Глава 8. Страдание и Сострадание 197

 

делать, они излишни, не ощущают своего превосходства и потому легко обнаруживают неудовольствие».

9. На семинаре мнения студентов по поводу известного высказывания
Аристотеля «Ничему хорошему в жизни нельзя научиться иначе, чем через
страдания» разделились. Часть студентов соглашалась с этим утверждени­
ем, считая, что страдание делает человека способным к состраданию. Дру­
гие полагали, что страдание озлобляет и вызывает желание причинить та­
кие же страдания другим. Третьи же считали, что способными к состраданию
могут быть и люди, не перенесшие страдания. Как Вы думаете, от чего
зависят различия во взглядах студентов на страдание и сострадание?

10. Ниже мы приводим высказывания студентов Белорусского коммер­
ческого института управления и предлагаем Вам выразить свою точку зре­
ния на роль страдания в жизни человека.

Е.М.: «Страдание обязательно должно присутствовать в жизни челове­ка, чтобы он в полной мере мог ощутить прелесть радостных, счастливых моментов в своей жизни... Только в страдании человек-до конца познает себя, свой внутренний мир, свое Я, то, что его окружает».

О.С: «Если у человека не было страданий, он не может понять другого, его страданий. А если человек страдал сам, он понимает страдания другого. Если же ты можешь понять другого человека, его боль, то это в человеке его лучшее качество, без этого качества ты не человек».

С.К.: «Лучший учитель — страдания, неудачи, ошибки, так как на них мы задерживаем свое внимание больше, чем на хорошем».

И.К.: «Я согласна с Аристотелем, ибо человек, не познав зла, не будет знать и добра; не будучи бедным — не будешь знать, что такое бедность, не будучи больным — не будешь представлять мук болезни... Все познается в сравнении. Не зная горя, нельзя узнать и счастья, тем более сделать счаст­ливым кого-то».

И.М.: «А ведь, не познав мук страданий, невозможно понять и осознать счастье. К спокойствию, отсутствию мук и страданий можно привыкнуть, и тогда осознание счастья утрачивается. Разве не так? Встряски тоже иногда полезны!»

И.Д.: «Страдание — необходимый элемент жизни. Как гончар мнет гли­ну, придавая ей необходимую форму, так и жизнь формирует человека. Жизнь полна трудностей и страданий, и их преодоление воспитывает у человека мужество и красоту духа... Хотя и не всегда...»

К.М.: «А я считаю, что несчастья делают человека или лучше, или оз­лобляют его. Все зависит от самого человека, от силы его души, характера. Одни, страдая, учатся жить, понимать, сочувствовать, другие озлобляются, начинают завидовать тем, у кого все хорошо, ненавидят их. Конечно, трудно не «сломаться», когда ничего не получается, когда идет беда за бедой. И толь­ко когда ты видишь, что у кого-то такое же положение, как у тебя, то это где-то в душе тебя успокаивает. Человек с сильной волей, духом, с чистой ду-

шой постарается перебороть в себе это чувство, слабый же будет радоваться чужому страданию, отравлять жизнь счастливых своей завистью и злобой». И.Ф.: «У каждого человека в определенный период жизни наступает момент, когда он сознательно и обостренно чувствует формирование свое­го Я. Происходит это под влиянием различных факторов, среди которых страдание занимает не последнее место. Страдание — это состояние души, проявляющееся особенно сильно в определенных жизненных ситуациях. Например, при разлуке с любимым человеком или смерти близких. Вот тогда наступает это состояние «одиночества мыслей». Внутри личности происходят перемены, изменяется отношение ко внешнему миру и к окру­жающим тебя людям, к жизненным принципам и ценностям. Иногда зада­ешь себе вопрос: «Какая боль сильнее — физическая или моральная?» Так вот, страдание и есть та моральная боль, которая меняет внутренний мир человека и делает его мудрее. Отрицательная черта страданий в том, что это состояние может вызвать психическую болезнь. Поэтому не стоит загонять себя в «угол», из которого трудно найти выход. Необходимо жить дальше. Ведь у каждого человека жизнь такая, какой он ее видит».

Гдава 9. Долг и Совесть _____________ Ш

Глава 9.

Долг и Совесть

Если я не стою за себя, то кто встанет за меня? Если я только за себя, то кто я?

Талмуд

Долг и Совесть — это так называемые «личностные категории морального сознания» (О.Г. Дробницкий): с их помощью общие социально-нравственные требования трансформируются в мораль­ные проблемы конкретного индивида. Они образуют морально-пси­хологический механизм самоконтроля, тесно связанный с ответствен­ностью личности.

9.1. Долг - императив моральной регуляции

Долг есть принятая личностью необходимость подчиняться об­щественной воле. Нравственный долг — это превращение требо­ваний общественной морали в личный императив конкретного лица и добровольное его выполнение. Источником долга является обще­ственный интерес. В долге он обретает повелительный характер, формируя нравственную обязанность индивида по отношению к дру­гим людям и самому себе.

Общественная ориентированность долга, как правило, вызывает внут­реннее сопротивление личности: ведь, по сути, долг ограничивает ее сво­боду, противостоит ей, превращает жизнь человека в цепь обязанностей, требует от него подчинять личный интерес интересам других людей, исповедовать «этику жертвенности». Особенно четко прослеживается жесткая обязательность долга у Канта: его «чистый долг» не допускает никаких сомнений в том, что «можно» и чего «нельзя» делать, а катего­рический императив вменяет человеку в обязанность служить добру. Однако, на наш взгляд, эти жертвенность и авторитарность — кажущи­еся. При ближайшем рассмотрении становится очевидным, что если вклю-

чить в действие «золотое правило» нравственности, то все становится на свои места: я должен потому, что другой должен мне, и, следовательно, мой личный интерес обеспечивается долженствованием другого, поскольку я, в свою очередь, должен соблюдать его интерес.

Долг не тождественен обязанности: простое исполнение обязанно­стей еще не есть долг в этическом смысле слова. Понятие долга обога­щает сухое понятие обязанностей глубокой личной заинтересованнос­тью в их исполнении, добровольным принятием и осознанием их необходимости. Таким образом, долг — это нравственная обязан­ность человека, выполняемая им под влиянием не только внешних требований, но и внутренних нравственных побуждений. Поэтому общество ожидает от человека не просто точного и беспрекословного выполнения своих обязанностей,, но и личностного отношения к ним. Переживание требований долга в связи со своими интересами и приво­дит к появлению у человека осознания своего долга и чувства долга. Американский социолог В. Бэрри отмечает: «Людям необходимо не только понимание долга по отношению друг к другу, но нечто большее, чувство долга, возникающее при социальной близости».

Чувство долга... Каждому ли из нас оно знакомо? Относимся мы к сво­ему долгу как к естественной жизненной необходимости или выполняем его с ощущением досады, недовольства, тяжкой обязанности? Стремим­ся вовсе уклониться от его исполнения или фанатично преданы ему? Здесь возможны самые разные оттенки чувств.

Важнейшим «свойством» долга является его добровольность. Однако в зависимости от степени осознания необходимости, справед­ливости, важности долга и, следовательно, от отношения к нему, его требования могут осуществляться на разном уровне добровольнос­ти: от выполнения по принуждению или из боязни общественного мнения до следования долгу по внутренней потребности. Конечно, многое зависит от ситуации, но подлинно моральным долгом, безус­ловно, является свободное следование общественно необходимым требованиям или личным обязательствам, независимое от каких-либо внешних и внутренних принуждений.

Н.А. Добролюбов писал: «Не того можно назвать человеком истинно нравственным, кто только терпит над собой веления долга, как какое-то тяжелое иго, как «нравственные вериги», а именно того, кто заботится слить требования долга с потребностями внутреннего существа своего,

Щ ________________ Раздел III. Высшие моральные ценности

Глава 9. Долг и Совесть

 

кто старается переработать их в свою плоть и кровь внутренним процес­сом самосознания и саморазвития так, чтобы они не только сделались инстинктивно необходимы, но и доставляли внутреннее наслаждение».

Люди нравственного долга активны, деятельны, они не могут рав­нодушно проходить мимо морального или иного ущемления прав другого человека, они крайне чувствительны к любой несправедли­вости и активно утверждают в жизни добро..Нравственный долг побуждает человека к активной гражданской позиции, развивает в нем чувство личной сопричастности всему происходящему в мире и выражается в стремлении вносить посильный вклад в общее дело. Таков, например, доктор Устименко из трилогии Ю. Германа «Дело, ко­торому ты служишь». Человек самоотверженный, он служит своему долгу с полной самоотдачей, но без всякой жертвенности. Для него это есте­ственный способ существования и самовыражения. К таким людям от­носятся и многие реальные действующие лица нашей истории. Дисси­денты 1960-70-х годов, А. Д. Сахаров, сегодняшние правозащитники шли и идут на риск в соответствии со своим пониманием нравственного дол­га человека и гражданина.

Однако есть и другой тип людей: они прекрасно знают о суще­ствовании и содержании общественного долга, но равнодушны к нему, воспринимают его как нечто чуждое, внешнее по отношению к ним. Такому человеку «плевать на все», он «никому ничего не должен». Он «не понимает», что требование лучшей жизни предполагает и «отдачу долга» — лучший труд, творческое и добросовестное отношение к делу. Он прикидывается «винтиком», от которого «ничего не зависит», и ук­лоняется от гражданского и политического выбора.

Наряду с людьми, отрицающими любой долг или уклоняющими­ся от его выполнения, есть люди, напротив, испытывающие трудно­сти от принятия и признания множественности долгов и необхо­димости выбирать, какой из них надлежит выполнить в первую очередь. Дело в том, что, будучи включенным в систему различных отношений, человек попадает в зависимость от многих людей, и как результат — оказывается «должен» всем. Поэтому существует на­стоящая «иерархия» долгов: долг перед обществом, перед коллек­тивом _г перед семьей, отдельно — перед женой, матерью, детьми, пе­ред «ближними» — друзьями, наконец, перед самим собой.

 

 

Ну, а если эти долги не просто «выстроены по росту», если они, к тому же, носят взаимоисключающий характер (скажем, сыновний долг и долг перед женой; или: ты должен идти на занятия, а товари­щу требуется твоя помощь)? Что предпочесть? В этом случае реша­ющее слово принадлежит совести.

9.2. Совесть - «другая сторона» долга

Совесть вполне правомерно назвать другой стороной долга, еще более личностным и сильным «внутренним голосом» нравственного действия. Совесть — это способность к активному самосознанию, самооценке личного отношения к окружающему, к действующим в об­ществе нравственным нормам. Это чуткий индикатор, определяющий соответствие индивидуального поведения личности высшим мораль­ным предписаниям — божественным и человеческим. Это сознание и чувство моральной ответственности человека за свое поведение, служа­щие ему руководством в выборе поступков и источником такой линии жизненного поведения, которая характеризуется определенной цель­ностью и устойчивостью. Именно поэтому совесть и выполняет функ­цию внутреннего регулятора, свойственную морали в целом.

В качестве такого регулятора она действует, во-первых, как побу­дитель, направляя нас на соблюдение нравственных требований, со­здавая некоторую положительную психологическую установку; во-вторых, она может действовать как запрещающий, останавливающий фактор, заранее осуждая нас за предполагаемый выбор, за намечае­мое поведение; в-третьих, совесть может говорить в нас во время действия, корректируя его; в-четвертых, она всегда несет в себе мо­ральную оценку наших поступков, вызывая соответствующие нрав­ственные переживания.

Последнее обстоятельство особенно важно. Совесть формирует­ся на основе моральных, требований среды и отражает их объектив­ный характер. Но она, прежде всего, личностная оценка фактов, выражение нашего субъективного отношения к морально оценива­емому явлению.

Л. Фейербах писал: «Голос моей совести — лишь эхо болезненного крика человека, который, обижая другого, обижает самого себя». Понятие совести он теснейшим образом связывал с состраданием. Он был убежден, что совесть есть не что иное, как сострадание, но обостренное сознанием того,

Ж ________________ Раздел Ш, Высшие мораль ные ценности

что ты и есть виновник страдания другого. «Тот, кто не имеет стремления к счастью, не знает и не чувствует, что такое несчастье, следовательно, не имеет никакого сострадания к несчастным; а кто не ощущает удвоенного, обострившегося и увеличивавшегося страдания в том случае, если он со­знает, что сделал другого несчастным, тот не имеет совести», — считал он. Иначе видит природу совести 3. Фрейд. Он обращается к легенде, согласно которой в далеком прошлом над первобытной ордой возвы­шался отец-тиран, не знавший ограничений в удовлетворении инстинк­та сладострастия. Однажды его сыновья, взбунтовавшись, разрывают отца на куски и пожирают их, поглотив одновременно и часть его гроз-- ной личности, которая в течение всей их дальнейшей жизни вниматель­но следит за ними и порождает в них чувство вины. Развитие каждого человека в миниатюре повторяет этот сюжет. Поэтому конфликт между бессознательными влечениями и моральными запретами обрамляет, по Фрейду, всю жизнь человека, получая выход в смутной неудовлетворен­ности, страдании и страхе. При этом человек даже не осознает, чего он боится. Все это выливается в невроз, который проявляется в угрызени­ях совести, меланхолии или желании покончить с собой. Совесть, таким образом, расценивается Фрейдом как особый вид невроза, как ярмо, пре­вращающее человеческую жизнь в цепь мук и страданий.

Гуманистическая этика оценивает природу совести не так мрач­но. Рассматривая ее в более широком контексте человеческих отно­шений, она устанавливает органическую связь совести с понятиями долга и ответственности, а через них — с добром и злом.

9.3. Соотношение долга и совести

Взаимосвязь между совестью и долгом носит весьма сложный характер. С одной стороны, они образуют единый морально-психоло­гический механизм регуляции поведения личности, в котором совесть выступает в качестве основания для выполнения долга. С другой сто­роны, между совестью и долгом могут возникать конфликты, порож­дающиеся, как правило, несовпадением целей и интересов личности и общества. Вопрос о правоте совести или долга зависит от обстоятельств, от правильного или неправильного понимания долга.

Так, в условиях борьбы с фашизмом физики-ядерщики всего мира стре­мились к созданию атомной бомбы, видя в этом свой первейший граж-

Глава 9. Долг и Совесть

данский долг. Применение же ее при бомбежке Хиросимы и -Нагасаки стало для многих из них сильнейшим нравственным потрясением, заста­вившим пересмотреть свое понимание долга. Голос совести побудил деятелей науки выступить против ядерного вооружения и организовать знаменитое Пагуошское движение ученых в защиту мира. Или, напри­мер, что было делать молодому советскому солдату, воевавшему в Афга­нистане: выполнять «интернациональный долг» или прислушаться к го­лосу совести, не позволяющей посылать снаряды в дома, где прячутся дети и старики? И как жить потом, если на твоей совести — жизни мирных граждан, виновных лишь в том, что они — афганцы, оппозици­онно настроенные по отношению к советскому режиму?

Противоречивость долга и совести — проблема не только исто­рическая, но и актуальная, мучительно сказывающаяся на судьбах наших современников. Она по-разному решается авторитарной и гуманистической этикой. Авторитарная совесть — это грозный го­лос внешнего авторитета, ставший регулятором собственных дей­ствий, когда суждение и поведение соотносятся, в первую очередь, с велениями авторитета и долга. Главной добродетелью здесь будет послушание, исполнительность («я только выполнял приказ»), а глав­ной виной — самостоятельность, непослушание, которое порождает чувство вины и угрызения совести. В гуманистической же этике развитое чувство совести выражается в способности к верной оцен­ке фактов и собственной роли в том или ином действии, в способно­сти соотнести это действие с общечеловеческим и индивидуальным пониманием добра и зла и в переживании по этому поводу. Это различие в понимании совести в авторитарной и гуманистической этике Э. Фромм обозначил следующим образом: «Есть не только отцовская, также и материнская совесть. Есть голос, который пове­левает нам исполнить наш долг; и есть голос, который велит нам любить и прощать других людей и самих себя».

9.4. Совесть как страж нравственности и добра

В русском языке слово совесть (со-весть) произошло от старо­славянского «себя ведать», «себя знать». Мы обязаны знать, к чему готовим себя в предвидении критических ситуаций, что было в нас в момент совершения поступка и что после — в раздумьях и пере-