Но далее некто спросит, относительно того, что установлено,
ухватившись за случай, что такое рассмотрение формы самой по
себе и в материи, как кажется, относится не к вещи, но к смыслу: и
поэтому, коль скоро способность сообщаемости подобает ей этим
способом, по-видимому, она подобает ей только согласно смыслу
и интеллекту, и, таким образом, скажет он опять-таки, что универ-
сальное и по способности и актуально только в интеллекте и ни-
коим образом не в самой вещи.
Но относительно этого следует сказать, что, без сомнения, как
указано в «Метафизике»', акт ранее потенции, и не только по смыс-
лу или в познании, но по самой субстанции и по определению, как
причина — ранее причиненного, и имеет бытие причины и сущно-
сти, как мы сказали, хотя не имеет бытия, иначе как в природе ча-
стного, и этим образом она есть одна сущность не единством числа
(как мы говорим, что число едино), но единством бытия, сущности
самой по себе, и формы, единству каковой, соответственно ее спо-
собности сообщаться, не противоречит множественность, и в таком
смысле говорится о едином во многом и относительно многого.
Если же некто возразил бы, что согласно сказанному универ-
сальное есть прежде вещи, а не после нее, в то время как Аристо-
тель говорит, что универсальное — или ничего, или после своего
единичного, то мы говорим: то, что есть универсальное, без со-
мнения прежде вещи, но актуальность ее универсальности, которую
сотворяет действующий интеллект из того, что в вещи есть чтой-
ность существующей вещи, которая истинно предицируется самой
вещи, и поэтому она следует вещи, абстрагированная от самой ве-
щи. Таким образом, ясно понимание прежде сказанного и того, что
обе стороны говорят в некотором смысле истинное.
Из этого ясно, что поскольку материя есть ничто от истинного бы-
тия вещи, никоим образом никакая вещь не понимается через ее ма-
терию, но через ее форму. Таким образом, поскольку универсальное
есть объект, свойственный интеллекту, универсальное бытие отно-
сится к форме, а не к материи, форма же сообщаема всему, материя —
несообщаема (она ни по способности, ни по акту не существует во
многом одной и той же своей [частью], но только различными частя-
ми, так, что согласно этой части — в одном, а согласно другой — в дру-
гом), и поскольку вещь именуется согласно тому, благодаря чему она
познается, она надлежащим образом именуется от формы, а в отно-
шении материи не познается и не именуется иначе, как по аналогии
к форме, как мы сказали в конце первой [книги] «Физики». Итак, по-
скольку индивидуум есть индивидуум благодаря материи, он имеет
надлежащее имя, в собственном смысле, согласно тому, что он есть
субстанция посредством формы, которая надлежащим образом, наи-
более первично и в высшей степени является субстанцией. Обо всем
это достаточно сказано в первой [книге] «Логики».
Из сказанного же, кроме того, принимается следующее: посколь-
ку универсальное находится в сущности вещи согласно обладанию
1 Аристотель. Метафизика, 1049Ь 4-1051а 3.
способностью к существованию во многом целиком и поскольку эта
способность равна по отношению к прошедшим, настоящим и буду-
щим вещам, универсальное, каковое есть субстанция вещи, или из-
ливается в субстанцию, унивокально по отношению ко всем про-
шедшим, настоящим и будущим вещам.
Кроме того, поскольку универсальное относится к способнос-
ти сущности, которая прежде материи и составного [из формы
и материи], ясно, что относительно некоего существующего част-
ного человека неверно [высказывание], что человек есть живое
существо, и иные высказывания такого рода.
Из этого опять-таки ясно, что хотя невозможно, чтобы после
разрушения первой субстанции оставалось что-либо из остально-
го, однако наука относится к вечному и сама вечна и неразруши-
ма, поскольку основывается только на способности сообщаемости,
свойственной форме и сущности, и на том, что составляет ее пре-
терпевания и различия; таковое же вечно и неразрушимо, будь оно
частно или нет. Но в каком смысле одна наука относится ко всему,
а в каком — нет, разъяснено в том, что сказано в [книге] «О душе».
Глава IV.
