«Существует ли универсальное только в нагих и чистых интел-
лектах или же и в вещи» — это, по словам Порфирия1, великое
дело, требующее большого исследования. И хотя этот вопрос от-
носится к метафизике, однако здесь об этом надлежит сделать упо-
минание, дабы облегчить наше учение. Поскольку все, что есть в
вещах, только едино и свойственно, может показаться, что универ-
сальное, каковое существует во многом и относительно многого,
не существует в каких-либо вещах, прежде всего поскольку Арис-
тотель учит в первой философии, что бытие универсального и ча-
стного — одно и то же, и начала всякой вещи, каковые суть начала
существования, суть частные, а не универсальные, как о том гово-
рит Платон.
Кроме того, универсальное просто, чисто от материи и отделе-
но от материальных придатков, а будучи таковым, оно не воспри-
емлет материю. Следовательно, поскольку ему необходимо сущест-
вовать в некотором бытии, так как оно — простая форма, надлежит,
чтобы оно, согласно этому бытию, существовало в душе, и, таким
образом, универсальное, как универсальное, существует только
в душе.
Кроме того, если бы универсальное было в вещи, то надлежало
бы, чтобы оно было тем же самым, что и вещи, в которых оно нахо-
дится, поскольку иначе предицирование было бы ложным, когда го-
ворили бы «Сократ есть человек», «Сократ есть живое существо».
Итак, «человек» или «живое существо», предицируемые Сократу, —
то же самое, что и Сократ. На том же основании предицируемое
Платону есть то же самое, что и Платон. Но то, что то же самое для
того же самого, само одно и то же. Из этого последовало бы, что Со-
крат и Платон — тождественны, или же надо сказать, что «человек»
и «живое существо», предицируемыми Сократу и Платону, — раз-
| 1 Аристотель. О душе, 430а 1. |
' Порфирий. Введение к «Категориям» Аристотеля //Аристотель. Кате-
гории. М., 1939. С. 53.
личные универсалии, что ложно, поскольку Порфирий говорит, что
многие люди, на основании причастности виду — один человек1,
и Аристотель сказал, что равноугольный и равносторонний [тре-
угольники] суть разные треугольники и одна фигура. Из всего тако-
го рода неподходящим образом выводится, что универсальное не
в вещи, но в разуме. Из-за этого и Иоанн Дамаскин говорит, что
«в таковых общее следует рассматривать в разуме, а не в вещи».
Кроме того, форма индивидуируется благодаря материи, ин-
дивидуированная же форма дает бытие индивидуальной [вещи].
Таким образом, и форма, и материя становятся свойственными.
Следовательно, ничего от формы и материи, которые есть в одном
индивидуальном, не воспринимается во многих вещах одновре-
менно. Следовательно, универсальное в вещи — ничто, берется ли
оно согласно форме или согласно материи; оно воспринимается
одновременно [лишь] в возможных вещах. В этом согласны почти
все перипатетики, а именно Авиценна, и Аль-Газали, и Аверроэс,
и Абубацер, и многие другие.
Но некие из мужей немалого авторитета, среди латинян, кото-
рые с этим положением не соглашались, признавали универсаль-
ное в вещах согласно некоему бытию. Ведь если бы универсально-
го в вещах не было, то его нельзя было бы истинно предицировать
вещи, прежде всего поскольку природа универсального — быть
полностью в каждой из своих частей.
Кроме того, любая вещь познается благодаря своей истинной
форме. Следовательно, поскольку универсальное есть то, что по-
знается, надлежит, чтобы оно было истинной формой вещи, и, та-
ким образом, оно есть нечто в вещах.
Далее, нет ничего более истинного в вещах, чем то, что полно-
стью едино во многом и относительно многого, ведь оно не утра-
чивает смысл «существования в вещах» из-за того, что оно во
многом; из-за того же, что оно — относительно многого, оно полу-
чает то, что составляет в них истинную сущность, существующую
субстанциально или акцидентально. Следовательно, универсаль-
ному надлежит истинным образом быть в вещах, в то время как
оно едино во многом и относительно многого.
Мы же, следуя в этом затруднении средним путем, говорим,
что сущность какой-либо вещи следует рассматривать двояко.
А именно, во-первых, коль скоро она есть природа, отличная от
природы материи, или от природы того, в чем бы она ни находи-
лась. И во-вторых, как она в материи, или в том, в чем она инди-
видуирована посредством нахождения в нем. К тому же первое
рассматривается двояко. Во-первых, коль скоро она есть некая аб-
солютная сущность сама по себе, и в этом случае она зовется «сущ-
ностью», есть единая, существующая сама по себе, имеет бытие
1 Там же. С. 59.
только такой сущности и в этом случае она только одна. Во-вторых,
так, что ей, соответственно способности, подобает сообщаемость,
подобающая ей оттого, что она есть сущность, способная давать бы-
тие многому, даже если бы и не давала бы ничему, и в таком случае,
она надлежащим образом зовется «универсальное»; ведь всякая
сущность, сообщаемая многому, есть универсальное, даже если ак-
туально дает бытие только одному, как например, Солнце, Луна,
Юпитер и тому подобное; ведь субстанциальные формы таковых
вещей — сообщаемы, а то, что они не сообщаются актуально, проис-
ходит оттого, что вся материя, которой эта форма может сообщить-
ся, уже подлежит форме, как установлено в «О небе и земле». Итак,
универсальное существует, соответственно способности, в вещах,
внешних [душе], но соответственно акту существования — только
в интеллекте, и поэтому перипатетики сказали, что универсальное
существует только в интеллекте, относя это к универсальному, ко-
торое есть во многом и относительно многого согласно акту суще-
ствования, а не согласно только способности.
Но относительно сущности, причастной тому, в чем она есть,
имеется двоякое рассмотрение. Первое же, коль скоро она есть
цель возникновения или составления несовершенной (desiderata)
субстанции из материи или из того, в чем она есть, и чему она да-
ет бытие и совершенство, и в таком случае она называется «акту-
альность» и существует как частная и определенная. Вторым же
способом — коль скоро она есть все бытие вещи, и в таком случае
называется «чтойность» и опять-таки существует как определен-
ная, частная и свойственная.
И не следует полагать несообразным, что форма называется
«всем бытием вещи», поскольку материя есть ничто от бытия ве-
щи и не входит в намерение природы, ведь если могла бы сущест-
вовать деятельная форма без материи, то она никогда бы не вво-
дилась в материю, но поскольку этого быть не может, то остается,
что материя не ради бытия, но ради определения бытия формы.
Следовательно, скажем о последнем, что форма предицируется
вещи, формой которой она является, и, таким образом, отделен-
ная интеллектом, она есть универсальное в интеллекте, и поэтому
способность ее сообщаемости сводится к акту в интеллекте, отде-
ляющем ее от индивидуирующих [условий].
Глава III.
