Рэм Колхаас: архитектура постмодерна и социология

Наглядной иллюстрацией теории Мануэля Ка­стельса является творчество прицкеровского лауреата Рэма Колхааса, которого журнал «Тайм» включил в чис­ло главных культурных героев последних 60 лет – в со­звездии Пабло Пикассо и группы Битлз. Его творчество выходит за пределы архитектуры и вбирает в себя энер­гию сопредельных областей – от социологии до поли­тики. А лекция, прочитанная в мае 2007 года в Москов­ском клубе Буревестник Фонда «Русский авангард», так и называлась «Вeyond» («За пределами»)[87]. Сама жизнь Рэма Колхааса, которого называют «летучим голланд­цем», и его творчество есть воплощение теории Ка­стельса об управляющих элитах и противоречиях про­странства потоков и пространства мест. Такие творения Рэма Колхааса и учрежденного им бюро ОМА во многих городах мира как библиотека в Сиэтле, управление Ки­тайского телевидения, концертный зал в Порто, вы­ставочный комплекс Kunsthal в Роттердаме, магазины Прадо в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе, здание посоль­ства Нидерландов в Берлине, вилла в Бордо участвуют в создании энергетических узлов глобализации и уни­фицированной архитектуры постмодерна. Привычная география его еженедельных разъездов охватывает про­странство от Лондона до Пекина, от Лагоса до Роттерда­

ма и обратно. Рэм Колхаас, сам являясь представителем глобальной элиты, придумал, как облегчить ей (элите) жизнь, предлагая собрать и поселить ее вместе (чтобы меньше летать друг к другу), и построить для этого но­вый амстердамский аэропорт взамен устаревшего Шип­холла на искусственном острове, образовав вокруг него микространу со своим Голливудом, трассой «Форму­ла-1», кварталом «красных фонарей» и прочими благами прогресса [88]. Все его действия, его взгляды и теории направлены на глобализацию. Например, его работа на одной из крупнейших строительных площадок Евро­пы по превращению тихого городка на Юге Франции в Евролиль – промежуточный пункт скоростной маги­страли Париж–Лондон – и создание в нем Гран-Палэ. Это проявляется и в его отношении к объектам культурного наследия, например, когда историческая, но устаревшая местечковая архитектура, должна уступить место уни­фицированной новой глобальной архитектуре постмо­дерна… «Здания не должны быть вечными. Это против логики» [89]. «Неизменность даже самых незначащих элементов архитектуры несовместима с постоянной не­стабильностью мегаполиса. В Манхаттане эта парадок­сальность ситуации разрешена самым блистательным образом – через развитие мутирующей архитектуры, которая сочетает ауру монументальности с качествами нестабильности». У такой архитектуры, независимо друг от друга, постоянно меняются программа и функ­ции, не затрагивая оболочку. Т.е внешний облик и со­держание разъединены [90. – C. 240]. Рассуждая о воз­можности строительства «Газпром-сити» в Петербурге, при сравнении с Венецией, он говорит что это не одно и то же: «Венеция – это мертвый город, совершенный и мертвый». Т.е. если Петербург хочет остаться живым городом, он, по мнению Колхааса, должен не проти­виться появлению точек глобализации – компьютерных

клонов-небоскребов [91]. Кроме того, словно повторяя слова Бодрийяра о сути архитектуры постмодерна, Кол­хаас говорит об одной из ее главных особенностей – применении компьютерных технологий [91]. Колха­ас – один из самых «социологических» архитекторов мира. Сам он считает себя больше урбанистом, а дизайн любого здания находит, прежде всего, в социальном, по­литическом или психологическом контекстах того или иного места.

«Разработка сценариев увлекает меня больше, чем дизайн как таковой» [92].

Он не борется с физофренией, возникающей на пе­ресечении пространства потоков и пространства мест – он живет и работает в этом хаосе, принимая это «джанк­спейс» («джанк-пространство») как должное и играя по его правилам. Одна из его главных книг посвящена Нью-Йорку – не столько его архитектуре и росту мега­полиса, сколько философии безумного города. Книга называется «Нью-Йорк в делириуме», что часто перево­дится как «Безумный Нью-Йорк – ретроактивный мани­фест Манхаттана». Термин «ретроактивный» при этом, по мнению критиков, означает возможность обращать­ся к истории, не особенно обременяя себя углублением в нее [90. – C. 227]. Концепция книги согласуется с из­вестным постулатом де Голля: если проблему не удается устранить, надо научиться с ней жить. Стихийное пере­уплотнение и расползание – внутренне присущий горо­ду беспорядок, и надо научиться жить в нем, говорит Колхаас. Он считает, что главный вклад Америки в урба­нистику и архитектуру – это «манхаттанизм» – предель­ная уплотненность и переуплотненность мегаполисного ядра, где архитектура экстремальна по всем своим харак­теристикам – духовным и физическим (ввысь, вширь, вглубь) [90. – С. 230]. Колхаас вводит ключевые поня­тия, характеризующие мегаполисы: «культура уплотнен­

ности» и феномен крупности – «бигнес». По Колхаасу, развитие города по всем направлениям зависит от уров­ня уплотненности. А «бигнес» – это главный индикатор новой урбанистической культуры и архитектуры. Все должно быть максимально большим. Под натиском это­го «большого манхаттанизма» уходят в прошлое истори­ческие традиции и культурное наследие [90. – С. 230]. В последнее время Колхаас отмечает появление нового явления и говорит о неактуальности «культуры перегруз­ки». Возникают города, живущие вполсилы. Например, городки в горной Швейцарии или городские районы в Эмиратах. Все больше людей существуют в нескольких местах одновременно, а потому в городах наблюдаются приливы и отливы населения. Это рождает новые рит­мы и новые требования к организации жизни [92]. Дру­гая книга, посвященная шопингу, который исследовали гарвардские студенты под его руководством – массив­ный фолиант, сравнимый со знаменитой книгой Валь­тера Беньямина, где он исследовал проблемы консю­меризма. «Нью-Йорк в делириуме», а также «S, M, L, XL» и «Content», стали настоящими бестселлерами [93]. Его проект реконструкции Эрмитажа «Музей XXI века: ку­раторский план для Музея Государственный Эрмитаж» не может быть описан архитектурными терминами. «Проект Эрмитажа» представляет собой комплекс «не­архитектурных» мер и мероприятий – кураторских, ин­теллектуальных и архитектурных – которые, не являясь чересчур явными и очевидными, заставят музей функ­ционировать лучше. Колхаас планирует на этом проекте практически проверить свои идеи о совмещении раз­вития архитектуры и сохранения культурного наследия одновременно. Он отрицает сохранение памятников в консервативном плане. Говорит, что это создает ме­таболизм городов – города развиваются вширь, а ста­рая ткань не подлежит пересмотру и образует мертвые

участки, не излучающие энергию. «Города необходимо редактировать». Колхаас считает, что модернизация и сохранение могут быть единым процессом [92–94].

Важное значение для развития социологии архи­тектуры имеют достижения, сделанные в рамках таких отраслей как городская и региональная социология, фе­министская социология и визуальная социология.

Так, в рамках визуальной социологии П. Штомпт­ка, описывая современное общество ХХ–ХХI веков, счи­тает, что оно в социологическом плане имеет ярко вы­раженный визуальный характер, а одним из источников визуальной дифференциации является процесс урба­низации. Ссылаясь на Эко Умберто, Штомптка считает идеалом визуальной экспансии Лас-Вегас: «В отличие от городов, которые сообщают, чтобы иметь возможность функционировать, Лас-Вегас функционирует, чтобы со­общать» [95. – C. 13 ].