Глава 8. Страдание и Сострадание 181

чувственное неудовольствие, вызванное чем-то неприятным и за­трудняющее жизнь. Природа сделала страдание стимулом к дея­тельности, неизбежно толкающим человека к лучшему. В жизни человека между периодами удовольствия всегда появляются мо­менты страдания. В антагонизме страдания и удовольствия первич­ным является страдание. Без него не было бы жизни как таковой. Несколько неожиданна точка зрения Канта на моральную цен­ность сострадания. Он не отрицает, что сострадание следует куль­тивировать, но, по его мнению, оно не является моральным в под­линном смысле этого слова, ибо испытывается человеком лишь на основе его чувственной природы. Кроме того, оно только увеличи­вает количество страдания, прибавляя к горю страдающего еще и горе сострадающего.

В работе «Метафизика нравов» Кант пишет: «...если другой страдает, и его боль, которую я не в состоянии устранить, глубоко трогает меня (посредством силы воображения), то страдают уже двое, хотя несчастье, собственно (в природе), постигло лишь одного. Но ведь не может быть долгом умножение несчастья в мире, и, стало быть, не может быть дол­гом совершение благодеяний из сострадания: это был бы также оскор­бительный способ благодеяния, так как оно выражает благоволение, ко­торое относится к недостойному и называется милосердием и которое не должно проявляться в отношении друг друга у людей, как раз не имеющих права похвастаться тем, что они достойны счастья».

Эта однозначно негативная оценка сострадания великим предста­вителем немецкой классической философии в постклассической эти­ке сменяется двойственным отношением к феномену сострадания, что особенно заметно при рассмотрении его толкования представителя­ми «философии жизни» А. Шопенгауэром и Ф. Ницше.

А. Шопенгауэр видит в сострадании опыт непосредственного про­никновения в чужое Я, слияния с ним. Способность к состраданию он рассматривает как одно из трех проявлений моральности человека (наряду со справедливостью и человеколюбием). Если Кант, Гегель и другие философы пытались исключить сострадание из этики, то Шо­пенгауэр, наоборот, превращает это состояние в краеугольный камень этики, распространяя его даже на отношение человека к животным. Высоко оценивает Шопенгауэр и роль страдания в жизни человека. Приведем несколько высказываний по этому поводу из его книги «Афо­ризмы житейской мудрости»: «Всякое наслаждение и всякое счастье по

своей природе отрицательно, скорбь же положительна». «...Жизнь суще­ствует собственно не для того, чтобы ею наслаждаться, а чтобы ее превоз­могали, претерпевали». «...Самым счастливым жребием обладает тот, кому достались в удел живейшие радости либо величайшие наслаждения». «... Чем больше человек страдает, тем скорее достигает он истинной цели жизни, чем счастливее он живет, тем дальше от него эта цель...»

Ницше оценивает страдание и сострадание по-разному. Он отвер­гает сострадание как депрессивное состояние, умаляющее ценность жизни, и считает его «проявлением дурного вкуса»: «Сострадание называется добродетелью у всех маленьких людей: они не умеют уважать великое несчастье, великое безобразие, великую неудачу». Поэтому мораль, в которой воздается хвала состраданию, готовности помочь, теплоте сердца, терпению, усердию, кротости, дружелюбию, Ниц­ше считает моралью рабов, моралью второго вида. К первому виду он относит мораль господ, главное в которой не сострадание, а чувство пол­ноты, сознание своего богатства, которое позволяет одаривать другого: «...благородный человек помогает несчастному, но совсем или почти не от сострадания, а скорее из потребности, возникшей от избытка власти».

В то же время Ницше высоко оценивает страдание как условие формирования величия духа. «Воспитание путем страдания, путем великого страдания — неужели вы не знаете, что только такое вос­питание создавало до сих пор всякое возвышение человека?» Обо­сновывая роль страдания, он пишет: «Страдание делает человека аристократом: оно отделяет его от других».

Согласно С. Кьеркегору, существование человека предполагает и требует постоянного духовного напряжения и страдания, то есть страдание рассматривается им как атрибут человеческого существо­вания.

Рассматривает страдание в качестве условия формирования и существования личности и русский философ Н.А. Бердяев. По его мнению, положение «Я страдаю, значит, я существую» гораздо вер­нее и глубже декартовского «Я мыслю, следовательно, я существую». Самыми важными вопросами человеческого существования он счи­тает вопросы о том, как победить страдание, как вынести его, как уменьшить количество страдания для всех людей.

Бердяев выделяет два вида страданий: одни связаны с социальны­ми причинами и преодолеваются изменением социального строя,

182 Раздел III. Высшие моральные ценности