РПЦ — интеллектуальная кормилица русского самодержавия 6 страница

¹ Россия XV-XVII вв. глазами иностранцев /вступ. ст. и коммент. Ю. А. Лимонова. Л.,
1986.

² Турбервилль Дж. Послания из России // Горсей Дж. Записки о России. XVI — начало
XVII в. М., 1990. С. 266-267.

³ Крижанич Ю. Политика. М., 1997.

 

— русские умы «тупы и косны», нет уменья ни в торговле, ни в зем­леделии, ни в домашнем хозяйстве. «Здесь люди ничего не выдумают, если им не покажут; ленивы, непромышленны, сами себе добра не хотят сделать, если их не приневолят к тому силой; книг у них нет никаких ни о земледелии, ни о других промыслах; купцы не учатся даже арифметике, и иноземцы во всякое время беспощадно их обманывают». «Истории, старины мы не знаем и никаких политических разговоров вести не можем, за что нас иноземцы презирают»;

— «нечесаные головы и бороды делают русского мерзким, смешным, каким-то лесовиком. Иноземцы осуждают нас за неопрятность: мы деньги прячем в рот, посуду не моем»;

— «великое народное лихо — неумеренность во власти: не умеем мы ни в чем меры держать, средним путем ходить, а все норовим по окраинам и пропастям блуждать» и т. п.

Трогательно употребляемое Крижаничем местоимение «мы», пока­зывающее, что он идентифицирует себя с русским народом. И вместе с тем он не отрицает кровавую мглу невежества, охватившую Русское царство. О патриотическом русофильстве автора говорит главный вывод трактата: России суждено великое будущее, но надобно учиться «стереть следы дикости». Далее Крижанич предлагает программу преобразований, которая, по мнению В. О. Ключевского, совпадает с программой Петра Великого, «даже с ее недостатками и противоречиями»¹. Центральное место в этой программе занимает раздел «О мудрости». Мудростью Кри­жанич называет «знание наиважнейших и наивысших вещей. А именно: о Боге, о небе, о земле, о человеческих нравах, о законопорядке и обо всяких великих, господских, премного важных и необходимых вещах. Знание — это понимание причин вещей, и знать — это значит понять причины вещи. А кто не знает причин, не знает и самой вещи»². Далее он приходит к заключению, что «всякий разумный муж должен быть философом (рачителем мудрости) в тех делах, которыми он занимается, особенно если он политик или какой-нибудь начальник» (с. 143). Если перевести рассуждения Крижанича о мудрости на нашу терминологию, получится, что он связывает процветание России с ростом интеллектно-го слоя, то есть с увеличением количества интеллигентов и интеллектуа­лов на Руси. Скорее даже — интеллигентов, потому что он пламенно осуждает «людодерство» Ивана Грозного и Бориса Годунова, несправед­ливость и алчность властителей и объявляет жадность «корнем всех зол»

¹   Ключевский В. О. Сочинения: в 9 т. Т. 3: Курс русской истории. С. 237.

²   Крижанич Ю. Указ. соч. С. 140-141.

260

Глава 2. ПАЛЕОКУЛЬТУРНЫЕ ПОКОЛЕНИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

2.4. КРОВАВАЯ МГЛА НЕВЕЖЕСТВА И КНИЖНАЯ КОММУНИКАЦИЯ

261

 

(с. 307-328). Самого Крижанича можно назвать неокультурным интел­ лигентом-гуманистом.

Действительно ли палеокультурная Русь всегда испытывала дефицит интеллигентности? Обратимся к результатам нашего обзора. В древне­русском поколении наблюдается относительный баланс между князьями с интеллигентским и интеллектуальным самоопределением, причем древнерусских интеллигентов представляют такие выдающиеся личности, как Владимир Святой, Ярослав Мудрый, Владимир Мономах, Александр Невский. К светским интеллигентам я отношу также автора «Слова о полку Игореве» и Даниила Заточника. Священнослужители в свою очередь довольно пропорционально делятся на кротких и смиренных интелли­гентов и суровых подвижников-интеллектуалов во главе с Феодосием Печерским. Татаро-монгольское иго деформировало гармоничное соот­ношение между духовным и светским интеллектными слоями. Если ду­ховенство выдвинуло таких старомосковских интеллигентов, как Сергий Радонежский, Стефан Пермский, Кирилл Белозерский, Нил Сорский, Максим Грек, митрополит Макарий и не менее ярких интеллектуалов митрополитов Алексия, Киприана, Фотия, Иону, игумена Иосифа Волоц-кого и старца Филофея, то среди светских владык наблюдается катастро­фический интеллектный упадок: не обнаруживается ни одного полноцен­ ного интеллигента или интеллектуала] Московские деспоты Иван III и Василий III по культурному и этическому развитию дотягивают только до полуинтеллектуалов, малограмотный, но умный Борис Годунов — так­же полуинтеллектуал, а Ивана Грозного за вторую половину его царство­вания пришлось отнести к категории безумных антиинтеллектуалов.

Допетровское поколение испытало нравственную травму Смуты, девальвировавшей этические ценности и развязавшей дикий разгул хам­ства, холуйства, антиинтеллектности. Героями спасения Отечества в этот момент стали такие интеллектуалы, как патриарх Гермоген, гражданин Минин, князь Пожарский, а на интеллигентов спроса не было. Затем — кризис святости и церковный раскол с его фанатичной нетерпимостью, где главными действующими лицами стали реформатор Никон и контр­реформатор Аввакум — люди интеллектуального, а никак не интелли­гентского склада. Опять-таки интеллигентностью никто не был озабочен. Юрий Крижанич писал свою «Политику» в конце 1660-х годов, и он, не обнаружив среди политических деятелей «рачителей мудрости», вполне обоснованно впадает в уныние.

Однако парадоксальным образом во второй половине столетия обна­руживаются интеллигенты-гуманисты Федор Ртищев, Симеон Полоцкий, Сильвестр Медведев; к ним присоединяются интеллигенты-снобы Афа-

насий Ордин-Нащокин и Артамон Матвеев. Судьба их безрадостна. За исключением отошедшего от дел и рано скончавшегося боярина Рти­щева, остальным достались анафема, казнь, монастырь. Можно даже усмотреть роковой закон русской жизни: умственно развитые и талант­ливые люди на Руси добром не кончают! Их ждут либо ссылка, либо плаха, либо монастырское узилище. Кровожадное и косное невежество торжествует, потому что ему гарантируется сохранение в условиях русской палеокультуры.

Почему же во мгле невежества не гаснет беззащитный огонек интел­лигентности? Школа? Нет, в старой Москве не было никаких учебных заведений. Только в 1687 году открыла свои классы Славяно-греко-латинская академия, но семь лет спустя братья Лихуды вынуждены были покинуть ее стены, и Академия пришла в упадок. Красной нитью, соеди­няющей семь веков отечественной палеокультуры, является книжная коммуникация. Книжная коммуникация доступна только грамотным и умственно развитым людям. Агрессивное невежество не властно над Книгой, хотя злобно стремится ее уничтожить. Благодаря письменности через годы и расстояния продолжается перекличка поколений русской интеллигенции, сохраняется и совершенствуется образ интеллигентности. По книжным источникам можно проследить, как образ палеокультурной интеллигентности модернизируется и превращается в неокультурную интеллигентность. Книжность была необходимой составляющей палео­культурной интеллектности; в формуле неокультурной интеллектности место этой составляющей занимает образованность, которая немыслима без обращения к книжной коммуникации. Только с помощью книжной коммуникации можно рассеять кровавую мглу средневекового невежества. Я надеюсь, что материал настоящей главы подтверждает этот вывод.

ИСТОРИЯ ФОРМИРОВАНИЯ ДВОРЯНСТВА

263

 

Глава 3. ПОКОЛЕНИЯ ДВОРЯНСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

Прежде чем говорить о дворянской интеллигенции, остановимся на истории формирования дворянского сословия. Московское государство было бесклассовым и бессословным. Общество разделялось на три страты: 1) служилые люди, или чины служилые, которые находились на придворной, военной или гражданской службе, высшим чином считалось боярство; 2) тяглые люди, или чины земские, которые платили налоги и несли повинности, или тягло (крестьяне, посадские); 3) нетяглые люди, включая вольных людей, кормившихся поденной работой или христовым именем, и холопов, находившихся в личной зависимости. Принятое в 1649 году Соборное уложение стало важным шагом к со­словной организации общества. Личное землевладение стало исключи­тельным правом всех служилых людей, владение крепостными — пра­вом только потомственных служилых людей (служилых по отечеству). Духовенство получило исключительное право на религиозную деятель­ность, а посадские — исключительное право на занятия торговлей, ремеслом и промышленностью в черте города. За крестьянским насе­лением закреплялся земледельческий труд. Дворянство образовалось в первой четверти XVIII века из потомственных служилых людей, которые были землевладельцами, занесенными в разрядные книги XVII века и Бархатную книгу 1687 года.

Формирование дворянства как сословия происходило постепенно. В 1714 году поместья, данные во временное пользование за службу, стали собственностью (вотчиной) шляхтича¹; в 1719 году за владельцем земли были навечно закреплены все крестьяне, жившие в его поместье, а его права над ними были ужесточены практически до холопского уровня. Однако в случае уклонения от государственной службы поме­стье и крестьяне отбирались в казну. Манифест 1762 года освободил дворян от обязательной государственной службы и обязательного обу­чения с сохранением за ними на правах собственности поместья и крестьян. Екатерининская Жалованная грамота на права, вольности и преимущества благородному российскому дворянству освободила дво-

¹В официальном обиходе с 1712 года использовался термин «шляхетство», который был вытеснен термином «дворянство» после Манифеста о вольности дворянской 1762 года.

рянство от всех налогов, повинностей и телесных наказаний, установи­ла внешние признаки дворянской принадлежности — мундир, шпага, экипаж, место в церкви и т. д. Дворянству был дарован титул благород­ства (ранее принадлежавший лишь лицам царской фамилии), право иметь герб, занимать высшие и средние должности в коронной ад­министрации и армии; учреждались губернские дворянские общества с правами самоуправления и юридического лица. В результате дворяне в XVIII веке превратились в социально-экономически привилегирован­ ное сословие¹.

Большую роль в самосознании дворянского сословия сыграла гвардия, особенно в эпоху дворцовых переворотов 1725-1762 годов. Гвардейцы представляли собой цвет дворянства, они отражали и выражали интере­сы всего сословия. Участие гвардии в дворцовых переворотах укрепило ее престиж и повысило самооценку всего дворянства. В этой среде стало развиваться рыцарское чувство дворянской чести и личного достоинства (благородства), вкус к просвещению и творческому самовыражению. Не случайно с петровских времен и до середины XIX века подавляющее большинство русских интеллигентов и интеллектуалов образовали по­томственные или личные дворяне. Именно дворянское сословие стало главной интеллектной силой в модернизационных преобразованиях, охвативших Россию и обеспечивших переход от палеокультуры к неокуль­туре и смену палеокультурных поколений интеллигенции неокультурны­ми поколениями. Продемонстрируем это.

Напомню, что модернизация (дословно — «обновление») понимает­ся как преднамеренное (искусственное, а не естественное) внедрение культурных ценностей, заимствованных из европейских стран, которые считаются лидерами прогресса человечества. В истории России модер­низация не была непрерывной; она делится на раннюю, инициированную Петром в начале XVIII века, и позднюю, начатую реформами Александ­ра II. Особенности ранней русской модернизации заключаются в следу­ющем:

1. Интенсивность цивилизационного развития России в период от Петра I до Александра I была в три раза выше, чем европейских стран. Путь, проделанный Европой за 300 лет (XVI-XVII1 вв.), Россия пробежа­ла за одно столетие русского просвещения. К моменту Наполеоновских войн Российская империя была в военно-экономическом отношении

' Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII — начало XX в.): в 2 т. СПб., 1999. Т. 1. С. 78-86. См. также: Романов-Славатинский А. Дворянство в России. М., 2003; Беккер С. Миф о русском дворянстве: дворянство и привилегии последнего периода императорской России. М., 2004.

264

Глава 3. ПОКОЛЕНИЯ ДВОРЯНСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНиИИ

'ИСТОРИЯ ФОРМИРОВАНИЯ ДВОРЯНСТВА

265

 

вполне европейской державой. Однако чрезмерное ускорение даром не прошло; оно обусловило следующую особенность.

2. Поверхностность, неорганичность модернизационных процессов.
Для того чтобы новые культурные ценности были органично усвоены
обществом, то есть сделались традиционными, нужно время, которого не
было. Поэтому к европейской культуре приобщался только тонкий слой
служилого дворянства, а остальное население великой империи оставалось
на уровне допетровского менталитета, иногда бунтуя против попыток
власти навязать им иноземные новшества. Отсюда— раскол национальной
культуры России, вызванный стремительной и насильственной модерни­
зацией. «Россия XVIII и XIX столетий, — писал Н. А. Бердяев, — жила
совсем не органической жизнью... Образованные и культурные слои
оказались чужды народу. Нигде, кажется, не было такой пропасти между
верхним и нижним слоем, как в петровской императорской России. И ни
одна страна не жила одновременно в столь разных столетиях, от XIV до
XIX века»¹. Этот раскол болезненно переживался народнической интел­
лигенцией, замыслившей «хождение в народ».

3. Инициатором и организатором любых социально-культурных изменений, как культурных революций, так и реакционных контррево­люций, неизменно выступало государство во главе с самодержавным монархом. По этой причине субъективные личностные качества само­держца накладывали свой отпечаток на целые исторические эпохи, к примеру, — «петровская эпоха», «елизаветинская эпоха», «дней алек-сандровых прекрасное начало». Не случайно русское дворянство во времена петровы говорило по-голландски и по-немецки, а со времен Елизаветы — по-французски. Дворянство выполняло монаршию волю и действовало разумно в той мере, в какой были интеллектуальны замыслы монарха. Как известно, буржуазного «третьего сословия» в России XVIII — начала XIXвека практически не было. Инициированное консер­вативным дворянством продолжительное сохранение крепостничества задержало развитие частного предпринимательства, которое, кстати ска­зать, всегда осуждалось русским крестьянством («толстосумов» и «ми­роедов» не одобряли никогда). Поэтому ранняя российская модернизация поневоле оказалась деформированной и ущербной.

4. Православная церковь, превратившись в синодальное духовное ведомство, утратила статус самостоятельной общественной силы, но сохранила славу хранительницы древних традиций Святой Руси. Если западному Просвещению был присущ решительный антиклерикализм:

«раздавите гадину!» — взывал Вольтер, имея в виду католическую цер­ковь, то ничего подобного в русском Просвещении не было, хотя Петр нелицеприятно величал монахов «тунеядцами» и переплавлял церковные колокола в пушки, а Екатерина значительно урезала монастырские зе­мельные владения. Дворянские просветители XVIII века открещивались от европейского атеизма и материализма и предпочитали заимствовать мистические идеи масонства.

5. Яркой особенностью дворянской культуры XVIII века является подражательность, умышленное следование западноевропейским мод­ным образцам. По словам В. О. Ключевского, в XVIII веке появляется особый интеллектуальный тип — «русский человек, который вырос в убеждении, что он родился не европейцем, но обязан стать им... Первое поколение этого типа склонялось к той мысли, что все русское надобно делать по-западноевропейски. Второе — уже думало, что все русское хорошо бы переделать в западноевропейское. Чувствуя свое невежество, иногда находили, что надобно заимствовать с Запада свет знания, но без огня, которым можно обжечься»¹.

Однако в конце века Просвещения разумные россияне стали заме­чать, что в Европе «весьма много свинства» (Д. И. Фонвизин), ожи­вился интерес к отечественной истории и старине (М. М. Щербатов, И. Н. Болтин, А. И. Мусин-Пушкин, впоследствии два антипода — А. С. Шишков и Н. М. Карамзин), победы «екатерининских орлов» и Наполеоновские войны разбудили патриотические настроения. Учени­ческую подражательность сменил юношеский романтизм, воплотившийся в движение декабристов. В 1840-е годы мировоззрение интеллектного слоя оказалось расколотым и ориентированным в противоположных направлениях, представленных западничеством и славянофиль­ством.

В качестве индикатора интеллектности общества целесообразно ис­пользовать книжную коммуникацию. Для палеокультуры характерна рукописная книжность, когда книги являются предметом роскоши, до­ступным лишь немногочисленной культурной элите, а большинство на­селения невежественно и неграмотно. Мануфактурное книгопечатание постепенно (напомню, что в XVII веке в России было отпечатано всего около 500 книг) создает условия для демократизации книжного дела и появления библиотечных учреждений. Неокультура неразрывно связана с книжностью. Книжная статистика свидетельствует, что при Петре I в 1698-1725 годах вышли в свет порядка 600 изданий; в 1726-1740-м —

 

¹ Бердяев Н. Л. Истоки и смысл русского коммунизма. М., 1990. С. 13.

' Ключевский В. О. Литературные портреты. М., 1991. С. 102-103.

266

Глава 3. ПОКОЛЕНИЯ ДВОРЯНСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

всего 175 изданий; в царствование Елизаветы (1741-1760) — 620 изда­ний; зато просветительская деятельность Екатерины II (1762-1796) воплотилась в 7800 изданиях. Всего в XVIII веке было опубликовано около 10 тысяч сочинений гражданской печати, из которых более трети составляли произведения изящной словесности и еще треть — светская научная литература. Дворянские библиотеки широко комплектовались иностранной литературой, прежде всего французской и немецкой. Посто­янно растущие книжные потоки стали питательной средой для дворян­ских интеллигентов-книжников, подготовивших золотой век русской литературы.

Вместе с тем не будем обольщаться. В суровых словах В. О. Ключев­ского звучит историческая правда: «Новая, европеизированная Россия в течение четырех-пяти поколений была Россией гвардейских казарм, правительственных канцелярий и барских усадеб: последние проводили в первые и во вторые посредством легкой перегонки в доморощенных школах или экзотических пансионах своих недорослей, а взамен их по­лучали оттуда отставных бригадиров с мундиром. Выдавливая из насе­ления таким образом надобных дельцов, государство укореняло в обще­стве грубоутилитарный взгляд на науку как путь к чинам и взяткам и вместе с тем формировало из верхних классов, всего более из дворянства, новую служилую касту, оторванную от народа сословными и чиновными преимуществами и предрассудками, а еще более служебными злоупот­реблениями»¹. Но историческая правда заключается и в том, что в гвар­дейских казармах, правительственных канцеляриях и барских усадьбах парадоксальным образом сохранялись и даже расцветали интеллигент­ность и интеллектуальность. Дворянство породило три поколения русской интеллигенции, которыми можно гордиться.

3.1. ПЕТРОВСКОЕ ПОКОЛЕНИЕ

Характеристику петровского поколения поделим на три части: харак­теристика лидера поколения — Петра Великого, смотр характерных фигур, достойных звания «птенцы гнезда Петрова», наконец, обзор ин-теллектного слоя 1740-1760-х годов, так или иначе связанного с именем М. В. Ломоносова.

¹ Ключевский В. О. Сочинения: в 9т. М., 1988. Т. 3: Курс русской истории. Ч. 3. С. 11.

 

267

3.1. ПЕТРОВСКОЕ ПОКОЛЕНИЕ

3.1.1. Петр Великий — интеллектуал-деспот

Пою премудрого российского героя, Что, грады новые, полки и флоты строя, От самых нежных лет со злобой вел войну, Сквозь страхи проходя, вознес свою страну, Смирил злодеев внутрь и вне попрал противных, Рукой и разумом сверг дерзостных и льстивных, Среди военных бурь науки нам открыл И мир делами весь и зависть удивил.

М. Ломоносов. Петр Великий

Поставим вопрос ребром: можно ли императора Петра считать русским интеллигентом? Довольно давно высказано мнение, что импе­ратор Петр — это первый русский интеллигент. В одной из своих проро­ческих статей столетней давности (1906) Д. С. Мережковский категори­чески заявил: «Я повторяю и настаиваю: первый русский интеллигент — Петр (курсив мой. — А. С). Он отпечатлел, отчеканил, как на бронзе монеты, лицо свое на крови и плоти русской интеллигенции. Единствен­ные законные наследники, дети Петровы — все мы, русские интеллиген­ты»¹. Я не расположен верить Мережковскому на слово, тем более что существуют противоположные мнения о личных качествах великого преобразователя России. Эти мнения собраны и систематизированы в недавно вышедшей обширной антологии. Л. В. Поляков, обобщая опуб­ликованные в антологии точки зрения (всего представлены высказывания 136 писателей, историков, философов, публицистов, поэтов, священно­служителей XVIII-XX вв.), перечисляет эпитеты, даваемые Петру². Их можно сгруппировать следующим образом:

— Творец России: превратил русский народ в нацию, он — титан, вдохнул душу в Россию, он подобен Богу, Христу, апостолу Петру; спа­ситель России от исторического тупика, спаситель государства от народ­ной анархии, спаситель русской веры, «работник на троне», «царь-масте­ровой».

— Царь-антихрист: отступник от православия, язычник в облике христианина, разрушитель православной церкви, «русский леший».

— Провозвестник всемирного призвания России: он возвратил Россию в семью христианских европейских народов, приобщил ее к универсальным

¹ Мережковский Д. С. Грядущий Хам // Мережковский Д. С. В тихом омуте. Статьи
и исследования разных лет. М., 1991. С. 368-369.

² Петр Великий: pro et contra. Личность и деяния Петра I в оценке русских мыслителей
и исследователей: антология. СПб., 2001. С. 573-708.

268

Глава 3. ПОКОЛЕНИЯ ДВОРЯНСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕН1_1ИИ

3.1. ПЕТРОВСКОЕ ПОКОЛЕНИЕ

269

 

культурным ценностям, перевернул представления русских о человече­стве, «великий человек» всего человечества и «слуга Отечества».

— Псевдореформатор: он — подражатель, а не творец; насильствен­ные преобразования Петра прервали и деформировали естественный ход развития страны, реформы Петра — отказ от внутреннего развития в пользу развития внешнего; реформы Петра затронули быт верхов, но не народа; он бестолковый руководитель, его новации — результат тороп­ливости и тщеславия, это лишь самообольщение и маскарад.

— Мудрый просветитель: Петр — учитель, просветитель по инстин­кту, по исторической необходимости; он — первая свободная великорус­ская личность, отец русской интеллигенции.

— Деспот-тоталитарист: создатель бюрократической полицей­ской империи, тиран-поработитель, правитель без правил, он — «пер­вый большевик», предшественник Ленина и Сталина, он привел Россию в Европу, но привел ее рабой.

 

— Типичный русский человек: «сын своего народа», истинный выра­зитель русского народного духа, истинно русский по склонности к прак­тическому здравомыслию, национальному самоотречению, поиску прав­ды; Петр — русский богатырь.

— Русофоб, враг всего русского: Петр — ненавистник и разрушитель всего русского, он унизил национальный дух русского народа, он — агент Запада в Москве, лидер наемников и предателей, «петровская дубинка — нерусского происхождения».

— Единство крайностей и противоречий: «смесь монарха с вождем», «патриот и ненавистник России», «мудрый государь и самовластный помещик», он и демон, и жертва, он гениальный сумасшедший, ребенок-деспот, развратник и хулиган, обуянный роковой страстью «изведать все до пределов»; пороки Петра уравновешиваются его добродетелями.

Где же истина? Обратимся к деяниям нашего героя. Модернизация России началась не с обсуждения на земском соборе или хотя бы в бояр­ской думе необходимости в преобразованиях, альтернативных путей и возможных последствий, не с разработки политически и экономически сбалансированных долгосрочных стратегических и краткосрочных так­тических программ, а с единоличного решения молодого и малообразо­ванного царя в силу его самодержавной воли. Он один решал, какой быть громадной стране, и переделывал ее, как умел, по собственному разуме­нию. Разумение это состояло не в том, чтобы превратить Россию в обитель культуры и просвещения, а в том, чтобы сделать ее могущественной военной державой. Не случайно за время единоличного владычества Петра с 1696 года (умер его соправитель брат Иоанн) до 1725 года

(28 января — смерть самого Петра) было мирных всего 4 года из 29 лет. Никакой программы социально-культурных реформ не было и быть не могло, потому что модернизацию диктовала милитаризация. Петр руко­водствовался кодексом обязанностей монарха, который включал защиту от внешних врагов, сохранение порядка внутри страны, скорое и правед­ное воздаяние каждому по справедливости.

Поэтому культурные новации в быту носили подражательный харак­тер (европейское платье, этикет, раскрепощение женщин, ассамблеи и пр.), а в политике, экономике, финансах, просвещении неизменно имели мо-билизационно-милитаристскую мотивацию и служили ответом на вызов тех или иных нужд армии, флота, дипломатии. При этом Петр исходил из того, что «русские люди никуда сами не пойдут, если не принуждены будут». Отсюда — введение рекрутской повинности (рекрутов вели на службу в кандалах), рост налогообложения (за время царствования Пет­ра налоги выросли в 5,5 раза), обязательность для дворян государственной службы, Табель о рангах (1722), развитие горного дела и демидовских металлургических заводов, кожевенных, суконных, парусно-полотняных мануфактур, основание Санкт-Питер-Бурха (1703), государственная мо­нополия на продукты первой необходимости (соль, хлеб, лен, пенька, воск, табак). Милитаризация страны была столь велика, что один из русских историков (В. В. Лапин) заметил, что не армия была при госу­дарстве, а напротив, государство при армии. Особенно разорительной и жестокой мерой было размещение полков по землям и содержание их за счет населения, что фактически означало оккупацию армией собственной страны.

Духовная жизнь страны также подверглась деформации. Петр пресек традицию патриаршества и учредил в 1721 году Святейший Синод во главе с назначаемым царем обер-прокурором, то есть осуществил огосу­дарствление Русской православной церкви. Приоритетом пользовались точные и естественные науки, а также технические устройства и зодчество («петровское барокко»), в столице постоянно звучали военные оркестры, торжественные канты и менуэты. На словесность Петр «бросил взгляд рассеянный, но проницательный» (А. С. Пушкин), и, может быть, в силу этой рассеянности петровское поколение не подарило нам ни одного крупного писателя или поэта.

В области народного просвещения главное достижение Петра — се­куляризация образования, которая диктовалась сугубо практическими соображениями. Школы математических и навигацких наук, военно-ме­дицинская и инженерно-строительная школы, цифирные школы и тому подобные предназначались для удовлетворения потребностей армии

270

Глава 3. ПОКОЛЕНИЯ ДВОРЯНСКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНУИИ

3.1. ПЕТРОВСКОЕ ПОКОЛЕНИЕ

271

 

и флота, а не для интеллектуального развития народа. Задуманный Пет­ром академический университет быстро захирел при его преемниках. Зато сохранилась Императорская академия наук, которая стала центром послепетровской книжности. Она располагала крупнейшей научной библиотекой, была самым главным книгоиздательским центром и имела большую книжную лавку, она же с 1728 года обеспечила регулярное издание газеты «Санкт-Петербургские ведомости», начало которой было положено Петром в 1703 году. Еще одним личным вкладом императора в отечественную книжность является реформирование кириллической азбуки (исключены греческие буквы, титлы, знаки ударений) и разработ­ка приближенного к латинице гражданского шрифта.

В истории российской книжности Петр I сыграл две роли: индивиду­альную роль книголюба-книжника и государственную роль учредителя библиотечной профессии. В романе-исследовании о Библиотеке Россий­ской академии наук В. П. Леонов посвятил целую главу библиотечной и книгоиздательской деятельности Петра¹. Не буду воспроизводить здесь факты и цитаты, любовно собранные автором, приведу только данные о личной библиотеке царя. Она хранится в Библиотеке Академии наук и насчитывает 1663 названия, из которых 293 — рукописи на русском язы­ке²; 490 — печатные книги на русском языке, 68 — рукописи на ино­странных языках, 812 — печатные книги на иностранных языках. Многие из книг приобретены Петром лично или через доверенных лиц, некоторые имеют пометы, свидетельствующие о том, что книги были для него не элементами интерьера, а источниками просвещения и рабочими инст­рументами. Петр не только сам был просвещенным библиофилом и прилежным читателем, он стремился приохотить к чтению своих верно­подданных путем открытия общедоступных библиотек. Известно, что в начале XVIII века Петр одобрил книгоиздательскую деятельность мос­ковского купца В. А. Киприанова и даже присвоил ему чин «библиотека­ря», оговорив бесплатность пользования библиотекой купца-книжника.