И отныне ничего злого не вырастает из тебя, кроме зла,
Которое вырастает из борьбы твоих добродетелей.
Брат мой, если ты счастлив, то у тебя одна
Добродетель, и не более: тогда легче проходишь ты по мосту.
Почтенно иметь много добродетелей, но это тяжелая участь,
И многие шли в пустыню и убивали себя, ибо они уставали быть
Битвой и полем битвы добродетелей.
Брат мой, зло ли война и битвы? Однако это зло необходимо,
Необходимы и зависть, и недоверие, и клевета между твоими
Добродетелями.
Посмотри, как каждая из твоих добродетелей жаждет высшего:
Она хочет всего твоего духа, чтобы был он ее глашатаем, она
Хочет всей твоей силы в гневе, ненависти и любви.
Ревнива каждая добродетель в отношении другой, а ревность
Ужасная вещь. Даже добродетели могут погибнуть из-за
Ревности.
Кого окружает пламя ревности, тот обращает наконец,
Подобно скорпиону, отравленное жало на самого себя.
Ах, брат мой, разве ты никогда еще не видел, как
Добродетель клевещет на себя и жалит самое себя?
Человек есть нечто, что должно превзойти; и оттого должен
Ты любить свои добродетели -- ибо от них ты погибнешь.
Так говорил Заратустра.
О бледном преступнике
Вы не хотите убивать, вы, судьи и жертвоприносители, пока
Животное не наклонит головы? Взгляните, бледный преступник
Склонил голову, из его глаз говорит великое презрение.
Quot;Мое Я есть нечто, что должно превзойти: мое
Я служит для меня великим презрением к человеку" -- так
Говорят глаза его.
То, что он сам осудил себя, было его высшим мгновением; не
Допускайте, чтобы тот, кто возвысился, опять опустился в свою
Пропасть!
Нет спасения для того, кто так страдает от себя самого, --
Кроме быстрой смерти.
Ваше убийство, судьи, должно быть жалостью, а не мщением.
И, убивая, блюдите, чтобы сами вы оправдывали жизнь!
Недостаточно примириться с тем, кого вы убиваете. Ваша
Печаль да будет любовью к сверхчеловеку: так оправдаете вы свою
Все еще жизнь!
Quot;Враг" должны вы говорить, а не "злодей"; "больной" должны
вы говорить, а не "негодяй"; "сумасшедший" должны вы говорить,
А не "грешник".
И ты, красный судья, если бы ты громко сказал все, что ты
Совершил уже в мыслях, каждый закричал бы: "Прочь эту скверну и
этого ядовитого червя!"
Но одно -- мысль, другое -- дело, третье -- образ дела.
Между ними не вращается колесо причинности.
Образ сделал этого бледного человека бледным. На высоте
Своего дела был он, когда он совершал его; но он не вынес его
Образа, когда оно совершилось.
Всегда смотрел он на себя как на свершителя одного
Свершения. Безумием называю я это: исключение обернулось ему
Сущностью его.
Черта околдовывает курицу; чертовщина, которой он отдался,
Околдовывает его бедный разум -- безумием после дела
Называю я это.
Слушайте вы, судьи! Другое безумие существует еще -- это
Безумие перед делом. Ах, вы вползли недостаточно глубоко
В эту душу!
Так говорит красный судья: "но ради чего убил этот
Преступник? Он хотел ограбить".
Но я говорю вам: душа его хотела крови, а не грабежа -- он
Жаждал счастья ножа!
Но его бедный разум не понял этого безумия и убедил его.
Quot;Что толку в крови! -- говорил он. -- Не хочешь ли ты по
крайней мере совершить при этом грабеж? Отмстить?"
И он послушался своего бедного разума: как свинец, легла
На него его речь -- и вот, убивая, он ограбил. Он не хотел
Стыдиться своего безумия.
И теперь опять свинец его вины лежит на нем, и опять его
Бедный разум стал таким затекшим, таким расслабленным, таким
Тяжелым.
Если бы только он мог тряхнуть головою, его бремя
Скатилось бы вниз; но кто тряхнет эту голову?
Что такое этот человек? Куча болезней, через дух
Проникающих в мир: там ищут они своей добычи.
Что такое этот человек? Клубок диких змей, которые редко
Вместе бывают спокойны, -- и вот они расползаются и ищут добычи
В мире.
