Глава 50

 

Когда тебя одолевает желание быть любимой, ты можешь внезапно обнаружить, что способна на поступки, которые раньше привели бы тебя в ужас. Вот что‑то такое сейчас и творится со мной.

Я почти не вспоминаю о Тони, и мне даже не приходит в голову связаться с ним. Меня даже не очень пугают предстоящие двадцать четыре часа в летающей консервной банке бок о бок с мамой. И самое невероятное, я не отвечаю на звонки Энди и не перезваниваю ему. Прошло две с половиной недели со времени ужина у Бабс, и за это время он звонил мне пять раз. Более того, в прошлую пятницу, в два часа ночи, он появился в садике перед моим домом, исполняя нетрезвое соло, – искаженную пародию на Тома Джонса. Чуть поодаль, на проезжей части маячил Робби – шатался по мостовой, водрузив на голову дорожный конус. Не стану утверждать, что эта умильная сцена не тронула мое сердце, но я твердо решила выдержать характер. И уж точно не поддалась на громкие вопли Робби: «Ооооо, как он меня достал со своей хандрой! Наталиииии, пожалуйстаааааа!».

Это может показаться полным идиотизмом, но я по уши в делах: тут тебе и визы, и дорожный набор для шитья, и специальные таблетки для очистки воды (я же не знаю, что там за вода у них в Австралии). Так что сейчас не самое удобное время для налаживания отношений. Пока не время. Ох, как это нелегко: учиться быть нормальной. Я все еще продолжаю думать об энергетической ценности всего того, что ем. Вин а, беспокойство, подергивания – все это еще при мне. Не могу представить, что когда‑нибудь наступит день, когда я без особых треволнений умну тарелочку пирожных. А отказ от маниакальных упражнений в пользу более холистических, – никогда не сумею привыкнуть к этому слову, – занятий высасывает из меня силу воли целыми галлонами. Но мало‑помалу я все же прогрессирую. Если я смогу нормально чувствовать себя без Энди, то уж с ним – тем более. Мне необходимо убедиться, что мое душевное здоровье не зависит от другого человека. Ни от папы, ни от мамы и ни от брата, Бабс или Энди (хотя, если всех пятерых одновременно сдуло бы каким‑нибудь цунами, думаю, мое душевное равноесие дало бы трещину).

Словом, я чувствую себя довольно спокойно. Вполне возможно, это как‑то связано с пилатесом, – заряд, который я получила, овладев умением сгибаться над воображаемым мячом, не раздавливая его, нельзя недооценивать. И кроме того, теперь я точно знаю: Энди не солгал мне насчет своей бывшей. Мне кажется, я знала это еще в кондитерской. Но все равно спросила Алекс напрямую. Предложила сходить куда‑нибудь выпить, выложила ей всю историю, и, к моему удивлению, она сообщила, что все уже знает. Энди признался ей после той катастрофы в ресторане. Я спросила, не возражает ли она, но Алекс рассмеялась и сказала: «Даже если бы и возражала. Разве это имеет какое‑то значение?»

Вообще‑то она права. Это не имеет никакого значения. Как, собственно, и то, что Бабс не собирается расстреливать меня за нарушение границ. (За все время после нашего ужина она не сказала об этом ни слова, и я предполагаю, что она просто решила не вмешиваться.) На данный же момент мне хочется разобраться с самой собой и заодно посмотреть, как будет вести себя он. Помимо распутывания собственных проблем с едой/телом/душой/и пр. странностями, мне необходимо убедиться, что Энди хочет меня больше всего на свете. И вот тогда я точно буду знать, чего же хочу я.

 

– Думаю, ты хочешь прикупить себе чего‑нибудь новенького из одежды, – говорит Бабс. – Если я еще хотя бы раз увижу тебя в этом тоскливом розовом топике, я лично сорву его с тебя и порежу на мелкие клочочки. Давай‑ка отправляйся в город и сотри в пыль свою кредитку. Только учти, ничего бесформенного, никаких мешков. Иначе поедешь сдавать все обратно.

– Но, – умоляю я, – я и так уже потратила сотню фунтов на трусики.

– Что еще за трусики?

– Обычные, женские трусики, Барбара.

– Что?! Обыкновенные, заурядные трусы? Как у всех?!

– Бабс, ведь я же не героиня порнофильма, я еду в обычное путешествие, и это просто чтобы не заниматься стиркой каждый день.

– Натали, но ведь ты и не монашка. В любом случае я говорю о твоей прощальной вечеринке. Пожалуйста, сделай мне одолжение: купи себе хорошее нижнее белье. Хорошие трусики весьма полезны для душевного здоровья. И какие‑нибудь новые туфли. Что‑нибудь повульгарнее. И платье. Платье, останавливающее дорожное движение. Все равно до девяти никто не придет. А сейчас только три, так что у тебя еще уйма времени. Давай, давай, вперед!

Кладу трубку и еще раз проверяю список. Чипсы – есть; морковь – есть; соусы – есть; орешки – есть; апельсиновый сок – есть; спиртное – есть; еще спиртное – есть; дополнительное спиртное – есть; резервное спиртное – есть. Что еще нужно людям? Может, купить побольше туалетной бумаги? Не знаю, почему я позволила Бабс уговорить меня на эту Прощальную вечеринку. Последний раз, когда я что‑то «отмечала» у себя в квартире, – это новоселье. Кошмар, ставший сильнейшим ударом по моему самолюбию. Первые гости появились в 22:40, – да и то это оказались мой бывший бойфренд со своей новой подружкой.

Надеюсь, я извлекла соответствующие уроки из той душевной травмы. Сегодня я пригласила всех своих знакомых, включая врагов. Я только что листовки с приглашениями на улицах не раздавала. Я даже соседей пригласила – чтобы не выступали по поводу шума. И теперь подумываю, а не заказать ли массовку через эскортное агентство. Или взять напрокат картонных Сталлоне из видеомагазина. В запасе у меня – мама, Сьюзан и Мартин Трепач.

В общем, я решаю прекратить нервничать и пробежаться по магазинам.

Почему я еду в Кенсингтон? Это же на другом конце Лондона. И что я делаю, расплачиваясь за пару розовых домашних туфель из змеиной кожи? Кто мне скажет, как это трусики могут стоить полсотни фунтов? И к тому же давно пора бы знать, что мне идет только темно‑синее. Что заставило меня выложить целую кучу денег за прозрачный лиловый топик с оборочками и всего двумя тесемками там, где у всех нормальных людей пуговицы? Естественно, в магазине это смотрелось отлично: они умеют так наклонить зеркало, что даже толстуха смотрелась бы пушинкой. Неприкрытая же реальность твоего собственного зеркала – это совсем другое, гораздо более «полное» дело. Я втискиваюсь в топик, натягиваю черные брюки. Господи, до чего же они плотно сидят! Чувствую себя массивной, как автобус. Но зато выгляжу настоящей женщиной.

Снимаю все и любовно раскладываю на кровати. Затем ныряю в душ; мою голову; втискиваюсь в новые грабительские трусики и высокий концептуальный бюстгальтер; чищу зубы; трачу добрых пять минут на то, чтобы уговорить свои новые, короткие волосы принять эльфийскую форму (они так и норовят лечь на гоблинский манер); и еще десять – на косметику (у меня никогда и не получалось потратить больше: к тому времени у меня заканчиваются черты лица, которые надо подчеркивать, и рука сама собой начинает ползти ко всяким новомодным штучкам типа «золотой туши для волос»).

В 20:15 снимаю лиловый топик и облачаюсь в свой старый, темно‑синий. В лиловой прозрачности я чувствую себя чересчур уж открытой: с таким же успехом можно выйти к гостям совсем голой. Не пора еще расставлять соусы? Можно ли считать чесночный соус залогом удачной вечеринки? Боюсь, что нет. Вместо этого красиво расставляю на столе спиртное. Теперь – музыка. Элвис – беспроигрышный вариант. Никто не посмеет сказать что‑либо против. Самое ужасное в том, что сама‑то я далеко не фанат Элвиса. Роюсь в своей коллекции компактов и ставлю Берта Бакара.

Только я заканчиваю соскребать чесночный соус в миску, а затем обратно в пластмассовый контейнер, – не хочу, чтобы меня считали «жеманной» (я точно не знаю, что это означает, но подозреваю, что чесночный соус в фаянсовых мисках – это оно и есть), – как раздается звонок в дверь. Слава богу, можно начать пить! Тяну на себя дверь и…

– Похоже, мы ошиблись дверью. Это еще что такое? – глухо рокочет Бабс.

– Привет, – широко улыбается Саймон, чей ультрамодный голубой стеганый свитер говорит сам за себя. – Мы решили прийти вовремя, придать заведению немного раскованности.

– Да‑да, – нетерпеливо вздыхает Бабс. – И где же твой настоящий топик, а? Тот, что ты купила сегодня днем?

– Это он и есть.

– Расскажи кому‑нибудь другому! Спрашиваю еще раз: где твой настоящий топик – тот, что ты купила сегодня днем?

– В спальне, – виновато шепчу я. – А как ты догадалась?

– Потому что я тебя знаю, – говорит Бабс, подпихивая меня в конец коридора.

– Угощайся пока чесночным соусом! – пищу я Саймону.

– Обязательно, – кричит он в ответ.

– Ну, пожалуйста, надень! – громко вскрикивает Бабс, едва замечает скомканную тряпицу на кровати. – Умоляю! Это же такая прелесть! Сногсшибательно! Просто кай‑а‑аф! (Она издает звук, точь‑в‑точь как тот, что издала соседская кошка, когда я как‑то случайно наступила ей на хвост.)

Тяжело вздыхая, сбрасываю темно‑синий топик и натягиваю лиловый.

– Смотри, тут бюст просвечивает, – говорю ворчливо.

– Было бы чему просвечивать, – посмеивается надо мной Бабс. – В любом случае это бюст, и его надо выставлять напоказ! В конце концов, это твоя вечеринка. И тебе решать, как ты хочешь одеться.

– Скорее уж, как ты хочешь, – шепчу я, завязывая тесемки.

– Звонок! – верещит Бабс, что совершенно излишне. – Это могут быть Марк с Беном, со смены. Я заманила их, пообещав балерин. Сай тоже пригласил несколько наименее кретинистых парней со своей работы. О, супер! Офигенная вещица! Просто ням‑ням! Так выгодно подчеркивает твою фигуру!

Страшно волнуясь, я бросаюсь в глубину коридора. Еще пять минут назад я и не знала, что у меня есть фигура. Здорово, конечно, когда тебе говорят, что ты «ням‑ням» (предполагаю, что «ням‑ням» все же означает нечто хорошее, а не сытный обед для собак), но у меня все равно такое чувство, будто я маленький ребенок, порывшийся в платяном шкафу взрослых. Рывком открываю дверь и вижу Мел: она стоит на пороге в окружении еще двух балерин‑солисток (она никогда не братается с простыми пехотинцами) и трех дюжих парней, которые выглядят так, будто никак не могут поверить своей удаче.

– Мы просто последовали за ними, – скалится один из парней.

– Представляешь, эти парни – пожарные! – восклицает Мел. – Мы встретили их у станции метро. – Она хихикает, склоняя набок голову, словно птичка‑малиновка, и я едва не становлюсь свидетельницей того, как грохаются в обморок взрослые мужики. – Тони сказал, что не придет. А я не могу топнуть ногой: боюсь растрясти спину. Классный топик! Какая ты в нем большая, Натали!

Я решаю оставить последний комментарий без расшифровки.

– Как твоя спина? – спрашиваю я, пока они проходят внутрь. Я и не ждала, что Тони придет, но все равно обидно.

– Ужасно, – тихо шепчет Мел. – Болит – просто кошмар какой‑то! Приходится относиться к этому спокойно, но как можно относиться к этому спокойно?! Чувствую себя огромной, жирной развалиной. Проревела вчера весь день. Но потом прекратила, потому что не хотела появиться у тебя на вечеринке с опухшими глазами. Сегодня первый день, как более‑менее нормально хожу. Мы с Кларой решили взять такси и договорились встретиться с Изабель возле метро, чтобы потом все вместе ехать сюда. А она как раз болтала с этими пожарными, так что они тоже влезли к нам в машину, а Клара и Изабелль ехали у них на коленях. Я же сидела впереди из‑за своей спины.

Я уже было собираюсь спросить, что она будет пить, но один из пожарных меня опережает.

– Красное вино, Марк, пожалуйста, – ласково просит Мел.

– Если хочешь, у меня есть соевое молоко, – шепчу я. – Очень полезно для, э‑э, костей.

– Да, но на вкус оно такое гадкое. Алкоголь куда приятнее, к тому же очень хороший анестетик, – отвечает Мел. – У тебя случайно не найдется стула с прямой спинкой, Нэт?

Мчусь за стулом.

– Ну, и как? Ты, наверное, уже рассказала на работе и Тони о своем… – отчаянно пытаюсь подыскать подходящий эвфемизм, но не могу ничего придумать, – остеопорозе?

Мел кивает и грустно говорит:

– Мне дали больничный. – Внезапно на ее щеках появляются очаровательные ямочки. – А когда я рассказала Тони, он так мило повел себя! Он такой, такой милый, твой брат, Натали, самый милый человек на свете! Когда я рассказала ему, он даже заплакал, хотя и старался, чтобы я не заметила. А когда я пожаловалась, что они велели мне набрать вес, он сказал, что самое главное – это чтобы я была здорова. И, мол, для него я всегда буду самой красивой девушкой на свете, сколько бы я ни весила. Хотя лично я вряд ли продолжала бы любить его, если бы он потолстел. Но правда, он очень милый?

Я слушаю Мел, и облегчение едва не сбивает меня с ног. Несмотря на практически стопроцентную уверенность, что любовь Тони к Мел не уменьшится по мере роста последней в ширину, я ведь могла и ошибаться.

– Ну, что я тебе говорила, Мел?! – вздыхаю я, в то время как Марк протягивает ей стакан и устраивается у ее ног, словно гигантский щенок. – Он уже приклеился так, что не отдерешь.

На какой‑то миг меня даже одолевает черная зависть, смешанная с вохищением. Без всяких усилий Мел удалось прочистить водосток, по которому хлынул, судя по всему, бесконечный поток любви моего брата. Вот если бы хоть тоненькую струйку этого потока удалось направить в сторону умирающей от жажды семьи. Будто бы мимоходом говорю:

– Не думаю, что Тони упоминал обо мне, ведь так?

– О нет, как раз наоборот – щебечет Мел. – Он говорил, что ужасно злится на тебя из‑за твоего решения лететь в Сидней. Я сказала, чтобы он прекратил заниматься глупостями, но, по‑моему, он настроен еще какое‑то время дуться. Мне кажется, он все еще злится на Мэтта за то, что тот побил его в драке. О‑о‑о, спасибо, Марки‑Марк!

Я прикусываю губу.

– Мел, может, мне позвонить ему, а? Как ты думаешь: стоит?

Мел удивленно, даже шокированно смотрит на меня – я ведь спрашиваю ее мнение. Но тут же заливается краской от удовольствия. И даже наклоняет голову, чтобы размышлялось лучше.

– Нет. Думаю, тебе не стоит ему звонить. Мне кажется, – тут ее голос даже начинает дрожать от ответственности, – Тони сам позвонит тебе перед отъездом. Я думаю, ему не понравилось, как ты отчитала его. Хотя, с другой стороны, ему, наоборот, даже понравилось. Вот что я думаю.

– Спасибо, Мел! – искренне благодарю я. – Это очень хороший совет.

Она вновь заливается краской.

Тут я чувствую теплую руку на своем плече и поворачиваюсь кругом.

– Алекс! – охаю я. – Привет! Какая ты молодец, что пришла! – Даже просто оттого, что гляжу на нее, я уже чувствую стыд. Она ласково улыбается кому‑то позади меня: мое сердце подпрыгивает, и я поворачиваюсь. – Робин! Я так рада, что ты здесь!

– А по голосу кажется, что, наоборот, разочарована. – Он целует меня в щеку.

– Вовсе нет! – Неудивительно, что даже в начальной школе мне не удавалось достичь больших высот в рожденственской пантомиме. – Хочешь чего‑нибудь выпить? – спрашиваю поспешно. – Есть клюквенный сок, апельсиновый сок, минералка…

– А пиво?

– Конечно! А ты, Алекс?

– Капельку белого вина, если… Барбара! – Я впервые вижу Алекс взовлнованной. – Как ты? Господи, как давно это было! Я слышала, ты вышла замуж, поздравляю, я тут встретилась с Энди на прошлой неделе, ты ведь знаешь? Я была так рада снова увидеться с ним, мне его очень не хватало… как друга, должна сказать, я…

К счастью, у меня появляется уважительная причина смыться в коридор. Звонок в дверь очень кстати. У Мэтта подозрительно игривое выражение лица. На крыльце рядом с ним – Падди и высокий молодой человек на костылях, чуть сзади – пара коренастых парней. Из тех, что носят регбистские футболки, на самом деле не имея к регби никакого отношения. Крупные, румяные мальчишеские лица, в коротких пальцах зажаты папиросы, у одного под мышкой – упаковка баночного пива «Стелла».

– Частная школа, – тихонько сообщает Мэтт, целуя меня в губы. – Выглядишь просто божественно, Натали! Я так и знал: чем дальше от меня, тем больше тебе на пользу. Познакомься, это Стивен – профессиональный бездельник и твой театральный работодатель.

– Привет, Стивен! Ну наконец‑то! Я уже столько о тебе слышала. Спасибо, что не оставляешь меня без работы. – Перевожу взгляд на парочку мачо. – Здравствуйте… А вы, должно быть, э‑э, коллеги Саймона?

– Мне тоже приятно, – галантно говорит Стивен, в то время как коллеги Саймона, хрюкнув, топают в квартиру.

К счастью, я не узнаю в них свидетелей того кошмарного вечера в баре. К несчастью, не могу придумать для них никаких слов, кроме: «здравствуйте». Так что вздыхаю с облегчением, когда за спиной у меня появляется Саймон. Породив целый шквал громких приветствий («Корефан! Дружище!» – что‑то в этом роде), он ведет обоих громил к выпивке.

– Мел здесь, – говорю я Мэтту. – С Изабель и Кларой.

– Бедняжка, – вздыхает он. – Она рассказала тебе? Да уж, она всегда ходила по краю пропасти.

– Привести их к вам? – говорю я. Мне ужасно хочется, чтобы Мэтт и Стивен не скучали.

– Натали, расслабься! – смеется Мэтт. – Я должен сначала смочить горло, и Стив – тоже. А Падди, кстати, не отказался бы от чистой родниковой водички. Он же у нас трезвенник.

– «Волвик» подойдет, а, Падди?

Мэтт строит гримасу.

– Нет, он предпочитает «Эвиан». Слушай, хватит мандражировать. Над тобой даже издеваться неинтересно: слишком доверчивая. Мы сами как‑нибудь справимся, ладно? К гостям, дорогая, к гостям! И где, вообще, выпивка?

Мэтт, не скупясь, наливает мне белого вина, но я так и не дохожу до гостей, так как мы со Стивеном принимаемся болтать о театре. Учитывая обширность моих познаний, тему я быстро исчерпываю. Так что я с радостью предоставляю Стивену возможность говорить. Последний спектакль, раскруткой которого он занимался, был превосходным: очень остроумно, замечательный актерский состав. Но получилось так, что они пригласили какого‑то актера из Голливуда, – «лакомый кусочек – это еще мягко сказано», – на главную роль, «чтоб занять задами побольше кресел в зрительном зале», так этот придурок все испортил, и остальные актеры были просто в ярости – «их мастерство оказалось унижено и втоптано в грязь»…

Я получаю столько удовольствия от нашей беседы, что перестаю бегать к двери каждый раз, когда раздается звонок. Белинда влетает с криком: «Клянусь, я только что видела, как Джуд Лоу входил в соседний паб!» – и размахивает самой огромной сумкой от «Гуччи» из всех, что мне когда‑либо доводилось видеть: самый настоящий чемодан на ремешке. Следом за ней – с обожанием во взгляде – вваливается какой‑то интенсивно загорелый мужчина. Затем прибывает Франни с кислой физиономией (она становится еще кислее оттого, что квартира буквально забита людьми, которые, судя по всему, вот‑вот примутся веселиться напропалую).

Ровно в 23:38 не спеша заявляется Сол – и это человек, который ни разу в жизни никуда не опоздал! Но на мою вечеринку пришел в 23:38! Да бог с ним, пришел ведь. В отличие от Криса, который оставил на автоответчике лаконичное сообщение, чтобы я, пожалуйста, никогда ему больше не звонила.

Минут двадцать спустя я замечаю куртку с надписью «ФБР».

В этот момент я как раз разговариваю с Бабс.

– А как давно здесь Робби? – спрашиваю я, поспешно закуривая.

– Сигаретами ты себя и выдаешь. Лично мне он сказал «здрасьте» где‑то часа два назад. Вероятно, хотел сказать «привет», но… – она кивает в сторону Франни, которая разве что не застолбила себе право на его личное пространство, – был перехвачен.

Чувствую, как в горле начинает ужасно першить.

– Он один пришел?

– А почему ты спрашиваешь?

Я перевожу взгляд на Робби. Тот замечает, что я смотрю на него, и корчит гримасу. – Как ты думаешь? Он… э‑э, не сердится на меня?

– За что?

– Да так, ничего. Проехали.

– Значит, – ухмыляется Бабс, отхлебывая прямо из банки, – ждешь не дождешься поездки в Сидней? Как думаешь, твои родители поладят?

– Сомневаюсь, – вздыхаю я, – но кто его знает? Все будет зависеть от того, кто в этот момент с ними в одной комнате.

– Слушай, а может, Тони в самый последний момент поменяет свои убеждения и тоже прыгнет в самолет?

– Ну… думаю, что нет.

– Никогда нельзя знать заранее. А вдруг?!

– Бабс, ведь ты же прекрасно знаешь, что этого не будет, – ворчу я. – Мел говорит, что он все еще бесится. Для нее он готов на все что угодно, даже высидеть «Лебединое озеро» от начала до конца, но сюда прийти отказался. Мел почему‑то уверена, что он позвонит первым. Что в общем‑то довольно большой шаг для всего человечества. Как думаешь?

Дрррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррр!

– Знакомый звук, – шепчет Бабс.

Плавной походкой (непреднамеренно, все из‑за туфель из розовой змеиной кожи) я скольжу к двери.

– На этот раз, – говорит он, – я уже никуда не уйду.

Я пристально смотрю на него, и мое горло выделывает свой старый фокус: отказывается дышать. С трудом делаю глубокий восстановительный вдох и отвечаю:

– А я и не собиралась просить тебя об этом.

Он моргает.

– На самом деле, – желчно добавляю я, – я ждала тебя раньше.

Он сует руки в карманы:

– Я хотел дождаться полуночи. Думал, если ничего не получится, то я превращусь в большую тыкву.

– В тыкву? – ухмыляюсь я. – Думаешь, у нас тут еды не хватает?

Он смеется.

– Выглядишь просто фантастически! Я тебя даже не сразу узнал.

– Спасибо. Это самый милый комплимент из всех, что я получила с того момента, как пришла Мел.

– Нет, я просто хотел сказать… – он застенчиво смотрит на меня, – ты выглядишь в тысячу, в миллион раз лучше. Гораздо счастливее. И сильнее. Правда. Сразу видно, что ты занимаешься собой. Будто хоть сейчас готова править всем миром. Возможно, мне действительно стоит уйти, раз без меня ты так меняешься к лучшему.

Я хватаю его за руку.

– Не так быстро, дорогой. Все это время я старалась разобраться в себе. Мне хочется стать здоровой. А это долго и утомительно. Я просто решила избавить тебя от этого.

Энди мягко поглаживает мою ладонь большим пальцем.

– Я не хочу ни от чего избавляться. Нет ничего такого, что способно оттолкнуть меня от тебя.

– Да? И даже если я буду расхаживать по квартире, лопая шоколадную пасту прямо из банки?

Энди неодобрительно смотрит на меня.

– Натали, – говорит он. – Шоколадная паста для того и существует, что лопать ее прямо из банки. Намазывать ее на хлеб – это просто возмутительно.

Я улыбаюсь.

– Мне уже гораздо лучше. Но иногда бывают провалы. Например, вчера… – Извращенной части моего существа хочется шокировать его жестокой, недостойной приличных леди правдой. – …Весь день я питалась как нормальный, здоровый человек, а потом вдруг выкинула эту штуку с шоколадной пастой, после чего пошла в ванную и посмотрела на себя в зеркало, – ненакрашенная, в пижаме, в руке ложка… И подумала: интересно, есть ли еще на свете другая такая женщина, которая сидит сейчас дома одна, пожирает «Нутеллу» прямо из банки, смотрится в зеркало, – и любит себя за это? Нет, в этом не было отвращения. Но и обожанием это тоже назвать нельзя. Мне хотелось, ну, ты знаешь… – я все‑таки заставляю себя сказать, – сделать так, чтобы меня стошнило. Но я не стала. Я завязала. И горжусь этим. Но, Энди, все равно, это какая‑то неправильная гордость.

Смотрю ему в глаза с вызовом. Он не прекращает массировать мою ладонь. И отвечает:

– Нэт. Забудь про «Нутеллу», забудь про зеркало, забудь про всех остальных женщин. И постарайся ответить всего лишь на один вопрос: любишь ли ты себя? Если бы ты с удовольствием отстреливала оцелотов за их мех или с наслаждением секла бы маленьких детишек, тогда у тебя была бы причина сомневаться в себе, в своей способности сопереживать другим живым существам. Если ты не делаешь никому больно, то при чем тут стыд? – Энди прокашливается. – Однажды, еще в колледже, я проснулся с ужасного похмелья, потянулся за стаканом с водой на тумбочке у кровати, и жадно выпил. Вот только туалет у нас был далеко, в самом конце коридора, и это была вовсе не вода, а как раз наоборот. Не самый удачный момент в моей жизни. Но, поверь, я все еще вполне нормальный парень.

Он поднимает мою правую руку и нежно, по очереди, перебирает каждый из пальцев.

– Это особенная рука. Она принадлежит одному очень дорогому для меня человеку. Но этот человек был очень небрежным. Невнимательно читал инструкции производителя. И посадил батарейки. И какое‑то время не мог понять, что же в нем сломалось, а всего‑то и надо было побольше внимания – к себе. И хотя человеку было неинтересно и скучно вчитываться в мелкий‑мелкий шрифт инструкции, он все же преодолел себя и прочел еще раз все до конца. И теперь… – его голос снижается до шепота, – он работает просто прекрасно.

Я загоняю слезы в самую глубину горла. Мы долго‑долго смотрим друг на друга.

– Знаешь, – тихонько произносит Энди, – со времен колледжа мои гигиенические привычки значительно улучшились. И я на девяносто девять процентов уверен, что ты ничего такого не подхватишь.

Я хихикаю.

– Эй, мой Прекрасный Принц. Я смотрю, ты умеешь убеждать. Кстати, в твоей старой комнате, под кроватью валяется один весьма отвратительный тапок. Пойдем‑ка посмотрим, придется ли он тебе впору.

 

[1]Американская рок‑группа, популярная в 1960‑х.

 

[2]Пиддльхинтон и Браун‑Вилли – на русский язык можно перевести как Письписьхинтон и Бурая Пиписька.

 

[3]Богемный и дорогой район Лондона.

 

[4]Любимый десерт английской королевы Виктории (основа: сливки, корица, коньяк).

 

[5]«Харви Николз» – фешенебельный универмаг в Лондоне.

 

[6]Австралийская феминистка, автор книги «Женщина‑евнух» (1970); в настоящее время проживает в Англии.

 

[7]Культурный центр в лондонском районе Барбикан.

 

[8]Популярный сериал о жизни небольшой фешенебельной улицы в пригороде Ливерпуля.

 

[9]Телешоу, аналог нашего «Поля чудес».

 

[10]Второй канал Би‑би‑си; передает в основном легкую музыку, спортивные репортажи и развлекательные программы.

 

[11]Противоэпилептический препарат; оказывает снотворное, успокаивающее и противосудорожное действие.

 

[12]Квартал в Южном Лондоне, где располагается студенческий городок.

 

[13]Надо же, какой сюрприз! (фр.)

 

[14]В самую точку! (фр.)

 

[15]Популярная в 60‑е годы певица, пять раз удостоивавшаяся самой престижной музыкальной премии Грэмми.

 

[16]Пафф Дэдди (настоящее имя – Шон Джон Комбс) – знаменитый рэпер.

 

[17]Комплекс упражнений, созданный около ста лет назад Джозефом Пилатесом, где основной упор делается на растяжку.

 

[18]Небольшая возвышенность в северной части Риджентс‑Парка (буквально: «холм примул»; фигурально: «холм наслаждений»).

 

[19]Автор песен группы «Oasis».

 

[20]Дорогой сорт шампанского.

 

[21]Закрытый богемный клуб.

 

[22]Британский журнал о тяжелой музыке.

 

[23]Фирменное название настольной офисной картотеки.

 

[24]Министр внутренних дел теневого кабинета консервативной партии Великобритании.

 

[25]Один из самых фешенебельных и дорогих универмагов Лондона.

 

[26]Наоборот (фр.).

 

[27]Британский политик‑консерватор (1869–1940), занимавший пост премьер‑министра в начале Второй мировой войны. По общепринятому мнению, совершил политическую ошибку, заключив в 1938 г. мирное соглашение с Гитлером.

 

[28]Большой лондонский магазин женской одежды на Риджент‑стрит.

 

[29]Крупный английский банк.

 

[30]Название фирменных продовольственных магазинов самообслуживания и универсамов.

 

[31]Стивен Фрай – британский актер и писатель, снялся в роли Оскара Уайльда в фильме «Уайльд», автор пяти международных бестселлеров, Фрай – воплощение английского джентльмена и, по всеобщему мнению, обладатель лучшего британского произношения. Дик Ван Дайк – американский киноактер, четырехкратный обладатель премии «Эмми», играл в основном крутых полицейских.

 

[32]На пуантах (фр.).

 

[33]Ничего (ит.).

 

[34]Рассечение промежности.

 

[35]Натали путает десять заповедей с семью смертными грехами.

 

[36]Британская комедийная актриса (род. в 1957), снявшаяся в таких картинах, как «Приключения Пиноккио» (1996), «Молоко» (1999), «Все возможно, детка!» (2000).

 

[37]Фильм Тима Бёртона (1990 г.), у главного героя которого вместо рук – гроздья острых лезвий и очень бледное лицо.

 

[38]Старейший английский телесериал, идет с 1960 г.

 

[39]Острый мексиканский овощной салат с авокадо.

 

[40]Большой лондонский магазин мебели и предметов домашнего обихода.

 

[41] Понятно? (искаж. ит.)

 

[42]Фирменное название питательной белковой пасты, использующейся для бутербродов и приготовления приправ.

 

[43]«Пляж» – один из самых «долгоиграющих» сериалов за всю историю телевидения. Съемки начались в 1989 г. и продолжаются по сей день.

 

[44]Писательница, автор дамских романов, снялась в телесериале «Династия».

 

[45]Британская топ‑модель и актриса.

 

[46]Джейн Эшер, или «Пепельная Джейн», (род. 1946 г.) была помолвлена с Полом Маккартни. Это в ее лондонском доме на Харли‑стрит появился первый международный хит «Битлз».

 

[47]Американский киноактер (род в. 1963), младший брат голливудской звезды Алека Болдуина.

 

[48]Вокалист британской группы «The Smiths», известной своей крайней заунывностью.

 

[49]Голливудский мюзикл (1954 г.), получивший премию «Оскар».

 

[50]Так называемый «милуокский монстр», серийный убийца, разделывавший трупы как мясник. С 1978 по 1991 г. убил 17 человек. В 1991 г. суд приговорил его к тюремному заключению в общей сложности на 1070 лет.

 

[51]Американский киноактер (род. в 1943 г.) с характерной «страшноватой» внешностью.

 

[52]Коктейль: 1 ч. л. малинового ликера, 1 ч. л. вишневого ликера и 100 мл охлажденного шампанского.

 

[53]В англ. яз. эвфемизм для слова «член», «пенис».

 

[54]Классический фильм ужасов Альфреда Хичкока (1960 г.).

 

[55]Известная и очень дорогая марка одежды.

 

[56]Прощай (япон.).

 

[57]Между нами (фр.)

 

[58]Американский художник (1912–1956; настоящее имя – Пол Поллок), один из наиболее известных представителей абстрактного экспрессионизма.

 

[59]Здание оперного театра в Лондоне.

 

[60]Персонажи «Щелкунчика».

 

[61]Комплекс упражнений йоги, названный по имени гуру, разработавшего его: Свами Шивананда Сарасвати.

 

[62]Оплошность (фр.).

 

[63]Nouvelle cuisine – новая французская кухня, с пониженным содержанием калорий; метод Монтессори – воспитательная методика, разработанная итальянским педагогом Марией Монтессори (1870–1952) и направленная на развитие позитивного социального поведения и интереса к внешнему миру.

 

[64]Слово «deli» в англ. яз. означает «кулинария», а слово «belly» – «брюхо», «пузо».

 

[65]Героиня фильма «Нападение пятидесятифутовой женщины» (1958) – баскетболистка, сбежавшая из профессиональной баскетбольной команды.

 

[66]Слабость (фр.).

 

[67]Героиня культового комикса (вроде Бэтмена или Супер мена).

 

[68]Пошловатый комедийный сериал (1958–1978 гг.).

 

[69]Двусмысленность (фр.).

 

[70]Энгельберт Хампердинк (род. 1936), эстрадный певец, пик популярности которого пришелся на конец 60‑х – начало 70‑х гг.

 

[71] Здесь: к делу!

 

[72]Земельная опись Англии, произведенная Вильгельмом Завоевателем (в 1086 г.).

 

[73]Знаменитая американская девушка, слепая и глухонемая от рождения. Умерла в 1968 г.

 

[74]Имеется в виду Силла Блэк (род. 1943) – певица из Ливерпуля, ставшая самой популярной телеведущей в Великобритании благодаря своей программе «Свидание вслепую» (выходит в эфир с 1984 г.).

 

[75]Герой книг П. Г. Вудхауза.

 

[76]Еженедельный информационный журнал прогрессивного направления; печатает рецензии на новые фильмы, театральные постановки и концерты в Лондоне, материалы о лондонских выставках, ресторанах, новинках музыки и т. п.

 

[77]День искупления, еврейский праздник.

 

[78]«Гамлет», акт III, сцена IV (перевод Б. Пастернака).

 

[79]Американская певица и актриса, шикарная длинноволосая блондинка с высоченным бюстом.

 

[80]Ежегодный карнавал секс‑меньшинств, проходящий на Масленицу.

 

[81]Сверх (нем.).

 

[82]Добрый вечер, синьора! (ит.)