Романтика паранормальной любви 2 страница

Она не хотела, чтобы это кончалось.

– Мы убежим, ты и я.

Он отвернулся и тихо засмеялся. Потом поцеловал ее руку и покачал головой.

Для него это было игрой. Робин не знала, о чем он думает. Он всегда молчал, и она не знала почему: то ли не хотел говорить с ней, то ли не мог.

– Не хочешь? Почему?

Он провел пальцем по ее щеке и шее. Затем прижался щекой к камню и закрыл глаза.

Она не надеялась, что когда‑нибудь сможет его понять. Полковник Оттоман прав, они – не люди.

Тюленья шкура лежала рядом, там, где он ее сбросил. Робин схватила ее и поплыла к дверце. Он нырнул вслед за ней и начал преследовать, но она успела выбраться на мостки и захлопнула за собой дверь.

Она стояла возле клетки, прижимая к груди тюленью шкуру. Селки смотрел на нее, ухватившись за прутья.

– Скажи, почему этого нельзя делать.

Он сжал губы и начал дергать дверь.

Положив шкуру так, чтобы он не мог до нее дотянуться, Робин придвинула к себе свою одежду. Глаза селки потухли, в них больше не было игривости и желания любви. Челюсти были плотно сжаты, лоб нахмурен.

Прихватив с собой шкуру, Робин побежала в лабораторию, где под столом валялся чей‑то рюкзак. Нужно раздобыть для селки одежду. Может, где‑нибудь найдется белый халат…

– Ты, конечно, знаешь, чем заканчиваются истории про селки? – спросил Рик, глядя на нее через стекло.

– Это все выдумки.

– А я – тоже выдумка?

Она усмехнулась:

– Ты же не Дракула.

– Ты ни разу не встречалась со мной на свободе, моя дорогая!

Робин удивленно взглянула на вампира. У него были голубые глаза.

– Робин, подумай хорошенько, что ты делаешь. Он околдовал тебя.

В словах вампира сквозила прямо‑таки отеческая забота.

– Я… я не могу без него жить.

– За стенами этого помещения у тебя больше не будет выбора. Это конец твоей карьеры, твоей жизни, и ради чего?

То, что она собиралась сделать, на официальном языке называлось «дезертировать», «удариться в бега», не говоря уже о похищении государственной собственности. Карьера Робин началась с того, что ей доверили присматривать за людьми, сидящими в клетках. За теми, чье существование не укладывалось ни в одну научную теорию, независимо от количества камер и электродов, фиксирующих каждое их движение. Селки показал ей то, что нельзя запереть в клетке, чувства, которые невозможно объяснить. Благодаря ему она узнала, что такое страсть. Она хотела спасти его от стерильности бассейна с профильтрованной водой и стальной клетки. Она хотела заниматься с ним любовью на пляже, под плеск океанских волн.

– Это я возьму с собой.

Робин запихала шкуру в рюкзак и вышла из лаборатории, чтобы поискать какую‑нибудь одежду.

Несмотря на засекреченность, Центр финансировался довольно плохо, поскольку не выдавал конкретных результатов, как многие исследовательские лаборатории, занимающиеся бионикой и психологией, и потому система охраны в нем была организована из рук вон плохо.

Робин отлично знала расположение камер наблюдения и без труда могла провести селки по территории Центра, чтобы спрятать его в своей машине. Впрочем, это не имело особого значения, поскольку Рик наверняка доложит полковнику Оттоману обо всем, что здесь произошло. Терпеливо дождавшись конца дежурства, Робин открыла клетку и вывела оттуда селки. Тот послушно следовал за ней.

Марина сидела на камне и звонко пела. Ее голос эхом разлетался по лаборатории.

Селки на секунду остановился перед ее клеткой, и русалка помахала ему рукой. Робин потащила его дальше.

– Сэр, – окликнул его Рик, когда селки проходил мимо бокса. Селки остановился и спокойно взглянул вампиру в глаза. – Я знаю вашу породу. Не обижай Робин.

Селки промолчал. Казалось, он внимательно изучает вампира. Робин тронула его за рукав.

– Прощай, – уводя за собой селки, сказала она Рику.

– Береги себя, Робин!

Повинуясь внезапному импульсу, Робин подошла к главной панели управления и нажала кнопку электронного замка на клетке вампира. Раздался щелчок, и дверь клетки приоткрылась. Рик долго смотрел на щель, за которой лежал путь к свободе.

Не задерживаясь, чтобы узнать, как поступит вампир, Робин схватила селки за руку и быстро потащила его к машине. Она толкнула его на заднее сиденье и заставила пригнуться. В данном случае рутинная работа оказала ей услугу: смена закончилась, и охранник позволил ей спокойно выехать с территории объекта.

Через несколько часов ее начнут искать. Нужно избавиться от машины и найти место, где можно спрятаться. Робин нарочно долго стояла перед банкоматом, снимая всю наличность. Пусть сейчас ее видят, потом она исчезнет.

Отчаяние превратило ее в преступницу. Избавившись от своей машины, она угнала чей‑то седан. Тюленья шкура лежала у нее в ногах, чтобы селки не мог ее достать.

Еще две угнанные машины, затем гонка по шоссе длиной в тысячу миль, быстрые переговоры на границе, предъявление военного удостоверения и какой‑то бред о цели поездки. И затем – Мексика и приятная прогулка вдоль побережья Байа.

Она читала истории про селки. Нужно ехать к океану.

Они остановились в рыбацкой деревушке. Сбережений Робин хватило бы на пару месяцев, поэтому они сняли хижину и стали жить, как отшельники, занимаясь любовью и гуляя по берегу океана.

Убежденная в своей правоте, Робин решила быть умнее женщин из сказок и, пока селки спал, спрятала тюленью шкуру, но не в доме, а в песке под скалой. И отметила место камнем.

Селки был таким же страстным, как прежде. Но часто часами сидел на берегу, глядя на океан.

Однажды вечером она села рядом с ним на теплый песок, спрятав ноги под широкой крестьянской юбкой. Рубашка была ей велика и свисала с одного плеча, а лифчик она не носила – он казался ей ненужной вещью, лишней деталью, которую все равно приходилось сбрасывать, когда они занимались любовью. Куда делся дисциплинированный, собранный и исполнительный молодой лейтенант? Робин было не узнать.

Селки, продолжая смотреть на океан, протянул руку и легонько сжал ей бедро. От этого прикосновения ее бросило в жар, захотелось повалить его и заняться любовью, здесь и сейчас, немедленно. Казалось, она не может ему надоесть, как и он ей. Что это, как не настоящая любовь?

Она поцеловала его в плечо и прижалась к нему.

– Я даже не знаю, как тебя зовут, – сказала она.

Селки улыбнулся, затем тихо рассмеялся. Ему не было дела до того, знает она его имя или нет.

Он так с ней ни разу и не заговорил. Ни разу не сказал, что любит ее, хотя его страсть казалась неиссякаемой. Робин тронула его за подбородок, заставив отвести взгляд от океана и посмотреть ей в глаза. Но в его глазах был один океан. Она вспомнила о закопанной в песке тюленьей шкуре и спросила себя: «Кто же он, селки? Все еще пленник? Неужели он до сих пор видит стальные прутья клетки?»

Она обняла его и поцеловала. Он тоже начал ее целовать, затем опустил на песок, обнял и забыл обо всем, кроме ее тела. И она забыла о своих сомнениях.

Однажды ночью ей показалось, что кто‑то поцеловал ее в ухо, и тихий голос с ирландским акцентом прошептал: «Ты все сделала правильно, милая. Я не сержусь на тебя». Она подумала, что это сон, и не открыла глаза, только протянула руку. Кровать была пуста. Мгновенно проснувшись, она села на постели. Селки исчез. Она выбежала из хижины и бросилась к океану.

Держа в руке тюленью шкуру, он бежал к воде. Его тело, залитое лунным светом, казалось совсем бледным.

– Нет! – закричала Робин.

Как он нашел шкуру? Как мог оставить свою любовь? Ради чего? Почему вдруг заговорил, если раньше предпочитал молчать?

Селки не оглянулся на ее крик. Вбежав в воду, он нырнул и скрылся в волнах. Больше она его не видела. Только далеко среди волн мелькнуло серое туловище тюленя. Вот он показался на поверхности, нырнул, вынырнул снова, гораздо дальше, снова нырнул и больше не появлялся.

Робин сидела на берегу и плакала, не в силах думать ни о чем другом, кроме кусочка пляжа, на котором она сидела, и сверкающей воды, где в последний раз мелькнул селки. Он забрал ее и выпил до дна, и теперь она пуста.

Робин осталась жить в Мексике. Она изучала испанский и работала в той же деревушке – чистила рыбу, научилась ценить минуты мирной земной жизни. По ночам она засыпала под шум волн.

Армейские ее так и не нашли, зато спустя несколько месяцев нашел кое‑кто другой.

В ту ночь она сидела на берегу и смотрела, как в лунном свете плещутся волны, набрасываясь на белый песок. Так когда‑то набрасывался на нее селки. Она откинулась на спину, тихо ворча, – ей мешал большой живот. В конце концов селки не оставил ее пустой. Робин погладила живот, прислушиваясь, как толкается ребенок.

Она не слышала приближающихся шагов и вскрикнула от неожиданности, когда рядом с ней на песок сел какой‑то мужчина.

Темные волосы, тонкое аристократичное лицо, кривая улыбка. Даже на песке он сидел в изящной позе. На нем были черные брюки и шелковая синяя рубашка с рукавами, закатанными до локтя. Он улыбнулся и взглянул на волны.

– Рик! Что ты здесь делаешь?

– Помимо того, что смотрю на волны?

– Значит, ты все‑таки это сделал. Удрал!

Она улыбнулась, хотя уже не помнила, когда делала это в последний раз.

– Разумеется. Не хотелось объяснять полковнику Оттоману, что ты натворила. Мистера Ньялсона я забрал с собой.

– Брэд тоже здесь?

– Охотится где‑то рядом, на холмах. Наслаждается возможностью снова бегать на четырех лапах.

Робин вздохнула, улыбаясь. Конечно, Рик легко мог сбежать – достаточно было заставить кого‑нибудь из врачей взглянуть ему в глаза всего на один миг. Сейчас Робин жалела, что сразу не отпустила всех обитателей Центра.

– Когда это произойдет? – тихо спросил Рик.

Этот вопрос вернул ее к реальности, и она сглотнула.

– Через месяц. У него будут руки и ноги с перепонками. Как в сказках.

– А ты как же?

У нее перехватило дыхание. Она все еще плакала по ночам. И не потому, что скучала по селки. Теперь у нее был иной груз, такой, о каком она раньше не думала. Мир сверхъестественного, который она привыкла рассматривать исключительно с научно‑медицинской точки зрения, теперь станет частью ее реальной жизни и останется с ней навсегда. Она ничего не знала о том, что нужно такому ребенку. Не знала, как учить его плавать.

Робин провела рукой по своему лицу, мокрому от слез. Она хотела ответить Рику, но не смогла. Он обнял ее и держал в объятиях все время, что она плакала на его плече.

 

ШЕЙЕН МАККРЭЙ

Соблазнение суккуба

 

Глава 1

 

Лилин развернула и вновь сложила крылья, разглядывая свою нынешнюю жертву – Арчера Дейна.

Будучи суккубом, Лилин обычно могла остановить свой выбор на любом мужчине. Все они – легкая добыча. Стоит мужчине увидеть обнаженную женщину, и он тотчас приходит в боевую готовность.

Остается лишь совокупиться с ним, принять в себя его семя и… забрать его душу.

Однако этот мужчина вызывал у нее странные чувства. Веками Лилин отнимала мужские души, чтобы пополнить собственную силу, и в последнее время это доставляло ей все меньше удовольствия. Мужчины в большинстве своем оказывались слишком неинтересными. Ей хотелось большего.

Моргана,[1] Неблагая Королева, потребовала, чтобы Лилин принесла ей душу Арчера. Странно… Обычно Лилин оставляла добытую душу себе и питалась ею до тех пор, пока не наступало время отправиться за новой жертвой.

Вот уже несколько дней она наблюдала за Арчером: сильное мускулистое тело, выступающий подбородок, черные волосы, синие глаза и редкая по красоте улыбка, от которой Лилин бросало в жар.

Лилин провела языком по нижней губе. Она крепко держалась за столбик кровати, и ток воздуха, порожденный колыханием ее крыльев, дразняще шевелил волосы спящего. Во все века существования Лилин ни один мужчина не вызывал у нее такого волнения.

Нечего думать про Арчера так, словно он не просто цель полученного задания. Я отдам его душу королеве Моргане и отправлюсь за следующей жертвой.

Лилин убрала крылья и, чувствуя, как внизу живота растет необычное возбуждение, шагнула к Арчеру.

Кто‑то наблюдает за ним. Стараясь дышать все так же ровно и сонно, Арчер чуть приоткрыл глаза.

И едва не вытаращил их – так его потрясло увиденное.

У кровати стояла изящная и совершенно нагая красавица.

С крыльями. Чтоб ему сдохнуть – у нее и вправду крылья!

При каждом взмахе этих крыльев лицо Арчера овевал едва ощутимый ветерок. Женщина провела языком по нижней губе, глядя на него так, словно он был лакомым блюдом. Затем ее крылья откинулись за спину и – исчезли.

Что за…

Арчер крепко зажмурился.

Это сон. Иначе и быть не может!

Арчер широко раскрыл глаза.

Черта с два! Никуда она не делась.

Прекрасное видение замерло. Моргнуло. Затем улыбнулось:

– Привет, Арчер.

Нахмурясь, он рывком сел на кровати, сбросил ноги на пол и встал. Рядом с миниатюрной женщиной он казался великаном.

Ее глаза округлились.

– Почему ты поднялся?

Она слишком настоящая. Все, что происходит, до мелочей настоящее.

– Кто ты такая?

Арчер спал нагишом, и его возбужденный пенис – черт бы его побрал! – был нацелен прямо на незнакомку.

– Меня зовут Лилин.

Произнося свое имя, женщина попыталась дотронуться до Арчера, но он перехватил ее руку.

Она придвинулась и оказалась так близко, что Арчер ощутил жар ее тела, а нагие груди коснулись его груди. Все его мужское естество вопило: «Чего ты ждешь?!» Однако он лишь сильнее стискивал зубы.

Лилин была восхитительна: волна длинных светлых волос, серебристые глаза, мерцающие в лунном свете. От нее пахло весенней ночью, омытой только что пролившимся дождем.

Арчер сильнее сжал ее запястье.

– Не знаю, чего ты хочешь, – процедил он, – но от всей души советую: убирайся.

Лилин обольстительно улыбнулась:

– Я хочу тебя.

Вопреки протестам собственного тела Арчер резко проговорил:

– Я не сплю с незнакомыми женщинами. А тебя я точно не знаю.

Губы Лилин сложились в лукавую усмешку.

– Скоро узнаешь, Арчер Дейн.

С этими словами она исчезла.

И Арчер уронил вдоль тела опустевшие руки.

Сидя в лунном свете на берегу Реки Жизни, обхватив руками колени и притянув их к подбородку, Лилин недовольно хмурилась.

Этот смертный отверг ее. Отверг ее!

Ей мечталось о трудностях – и Арчер, судя по всему, был ответом на ее мечты. Что ж, она исполнит обещание, и этот мужчина скоро ее узнает. Потом она возляжет с ним и выпьет его душу.

Ей никто не в силах отказать.

Лилин поднялась, расправила крылья и полетела. Ощущение свободы, которое сопровождало полет, приводило ее в восторг. Будучи суккубом воздуха, Лилин упивалась нарастающим ветром, словно чудодейственным эликсиром.

Скоро в мире Арчера настанет день.

Скоро она приступит к соблазнению.

 

Глава 2

 

Прижав к груди охапку проектных планов, Арчер Дейн вошел в головной офис «Дейн Констракшен» и направился к своему кабинету. Дойдя до двери, Арчер остановился, чтобы сказать пару слов своей помощнице.

Он едва не выронил свою ношу и мог бы побиться об заклад, что услышал стук отвисшей до пола челюсти.

На месте Камми сидела женщина из его вчерашнего сна. Надпись на табличке с фамилией теперь гласила: «Лилин Ноч».

Лилин. Та, которую он видел прошлой ночью.

Она подняла глаза и улыбнулась:

– Доброе утро, Арчер.

– Что ты здесь… – выдавил он.

– Сводки и бумаги по строительным кредитам у тебя на столе. – Женщина глянула на телефон и взяла со стола стопку листков для записи. – А это твои звонки.

Арчер машинально взял у нее листки, но тем не менее одарил ее убийственным взглядом.

– Где Камми?

Серебристые, широко открытые глаза Лилин глянули на него подчеркнуто невинно.

– В отпуске, на Флорида‑Кис. Ты, верно, забыл.

Ну нет! Арчер помнил все. Особенно прошлую ночь. Он так и не смог заснуть, потому что снова и снова вспоминал наваждение.

И вот теперь оно сидело за столом Камми.

Арчер украдкой огляделся, проверяя, не привлек ли его разговор с Лилин внимание других сотрудников. Слава богу, все были заняты своими делами.

– Ко мне в кабинет. Живо, – понизив голос, бросил он Лилин.

– Хорошо, мистер Дейн. – Она взяла со стола небольшой ноутбук, которым обычно пользовалась Камми.

– Не надо, – сказал Арчер.

Лилин поставила ноутбук на стол.

– Хорошо, мистер Дейн.

В ее устах «мистер Дейн», произнесенное с едва заметным странным акцентом, казалось бесстыдной лаской, и от этого ощущения Арчер возбудился так, что ему пришлось стиснуть зубы.

Черт! Надо поскорее укрыться в кабинете, пока сотрудники не заметили, как на него действует Лилин. Он распахнул дверь, пропуская Лилин вперед, тут же захлопнул ее и повернул ключ в замке. Меньше всего на свете он хотел, чтобы кто‑то вошел сюда во время разговора с этой женщиной.

Заперев дверь, Арчер повернулся и остолбенел. Из одной руки его вывалились проектные планы, из другой выпорхнули и разлетелись по полу листки с записями телефонных звонков.

Женщина, стоявшая перед ним, была полностью обнажена.

Прежде чем Арчер успел подать хоть какие‑то признаки жизни, Лилин обвила руками его шею и всем телом прильнула к нему. Ее твердые соски терлись сквозь рубашку о его грудь, его возбужденный пенис упирался в ее живот. Приподнявшись на цыпочки, она поцеловала Арчера.

Ох ты, господи. Арчер чуть не повалился на колени – у него нешуточно ослабли ноги. Никогда еще ни одна женщина не целовала его так, как Лилин. О том, чтобы сопротивляться соблазну, не могло быть и речи. Голова шла кругом, и он мог думать только о том, чтобы опрокинуть эту женщину на стол и с ходу глубоко в нее войти. Мозг отключился, осталось только тело, одержимое ненасытной похотью.

Проклятие, эта Лилин умела целоваться! У ее чувственных губ был легкий привкус миндаля, а ее запах сводил Арчера с ума – аромат дождевой свежести, царящий после грозы.

Язык Лилин проник в глубину его рта, и она едва слышно сладострастно застонала. Вначале она покусывала его нижнюю губу, затем их языки сплелись. Слившись в поцелуе с Арчером, Лилин отступала и увлекала его за собой, покуда не наткнулась на какую‑то преграду. Ею оказался стол. Лилин бедром проехалась по столешнице, сметая на пол папки с документами.

Затем она вновь обвила руками шею Арчера и, не отпуская его, не прерывая сводящего с ума поцелуя, опустилась на стол. Она притянула Арчера поближе, и вот он уже стоял между ее бедер, и его вздыбленный пенис упирался в ее жаркое лоно.

Арчер накрыл ладонью ее мягкую грудь, больно сжал пальцами сосок, и Лилин застонала громче. Другая его рука протиснулась между их разгоряченными телами, и пальцы проникли в нее. Большим пальцем Арчер гладил влажный горячий бугорок, и Лилин, не отрываясь от его губ, сладостно постанывала.

Он должен овладеть ею. Немедленно! Арчер оперся одной рукой о стол, а другой принялся расстегивать джинсы.

Отчего‑то застучало в ушах, а он все целовал Лилин, и огонь, охвативших их, разгорался все жарче.

Он был не в силах ясно мыслить. Рассудок заволокла обжигающая дымка похоти.

И никак не унимался стук в ушах.

Стоп! Не в ушах. Это стучат в дверь.

Одной этой мысли оказалось довольно, чтобы наваждение развеялось и Арчер вернулся в реальный мир. Он резко отшатнулся от стола, от Лилин и помотал головой, силясь привести в порядок мысли.

Стук усиливался.

– Мистер Дейн! – донесся из‑за двери приглушенный голос. – Здесь мистер Гарфилд, вы назначили ему на десять. У вас все в порядке?

То был голос Молли, и в нем беспокойство смешалось с любопытством. Должно быть, Молли видела, как он вошел в кабинет вместе с Лилин.

Арчер попятился и едва не рухнул в одно из мягких кресел, стоявших у стола для совещаний. На восхитительных грудках Лилин краснели следы его грубых ласк, губы припухли от его поцелуев, бедра раздвинулись, обнажив розовые складки сокровенной плоти. Уголки ее рта изогнулись в лукавой усмешке.

В дверь опять постучали.

– Молли, у меня был важный звонок! – крикнул Арчер. – Сейчас приду.

– Оденься! – понизив голос, прорычал он Лилин. – Кто бы там тебя ни нанял, ты уволена. И чтоб я тебя больше здесь не видел!

Лилин надула губки:

– Разве ты не хочешь взять меня?

– Да… Нет! Одевайся и…

Арчер огляделся в поисках ее юбки и блузки, однако на полу валялись только листки с записями и проектные планы. Арчер поспешил собрать все это, пока не явился Гарфилд, затем повернулся к столу и…

Лилин исчезла.

Он застыл, не в силах шелохнуться. Эта женщина – или наваждение, которое чудится ему женщиной, – сводит его с ума.

Арчер обежал вокруг стола, заглянул под стол – пусто. В кабинете, где стояли только письменный стол, кресла и круглый стол для совещаний, спрятаться было негде. А под столом Лилин совершенно точно не было.

Что происходит?

Это уже не похоже на обычный сон.

Он поднес к носу пальцы – пальцы, которые побывали внутри нее, – и отчетливо почуял запах сокровенных женских соков. Арчер тряхнул головой, пытаясь собраться с мыслями.

Получается, теперь у него не только зрительные галлюцинации?

Входя в Чертог Проклятых, Лилин бормотала под нос ругательства. Волосы щекотали ее нагую спину, воздух холодил грудь, босые ноги ступали по гладкому мраморному полу. Моргана, королева Неблагого Двора, призвала ее к себе, несомненно, из‑за сегодняшнего провала.

Еще немного, и она заполучила бы Арчера. Он был у нее в руках.

Сегодня ночью она добьется своего!

Лилин бросило в дрожь, и по спине пробежали мурашки, когда стражи Неблагого Двора распахнули перед ней тяжелые, украшенные золотыми листьями двери приемного зала Морганы. У стражей была темно‑зеленая кожа, заостренные уши и грозные лица. И еще более грозное оружие.

Лилин двинулась вперед по искусно выложенной на полу дорожке, которая вела прямиком к трону королевы. Приемный зал был похож на девственный лес – деревья со всех сторон, сырая земля, изобилие цветущей флоры.

Королева Моргана выглядела так же, как все волшебные существа, – неизменно юная, хоть и прожила на свете десятки, а может, и сотни веков. Она воплощала тьму Неблагих.

На ее длинных, прихотливо вьющихся волосах красовалась корона – терновый венец из белого золота. Как всегда, королева была облачена в черное платье. Всякий раз на ней был другой наряд, и каждый был неизменно прекрасен, но всегда черного цвета. Сегодня на ее корсаже сверкали черные драгоценные камни, и полупрозрачная юбка ниспадала на ножки, неизменно остававшиеся босыми.

Лилин преклонила колени перед троном и низко опустила голову.

– Ты потерпела поражение, – эхом заметался меж деревьями зала ясный и резкий голос королевы Морганы. – Дважды! Я велела тебе добыть и доставить мне душу этого смертного, однако ты не исполнила моего повеления.

– Да, моя королева.

Лилин так и подмывало объяснить, что произошло во второй раз, – постороннее вмешательство, которое разрушило ее власть над Арчером, – однако она прикусила язычок, понимая, что излишняя болтливость может только усугубить наказание.

В горле у Морганы зловеще зарокотало.

– Еще одно поражение, и я обреку тебя на участь смертной.

Не успев подумать, что делает, Лилин вскинула голову.

– Смертной? – выпалила она. – Человеком?

Черные глаза королевы Морганы сузились.

– Суккуб, ты смеешь сомневаться в моих силах? Лилин опустила взгляд:

– Нет, моя королева, ни в коем случае. Я добуду душу Арчера Дейна. Сегодня ночью.

 

Глава 3

 

Арчер стоял перед баром. В одной руке он держал порцию виски, в другой – бутылку. Что с ним случилось прошлой ночью и сегодня утром? Чем больше Арчер думал об этом, тем абсурднее ему казалось произошедшее. Бог ты мой, вчера ночью ему даже почудилось, что у той женщины – Лилин – есть крылья!

Он мог бы поклясться, что до сих пор ощущает на языке сладостную влагу ее рта, чует запах дождевой свежести, исходивший от ее волос, и другой, сокровенный аромат, который остался на его пальцах.

Одним глотком Арчер допил виски. Спиртное обожгло горло и растеклось теплом в груди. Арчер сразу плеснул себе еще. Если он и впрямь сходит с ума, лучше проделывать это с чувством, толком, расстановкой.

Он допил вторую порцию, повернулся к камину и едва не выронил бутылку.

Перед ним стояла Лилин, и ее крылья медленно колыхались за спиной. Арчер остолбенел – с бутылкой в одной руке и стаканом в другой, – а Лилин обвила руками его шею и, притянув к себе, впилась в губы головокружительным поцелуем.

Этот поцелуй мгновенно лишил его способности ясно мыслить. Язык Лилин дразнил его, то проникая в рот, то выныривая наружу. Она прикусила его нижнюю губу, и он застонал. Затем Лилин потянула его вниз – с такой силой, что он рухнул коленями на коврик.

Впрочем, он и так вряд ли удержался бы на ногах. Стоя на коленях и не прерывая поцелуя, Арчер исхитрился отставить в сторону бутылку и стакан. Едва освободив руки, он попытался повалить Лилин на пол, но она извернулась, перекатилась вместе с ним и оказалась сверху.

И принялась медленно, возбуждающе тереться ягодицами о его пах, прикрытый джинсами. При этом она постанывала, дразняще покусывая его нижнюю губу.

Застонав, Арчер обхватил ладонями ее нежные совершенные груди, ощущая под пальцами крупные отвердевшие соски. Лилин со стоном выгнулась – так, чтобы Арчер смог дотянуться губами до одной, а потом и другой груди. На вкус ее кожа была совсем не такой, как у женщин, которых он знал раньше. Этот вкус был таким же необыкновенным, как и свежий аромат ее волос.

Положительно, на нем слишком много одежды. Вот Лилин – совершенство. Потому что совершенно нага.

Арчер едва сознавал, что целуется с загадочной – и к тому же крылатой! – незнакомкой, которая то появляется в его жизни, то исчезает. Лилин дотянулась губами до его уха, провела по нему языком.

– Я хочу тебя, Арчер, – прошептала она.

Он застонал и, отвлекшись от ее грудей, ощупал спину, проверяя, на месте ли крылья. Крыльев не было. Арчер ощутил под пальцами только шелковисто‑гладкую спину. Его руки двинулись ниже, очертили плавным движением ее бедра и накрыли ладонями ягодицы.

Лилин провела влажным языком по его небритому подбородку и остановилась в ямочке у горла. Затем она расстегнула рубашку Арчера, вытащила ее из джинсов, распахнула на груди. Ее руки проворно сновали по его телу, прикосновения творили настоящее колдовство. Всюду, где она его ласкала, кожу словно пронзал разряд невидимой молнии.

Касания этих губ и языка… Арчер запустил пальцы в ее шелковистые пряди, стиснул их в кулаках, а Лилин между тем усердно трудилась над его грудью, целовала, ласкала языком, покусывала кожу. Арчер зашипел, и она тихонько засмеялась. Этот смех был словно дуновение ветерка.

Лилин продвигалась ниже, ведя влажным языком по его животу – к верхней пуговице джинсов. Затем она ее расстегнула и потянула молнию. Под джинсами не было нижнего белья, и Лилин замурлыкала от удовольствия, выпустив на свободу его напряженный пенис.

И тотчас обхватила его губами, а Арчер зарычал, комкая в кулаках пряди ее волос. Бог ты мой, он словно воспарил. Собственное тело уже ему не принадлежало. Им завладела Лилин – женщина, о которой он ровным счетом ничего не знал.

Эта мысль успела лишь царапнуть Арчера, потому что в этот миг Лилин еще глубже погрузила его пенис в свой жаркий влажный рот.

Обеими руками она ухватилась за джинсы и спустила их ниже. Арчер неохотно разжал пальцы, высвободив ее волосы, и тогда она стянула с него ботинки, а вслед за ними носки и джинсы. Приподнявшись, он содрал с себя рубашку. Теперь они оба были совершенно наги, и Лилин вновь забралась на него.

Ее сокровенный запах усилился, когда ока, опершись на локти, призывно потерлась о него.

– Ты хочешь меня, Арчер? – спросила она. Странный акцент в ее голосе прозвучал гораздо явственнее.

Ирландка она, что ли? Да какого черта! Плевать, кто она такая и откуда взялась. Все, чего он хочет, войти в нее.

Но… надо позаботиться о безопасности.

Лилин удивленно вскрикнула, когда Арчер перекатился вместе с ней и оказался сверху. Господи, до чего она была хороша! В ее серебристых глазах горело желание. Кожа у нее была удивительно светлая, но розовела в тех местах, где ее касались его руки. Серебристо‑светлые волосы рассыпались по ярко‑зеленому ковру, который служил им ложем, окаймляя Лилин, словно ореол.

На миг Арчер прижался к ней, изнывая от нестерпимого желания.

– Презерватив, – только и сумел выговорить он, с усилием поднимаясь на колени.

На долю секунды в глазах Лилин мелькнула паника, но тут же исчезла, и женщина одарила его улыбкой.

– Мне не нужна защита, – проговорила она, протянув руки к Арчеру. – Я не забеременею.

Наваждение, изрядно затуманившее рассудок Арчера, начало рассеиваться.