Особенности политической культуры в африканских обществах

Традиционные власти (вожди и верховные правители)

В современной Африке можно видеть очень разные политиче­ские системы: в нескольких странах до недавнего времени сохра­нялись монархии (в Руанде — до 1961 г., Бурунди — до 1966, Эфиопии — 1974), а Лесото и Свазиленд остаются ими и ныне; большинство стран после независимости стали президентскими или парламентскими республиками (а Либерия — с самого нача­ла ее образования). За годы после получения независимости (пер­вая страна — Золотой Берег — получила ее в 1956 г., став Респуб­ликой Гана; большинство же стали свободными от колониальной зависимости в 1960 г., получившем название «год Африки») по­чти все они пережили не один государственный переворот. Ныне в общемировом контексте развития многие правительства гово­рят о необходимости демократических реформ. При этом нередко утверждается традиционность демократического подхода к власти в доколониальной Африке так же, как несколько лет назад утвер­ждалась традиционность единоначалия.

На деле и то, и другое утверждения избыточны и не учитывают некоторые особенности политической культуры в африканских доколониальных обществах. Многие народы Африки не знали пуб­личной власти. У бушменов и пигмеев, например, во главе ло­кальных групп стоял обычно один из старших мужчин, едино­душно признававшийся мудрейшим и искуснейшим охотником и знатоком правил охоты и жизни в обществе. В догосударственных обществах политическая власть сосредоточивалась у старших пред­ставителей семей первых поселенцев. Они осуществляли публич­ную власть на низших ступенях административной лестницы и в раннегосударственных политических объединениях. На высших позициях ее находились верховные правители, которых европей­ские наблюдатели (особенно первые) называли нередко короля­ми, императорами, султанами, считая деспотами с неограничен­ной властью.

Анализ сущности природы и размеров власти убеждает, что это мнение ошибочно. Прежде всего, такие правители были лица­ми сакральными, ритуальными. И вожди низших рангов, а тем более верховные правители рассматривались как люди, наделен­ные особой сверхъестественной властью, считались тесно связан­ными с духами предков, якобы исполняли их волю и служили посредниками между ними и их живыми потомками. Более того, такой правитель, считалось, связан и с силами природы, кото­рые через него обеспечивали благоденствие всего народа. Это яв-

ление, как известно, феномен не только африканских культур: культ «священного царя-жреца» существовал у многих народов мира (в том числе и европейских) в древности и у некоторых народов других континентов в Средневековье и Новое время.

С таким представлением было тесно связано безоговорочное тре­бование безусловного физического совершенства царя. За сохране­нием его здоровья и физической мощи должна была следить самая младшая жена; проводились и «консультации» с духами умерших предшественников и божествами. В случае «несоответствия» обычай предписывал убийство правителя. Лишь у некоторых народов со­хранились свидетельства долгого существования этого правила. Так, джукун когда-то убивали правителей, если они страдали тяжелой болезнью, если их страна переживала период острого голода и за­сухи или если те нарушали определенные табу, регулировавшие их поведение. У йоруба в XVIII в. глава совета знати использовал этот обычай в политической борьбе, добившись устранения нескольких алафинов (правителей). В других странах Африки не осталось свиде­тельств существования ритуальных убийств или самоубийств (как у йоруба), но известны испытания здоровья правителей и последую­щие изгнания или просто отстранение от власти (например, в Мономотапе, Лунда и др.). Подобные обычаи и даже память о них сохранились далеко не у всех народов Африки.

Напротив, представление о священном характере правителей и вытекающей из этого понятия строгой регламентации их жизни и быта существовали у всех народов континента, а там, где сохра­нился институт женщин-соправительниц (лукокеша — у балунда, мананьими — у бакуба, маконда — у бавили, намасоле и лубуга — у баганда, и др.), это представление относилось и к ним. Их жизнь и быт окружались множеством табу: запрещалось пересекать поля, переплывать реки, просто касаться земли — их переносили на особых носилках-паланкинах; разговаривать с ними можно было лишь через особое лицо, передававшее слова просителя и самого правителя; никто не имел права видеть, как правитель ест и даже как ему готовят пищу; у некоторых народов запрещалось видеть лицо правителя и т. п. Верховный правитель и сам был своего рода божеством — воплощением священного духа и в то же время слу­жителем культа. Он занимался обрядами вызывания дождя, изго­товлял магические средства и снадобья, отвращающие якобы зло от его народа.

Из веры в неразрывность и взаимосвязь священного правителя и сил природы вытекал и другой принцип — вера в его бессмер­тие. По представлениям многих африканских народов, дух умер­шего правителя воплощался в каком-либо предмете: у ашанти — в священных скамеечках; у йоруба — в бронзовых головах умер­ших правителей; у бакуба — в деревянных статуях «ндоп»; у банья-руанда — в особых калебасах; и т.п.

Существовали определенные символы власти — жезлы, риту­альные опахала, богато инкрустированные мечи или топорики, колокольца, зонты и т.п. Правителям посвящали животных, сим­волизирующих власть, мудрость, силу, ум, долголетие. Леопард, питон, черепаха, белый орел — обычный набор таких животных.

Сакрализация личности правителя происходила в период це­ремонии принятия им верховной власти, как принято говорить — интронизации. Обряды эти, по существу, сходны у многих народов континента. Наиболее типичен может быть пример народа бакуба. Период от смерти ньими (правителя) до его похорон новый пра­витель проводил в затворничестве, живя в стороне от столицы (в прошлом этот период длился долго, иногда до трех месяцев, а позднее сократился до 9 дней). В полнолуние он должен был со­вершить путешествие в священный лес, где жил, по представле­ниям бакуба, дух — предок всего народа. Инсценировался разго­вор с предком наследника, смерть последнего и поглощение его духом, а затем возрождение в новом качестве — уже не человека, а сверхъестественного существа, воплощающего черты как чело­века, так и духа. По прошествии этих церемоний, строительства и освящения новой резиденции, а также после проведения иници­ации, в которых новый правитель играл роль Вото — легендарно­го духа — предка народа, считалось, что новый ньими становится не только полноправным правителем, но и священной особой, тесно связанной с предками, потусторонним миром.

Принятие многими народами Африки ислама или христиан­ства не уничтожило представлений о сверхъестественных свой­ствах духа — предка народа, тесной его связи с миром предков, жреческих функциях. Арабские путешественники Средневековья с осуждением писали, что считавший себя правоверным мусуль­манином основатель Сонгаи Али Бер был одновременно и «вели­ким колдуном»; правители Мали сразу после пятничной молитвы принимали участие в традиционных церемониях с танцами в мас­ках. Сонгайские хроники рассказывают, что сохранилась сакраль­ная роль доисламского ритуального центра Кукийя. Даже в конце существования державы Сонгаи, почти через двести лет, послед­ний ее правитель имел среди регалий власти не только обычные для мусульманского владыки меч, знамя, тюрбан, но и священ­ные барабаны предков, и «динтури» (головню от первого огня предков, когда-то пылавшего на землях сонгаи). Большую роль играл при нем ритуальный правитель «денди-фари» — «хозяин земли Денди» (очага культуры сонгаев), да и сам правитель счи­тался сакральным образом связанным с ним и с духами земли. Представления о священном характере власти правителя сохра­нялись и в христианском Конго XVI —XVII вв.

Во многих доколониальных обществах сохранялось существо­вание двух правителей: политического и военного, с одной сто-

роны, и ритуального — «хозяина земли, воды, скота» и т. п. — с другой. Таким образом, уверения президента Мобуту, единолич­но правящего в Заире около трех десятилетий, что он выполняет завет предков, так как не было двух вождей в традиционном об­ществе, на самом деле далеки от действительности.

Верховные правители в масштабе государств выполняли риту­альную функцию этих «хозяев земли», связанных с духами, но уже на уровне не отдельной общины, а всего народа. Реальная же политическая и военная власть сосредоточивалась в руках членов советов знати. Такие советы формировались из родовой и служи­лой аристократии, жречества. Главы их нередко осуществляли по­литику не только без согласия верховных правителей, но и вопре­ки их намерениям (как это было в Куба в 1904 г., когда правитель выступал за мирный союз с европейцами, а глава совета — за военное сопротивление).