Глава восьмая, в которой Варя видит ангела смерти

"Правительственный вестник" (Санкт-Петербург), 30 июля (11 августа) 1877 г. "Невзирая на мучительные приступы эпидемического катара и кровавогопоноса, Государь провел последние дни, посещая госпитали, переполненныетифозными больными и ранеными. Его императорское величество относится стакою искреннею сердечностью к страдальцам, что невольно становится теплопри этих сценах. Солдатики, как дети, бросаются на подарки и радуютсячрезвычайно наивно. Автору сих строк не раз приходилось видеть, какпрекрасные синие глаза Государя овлажнялись слезою. Невозможно наблюдать этисцены без особого чувства благоговейного умиления". Эраст Петрович сказал вот что: - Долгонько д-добирались, Варвара Андреевна. Много интересногопропустили. Сразу же по получении вашей т-телеграммы я распорядился провеститщательный осмотр палатки и личных вещей убитого. Ничего особеннолюбопытного не нашли. А позавчера из Букарешта доставили находившиеся приЛукане бумаги. И что вы д-думаете? Варя боязливо подняла глаза, впервые посмотрев титулярному советнику влицо. Жалости или, того хуже, презрения в фандоринском взгляде не прочла -лишь сосредоточенность и, пожалуй, азарт. Облегчение тут же сменилосьстыдом: тянула время, страшась возвращения в лагерь, нюни распускала из-засвоего драгоценного реноме, а о деле и думать забыла, эгоистка. - Говорите же! - поторопила она Фандорина, с интересом наблюдавшего заслезинкой, что медленно катилась по Вариной щеке. - Вы уж п-простите великодушно, что втравил вас в этакую историю, -виновато произнес Эраст Петрович. - Всякого ожидал, но т-такого... - Что вы обнаружили в бумагах Лукана? - сердито перебила его Варя,чувствуя, что если разговор не свернет в деловое русло, она непременноразревется. Собеседник то ли догадался о подобной возможности, то ли просто счелтему исчерпанной, но углубляться в букарештский эпизод не стал. - Интереснейшие пометки в записной книжке. Вот, взгляните-ка. Он достал из кармана кокетливую книжечку в парчовом переплете и открылзаложенную страничку. Варя пробежала глазами колонку цифр и букв: 19 = Z - 1500 20 = Z - 3400 - i 21 = J + 5000 Z - 800 22 = Z - 2900 23 = J + 5000 Z - 700 24 = Z - 1100 25 = J + 5000 Z - 1000 26 = Z - 300 27 = J + 5000 Z - 2200 28 = Z - 1900 29 = J + 15000 Z + i Прочла еще раз медленней, потом снова. Ужасно хотелось проявить остротуума. - Это шифр? Нет, нумерация идет подряд... Список? Номера полков?Количество солдат? Может быть, потери и пополнения? - зачастила Варя,наморщив лоб. - Значит, Лукан все-таки был шпион? Но что означают буквы - Z,J, i? A может, это формулы или уравнения? - Вы льстите покойнику, Варвара Андреевна. Все гораздо проще. Если этои уравнения, то весьма незамысловатые. Правда, с одним неизвестным. - Только с одним? - поразилась Варя. - Посмотрите внимательней. В первой к-колонке, разумеется, числа, Луканставит после них двойную черточку. С 19 по 29 июля по западному стилю. Чемзанимался полковник в эти дни? - Откуда мне знать? Я же за ним не следила. - Варя подумала. - Ну, вштабе, наверно, был, на позиции ездил. - Ни разу не видел, чтобы Лукан ездил на п-позиции. В основном встречалего т-только в одном месте. - В клубе? - Вот именно. И чем он там занимался? - Да ничем, в карты резался. - Б-браво, Варвара Андреевна. Она взглянула на листок еще раз. - Так это он карточные расчеты записывал! После Z минус, после J всегдаплюс. Значит буквой Z он помечал проигрыши, а буквой J выигрыши? Только ивсего? - Варя разочарованно пожала плечами. - Но где ж здесь шпионаж? - А никакого шпионажа не было. Шпионаж - высокое искусство, здесь же мыимеем дело с элементарным п-подкупом и предательством. 19 июля, наканунепервой Плевны, в клубе появился бретер Зуров, и Лукан втянулся в игру. - Выходит, Z - это Зуров? - воскликнула Варя. - Погодите-ка... - Оназашептала, глядя на цифры. - Сорок девять... семь в уме... Сто четыре... - Иподытожила. - Всего он проиграл Зурову 15800. Вроде бы сходится, Ипполитведь тоже говорил про пятнадцать тысяч. Однако что такое i? - П-полагаю, пресловутый перстень, по-румынски inel. 20 июля Лукан егопроиграл, 29-го отыграл обратно. - Однако кто такой J? - потерла лоб Варя. - Среди игроков на J вроде быникого не было. У этого человека Лукан выиграл... м-м... Ого! Тридцать пятьтысяч! Что-то не припоминаю за полковником таких крупных выигрышей. Он бынепременно похвастался. - Тут хвастаться было нечем. Это не выигрыш, а гонорар за измену.П-первый раз загадочный J вручил полковнику деньги 21 июля, когда Луканпроигрался Зурову в пух и прах. Далее покойный получал от своего неведомогопокровителя по пять т-тысяч 23-го, 25-го и 27-го, то есть через день. Это ипозволяло ему вести игру с Ипполитом. 29-го июля Лукан получил сразупятнадцать тысяч. Спрашивается, почему так м-много и почему именно 29-го? - Он продал диспозицию второй Плевны! - ахнула Варя. - Роковой штурмпроизошел 30 июля, на следующий день! - Еще раз браво. Вот вам секрет и лукановской п-прозорливости, ипоразительной т-точности турецких артиллеристов, расстрелявших наши колонныеще на подходе, по площадям. - Но кто таков это J? Неужто вы никого не подозреваете? - Отчего же, - невнятно пробурчал Фандорин. - П-подозреваю... Однакопока не складывается. - Значит, нужно просто найти этого самого J, и тогда Петю освободят,Плевну возьмут и война закончится? Эраст Петрович подумал, наморщил гладкий лоб и очень серьезно ответил: - Ваша логическая цепочка не вполне к-корректна, но в принципе верна. В пресс-клубе Варя появиться в тот вечер не осмелилась. Наверняка всевинят ее и в смерти Лукана (они же не знают об измене), и в изгнаниивсеобщего любимца д'Эвре. Француз из Букарешта в лагерь так и не вернулся.По словам Эраста Петровича, дуэлянта подержали под арестом и велели вдвадцать четыре часа покинуть территорию Румынского княжества. В надежде повстречать Зурова или хотя бы Маклафлина и выведать у них,насколько сурово к преступнице общественное мнение, бедная Варяпрогуливалась кругами вокруг пестревшего разноцветными флажками шатра, держадистанцию в сто шагов. Податься было решительно некуда, а идти к себе впалатку очень уж не хотелось. Милосердные сестры, славные, но ограниченныесоздания, снова станут обсуждать, кто из врачей душка, а кто злюка, ивсерьез ли однорукий поручик Штрумпф из шестнадцатой палаты сделалпредложение Насте Прянишниковой. Полог шатра колыхнулся, Варя увидела приземистую фигуру в синемжандармском мундире и поспешно отвернулась, сделав вид, что любуетсяосточертевшим видом деревеньки Богот, приютившей штаб главнокомандующего.Где, спрашивается, справедливость? Подлый интриган и опричник Казанзакиходит в клуб запросто, а она, в сущности, невинная жертва обстоятельств,топчется на пыльной дороге, словно какая-то дворняжка! Варя возмущеннотряхнула головой и твердо решила убраться восвояси, но сзади раздалсявкрадчивый голос ненавистного грека: - Госпожа Суворова! Какая приятная встреча. Варя обернулась и скорчила гримасу, уверенная, что за непривычнойлюбезностью подполковника немедленно последует какой-нибудь змеиный укус. Казанзаки смотрел на нее, растянув толстые губы в улыбке, а взгляд унего был непонятный, чуть ли не искательный. - Все в клубе только о вас и говорят. Ждут с нетерпением. Не каждыйдень, знаете ли, из-за прекрасных дам клинки скрещивают, да еще с летальнымисходом. Настороженно нахмурившись, Варя ждала подвоха, но жандарм заулыбалсяеще слаще. - Граф Зуров еще давеча расписал всю эскападу в сочнейших красках, асегодня еще и эта статья... - Какая статья? - не на шутку перепугалась Варя. - Ну как же, наш опальный д'Эвре разразился в "Ревю паризьен" целойполосой, в которой описывает поединок. Романтично. Вас именует исключительно"la belle m-lle S". {прекрасная мадемуазель С (фр.)} - И что же, - Варин голос чуть-чуть дрогнул, - никто меня не винит? Казанзаки приподнял густейшие брови: - Разве что Маклафлин и Еремей Ионович. Но первый - известный брюзга, авторой редко наезжает, только если с Соболевым. Кстати, Перепелкину запоследний бой "Георгий" вышел. С каких таких заслуг? Вот что значит -оказаться в правильном месте и в правильное время. Подполковник завистливо причмокнул и осторожно перешел к главному: - Все гадают, куда запропастилась наша героиня, а героиня, оказывается,занята важными государственными делами. Ну-с, что там на уме у хитроумногогосподина Фандорина? Какие гипотезы по поводу таинственных записей Лукана?Не удивляйтесь, Варвара Андреевна, я в курсе событий. Как-никак заведуюособой частью. Вон оно что, подумала Варя, исподлобья глядя на подполковника. Так ятебе и сказала. Ишь какой резвый, на готовенькое. - Эраст Петрович что-такое объяснял, да я не очень поняла, - сообщилаона, наивно похлопав ресницами. - Какой-то "Зэ", какой-то "Жэ". Вы лучшеспросите у господина титулярного советника сами. Во всяком случае, ПетрАфанасьевич Яблоков ни в чем не виноват, теперь это ясно. - В измене, возможно, и не виноват, но в преступной неосторожностинаверняка повинен. - Голос жандарма лязгнул знакомой сталью. - Пусть покапосидит ваш жених, ничего с ним не сделается. - Однако Казанзаки сразу жесменил тон, очевидно, вспомнив, что сегодня выступает в ином амплуа. - Всеобразуется. Ведь я, Варвара Андреевна, не амбициозен и всегда готов признатьсвою ошибку. Взять хотя бы несравненного мсье д'Эвре. Да, признаю:допрашивал, подозревал - были основания. Из-за его пресловутого интервью стурецким полковником наше командование совершило ошибку, погибли люди. Яимел гипотезу, что полковник Али-бей - персонаж мифический, придуманныйфранцузом то ли из репортерского тщеславия, то ли из иных, менее невинныхсоображений. Теперь вижу, что был несправедлив. - Он доверительно понизилголос. - Получены агентурные сведения из Плевны. При Осман-паше,действительно, состоит не то помощником, не то советником некий Али-бей. Налюдях почти не показывается. Наш человек видел его издалека, разгляделтолько пышную черную бороду и темные очки. Эвре, кстати, тоже про бородупоминал. - Борода, очки? - Варя тоже понизила голос. - Неужто тот самый, какего, Анвар-эфенди? - Тс-с. - Казанзаки нервно оглянулся и заговорил еще тише. - Уверен,что он. Очень ловкий господин. Лихо обвел нашего корреспондента вокругпальца. Всего три табора, говорит, главные силы подойдут нескоро. Разработканезатейливая, но элегантная. Вот мы, болваны, наживку и заглотили. - Однако, раз в неудаче первого штурма д'Эвре не виноват, а убитый имЛукан - предатель, получается, что журналиста выдворили неправильно? -спросила Варя. - Получается, что так. Бедняге просто не повезло, - махнул рукойподполковник и придвинулся поближе. - Видите, Варвара Андреевна, как я свами откровенен. Между прочим, секретной информацией поделился. А вы нехотите мне поведать сущий пустяк. Я переписал себе тот листок из книжечки,бьюсь третий день, и все попусту. Сначала думал, шифр. Непохоже. Переченьили передвижение частей? Потери и пополнения? Ну скажите же, до чегододумался Фандорин? - Скажу только одно. Все гораздо проще, - снисходительно обронила Варяи, поправив шляпку, легкой походкой направилась к пресс-клубу. К третьему и окончательному штурму плевненской твердыни готовились весьзнойный август. Хотя приготовления были окружены строжайшей секретностью, влагере открыто говорили, что сражение произойдет не иначе как 30-го, в деньвысочайшего тезоименитства. С утра до вечера по окрестным долинам и холмампехота и конница отрабатывали совместные маневры, по дорогам денно и нощноподтягивались полевые и осадные орудия. Жалко было смотреть на измученныхсолдатиков в потных гимнастерках и серых от пыли кепи с солнцезащитнымиплатками, но общее настроение было мстительно-радостным: все, мол, кончилосьнаше терпение, русские медленно запрягают да быстро едут, прихлопнемназойливую плевненскую муху всей мощью медвежьей десницы. И в клубе, и в офицерской кантине, где столовалась Варя, все разомпревратились в стратегов - рисовали схемы, сыпали именами турецких пашей,гадали, откуда будет нанесен главный удар. Несколько раз заезжал Соболев, нодержался загадочно и важно, в шахматы больше не играл, на Варю посматривал сдостоинством и на злодейку-судьбу уже не жаловался. Знакомый штабист шепнул,что генерал-майору в грядущем приступе отводится хоть и не ключевая, ноочень важная роль, и под началом у него теперь целых две бригады и одинполк. Оценили, наконец, Михаила Дмитриевича по заслугам. Вокруг царило оживление, и Варя изо всех сил старалась проникнутьсявсеобщим подъемом, но как-то не получалось. По правде говоря, ей до смертинаскучили разговоры о резервах, дислокациях и коммуникациях. К Петепо-прежнему не пускали, Фандорин ходил мрачнее ночи и на вопросы отвечалневразумительным мычанием, Зуров появлялся только сопровождая своегопатрона, косился на Варю взглядом плененного волка, строил жалостные рожибуфетчику Семену, но в карты не играл и вина не просил - в отряде Соболевацарила железная дисциплина. Гусар пожаловался шепотом, что "Жеромка" прибралк рукам "все хозяйство" и никому вздохнуть не дает. А Михаил Дмитриевич егооберегает и не дает закатить хорошую взбучку. Скорей бы уж штурм. За все последние дни единственным отрадным событием было возвращениеД'Эвре, который, оказывается, пересидел бурю в Кишиневе, а узнав о своейполной реабилитации, поспешил к театру военных действий. Но и француза,которому Варя очень обрадовалась, словно подменили. Он больше не развлекалее занимательными историями, о букарештском инциденте говорить избегал, авсе носился по лагерю, наверстывая месяц отсутствия, да строчил статейки всвое "Ревю". В общем, Варя чувствовала себя примерно так же, как в ресторанегостиницы "Руайяль", когда мужчины, унюхав запах крови, словно с цеписорвались и начисто забыли о ее существовании. Лишнее подтверждение того,что мужчина по самому своему естеству близок к животному миру, звериноеначало выражено в нем очевидней, чем в женщине, и потому полноценнойразновидностью homo sapiens является именно женщина, существо болееразвитое, тонкое и сложное. Жаль только поделиться своими мыслями было не скем. Милосердные сестры на такие слова только прыскали в ладошку, а Фандоринрассеянно кивал, думая о чем-то другом. Одним словом, безвременье и скука. А на рассвете 30 августа Варю разбудил чудовищный грохот. Это началасьпервая канонада. Накануне Эраст Петрович объяснил, что помимо обычнойартиллерийской подготовки турок подвергнут психологическому воздействию -это новое слово в военном искусстве. С первым лучом солнца, когдаправоверным пора совершать намаз, триста русских и румынских орудий откроютураганный огонь по турецким укреплениям, а ровно в девять канонадапрекратится. Осман-паша, ожидая атаки, пошлет на передовые позиции свежиевойска, но не тут-то было: союзники не двинутся с места, и над плевненскимипросторами воцарится тишина. В одиннадцать ноль ноль на недоумевающих турокобрушится новый шквал огня, который продлится до часа дня. Далее - опятьзатишье. Противник уносит раненых и убитых, наскоро латает разрушения,подкатывает новые пушки взамен разбитых, а штурма все нет. У турков, которыекрепкими нервами не отличаются и, как известно, способны на минутный порыв,но пасуют перед любым продолжительным усилием, натурально начинаетсязамешательство, а возможно, и паника. На передовую наверняка съезжается всебасурманское начальство, смотрит в бинокли, ничего не понимает. И тут, вчетырнадцать тридцать, противника накрывает третья волна канонады, а ещечерез полчаса на измученных ожиданием турок устремляются штурмовые колонны. Варя поежилась, представив себя на месте несчастных защитников Плевны.Ведь это ужасно - ждать решительных событий и час, и два, и три, а всепопусту. Она бы точно не выдержала. Задумано хитро, этого у штабных гениевне отнимешь. Бу-бух! Бу-бух! - ухали тяжелые осадные орудия. Бух-бух-бух! - пожижевторили полевые пушки. Это надолго, подумала Варя. Надо бы позавтракать. Журналисты, не извещенные о хитроумном плане артиллерийской подготовки,выехали на позицию еще затемно. Местонахождение корреспондентского пунктаследовало обговорить с командованием заранее, и после долгих дискуссийбольшинством голосов решили проситься на высотку, расположенную междуГривицей, где находился центр позиции, и Ловчинским шоссе, за которымрасполагался левый фланг. Поначалу большинство журналистов хотелиобосноваться ближе к правому флангу, потому что главный удар явно намечалсяименно с той стороны, но Маклафлин и д'Эвре переубедили, коллег. Главныйаргумент у них был такой: пусть левый фланг даже окажется второстепенным, нотам Соболев, а значит, без сенсации не обойдется. Позавтракав вместе с бледными, вздрагивающими от выстрелов сестрами,Варя отправилась разыскивать Эраста Петровича. В штабе титулярного советникане оказалось, в особой части тоже. На всякий случай Варя заглянула к нему впалатку и увидела, что Фандорин преспокойно сидит в складном кресле скнигой в руке и, покачивая сафьяновой туфлей с загнутым носком, пьет кофе. - Вы когда на позицию? - спросила Варя, усаживаясь на койку, потому чтобольше было некуда. Эраст Петрович пожал плечами. Лицо его так и светилось свежим румянцем.Лагерная жизнь явно шла бывшему волонтеру на пользу. - Неужто будете сидеть здесь весь день? Д'Эвре сказал, что сегодняшнеесражение - крупнейший штурм укрепленной позиции за всю мировую историю.Грандиозней, чем взятие Малахова кургана. - Ваш д'Эвре любит п-приврать, - ответил титулярный советник. -Ватерлоо и Бородино были помасштабней, не говоря уж о лейпцигской Битвенародов. - Вы просто чудовище! Решается судьба России, гибнут тысячи людей, а онсидит, книжку читает! Это в конце концов безнравственно! - А смотреть с безопасного расстояния, как люди убивают друг д-друга,нравственно? - В голосе Эраста Петровича, о чудо, прозвучало человеческоечувство - раздражение. - Благодарю п-покорно, я этот спектакль уже наблюдали даже в нем участвовал. Мне не п-понравилось. Я уж лучше в обществеТ-тацита. - И демонстративно уткнулся в книгу. Варя вскочила, топнула ногой и направилась к выходу, но Фандорин сказалей в спину: - Вы уж там поосторожней, ладно? С к-корреспондентского пункта ниногой. Мало ли что. Она остановилась и удивленно оглянулась на Эраста Петровича. - Заботу проявляете? - П-право слово, Варвара Андреевна, ну что вы там потеряли? Сначалабудут долго стрелять из пушек, потом побегут вперед и п-поднимутся клубыдыма, вы ничего не увидите, только услышите, как одни кричат "ура", а другиекричат от боли. Очень интересно. Наша с вами работа не там, а здесь, вт-тылу. - Тыловая крыса, - вспомнила Варя подходящий к случаю термин и оставиламизантропа наедине с его Тацитом. Высотку, на которой расположились корреспонденты и военные наблюдателинейтральных стран, найти оказалось просто - еще с дороги, сплошь запруженнойповозками с боеприпасами, Варя увидела вдали белое полотнище. Оно вялопокачивалось на ветру, под ним темнело изрядное скопление людей - пожалуй,человек сто, если не больше. Дорожный распорядитель, осипший от крикакапитан с красной повязкой на рукаве, распределявший, куда подвозить снарядыв первую очередь, мельком улыбнулся миловидной барышне в кружевной шляпке имахнул рукой: - Туда, туда, мадемуазель. Да смотрите никуда не сворачивайте. Побелому флагу вражеская артиллерия не бьет, а в прочие места нет-нет да изалетит снарядик-другой. Куда, куда попер, дубина стоеросовая?! Я же сказал,четырехфунтовые на шестую! Варя тронула поводья смирного каурого конька, позаимствованного влазаретной конюшне, и поехала на флаг, с любопытством озираясь вокруг. Вся долина перед грядой невысоких холмов, за которыми начиналисьподступы к Плевне, была испещрена странными островками. Это, разбившисьпоротно, лежала на траве пехота, дожидаясь приказа об атаке. Солдатывполголоса переговаривались, время от времени то отсюда, то оттуда доносилсянеестественно громкий хохот. Офицеры, собравшись группками по несколькочеловек, дымили папиросами. На Варю, ехавшую амазонкой, смотрели удивленно инедоверчиво, словно на существо из иного, ненастоящего мира. От вида этойшевелящейся, жужжащей долины стало не по себе. Варя отчетливо увидела, какнад пыльной травой кружит ангел смерти, вглядываясь и помечая лица своейнезримой печатью. Она ударила конька каблуком, чтоб поскорее проехать этот жуткий заложидания. Зато на наблюдательном пункте все были оживлены и полны радостногопредвкушения. Тут царила атмосфера пикника, а кое-кто прямо расположился уразложенных на земле белых скатертей и с аппетитом закусывал. - А я уж думал, не приедете! - приветствовал вновь прибывшую д'Эвре,такой же взбудораженный, как все остальные. Варя обратила внимание, что оннадел свои знаменитые рыжие опорки. - Мы тут, как идиоты, торчим с самого рассвета, а русские офицерыначали подтягиваться только к полудню. Господин Казанзаки пожаловал четвертьчаса назад, от него мы и узнали, что штурм начнется лишь в три часа, -весело зачастил журналист. - Я вижу, вы тоже заранее знали диспозицию.Нехорошо, мадемуазель Барбара, могли бы и предупредить по-приятельски. Ведья в четыре утра поднялся, а для меня это хуже смерти. Француз помог барышне спешиться и, усадив ее на складной стул, принялсяобъяснять: - Вон там, на противостоящих высотах, укрепленные позиции турок.Видите, где фонтанами вздымаются разрывы? Это самый центр их позиции.Русско-румынская армия вытянулась параллельной линией километров напятнадцать, нам отсюда можно обозреть только часть этого огромногопространства. Обратите внимание на круглый холм. Да нет, не этот, а вон тот,где белый шатер. Это командный пункт, временная ставка. Там и начальствующийЗападным отрядом князь Карл Румынский, и главнокомандующий гран-дюк Николай,и сам император Александр. О, ракеты, ракеты пошли! Живописное зрелище, неправда ли? Над пустым полем, разделявшим враждующие стороны, крутыми дугамипрочертились дымные полосы - словно кто-то нарезал небесную сферу ломтями,как арбуз или каравай. Варя задрала голову и увидела высоко вверху трицветных мяча - один близко, другой подальше, над императорской ставкой,третий и вовсе над самым горизонтом. - Это, Варвара Андреевна, воздушные шары, - сообщил подошедшийКазанзаки. - С них при помощи сигнальных флажков ведется корректировкаартиллерийского огня. Смотреть на жандарма было еще неприятней, чем всегда. Он возбужденнопохрустывал пальцами, ноздри нервно раздувались. Учуял запах человеческойкровушки, упырь. Варя демонстративно переставила стул подальше, ноподполковник словно и не заметил ее маневра. Подошел снова, ткнул пальцем всторону, туда, где за невысокой грядой грохотало особенно сильно. - Наш общий знакомый Соболев, как всегда, выкинул фортель. Подиспозиции, его роль - демонстрировать против Кришинского редута, в то времякак главные силы наносят удар в центре. Но наш честолюбец не утерпел.Вопреки плану прямо с утра полез в лобовую атаку. Мало того, что оторвалсяот главных сил и отрезан турецкой конницей, так еще поставил под угрозу всюоперацию! Ну, будет ему на орехи! Казанзаки вынул из кармана золотые часы, взволнованно сдернул кепи,перекрестился. - Три часа! Сейчас пойдут! Варя оглянулась и увидела, что вся долина пришла в движение: островкибелых гимнастерок заколыхались, быстро стягиваясь к передовой. Мимо высоткибежали бледные люди, впереди ходко прихрамывал пожилой офицер с длиннымиусами. - Не отставай, штыки выше! - тонко и пронзительно крикнул он,оглядываясь. - Семенцов, смотри там! Башку оторву! Мимо уже шли другие ротные колонны, но Варя все провожала взглядом ту,первую, с пожилым командиром и неведомым Семенцовым. Рота развернулась в линию и медленно побежала к далекому редуту, надкоторым еще пуще завздыбились земляные фонтаны. - Ну, сейчас он им даст, - сказал кто-то рядом. Вдали на поле уже вовсю рвались снаряды, стало плохо видно из-застелющегося по земле дыма, но Варина рота пока бежала исправно, и по нейникто, кажется, не стрелял. - Давай, Семенцов, давай, - шептала Варя, сжав кулаки. Вскоре за спинами развернувшихся колонн разглядеть "своих" стало уженевозможно. Когда открытое пространство перед редутом наполнилось белымигимнастерками до середины, прямо по людской массе аккуратными кустами всталиразрывы: первый, второй, третий, четвертый. Потом, чуть ближе - еще раз:первый, второй, третий, четвертый. И еще. И еще. - Густо чешет, - услышала Варя. - Вот тебе и артподготовка. Не форситьнадо было с этой дурацкой психологией, а лупить без передыха. - Побежали! Бегут! - Казанзаки схватил Варю за плечо и сильно сжал. Она возмущенно взглянула на него снизу вверх, но поняла, что человек нев себе. Кое-как высвободилась, посмотрела на поле. Оно скрылось за пеленой дыма, в котором мелькало белое и летали черныекомья земли. На холме притихли. Из сизого тумана молча бежала толпа, обтекаянаблюдательный пункт с обеих сторон. Варя увидела красные пятна нагимнастерках и вжала голову в плечи. Дым понемногу редел. Обнажилась долина, вся в черных кругах воронок ибелых точках гимнастерок. Приглядевшись, Варя заметила, что точки шевелятся,и услышала глухое, словно идущее из самой земли подвывание - как раз и пушкистрелять перестали. - Первая проба сил закончена, - сказал знакомый майор, приставленный кжурналистам от главного штаба. - Крепко засел Осман, придется повозиться.Сейчас еще артподготовочка, а потом снова "ура-ура". Варю замутило.