Отчуждение культуры от природы

Практическое отношение культуры и природы ведёт ко всё более широкому превращению натуры в культуру. Культура предстаёт перед нами как преобразование естественной природной среды, которую человек застаёт вокруг себя, адаптация её к человеческим потребностям. Поскольку происходит это не инстинктивно, не по велению природы, а по интеллектуальным, рациональным, духовным установкам, обретаемым человеком в его социальной жизни, процесс преобразования природы оказывается одухотворённым изнутри, человечески содержательным, т. е. культурным по самой своей сути, а способ бытия природы удваивается, становится природно-сверхприродным, вещественным по субстрату и социальным по функциям, т. е. культурным.

Эта двусторонняя культурная реальность характеризует не только “окультуривание” природной среды, окружающей человека, но и его собственной природы. Уже очень рано у человека возникли потребность и сознание возможности изменять собственную природную данность – и в интересах преодоления его физических недостатков, избавления от болезней, совершенствовании данных индивиду от рождения свойств, и в интересах религиозных, эстетических, художественных.

В ходе истории материально-практическое взаимодействие природы и культуры выявляет безграничность сферы своего функционирования в материальном мире, распространяясь вглубь и вширь – в микромир и в космическое пространство, охватывая внечеловеческую и собственно человеческую форму материального бытия. Пересотворённый мир оказался более комфортабельным и управляемым, чем естественно-природный, и человек стал тянуться к искусственным структурам, утрачивая свои естественные корни. Однако возвышение технического компонента над природно-органическим означает начало перерождения культуры.

Полный у своих истоков таинств и загадок мир утрачивает в глазах человека своё волшебство, кажется доступным исчислению и распознаванию без остатка. Природа превращается в некий физический остов.

Научившись преобразовывать реальность, человек стал менять собственное окружение. Причём в фантастических ускорениях. На протяжении жизни индивид, отрекшись от естественных ритмов, оказывается в только что рождённой и тут же исчезнувшей действительности. Но психика, погружённая в эти условия, не выдерживает и даёт сбои, преодоление собственной природности ведёт к эффекту зомбизма.

Итак, логика машины противостоит логике жизни, а человек в своём стремлении к внешнему благополучию выбирает первую, что неизбежно приводит к подмене целей жизни средствами. И уже не человек творит машины. Механизмы и технологии диктуют ему свои законы. Устремившись в космос артефактов, homo faber обнаружил в себе поразительный синдром разрушительности. Осознавая, что натура – его единственный очаг, он в то же время начал жечь, испепелять, расщеплять, взрывать её. Максимилиан Волошин писал о Новом времени, когда “наедине с природой” человек “как будто озверел от любопытства”. В лабораториях люди пытались, по слову поэта, выведать сокровеннейшие тайны. В итоге природа, одурелая от пыток, выдала кое-какие секреты. Но человек накладывал табу на всё, что не было механизмом: на откровение, таинство, экстаз.

В сознании технически ориентированного человека исказилась и его собственная природа. В средневековье это находит своё выражение в рассказах об инкубах и суккубах. Философия Просвещения также создавала образ человека с искажённой микрокосмичностью. Французский философ и врач Ж. Ламетри (1709–1751) издаёт работу с симптоматичным названием “Человек – машина”. Современная фантастическая литература изобилует произведениями, в которых речь идёт о скором и, пожалуй, неизбежном превращении человека в “киборга”. Таким образом, в ходе технического прогресса человек сам взращивает в себе комплексы технизированного индивида, отлучённого от органики.

Всё это свидетельствует об отчужёенности культуры от природы. Немотивированная жестокость, безверие души, дистрофия интуиции и чувств – таковы приметы преобладания технической формы над природой. Технизированный мир, мертвящая рутина бюрократии, деперсонификация – это черты данного отлучения человека от природности.

Однако воздействие техники на культуру не исчерпывается только негативными следствиями. Техника имеет космогоническое значение. Она дала человеку возможность вызвать к жизни и реализовать новую действительность. Это показатель безусловной мощи человека. Кроме того, техника даёт чувство планетарности земли. Техническая культура овладевает огромными пространствами и огромными массами. Всё делается мировым, всё распространяется на всю человеческую массу в эпоху господства техники. “Не будет преувеличением сказать, – писал Н. А. Бердяев, – что вопрос о технике стал вопросом о судьбе человека и судьбе культуры”[17]. Так как же в такой ситуации мыслится противоречие между природой и культурой, возможно ли его диалектическое снятие, или его разрешение будет означать гибель одной из противоположностей?