Толстого «Война и мир». В нем мы видим многие грани масштабных наполеоновских войн глазами крайне незадачливого персо- нажа по имени Пьер Безухов. У него все шло наперекосяк гораздо чаще, чем складывалось благополучно. В кульминационный момент фильма Пьер, осознав свою несостоятель-
ность, поднимает лицо к небесам и, потрясая кулаками, спрашивает: «Ну почему я знаю, как поступать правильно, но всегда поступаю непра- вильно?»10 И, как подсказывает мне мой опыт, он вполне мог бы доба- вить: «…А, поступая неправильно, я этого никогда не призна ю».
Этот парадокс наводит на мысль, которая многим покажется оскорбительной. Мы, по своей сути, — падшие существа, склонные поступать неправильно из-за первородного греха. Для исследования данного тезиса в нашем совместном путешествии момент еще не на- стал, поэтому пока просто отмечу, что игнорирование такого явле- ния, как грех, было бы умышленным отрицанием реальности. Достаточно лишь оглядеться по сторонам на тот парад ужасов, с ко- торыми мы ежедневно сталкиваемся в выпусках новостей.
Почему же мы знаем, как поступать правильно, но поступаем неправильно? Почему нам так трудно различать добро и действовать в его интересах?
Г Л А В А 3
За свою жизнь я немало размышлял над этими вопросами. Я получил хорошее образование и был прекрасно подготовленным юри- стом. Я усердно трудился в своей профессии и считал, что придер- живаюсь безупречного морального кодекса. Если бы вы спросили меня в 1969 году, отличаю ли я добро от зла и обладаю ли силой воли поступать правильно, то я был бы оскорблен. Ну, конечно же! Отец преподал мне хорошие уроки о правде и справедливости, о добре и зле.
Тем не менее, в самый критический момент своей жизни я, хотя и знал, как поступать правильно, поступил неправильно, а затем по- тратил два года на попытки оправдать свои действия. Нам сложно поступать правильно, но признавать свою ответственность зачастую еще сложнее.
Способность увидеть, какие мы на самом деле, — это, наверное, величайший из даров, которые мы выносим из серьезных личных по- ражений. Люди, пытающиеся справиться с зависимостью или восста- новить свою жизнь после тюрьмы, знают, что они не невинны, и являются частью того, что не так с этим миром.
Верите вы или нет, но мы все являемся частью этого.
К сожалению, многие люди действительно живут, отрицая ре- альность. Один из феноменов администрации Никсона, о котором мало говорят, заключался в том, что многие из ведущих советников президента были последователями учения «христианская наука», и это, на мой взгляд, значительно поспособствовало Уотергейтскому скандалу. Среди них были глава администрации Боб Холдеман и со- ветник по вопросам внутренней политики Джон Эрлихман. Я не пы- таюсь очернить чужие убеждения. Как я уже сказал в начале, все мы — в процессе поиска, и я знаю последователей «христианской науки», ведущих очень достойную, благочестивую жизнь. И все же, в их системе верований присутствует один большой изъян. Они счи- тают зло иллюзией, отрицая существование греха или зла, которое, на их взгляд, реально только в том случае, если мы позволяем ему вторгнуться в наш разум.
Шаткость подобного убеждения наиболее очевидно проявилась в интервью, которое один из тех самых «сантехников» дал журналу
«Christian Science Sentinel» спустя тридцать лет после Уотергейта. Эджил Крог, объяснив, какие законы нарушил и в каких преступле- ниях был обвинен, сказал: «Но истина состоит в том, что я на самом деле никогда не был виновен. Человеческий опыт воспринимал это так, что я прошел через тот жизненный период: работу на мистера Никсона и все, что последовало дальше. … Но фундаментальная идея состоит в том, что моя невиновность никогда не была затронута. Дабы внести полную ясность, я искренне сделаю все, что в моих силах,
С Ч А С Т Л И В А Я Ж И З Н Ь
чтобы дать объяснение в рамках человеческого разумения. В процессе всего этого моя невиновность стала еще более очевидной. Осознание своей невиновности придало мне сил предпринять необходимые шаги, чтобы взять на себя ответственность за свои действия… Моя духовная природа ничуть не изменилась».11
Вина — это невиновность? Не признав свои собственные ошибку или грех, мы никогда не избавимся от них. Как это ни парадоксально, мы можем обрести хорошую жизнь, только признав себя плохими. Отрицание зла неизбежно порождает трагедии — в нашей собствен- ной жизни и в обществе в целом. Прежде, чем мы сможем по-на- стоящему обрести в жизни добро, мы должны признать зло в самих себе.
 |
Понимание жизненных парадоксов — это ключ к счастливой жизни. Без осознания парадоксальной природы жизни мы окажемся неготовыми к ее неожиданным крутым поворотам, позволим людям, вещам и обстоятельствам сбивать нас с курса. Нам будет казаться, что мы бежим вверх по эскалатору, пущенному вниз.
Нам нужно познавать, каким образом страдания и поражения могут привести к победе, и как мы теряем свою жизнь, чтобы сберечь ее. Мы должны быть послушны своему призванию — и тогда мы ста- нем свободными. Наконец, нам необходимо признать собственное зло, чтобы обрести добро. Эти на первый взгляд перевернутые ис- тины противоречат нашей интуиции и уж тем более общественному мнению. Они таят в себе мудрость, превосходящую понимание.
 |
 |
Глава 4
Милая вечеринка в большой теплой компании
вечеринки на острове Сардиния близ побережья Италии, ушло более 2,1 миллиона долларов — по 28 тысяч на каждого гостя. Помощник окружного прокурора Кен Шалифу предоставил видеозапись в ка- честве улики по делу об одном из крупнейших в истории корпора- тивных скандалов. Козловски, бывший генеральный директор конгломерата «Tyco International», и Марк Шварц, бывший финан- совый директор «Tyco», были обвинены в огромных хищениях и уча- стии в коррупционных схемах, в результате которых они, по неофициальным данным, украли у «Tyco» около 600 миллионов дол- ларов.1
Празднования в честь дня рождения Карен длились почти не- делю, и их апогеем стал заключительный банкет у бассейна в отеле
«Cala di Volpe». Когда Козловски и гости собирались, девушки в тогах и с россыпями драгоценностей в волосах бросали им под ноги лепестки роз. Там были и мужчины-модели, переодетые римскими воинами и гладиаторами. Они, демонстрируя публике совершенство телосложения, предлагали дамам руку, провожая их за столики, а временами — и бесцеремонные объятия.
В ходе празднования звучали песни в исполнении поп-звезды Джимми Баффета, за что ему было щедро заплачено четверть мил- лиона долларов. Среди прочих, Баффет спел хит Ван Моррисона
«Brown eyed girl», под который Деннис Козловски от души выпля- сывал. Кульминацией вечеринки стали лазерное шоу в честь Карен,
С Ч А С Т Л И В А Я Ж И З Н Ь
огромный именинный торт в форме женского тела со снопами выле- тающих из грудей искр и высеченная изо льда скульптура — анато- мически точная копия «Давида» Микеланджело, — мочившаяся на гостей струей «Столичной» водки.
Наиболее грандиозным событием вечеринки стало балетное шоу вокруг бассейна. Первыми появились нимфы в прозрачных нарядах, а затем под бой барабанов на них набросились культуристы в костю- мах крылатых кентавров. Они окружили бассейн, красуясь перед ним- фами и гостями. Наконец, эти полубоги и полубогини слились в па-де-де, воспевая в своем танце молодость, красоту и эротизм — их собственные божественные силы.
|
Прокурор предоставил эту видеозапись потому, что, на его взгляд, она наглядно демонстрировала одно из множества излишеств, которые позволял Козловски предположительно за счет денег, об- маном выуженных у своей компании и ее акционеров. Он оплатил только половину расходов на вечеринку, а все остальное списал со счетов «Tyco», хотя никаких бизнес-мероприятий в течение этого недельного празднования не проводилось. Козловски объяснил это тем, что половина гостей были сотрудниками «Tyco», и потому по- ловину расходов на вечеринку должна была взять на себя компания. Правительство с ним не согласилось.
По сравнению с инкриминируемой ему кражей 600 миллионов долларов «Великое ограбление поезда» 1963 года выглядело просто детской забавой. Размах аферы поражает воображение — особенно если учесть, что законный доход Денниса Козловски за десять лет его работы на посту генерального директора «Tyco» составил более 500 миллионов долларов. Каким же образом Козловскому в паре со Шварцем удалось провернуть такое дело? И зачем?
За этими двумя вопросами скрывается еще один, более глубо- кий. Кто мог быть способным на такое?
Деннис Козловски вырос в бедном районе Ньюарка, штат Нью- Джерси. У его семьи никогда не было достаточно денег на покупку жилья. Его отец работал частным детективом. Поступив в располо- женный неподалеку Университет Сетон-Холл, Деннис был вынужден параллельно работать, чтобы оплатить учебу. В качестве специально- сти он выбрал бухгалтерское дело и учился довольно средне. Полу- чать более высокие оценки Деннису мешало не столько отсутствие способностей, сколько нехватка времени и смещение приоритетов. В дополнение к своим занятиям и подработке, он участвовал в деятель- ности двух студенческих организаций.
Г Л А В А 4
В 1975 году Козловски познакомился с Джозефом Газиано — президентом и генеральным директором компании «Tyco Laborato- ries» в Эксетере, штат Нью-Хэмпшир, основанной в 1960 году как на- учно-исследовательская лаборатория. В те времена ее часто путали с одноименным подразделением «Mattel», которое занималось вы- пуском пластиковых игрушек, но к 1970-м годам «Tyco International» в результате слияний и поглощений выросла до большого конгломе- рата.
Газиано, который специализировался на принудительном по- глощении компаний, был человеком огромных размеров с не менее огромными аппетитами. У него был собственный реактивный самолет, вертолет и три роскошные квартиры. Газиано нанял Козловски для работы в «Tyco» в качестве специалиста по реструктуризации, в обя- занности которого входило преобразование приобретенных Газиано компаний в эффективные источники прибыли.
В начале 1980-х, когда дела «Tyco» пошли на спад, Газиано сме- нил Джон Форт III, который был полной противоположностью своего предшественника. Форт, будучи экономным и осмотрительным уро- женцем Новой Англии, избавился от корпоративного самолета и летал эконом-классом. Льготы, наподобие служебных машин и членства в загородных клубах, оказались под запретом. Форт сказал парням с Уолл-Стрит: «Мы живем на этой земле только для того, чтобы уве- личивать чистую прибыль на акцию».2
Козловски продемонстрировал, что способен объединить в себе напористость Газиано с прагматичностью мышления Форта. Он уре- зал базовые ставки оплаты труда, но каждый менеджер мог зарабо- тать приличные премии за выполнение и перевыполнение плана. В результате они начали получать гораздо больше, чем при старой си- стеме. Козловски увольнял менеджеров за низкую продуктивность, причем иногда устраивал из этого целый спектакль. Кроме того, он учредил ежегодный банкет, на котором представлял к наградам как лучших, так и худших менеджеров в сфере продаж. Те обидные призы, которыми Козловски награждал отстающих, были для них на- стоящим испытанием. «Когда такого парня вызывали на сцену, на него было жалко смотреть, — вспоминал Джерри Конклин, бывший руководитель компании «Grinnell». — Можно было подумать, что его приговорили к смерти».3
В 1987 году Козловски вошел в состав совета директоров
«Tyco», а через два года был назначен президентом и исполнитель- ным директором. В 1992 году, сместив Джона Форта, он занял пост генерального директора.
К тому моменту Козловски уже пожинал плоды своего труда. Еще до того, как стать генеральным директором «Tyco», он вместе с
С Ч А С Т Л И В А Я Ж И З Н Ь
женой Энджи и двумя дочерьми переехал в дом стоимостью 900 тысяч долларов, расположенный в элитном Норт-Хэмптоне на побережье Нью-Хэмпшира. Казалось, у них — идеальная семья, но вскоре после того, как Козловски оказался на вершине, его брак стал давать тре- щины. В начале 1990-х он познакомился с Карен Ли Майо — высокой красивой блондинкой, которая к тому моменту также была замужем. Со временем она стала второй женой Козловски, что, впрочем, ни- чуть не охладило его увлечение прекрасным полом. Говорят, что у него было множество и других любовных связей.
Став генеральным директором, Козловски сразу же занялся самым слабым звеном «Tyco». Конгломерат выглядел хорошо дивер- сифицированным, но на самом деле 80 процентов прибыли компании поступало от строительства коммерческой недвижимости — сферы бизнеса, сильно подверженной циклическим изменениям. Достаточно было немного упасть спросу на коммерческую недвижимость — и до- ходы «Tyco» могли стремительно скатиться вниз.
Козловски предложил вывести «Tyco» на рынок услуг здраво- охранения, в которых люди нуждаются всегда — и в хорошие вре- мена, и в плохие. Он сразу же приобрел компанию «Kendall International», производящую одноразовые медицинские принадлеж- ности. Как показало будущее, эта покупка стала огромной победой. Компания «Kendall» вскоре сформировала ядро группы «Tyco Healthcare Group», которая посредством дополнительных приобре- тений превратилась во второго крупнейшего после «Johnson & John- son» американского поставщика товаров медицинского назначения. В 1995 году это приобретение удвоило доходы «Tyco», и ее акции взлетели до небес. Совет директоров поднял Козловски зарплату до 2,1 миллиона долларов и наградил его большим пакетом акций по новому плану выпуска ценных бумаг с ограничением обращения.
Основным компонентом руководящего стиля Козловски был наем и продвижение людей, похожих на него самого. Он искал умных, бедных и жаждущих богатства. После сделки по «Kendall» Козловски назначил финансовым директором «Tyco» Марка Шварца, который до этого возглавлял подразделение, занимавшееся вопросами слияний и поглощений. Шварц не имел диплома универ- ситета из Лиги Плюща, равно как и степени по деловому админи- стрированию, но он умудрился всего за двадцать четыре часа перелопатить ключевой отчет по финансовым показателям «Kendall». Кроме продвижения людей голодных и алчных, Козловски также поддерживал вокруг себя узкий круг посвященных. Их пре- данность очень долго оберегала его от подозрений. Каждому, кто работал с ним, Козловски предлагал одно и то же: ты можешь стать
богаче, чем в самых диких своих мечтах, или же ты можешь уйти.
Г Л А В А 4
Совет директоров был так доволен неизменным успехом Коз- ловски в построении компании через слияния и поглощения, что пре- доставил ему полную свободу действий. Все остальные преданно молчали, покоренные управленческим стилем генерального дирек- тора. В середине 1995 года Козловски убедил совет директоров в том, что штаб-квартира «Tyco» должна переехать из Эксетера в Нью- Хэмпшире на Манхэттен. Компания сняла роскошные офисы на 43-м этаже дома на 57-й улице, выходящего окнами на Центральный парк. Личный кабинет Козловски включал в себя приватную ванную и от- дельную кухню площадью с двухкомнатную квартиру.4
С переездом в Нью-Йорк Козловски в своих излишествах стал неудержим. Когда совет директоров «Tyco» уже утвердил план пере- носа штаб-квартиры, Козловски вместе со своим директором по пер- соналу предложил гораздо более затратный план, который, как утверждают, включал в себя и аренду квартиры на Пятой авеню стои- мостью 264 тысячи долларов в год на период с 1997 по 2001 год. Кроме того, Козловски приобрел по беспроцентному кредиту квартиру на Парк-авеню стоимостью семь миллионов долларов. Позже сообща- лось, что он выплатил только чуть более пяти миллионов займа, а об остальной сумме задолженности просто «забыл». В 2001 году он купил еще более роскошную квартиру за 16,8 миллиона долларов, после чего потратил три миллиона на ее реконструкцию и еще один- надцать миллионов на мебель.5 Получив эти сибаритские льготы, Коз- ловски тем не менее считал, что не должен платить с них налоги, и потому распорядился, чтобы их «включили в общую сумму», то есть фактически организовал для себя дополнительную надбавку, покры- вающую его налоговые обязательства.
В 1997 году Козловски заработал 8,8 миллиона долларов. В июле этого же года он получил 3,3 миллиона опционов на акции. Благодаря этому, его доходы в 1998 году увеличились до 67 миллио- нов, а в 1999 году достигли отметки 170 миллионов, что подняло его на вторую строчку в мировом рейтинге богатейших генеральных ди- ректоров.6
Законные доходы, какими бы огромными они ни были, не могли удовлетворить финансовые потребности — или аппетиты — Козловски, поэтому он превратил в свой «банкомат» еще одну программу
«Tyco»: займы для наиболее ценных работников, предназначенные для поддержки сотрудников компании. По данным, изложенным в иске «Tyco», Козловски одолжил в рамках этой программы более четверти миллиарда долларов! За эти деньги он купил гоночную яхту
«Endeavor» стоимостью 30 миллионов долларов, построил и рекон- струировал несколько своих резиденций и приобрел произведений искусства на общую сумму свыше 15 миллионов.
С Ч А С Т Л И В А Я Ж И З Н Ь
С того момента, когда Козловски из норт-хэмптонского семь- янина превратился в нью-йоркского воротилу, его страсть к перемене мест требовала все больше «временных пристанищ». Кроме квартир в Нью-Йорке, он приобрел дома в Нантакете, штат Массачусетс, и Бивере, штат Колорадо. Козловски также хотел, чтобы у него под боком всегда были его любовницы. Как выяснилось из свидетельских показаний во время судебного процесса, его организатор мероприя- тий Барбара Жакс и секретарь Мэри Мерфи в периоды своих «ро- манов» с боссом жили бесплатно в квартирах «Tyco». В конечном итоге Козловски выплатил Барбаре Жакс миллион долларов из фон- дов «Tyco», а Мэри Мерфи за год своих развлечений с ним «зара- ботала» 765 тысяч долларов. Кроме того, обеим женщинам были погашены банковские займы и пожалованы щедрые выходные посо- бия.7
 |
Неприятности в «Tyco» у Козловски начались после того, как он убедил совет директоров приобрести свою собственную «свинью- копилку» — финансовую компанию, известную как «CIT Group». Многие конгломераты, попытавшись управлять работавшими на них финансовыми структурами, едва не пошли ко дну. Среди наиболее заметных примеров можно назвать «Westinghouse», «AT&T», «ITT» и «Textron».
Тем не менее, Козловски был полон энтузиазма в отношении покупки «CIT Group». Один из членов совета директоров «Tyco», Фрэнк Уолш, познакомил Козловски с президентом и генеральным директором «CIT», Альбертом Гэмпером. В результате этой встречи в июне 2001 года компания «CIT Group» была куплена «Tyco» за 9,2 миллиарда долларов.
В знак благодарности Козловски заплатил Уолшу 20 миллионов долларов за посреднические услуги. По данным «Tyco», затем они договорились скрыть этот платеж от остальных членов совета дирек- торов.
Испытав эйфорию от триумфа после сделки по «CIT Group», Козловски нанял PR-фирму и начал рекламную кампанию, призван- ную осуществить его самую главную мечту: прославиться в веках. Он начал превозносить себя, как корпоративную суперзвезду XXI века. Козловски хотел, чтобы его запомнили, как «симбиоз достижений Джека Уэлча в ‘General Electric’… и весьма эффективных идей Уоррена Баффета в работе с держателями акций».8
Совет директоров «Tyco» узнал о премии Уолшу за посредни- чество в приобретении «CIT» 9 января 2002 года. Когда финансовый
Г Л А В А 4
директор Шварц указал в отчетах для акционеров несанкциониро- ванную премию, руководство компании, наконец-то, забило тревогу. Совет директоров поставил Уолша перед фактом, но тот отказался возвращать деньги и был исключен из членов правления. (Компания сразу же подала на Уолша в суд с требованием вернуть незаконно полученную премию.)
Чтобы оправдаться перед советом директоров, Козловски вы- нужденно признал, что выплата Уолшу была ошибкой. При этом он заверял, что первоначально Уолш требовал 40 миллионов, так что он даже заплатил наполовину меньше, чем мог бы. Для расследования обстоятельств этого инцидента и других злоупотреблений в выплате компенсаций правление «Tyco» наняло юридическую фирму «Boies, Shiller & Flexner».
 |
Тем временем над Козловски начали сгущаться тучи с той сто- роны, откуда он их не ожидал. Ирвин Нэк, советник по следственным вопросам при главе банковского департамента штата Нью-Йорк, об- ратил внимание на ряд необычных денежных переводов. В течение нескольких дней на банковский счет манхэттенского торговца про- изведениями искусства Александра Апсиса поступило несколько без- наличных платежей на миллионы долларов.9
Нэк решил, что имеет дело со случаем «отмывания» денег. Один из платежей на 3,95 миллиона долларов поступил с банков- ского счета «Tyco» в Питтсбурге. Нэк ничего не знал о «Tyco» и потому изучил досье этой компании. Он посоветовался с одним зна- комым адвокатом, и тот предположил, что этот платеж может сви- детельствовать об уклонении от налогов.
После того, как окружная прокуратура по официальному за- просу получила из банка данные о переводе, выяснилось, что деньги от «Tyco» поступили за покупку картин. Однако, по данным обви- нительного заключения, выдвинутого впоследствии Козловски пра- вительством штата, компания не заплатила более миллиона долларов налога, причитающегося за эти картины. Покупки, сделанные в Нью- Йорке нерезидентами штата для использования за пределами штата, не облагаются налогом с продаж. Правительство пришло к заключе- нию, что Козловски воспользовался этой лазейкой, чтобы обманным путем уклониться от уплаты налогов штату Нью-Йорк. Он заказывал доставку картин по адресу офиса «Tyco» в Нью-Хэмпшире, откуда быстро переправлял их в свои квартиры в Нью-Йорке.
Столь явное уклонение гендиректора компании от уплаты на- логов побудило окружную прокуратуру изучить весь спектр расходов
С Ч А С Т Л И В А Я Ж И З Н Ь
Козловски. В конце концов были выявлены все факты, приведшие к обвинению Козловски и Шварца в хищении корпоративных средств в размере 600 миллионов долларов.10
Когда замысловатая паутина Козловски начала распутываться, он разработал стратегию отхода. 16 января 2002 года он предложил совету директоров «Tyco» разбить компанию на четыре части и продать. Этот наспех составленный план дробления «Tyco» не на шутку всполошил Уолл-стрит. Инвесторы испугались, что компания оказалась на грани банкротства. Фирме «CIT Group» был закрыт доступ на рынок ком- мерческих ценных бумаг, являющийся основным источником налично- сти для любого кредитора. В результате для покрытия неотложных затрат «Tyco» пришлось одолжить более 13 миллиардов долларов.
Когда юридическая фирма, ведущая расследование, начала за- давать вопросы о денежных выплатах генеральному директору
«Tyco», полученные ответы открыли новые направления для след- ствия. Вскоре этот ящик Пандоры распахнулся настежь, и в начале мая прокуратора Нью-Йорка выдала ордер на доступ к документации
«Tyco», имеющей отношение к денежным выплатам Козловски и его покупкам произведений искусства.
По мере развития этих событий Козловски чувствовал себя все больше загнанным в угол. Он, наверняка, осознавал, что его страте- гия выхода была фатальной ошибкой. Для разделения компании на части независимые аудиторские команды должны были выполнить двойную проверку финансового состояния всех дочерних структур
«Tyco». Подобное расследование может вскрыть не только «тене- вые» схемы Козловски, но и неприглядный стиль его руководства.11В апреле Козловски отказался от своего плана по разделению компании, проинформировав общественность о том, что продана будет только фирма «CIT Group». Ему пришлось признать, что ее
покупка была ошибкой.12
Козловски старался не падать духом и внешне держался браво. Во время одной из бесед с редакторами «BusinessWeek» в начале мая он утверждал, что ни за что не подаст в отставку с поста гендирек- тора «Tyco». Неделю спустя, выступая с речью на церемонии вруче- ния дипломов в колледже Св. Ансельма (небольшой католической школы в Манчестере, штат Нью-Хэмпшир), Козловски сказал выпуск- никам: «Шагая дальше по жизни, вы ежедневно будете сталкиваться с вопросами, испытывающими вашу нравственность. Эти вопросы будут становиться все более сложными, а последствия решений — все более серьезными. Хорошенько взвешивайте каждый шаг и, ради самих себя, выбирайте то, что правильно, а не то, что легко».13
Неужели он мыслил двойными стандартами до такой степени, что мог одновременно превозносить добродетель и практиковать во-
Г Л А В А 4
ровство? Или же, говоря: «ради самих себя», он подразумевал то падение, которое ожидало его впереди?
Наконец, в пятницу 31 мая Козловски сообщил совету дирек- торов о том, что против него со дня на день выдвинут обвинение. Правление «Tyco» потребовало от него до воскресенья подать в от- ставку, и Козловски сделал это без малейших возражений. Два дня спустя телезрители увидели, как его ввели под конвоем в зал суда, чтобы привлечь к ответственности за уклонение от налогов.
|
Является ли Деннис Козловски очередным монстром жадности и запросов, превосходящих всяческое понимание? Или же в его ис- тории есть что-то, касающееся каждого из нас?
Безусловно, у Козловски были непомерные аппетиты, но их первопричиной стали желания, общие для всех нас. Деннис Козлов- ски стремился к судьбе, за которой гоняются многие. Он любил по- вторять, что деньги — это мерило всего. Но было бы ошибкой прийти к заключению, что Козловски двигали одни лишь деньги. Будь это так, то ему было бы достаточно и 500 миллионов законных доходов, полученных за время его пребывания на посту гендиректора «Tyco». Козловски стремился получить гораздо больше, чем деньги. Он хотел стать известным, — помните? — чтобы его запомнили как сим- биоз Джека Уэлча из «GE» и знаменитого инвестора Уоррена Баф- фета. Козловски видел себя прославленной суперзвездой бизнеса начала XXI века. Он хотел почитания, статуса иконы своей культуры.
Деньги для него были лишь дорогой к славе.
Впрочем, даже славы было недостаточно, чтобы удовлетворить его стремления. К славе Козловски добавил остроту ощущений от преступления. Ему нравилось устанавливать собственные правила, а затем отменять их и начинать все сначала, когда вздумается. Это ка- салось как его сексуальных похождений, так и взаимоотношений в бизнесе. Козловски хотел делать все, что ему хочется, и как ему хо- чется, и притом — чтобы ему за это еще и аплодировали.
Кто пользуется подобными привилегиями? Только боги.
Та вечеринка на Сардинии стала предметом многих обсуждений из-за ее эротической окраски. Некоторые телекомментаторы сравни- вали ее с римскими оргиями. Однако в действительности она была вдохновлена не Римом, а Грецией — не пирами Калигулы, а сладо- страстной горой Олимп. Барбара Жакс — бывшая любовница Коз- ловски, спланировавшая эту вечеринку, — хорошо знала мужчину, который некогда на короткое время принадлежал ей. Она видела его
С Ч А С Т Л И В А Я Ж И З Н Ь
в образе пьяного Диониса, гоняющего за нимфами с кубком вина в руке. Козловски был самим воплощением разгула. Он был олицетво- рением счастливой жизни из рекламы пива «Будвайзер», только в соответствующем мифологическом контексте. «Милая вечеринка в большой теплой компании», — сказал Козловски об этом мероприя- тии, и в более широком смысле — о всей своей жизни.
В наши дни напевы «Пей! Гуляй! Зажигай!» — звучат изо всех ниш культурологического спектра. Разве нет? Кто не хочет того же, что и Козловски?
Кто не слышал внутри себя голоса, говорящего: «Я могу делать все, что мне нравится, как захочу и когда захочу, и меня за это еще и будут любить»?
Потому что я… бог. «Ну, может, не настоящий бог, — как за- явил персонаж Билла Мюррея из фильма «День сурка», — но в каком-то смысле бог — это точно».14
То, что мы видим в Деннисе Козловски, — всего лишь дьяволь- ские величие и ужас этого голоса внутри нас, когда он побеждает.
 |
|
Глава 5
В магазин
за святым Граалем
|
ски делают эту историю гротескной, однако его непомерные запросы позволяют нам легче видеть, каковы в действительности наши общие стремления. Козловски хотел быть богатым. Он считал, что богатство приведет к безграничным удовольствиям, а достижения — к славе. Он стал одержим удовлетворением своих желаний, невзирая на послед- ствия для других людей. Таким образом, Козловски — это воплоще- ние стремления многих современных людей к личной независимости, определяемой как свобода от любых ограничений с дополнительным
«бонусом» в виде пренебрежения законом. Его конечная цель за- ключалась в том, чтобы делать все, что ему заблагорассудится, — быть самому себе богом.
Наверное, где-то существуют святые, обладающие иммунитетом к песням этих сирен, но я к их числу не отношусь, да и вы, подозре- ваю, тоже. Несмотря на всю экстравагантность истории Козловски, я вполне могу отождествить себя с ним. Мы оба — выходцы из небо- гатых семей. На мое мировоззрение сильно повлияли образы очере- дей за хлебом в период Великой депрессии, и я поклялся себе, что ничего подобного со мной больше никогда не произойдет.
У нас обоих было огромное стремление к успеху. При поступ- лении в колледж я победил в конкурсе на получение стипендии, и с того момента был полон решимости преуспевать. Однажды вечером, уже будучи студентом выпускного курса, я обсуждал с одним из од- нокашников наше будущее. Это происходило в разгар Корейской войны, и мы оба вступили в армию: я — в морскую пехоту, а мой друг — в военно-морской флот. Когда мы обсуждали, чем займемся
С Ч А С Т Л И В А Я Ж И З Н Ь
по окончании службы, мой друг сказал: «Я хочу жить ва-банк. Лучше взлететь к солнцу, рискуя упасть опаленным, чем вообще ни- когда не попытать в жизни счастья». Я по натуре был тоже риско- вым парнем, и потому принял эту идею с энтузиазмом. Мы пожали друг другу руки и сказали: «Мы оба добьемся больших успехов и будем зарабатывать по десять тысяч долларов в год». В 1952 году это была огромная зарплата.
После службы в морской пехоте я начал взбираться по карьер- ной лестнице, окончив вечернюю юридическую школу и параллельно работая на одного из сенаторов США. Затем, в возрасте всего лишь тридцати лет я стал соучредителем адвокатской конторы, как оказа- лось, очень успешной. Спустя восемь лет я уже работал в офисе, смежном с кабинетом Президента Соединенных Штатов. Я сдержал слово, данное моему однокашнику.
И все же, находясь на пике власти, я понял, что так называемая
«счастливая» жизнь пуста и бессмысленна. Думаю, и Козловски на пике своего богатства и славы, окруженный полуобнаженными ним- фами, вином и песнями, ощущал точно такую же пустоту и бессмыс- ленность. Что делать, когда вечеринка подходит к концу?
В глубине души каждый из нас понимает, что в жизни должно быть что-то большее, чем деньги и слава. Нам нужно увидеть эти подделки в истинном свете, понять, что они — лишь мишура, а не то, чего на самом деле жаждет наша человеческая природа. Но это весьма непросто признать в нашей потребительской культуре, так вы- соко превозносящей расточительность.
 |
За одно поколение Америка пережила драматическую транс- формацию из общества производителей в общество потребителей. Тридцать лет назад мы оценивали нашу экономику по объемам того, что производим. На текстильных фабриках Юга работали сотни тысяч человек, а наибольшей проблемой крупных промышленных центров были вредные выбросы из гигантских дымовых труб. Аме- рика была двигателем мировой экономики. Сегодня же мы оцениваем нашу экономику по тому, сколько тратят потребители. Посмотрите, как экономисты строят свои прогнозы, опираясь на результаты соц- опросов потребительской уверенности, насколько рынок оправдает ожидания рождественских распродаж.
Преобразившись из общества производителей в общество по- требителей, мы совершенно отвернулись от протестантской трудовой этики, которая подпитывала бурный экономический рост в нашей стране в XIX веке. Ее основной тезис заключался в том, что человек
Г Л А В А 5
должен усердно трудиться, быть бережливым, экономить и произво- дить. Отсрочка удовольствий считалась добродетелью.
Но сегодня отсрочку удовольствий рассматривают как наруше- ние какого-то неотъемлемого, естественного права, чуть ли не кон- ституционного, по убеждению многих. Покупай, даже если это тебе не по карману. В 2004 году совокупный потребительский долг достиг рекордной отметки в 2,03 триллиона долларов. За период с 1989 по 2001 годы долги среднестатистической американской семьи по кре- дитным картам* возросли на 53 процента. Количество личных бан- кротств увеличилось на 125 процентов.1 Выражаясь простым языком, это означает, что очень многие привыкли тратить больше, чем у них есть.
Консюмеризм оказал огромный трансформирующий эффект не только на характер трат, но и на убеждения и ценности американцев и европейцев. Образцовым представителем потребительского века вполне можно было бы назвать молодую стилистку по прическам из Вашингтона по имени Джеми Гавиган, историю которой описывала газета «Washington Post».2 Джеми работает по девять часов в день, пять дней в неделю в тесной комнатушке одного из модных салонов красоты. Ее клиенты платят целых 285 долларов за то, чтобы она промелировала им локоны, и по полтора месяца ожидают своей оче- реди. Заработок Джеми измеряется солидным шестизначным числом.
Она тратит свои деньги на дорогостоящие покупки. Каждый год Джеми совершает осенний шоппинг-тур по нью-йоркским мага- зинам «Barney», «Gucci», «Louis Vuitton» и обязательно наведыва- ется в свой персональный рай — обувной бутик «Manolo Blahnik» на западной стороне 54-й улицы. Цены на обувь «Manolo Blahnik» ко- леблются от 445 долларов за замшевые туфли-лодочки до более чем 1100 долларов за ботинки. Личная коллекция Джеми Гавиган состав- ляет 37 пар «Manolo Blahnik», которые в общей сумме, по скромным оценкам, обошлись ей более чем в 20 тысяч долларов. Во время од- ного из своих последних туров она заплатила 900 долларов за вечер- нюю сумочку из белого меха и 1700 — за замшевую куртку от дизайнера Майкла Корса. За каждый свой «налет» на Нью-Йорк Джеми «сбрасывает» тысячи долларов.
Менталитет супер-шоперов, подобных Джеми, хорошо описала Кристина Келли Симко — пятидесятилетняя вице-президент одной рекламной компании. Она говорит о чувстве безопасности, которое испытывает, наполняя свой дом разными вещами. Кристина поддер- живает контакт со многими торговыми сетями, включая «Neiman
 |
* Это долги по текущим расходам; они не включают в себя ипотеку, кредиты на автотранс-
порт, образование и проч. — Прим. ред.
С Ч А С Т Л И В А Я Ж И З Н Ь
Marcus», «Sacks» и «Nordstrom», где ее очень ценят как посто- янную клиентку. «Ты живешь словно внутри маленького мира, в окружении людей, которые буквально опекают тебя. Они стараются угодить твоим желаниям, подбирают туфли твоего размера и бес- покоятся о том, чтобы сразу позвонить тебе, как только приглянув- шаяся тебе сумочка ‘Chanel’ появится в бежевом цвете».3 Любимое приобретение Кристины — прошитая золотыми нитками сумочка от
«Chanel». «Это — мое сокровище… — говорит она. — Мой маленький святой Грааль».4
Эйприл Уитт, автор статьи о Джеми Гавиган и других супер- шоперах, отмечает: «Консюмеризм одержал триумфальную победу в идеологических войнах XX века, отвоевав территорию одновременно у религии и у политики. Теперь миллионы американцев следуют по этому пути в надежде обрести в жизни цель, смысл, порядок и транс- цендентный восторг».5
Один из теоретиков потребительского общества, Джеймс Твит- челл, видит в этом «покупательском просветлении» некое подобие спасения: «Люди переживают те же самые чувства: ‘Вот оно! Я нашел! Я спасен!’» Он защищает консюмеризм как систему верова- ний: «Походы по магазинам куда справедливее старых систем, где ранг определялся происхождением и, в основном, был незыблемым. Если же говорить о конкурентном консюмеризме, то он гораздо менее кровопролитный, чем эпические сражения из-за споров о том, чей бог более велик».6
Мы пришли к тому, что рассматриваем деньги как ключ к удо- вольствиям, а удовольствия считаем ключом к счастью. Это опреде- ление счастья превратилось в summum bonum — величайшую добродетель американцев. Как выразилась одна журналистка: «Если вы не гонитесь за деньгами, тогда за чем вы гонитесь? … Счастье — вот новое мерило всего».7
Это убеждение настолько слилось с американской культурой, что запутались даже те, кто должен был бы понимать, что к чему. Согласно недавним исследованиям, более половины евангельских христиан согласны со следующим утверждением: «Цель жизни — это радость и личное счастье».8
|
Но действительно ли консюмеризм действует, как некая си- стема верований? Можно ли достичь счастья, став богатым директо- ром корпорации или приобретая дорогие вещи? Мне задали этот вопрос, хотя и в несколько иной форме, на одном собрании в Хоб-
Г Л А В А 5
Саунде, штат Флорида, — укромном уголке для самых богатых. Одна моя знакомая, которая живет там, устроила вечеринку и пригласила меня поделиться с ее гостями историей моей жизни.
Прибыв в тот вечер, я увидел огромный белый навес, натянутый над большой лужайкой позади роскошного дома моей знакомой, ко- торый стоял прямо у моря. Это было потрясающе красивое зрелище. В пять часов вечера начали неторопливо собираться гости — боль- шинство из них в вечерних нарядах. Выпив коктейли и прослушав мое короткое выступление, все они должны были разъехаться по своим клубам, ужинам и вечеринкам. Я часто бывал в обществе влия- тельных и богатых людей. Многие из них, включая некоторых из при- сутствовавших на том мероприятии, вели себя так, словно Бог сотворил мир исключительно для них и им подобных.
В лучах закатного солнца я рассказывал свою историю, а люди слушали — в основном, с безразличием, по большей части, деланным. На вечеринках в Хоб-Саунд нечасто можно было услышать подобные разговоры, посягающие на человеческие удовольствия. Если люди и проявляли хоть какой-то интерес к моим словам, то уж точно не на- меревались показывать это перед остальными гостями.
Окончание моего выступления встретили уважительными, но лишенными всякого энтузиазма аплодисментами. По совету пригла- сившей меня хозяйки я сказал, что готов ответить на вопросы. Не- сколько человек спросили меня об Уотергейте, Никсоне и политике, и ни один — о моем обращении в христианство или о тюремном опыте.
Через несколько минут вперед вышла хозяйка дома и мило- стиво объявила: «Еще один, последний вопрос». Какой-то мужчина, который стоял с коктейлем в левой руке, небрежно облокотившись на столб навеса, махнул рукой в сторону моря и сказал: «Мистер Колсон, как видите, все мы живем здесь очень хорошо». Бухта Хоб- Саунда была заполнена большими, элегантными яхтами. «Никому из нас, конечно же, не пришлось пережить то, что пережили вы, пере- ехав из Белого Дома в тюрьму. Что бы вы сказали таким людям, как мы, у которых в жизни нет проблем?»
Несколько секунд я пристально смотрел на него, а потом ответил этому мужчине, что еще не встречал тех, у кого не было бы проблем. И если присутствующие на вечеринке действительно таковых не имеют, то позже я хотел бы побеседовать с ними, чтобы выяснить, как им уда- лось этого достичь. Я согласился с тем, что окружающая обстановка — действительно царская, и гости явно обладают всеми так называемыми жизненными благами. «Тем не менее, — добавил я, — хочу поставить вашу предпосылку под сомнение. Например, о чем вы будете размыш- лять на смертном ложе, осознавая, что вот-вот лишитесь всего этого?»
С Ч А С Т Л И В А Я Ж И З Н Ь
Вид мужчины напомнил мне внезапно сдутые мехи. Его лицо съежилось, отражая внутренние терзания. Над собранием повисла не- ловкая тишина, и я был признателен хозяйке, объявившей о завершении моего выступления. Следующий час я провел, выслушивая рассказы про людские горести — разводы, семейные ссоры, гражданские иски, про- блемы с наркотиками, своевольные дети и тому подобное. Никто не откликнулся на мое предложение объяснить, каким образом можно до- стичь беспроблемной жизни. Никто из присутствовавших под тем на- весом так не жил. Вся их безмятежность была чисто показной.
Многолетние наблюдения подтвердили старую поговорку о том, что счастья за деньги не купишь (люди так говорят, но на самом деле едва ли в это верят). Возьмем, к примеру, тех, кто выиграл в лотерею, — обычных людей, вроде заводских рабочих, мелких биз- несменов и студентов. Ни с того ни с сего, они срывают куш, пре- вышающий их самые смелые ожидания, и теперь им принадлежит весь мир, он лежит у их ног. Однако журналистские расследования снова и снова показывают, что такие «счастливчики» или становятся затворниками, или лишаются денег из-за каких-нибудь аферистов, или превращаются в отчаявшихся алкоголиков.
Аналогичная судьба постигла и многих из тех, кто выжил или стал героем во время знаменитой аварии 2002 года на шахте в Сомерсете, штат Пенсильвания. После того, как девятеро шахтеров оказались заблокированными под землей, город и вся страна напря- женно наблюдали за организацией спасательных работ. Для точного определения точек бурения вентиляционных скважин был избран тридцатисемилетний геодезист Боб Лонг. Если бы он ошибся в рас- четах, то люди под землей погибли бы, но, благодаря своим спутни- ковым геодезическим инструментам, Лонг нашел точное место. Всех девятерых шахтеров благополучно подняли на поверхность, и он мгновенно стал героем.
Как только стало известно об успешном завершении спасатель- ной операции, церкви зазвонили в колокола, и люди вознесли Богу благодарственные молитвы. Однако вскоре все пошло наперекосяк. Наводнившие город представители национальной прессы за один день превратили обычных людей в знаменитостей, ссорящихся из-за времени в эфире. Некоторые из спасенных шахтеров получили со- лидные суммы за телевизионные права на освещение их истории и, обласканные всенародным преклонением, бросили работу.
Боба Лонга, который вмиг стал героем, ожидали съемки в фильме и телевизионный контракт, скрепленный чеком на 150 тысяч долларов — больше, чем он когда-либо видел в жизни.
Вскоре окружающие начали негодовать на Лонга. Кто-то из спасенных шахтеров пережил депрессию, потерю памяти, головные
Г Л А В А 5
боли и бессонницу, а жизни Боба Лонга ничего не угрожало. За что это, спрашивается, ему уделялось столько внимания?
Из-за внезапно свалившегося на него богатства, статуса зна- менитости и гнева и недовольства общества Лонг сорвался в штопор. Однажды вечером его жена, вернувшись домой, увидела, что муж спит на диване в гостиной. Когда она разбудила Боба, тот не на шутку разозлился, что не может найти свои носки. Не успела жена понять, что происходит, как Лонг направился к своему потрепан- ному пикапу, достал оттуда девятимиллиметровый полуавтоматиче- ский пистолет «Glock» и приставил его к своей голове. Жена, которая вышла следом за ним на улицу, закричала: «Пожалуйста, не делай этого!» — но Лонг спустил курок, застрелившись прямо на глазах у потрясенной супруги.
Такое же разрушительное падение может постичь каждого, кто становится одержим деньгами. Несколько лет назад я навестил од- ного старого друга, с которым не виделся лет десять. Дэвид начинал с нуля. Уволившись из армии, он устроился работать на завод. Хотя у него не было специального образования, Дэвид обладал порази- тельным чутьем на потенциальные выгоды в каждом деле. Он занялся торговлей недвижимостью и вскоре сколотил целое состояние. При этом Дэвид всегда проявлял большую щедрость, жертвуя на самые разные достойные проекты. Когда я навестил своего друга в его пре- красном доме на океанском побережье Флориды, ему было уже под восемьдесят.
Расположившись на террасе, мы пили кофе и любовались взды- мающимися волнами океана — завораживающее зрелище! Я поинте- ресовался у Дэвида, как он проводит здесь дни. «Я работаю над своими инвестициями», — ответил он. Когда я спросил, уделяет ли он время путешествиям, спорту или какому-нибудь хобби, он отри- цательно покачал головой.
Когда я уже собирался уезжать, Дэвид пригласил меня взгля- нуть на его кабинет. Это была расположенная в задней части дома полутемная комната с единственным маленьким окном. В центре стоял массивный письменный стол, когда-то украшавший его кабинет в небоскребе, из окна которого открывался вид на его недвижимые владения в Атланте. На столе не было ничего, кроме простенького компьютерного монитора в окружении листов бумаги с инвестицион- ными расчетами.
«Ты что, сидишь здесь целый день?» — спросил я.
«Ага, — кивнул Дэвид. — Пока не закроются рынки».
Тогда я поинтересовался, зачем он дни напролет проводит в темном кабинете. У него, вне всякого сомнения, было достаточно денег для комфортной жизни и любой благотворительности. Дэвид
С Ч А С Т Л И В А Я Ж И З Н Ь
ответил: «У меня есть цель. Я хочу удвоить свое состояние прежде, чем умру», — и впервые за время нашего разговора он улыбнулся.
Ответ друга опечалил меня, хотя он и объяснил, что все его деньги после его смерти будут переданы на благотворительные про- екты. Неужели такой должна быть цель? Неужели в этом состоит счастье?
Как это ни парадоксально, жажда имущества и денег — тех самых вещей, которые, как мы думаем, принесут радость и счастье, — в действительности лишают нашу жизнь смысла. Мы превращаемся в циничных материалистов. Жизнь становится банальной. Наши вели- чайшие стремления оказываются пустотой, как это было в случае с Джеком Уэлчем — бывшим генеральным директором «General Elec- tric», достигшим статуса культовой личности, чего так сильно жаж- дал Козловски. Уэлч постоянно повышал котировки акций «GE» ради прибыли ее акционеров, в том числе и своей, так что не слу- чайно его собственный совокупный доход составил почти полмилли- арда долларов.
Когда он ушел на пенсию, компания предоставила ему право бесплатно пользоваться корпоративным самолетом, служебной квар- тирой в Нью-Йорке и другими привилегиями. Уэлч был очень по- пулярным спикером, читал лекции в Гарвардской школе бизнеса и не только. Это была идеальная история американского успеха, которую омрачали разве что два неудачных брака.
После того, как Уэлчу сделали операцию на открытом сердце, один репортер спросил у него, не посетило ли его во время этого ис- пытания какое-нибудь новое откровение. «Я не тратил достаточно много денег», — ответил Уэлч. Движимый этим «откровением», он дал себе зарок, что на его столе больше никогда не окажется вино
дешевле, чем по сотне долларов за бутылку.9 
Какая яркая иллюстрация пустоты материаль-
