Выводы. Атрибутивно-функциональные определения

В предыдущих параграфах были предложены два взаимно дополня­ющих определения интеллигенции: атрибутивное и функциональное. Атрибутивное определение, сформулированное в параграфе 1.1, пред­ставляет собой перечень качеств (отличительных свойств), присущих интеллигентным людям. Оно было получено путем критической оценки концептов, предложенных различными авторами, и в качестве истинного концепта имени «интеллигенция» была принята этико-культурологичес-кая трактовка в виде формулировки: образованный и творческий человек, руководствующийся не только разумом, но и чувствами совести и сты­да, эмоциями сострадания и благоговения перед Культурой и Природой (раздел 1.1.2). Эта формулировка хорошо коррелирует с концептом име­ни «интеллектуал», приведенном на рис. 1.1, демонстрируя общность и различие понятий «интеллигент» и «интеллектуал».

В разделе 1.1.3 в результате формально-логических операций были получены формулы интеллигентности и интеллектуальности. Интеллект-но-этическая типизация (рис. 1.2) показала целесообразность преобразо­вания толерантности и интолерантности из переменных этических пока­зателей в постоянные этические параметры. В результате переменная V в формуле интеллигентности превратилась в Vt, а в формуле интеллек­туальности — в Vn. Составляющая Vt обозначает, что этос интеллиген­та включает постоянный параметр толерантности и переменные парамет­ры альтруизма и экологической озабоченности. Другими словами, толе­рантные эгоисты и потребители относятся к классу интеллигентов, разумеется, его компрометируя, а интолерантные альтруисты и защитни­ки Культуры и Природы остаются интеллектуалами. Ради ясности вос­произведем новые варианты формул.

Интеллигентность =[С& Vt] • kT Интеллектуальность = [С & Vn] • kT

1.3. ВЫВОДЫ. АТРИБУТИВНО-ФУНКиИОНАЛЬНЫЕ ОПРЕДЕЛЕНИЯ                                                             1 у]

Полученные в итоге атрибутивные определения интеллигенции, интеллектуалов, интеллектного слоя читались следующим образом:

интеллигенция — виртуальная группа образованных и творческих людей, руководствующихся не только разумом, но и чувствами совести и стыда, эмоциями сострадания и благоговения перед Культурой и При­родой; другими словами, виртуальная группа людей, обладающих инте­гральным качеством интеллигентности;

интеллектуалы — виртуальная группа образованных и творческих людей, полагающихся на свой интеллект больше, чем на чувства и эмоции; другими словами, виртуальная группа людей, обладающих интегральным качеством интеллектуальности;

интеллектный слой — реальный компонент социальной структуры общества, представляющий собой большую социальную группу образо­ванных и творческих людей; другими словами, интеллектный слой — ре­альная совокупность интеллигентов и интеллектуалов данного общества.

В параграфе 1.2 при рассмотрении методологических проблем вос­произведения истории русской интеллигенции выяснились недостаточ­ность атрибутивных определений и необходимость дополнения их функциональными определениями. Раздел 1.2.2 был посвящен рассмот­рению сущностных и прикладных социальных функций, выполняемых интеллектным слоем. Было получено следующее функциональное опре­деление:

интеллектный слой — слой образованных и креативных членов общества, осуществляющий коммуникационное управление обществен­ным сознанием.

Поскольку интеллектный слой — реальная совокупность интеллиген­тов и интеллектуалов данного общества, функция коммуникационного управления должна быть присуща последним. Далее выяснилось, что интеллектным группам, часто именуемым в совокупности «интеллиген­ция», свойственно объединение функций коммуникационного управления общественным сознанием и функций социально-культурной деятельно­сти. Социально-культурная деятельность представляет собой деятельность социальных субъектов по созданию, хранению, распространению и от­рицанию культурных смыслов (ценностей) и является средством комму­никационного управления общественным сознанием.

Теперь, обобщая все сказанное, можно сформулировать атрибутивно- функциональные определения (концепты) интеллигенции и интеллектуа­лов, которые будем иметь в виду в дальнейшем исследовании:

интеллигенция — виртуальная группа, состоящая из людей, соот­ ветствующих формуле интеллигентности, иуправляющая общественным

138          ^{Глава 1} ■ МЕТОДОЛОГ ИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

сознанием путем создания, хранения, распространения и отрицания культурных смыслов;

интеллектуалы — виртуальная группа, состоящая из людей, соот­ ветствующих формуле интеллектуальности, и управляющая обществен­ным сознанием путем создания, хранения, распространения и отрицания культурных смыслов.

Рассеяние «мглы противоречий», сгустившейся вокруг русской ин­теллигенции, служит не конечной целью нашей работы, а только предпо­сылкой для развертывания ее в историческом времени. В дальнейших главах предстоит проверить работоспособность исходных понятий и ме­тодологических подходов, предложенных в настоящей главе.

Глава 2

ПАЛЕОКУЛЬТУРНЫЕ ПОКОЛЕНИЯ

ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

Огромный массив научной литературы, посвященный русской интел­лигенции, очень редко выходит за рамки XVIII-XX веков. Если Петра Великого иногда именуют «первым интеллигентом» (Д. С. Мережковский) или «отцом русской интеллигенции» (Н. А. Бердяев), то его сестру ца­ревну Софью, поражавшую иностранцев европейской образованностью, никто к интеллектному слою не причисляет. Палеокультурная стадия истории интеллигенции (X-XVII вв.) практически не осмыслена в нашем интеллигентоведении. Отечественные медиевисты хорошо изучили куль­туру и литературу Древней Руси, прилежно описана история Русской православной церкви и общая история допетровского периода, но древ­нерусская интеллигенция никогда не привлекала внимание серьезных ученых. Но это не означает, что нам неизвестны талантливые и просве­щенные церковные святители и светские владыки, писатели и вольно­думцы, которые соответствуют формулам средневековой интеллигент­ности и интеллектуальности. Палеокультурная стадия — свидетель за­рождения русской интеллигенции в монастырских кельях, потаенных скитах, при великокняжеских дворах, свидетель духовных подвигов, смирения и гордыни, воссоединения русских земель вокруг Третьего Рима, церковного раскола и безнравственной смуты. Здесь берут начало самые глубокие и самые прочные национально-культурные традиции, без учета которых нельзя постичь русскую интеллигентность.

Задача настоящей главы — охарактеризовать (по необходимости ла­конично и обобщенно) три палеокультурных поколения русской интел­лигенции (П-поколения):

П. 1. Древнерусское — X — начало XIV века;

П. 2. Старомосковское — XIV — начало XVII века;

П. 3. Допетровское — XVII век.

В каких аспектах охарактеризовать? В двух аспектах, соответству­ющих атрибутивным и функциональным определениям интеллектного слоя в целом и интеллигенции в частности. Атрибутивные определения суть наши формулы интеллектности, интеллигентности, интеллектуаль­ности, фиксирующие интеллектно-этические качества, которыми должен

140

Глава 2. ПАЛЕОКУЛЬТУРНЫЕ ПОКОЛЕНИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

2.1. ДРЕВНЕРУССКОЕ ПОКОЛЕНИЕ

141

 

обладать человек, относящийся к интеллигентам или интеллектуалам (см. раздел 1.1.3). Эти формулы отвечают на вопрос «кто?» Функциональ­ные определения исходят из имманентной социальной деятельности (профессиональной или непрофессиональной), выполняемой данной социальной группой, отвечая на вопрос «что делает?» Напомню, что к интеллектному слою мы отнесли образованных и креативных членов общества, осуществляющих коммуникационное управление обществен­ным сознанием. Поскольку коммуникационное управление в сущности есть социально-культурная деятельность, был сделан вывод, что «сущ­ностной функцией интеллектного слоя в целом и образующих его вирту­альных групп интеллигентов и интеллектуалов является осуществление социально-культурной деятельности» (см. раздел 1.2.2).

Таким образом, характеристика поколений русской интеллигенции должна показать, во-первых, какие интеллектные фигуры, то есть типы интеллигентов и интеллектуалов, обнаруживаются в данном поколении; во-вторых, каково содержание социально-культурной деятельности (ком­муникационного управления общественным сознанием), практикуемой поколением. Будем исходить из постулата, что интеллектно-этическая типизация (конечное исчисление), показанная на рис. 1.2, является вне-исторической, подобно типам человеческих темпераментов, так же как структура социально-культурной деятельности, выполняемой интеллект-ным слоем (создание, сохранение, распространение культурных ценно­стей). Исторически обусловленным является содержание этих форм. Палеокультурное (средневековое) понимание образованности, культур­ного творчества, этического самоопределения существенно отличается от неокультурных трактовок, которыми мы оперировали в предыдущем разделе. Для учета этих отличий в наших интеллектных формулах пре­дусмотрен кТ — коэффициент исторического времени, принимающий различные значения в зависимости от поколения интеллигенции. Этот коэффициент — символ историзма, показывающий относительность и вариативность содержания интеллигентности, интеллектуальности, ин-теллектности в различные исторические эпохи, что не отрицает обяза­тельность их присутствия. Дело в том, что человечество преследуют «вечные вопросы», «сквозные мировоззренческие и этические проблемы», из века в век привлекающие пытливых мыслителей.

Известный методолог исторического познания М. А. Барг удивлялся: «Поразительно, до чего схожими были от одной эпохи к другой вопросы, волновавшие человеческий ум, и до какой степени различались дававши­еся на них ответы. Совокупность последних и отражает в каждом случае ступень и форму исторической культуры (курсив мой. — А. С), а их

изменения во времени — ее эволюцию в тесной связи с историческим прогрессом общества в целом»'. «Вечные вопросы», касающиеся Бога и человека, жизни и смерти, добра и зла, волновали, конечно, прежде все­го людей креативных, отличающихся умственным развитием, этически озабоченных, образующих интеллектный слой всякого исторического общества. Характерные особенности поколений интеллигенции прояв­ляются в ответах, которые дают их лучшие представители на «вечные вопросы» человечества. Сопоставление полученных ответов представ­ляет особый интерес, потому что, по словам М. А. Барга, оно демонстри­рует «эволюцию исторической культуры». Итак, интеллектные фигуры и динамика духовной культуры — вот что нас будет интересовать в поко­лениях русской интеллигенции.

2.1. ДРЕВНЕРУССКОЕ ПОКОЛЕНИЕ 2.1.1. Византийские пращуры русской интеллигенции

Я пытаюсь родиться заново, но только так, чтобы получилось лучше. М. Павич. Хазарский словарь

Часто слышатся жалобы на дурную наследственность русской интел­лигенции. Я не думаю, что она безобразно дурна. Вспомним, как было дело. Варвар и язычник Владимир Красное Солнышко якобы пленился прелестью православного богослужения и повелел своим смердам кре­ститься и зваться «христианами», но их дикую ментальность он изменить не мог. Константинопольский патриарх послал на Русь ученых греков и болгар, которые привезли с собой священные книги и иконы, построили храмы, научили русичей читать не варварские «черты и резы», а хитро­умную «кириллицу», придуманную первоучителями славян равноапо­стольными братьями Кириллом и Мефодием. Упрямый народ два столе­тия сохранял перуно-христианское двоеверие, был далек от какой-либо интеллигентности и, конечно, не мог служить основой для генезиса рус­ской интеллигенции.

Откуда же она возникла, эта интеллигентность? Кто ее занес на бере­га Днепра? Возникает предположение, что это сделали православные

' Барг М. А. Эпохи и идеи. Становление историзма. М., 1987. С. 3.

142

Глава 2. ПАЛЕОКУЛЬТУРНЫЕ ПОКОЛЕНИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

2.1. ДРЕВНЕРУССКОЕ ПОКОЛЕНИЕ

143

 

миссионеры, крестившие Русь. Их интеллектами уровень был, конечно, различен, но, вероятно, некоторые из них были интеллигентами визан­ тийского образца. Сведения о посланцах греческой церкви отрывочны и фрагментарны, неизвестны их жития. Но можно предположить, что зна­чительная их часть обладала церковной образованностью и умственным развитием, усердно выполняла свой альтруистический просветительский долг, была истово предана православной культуре, то есть соответство­вала формуле интеллигентности. В противном случае не произошло бы Крещение Руси, не совершилась бы в варварской стране культурная ре­ волюция, головокружительный скачок с уровня археокультурного языче­ства на уровень средневековой палеокультуры. Культурно-революционный переворот означает коренное преобразование общественного сознания, а управление общественным сознанием — сущностная функция интел­лигенции (см. раздел 1.2.2) и не может произойти без ее участия. Отсюда следует, что в составе византийских миссионеров появились первые интеллигенты, так сказать, апостолы интеллигентности на Русской земле. Правда, они не были русскими ни по рождению, ни по воспитанию. Они были посланцами культуры ромеев¹. Интересующее нас древнерус­ское поколение образовали их русские ученики.

Могут ли эти ученики претендовать на духовное родство с визан­тийской культурой? С церковной культурой — несомненно. Недаром новоявленную Русскую православную церковь в течение многих веков возглавляли митрополиты, присланные из Константинополя. Но свет­ская культура Византии с ее античными корнями якобы была недоступ­на киевским прозелитам. Причина, по мнению Г. Г. Шпета, заключалась в принятии христианства не на греческом, а на старославянском (цер­ковнославянском) языке. «Какое у нас могло бы быть Возрождение, — мечтал Шпет, — если бы наша интеллигенция московского периода так же знала греческий, как Запад — латинский язык, если бы наши мос­ковские и киевские предки читали хотя бы то, что христианство не ус­пело спрятать и уничтожить из наследия Платона, Фукидида и Софок­ла?»² Со Шпетом не согласен историк русского богословия Георгий Флоровский, который «против упрощений». «То верно, что в древнем Киеве не знали ни Гомера, ни Вергилия. Но ниоткуда не следует, что этому помешал именно славянский язык богослужения. И, во всяком случае, это уже безответственная гипербола говорить, что на Руси по-

¹  Известно, что граждане Византийской империи не называли себя ни византийцами,
ни греками, а с гордостью именовались римлянами (в средневековом греческом говоре — ро-
меями), подчеркивая тем самым свое происхождение от античного «первого Рима».

²  Шпет Г. Г. Очерк развития русской философии. Пг., 1922. С. 12.

лучили из Византии только Библию, "одну книгу" из всего богатства христианского эллинизма... Влияние христианства чувствуется зна­чительно дальше и глубже собственно религиозных тем, чувствуется в самой манере мысли»'.

Трудно сказать, каких культурных высот достигли бы киевские языч­ники, если бы последователи Кирилла и Мефодия просвещали их на классическом аттическом наречии; боюсь, что они вообще никогда бы не уверовали в Христа-спасителя. Однако историю не переделать: Крещение Руси не стало древнерусским Ренессансом. И все-таки ядро культуры Византии X века — византийское православие, пересаженное на варвар­скую русскую почву, не могло не принести с собой отсветы своей много­вековой истории. Прежде чем говорить об отсветах, познакомимся поближе с их источником — плеядой византийской интеллигенции.

Знакомясь с культурой Империи ромеев IX-XIV веков, когда были особенно интенсивными русско-византийские культурные, экономиче­ские, политические контакты (не случайно в византиноведении полу­чило распространение понятие «византийское сообщество государств», членом которого считается православная Русь²), невольно поражаешь­ся интенсивной творческой и коммуникационной деятельности, свой­ственной интеллектной элите Византии. Образованность, не только церковная, но и светская, знакомство с рукописным античным наследи­ем, владение красноречием были залогом государственной карьеры и общественного признания. В аристократических кругах традиционно практиковались тесные, даже дружеские отношения между учителем (дидаскалом) и учеником. Обучение понималось не только как переда­ча полезных практических знаний, но и как нравственное воспитание, развитие интеллекта и творческих способностей. Многие византийские писатели в своих автобиографиях наряду с родителями называли имена своих учителей.

Просвещенные василевсы поощряли занятия науками и практиковали публичные диспуты при императорском дворе, привлекавшие всеобщее внимание. М. А. Поляковская описывает атмосферу интеллектного об­щения в крупных городах империи следующим образом: «Литературные салоны, называемые театрами, собирали любителей тонкой игры ума и совершенства словесного образа. Под сводами домов интеллектуалов, собиравших подобные "театры", нередко кипели дискуссии по философии,

¹   Флоровский Г. Пути русского богословия. Париж, 1983. С. 6.

²   Оболенский Д. Византийское содружество наций. Шесть византийских портретов. М,
1998.

144

Глава 2. ПАЛЕОКУЛЬТУРНЫЕ ПОКОЛЕНИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

2.1. ДРЕВНЕРУССКОЕ ПОКОЛЕНИЕ

145

 

астрономии, риторике, звучали музыка и пение, сопровождавшие тексты зачитываемых речей и наиболее эффектных писем»¹.

Литераторы, то есть элита интеллектного слоя, были немногочислен­ны (150-200 человек), из которых около половины (светские интеллек­туалы) представляли знать, высшее чиновничество, императорскую фамилию; остальные — монахи и священнослужители высокого ранга, в том числе патриархи, митрополиты, епископы. Несмотря на свою ма-лочисленость, элита довольно успешно выполняла свои сущностные и прикладные функции: бережно, точнее, благоговейно сохраняла античное культурное наследие, используя его для развития византийской философии, литературы, науки, образования². В соответствии с интеллектными тра­дициями пишущие люди (viri literati) выступали и в качестве официальных идеологов, иногда — беззастенчивых конформистов, и в роли скептиков или даже оппозиционеров. Остановимся на словесных портретах персон, которые, во-первых, могут служить символами интеллигентности и ин­теллектуальности на различных этапах истории Византии, во-вторых, так или иначе связаны с просвещением Руси и поэтому могут считаться «пращурами русской интеллигенции».

Фотий (между 810 и 828 гг. — ок. 893 г.) — церковный и политический деятель, ученый и писатель, патриарх Константинопольский в 858-867 и 877-886 годах. Историки Византии восторженно описывают его лич­ность: «Исключительно одаренный, со страстной любовью к знаниям, он получил прекрасное образование и посвятил затем все свое внимание и энергию обучению других. Его образование было разносторонним, и знания его были обширными не только в области теологии, но также в грамматике, философии, естественных науках. В доме Фотия круг из­бранных друзей собирался для того, чтобы читать литературные сочине­ния самого разного характера — светские и религиозные, языческие и христианские. Сам Фотий оставил богатое и разнообразное литературное наследство. Среди его сочинений наибольшей известностью пользуется "Мириобиблион" ("Тысяча книг"), где Фотий приводит отрывки из про­читанных им книг, свои выводы и критические замечания»³. Универсаль­ная эрудиция, начитанность и выдающиеся творческие способности

' Поляковская М. А. Портреты византийских интеллектуалов. Три очерка. СПб., 1998. С. 13.

² Полное впечатление о византийской культуре периода расцвета и упадка империи
дают капитальные труды: Культура Византии: вторая половина VII — XII в. М, 1989;
Культура Византии: XIII — первая половина XV в. М., 1991.

³ Васильев А. А. История Византийской империи. Время до Крестовых походов (до 1081 г.).
СПб., 1998. С. 395.

византийского патриарха несомненны. О его огромном авторитете сви­детельствует тот факт, что завистники обвиняли его в том, что в молодости он продал душу магу-еврею, обретя тем самым необыкновенную духов­ную силу и став одним из прототипов легендарного Фауста.

Фотий был далек от средневекового религиозного фанатизма и делал все возможное, чтобы наладить взаимопонимание и даже дружеские контакты между светскими учеными и богословами. Его толерантность была столь широка, что даже исламский правитель (эмир) Крита мог быть его другом. По словам современника, патриарх «хорошо знал, что, не­смотря на разницу в вере, являющуюся препятствием, мудрость, доброта и другие качества, которые украшают и придают достоинство человече­ской природе, привлекают чувства тех, кто любит прекрасное»¹. Он был не только высшим церковным иерархом, но и искусным дипломатом и дальновидным политическим деятелем. С его именем связана так назы­ваемая миссия солунских братьев Константина и Мефодия, имевшая целью создать культурные предпосылки для христианизации пограничных варварских государств, включая Русь. Сказанного достаточно, чтобы отнести Константинопольского патриарха Фотия к редко встречающему­ся среди властителей типу интеллигентов-гуманистов.

Константин Философ, нареченный в конце жизни монашеским име­нем Кирилл (827-869) и прославленный вместе со своим старшим братом Мефодием (815-885) в качестве святого равноапостольного первоучите­ля и просветителя славян, — другой пример византийского интеллигента- гуманиста. О жизненном пути братьев рассказывают пространные «Жития Константина» и «Жития Мефодия», написанные их учениками во второй половине IX века. «Житие Константина» повествует о благо­верных родителях, родивших в городе Солуни необыкновенного отрока, который «успевал в науках больше всех учеников благодаря памяти и высокому умению, так что все дивились». Услышав о его талантах, пред­ставитель кесаря в Солуни (логофет) направил мальчика в Константино­польский университет для учения. «И в три месяца овладел он всей грамматикой и за иные взялся науки, научился же и Гомеру, и геометрии, и математике, и диалектике, и всем философским учениям, и сверх того и риторике, и астрономии, и музыке и всем прочим эллинским учениям. И так изучил их все, как не изучил никто, ибо скорость познания в нем с прилежанием слилась. И еще больше, чем способность к учению, проявил он кроткий нрав: с теми беседовал, с кем было это полезнее, избегая тех, кто уклонялся на кривые пути». Руководил филологическими занятиями

¹ Васильев А. А. Указ. соч. С. 396.

146

Глава 2. ПАЛЕОКУЛЬТУРНЫЕ ПОКОЛЕНИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

2.1. ДРЕВНЕРУССКОЕ ПОКОЛЕНИЕ

147

 

«необыкновенного отрока» Фотий, преподававший в Константинопольском университете.

Однако в кружке Фотия не циркулировала идея разработки славянской письменности, ибо все были убеждены в бесспорном превосходстве греческого языка и византийской культуры. Сам Фотий владел только греческим языком. Этот факт позволяет сделать вывод, что идея разра­ботки славянской письменности родилась не в интеллектуальных кругах, а была самостоятельной инициативой солунских братьев. Ученые схо­дятся на том, что Константин и Мефодий начали создавать славянское письмо задолго до появления в Константинополе посланцев моравского князя Ростислава с просьбой «прислать такого учителя, чтобы нам на языке нашем изложил правую христианскую веру». Кесарь Михаил, за­интересованный во включении Моравии в Византийское сообщество государств, призвал Константина Философа и согласно «Житию» сказал ему: «Знаю, что ты утомлен, но подобает тебе туда идти, ибо дела этого никто совершить не может, только ты». Отвечал Философ: «Тело мое утомлено, и я болен, но пойду туда с радостью, если есть у них буквы для их языка». Оказалось, что таких букв нет. Тогда Философ встал на мо­литву, и открыл ему Бог письмена, и начал он писать слова Евангелия по-славянски. Сотворив это филологическое чудо, Константин со своим братом и другими последователями направился ко двору моравского князя, где «принял Ростислав его с великой честью и, учеников собрав, отдал их ему учить».

Важно подчеркнуть, что солунские братья вовсе не были функционе­рами-исполнителями, послушно исполнявшими волю кесаря. Они были искренно верующими христианами, воодушевленными пафосом вселен­ского распространения христианства. Настойчиво повторяли они слова апостола Павла, что христианское учение обращено ко всем людям, не­зависимо от их сословной или этнической принадлежности: «нет ни ел-лина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос» (Послание к колоссянам. 3, 11). Отсюда следовало, что распространение христианства — долг всякого истинного христианина. И если христианство обращено ко всем народам, то все народы должны обладать одинаковыми средствами для восприятия слова Божьего, в том числе — собственным письмом. Это убеждение солунских братьев (чуждое, кстати говоря, высокомерным эллинофилам фотиевского круга) позволяет отнести их к подлинным интеллигентам-гуманистам, понимающим свою миссию как христианско-этический долг, а не как поручение государственной власти (хотя «слугами кесаря» они всегда себя называли).

Миссия братьев, имевшая, как нетрудно понять, политический оттенок, сразу же столкнулась с противодействием латинских и франкских архие­реев, давно считавших моравских язычников потенциальной своей паст­вой, а вскоре и с враждебностью со стороны Папы Римского. Константин, изнуренный непосильными подвигами, умер в феврале 869 года в воз­расте 42 лет. Брату и верному его последователю Мефодию пришлось испытать застенки баварских епископов, многолетнюю борьбу с недру­гами, которые, в конечном счете, после смерти в 885 году неутомимого просветителя изгнали его учеников вместе с книгами на славянском языке¹.

Изгнанники нашли гостеприимный приют в Болгарии при дворе царя Бориса, куда переместился центр славянского христианства. Время цар­ствования преемника Бориса — его сына Симеона (888-927) принято считать «золотым веком» в истории Первого Болгарского царства. Про­свещенный и честолюбивый царь Симеон, получивший образование в Константинополе и хорошо знакомый с его интеллектными традициями, непосредственно руководил литературной работой переводчиков и писа­телей. Ему удалось объединить усилия целого ряда талантливых и тру­долюбивых болгарских и сербских ученых, сохранивших и обогативших кирилло-мефодиевское наследие. Были исправлены или переведены за­ново книги Священного Писания и толкования к ним, все песнопения и молитвы, бывшие в ходу в Константинопольской церкви, популярные поучения отцов церкви, большая часть житий святых, исторические хронографы и другие христианские источники. Этот литературный фонд, ставший ядром славянской православной культуры, образовал тот источ­ник мудрости и веры, который обрела Русь после крещения. Церковно­славянская литература, созданная в эпоху «золотого века» болгарской культуры, стала составной частью древнерусской книжности².

Константин VII Багрянородный (905-959) был сыном императора Македонской династии Льва VI, прозванного Философом, или Мудрым. Будучи учеником и последователем Фотия, император Лев увлекался писанием проповедей и церковных гимнов, но главная его заслуга за­ключалась в поддержании интеллектуальной атмосферы, созданной

¹   Солунским братьям посвящена огромная литература, остроумно спародированная
в бестселлере («романс-лексиконе») сербского писателя Милорада Павича «Хазарский
словарь», впервые изданном в 1989 году. Лучшими популярными отечественными произ­
ведениями, на мой взгляд, являются: Фпоря Б. Н. Сказание о начале славянской письмен­
ности. СПб., 2000; Уханова Е. В. У истоков славянской письменности. М., 1998.

²   Эконсащев И. «Золотой век» Симеона и древнерусская культура // Экономнее И. Пра­
вославие. Византия. Россия: сб. статей. М., 1992. С. 23-34.

148

Глава 2. ПАЛЕОКУЛЬТУРНЫЕ ПОКОЛЕНИЯ ИНТЕЛЛИГЕНииИ

2.1. ДРЕВНЕРУССКОЕ ПОКОЛЕНИЕ

149

 

патриархом Фотием, в защите и поощрении ученых и литераторов. Со­временники сравнивали императорский дворец с платоновской Академией или аристотелевским Лицеем. По-видимому, творческая обстановка и отцовские гены деформировали менталитет малолетнего Константина неожиданным образом. В его лице мы имеем редкий в мировой истории случай властителя по рождению, добровольно сменившего трон на ин­теллигентский письменный стол.

В восьмилетнем возрасте (в 913 г.) Константин был провозглашен императором ромеев, но, будучи увлеченным литературной работой, он довольно быстро передал бремя управления государством своему тестю, который в течение 25 лет не без успеха исполнял должность императора. Багрянородному книжнику удалось инициировать в обществе широкое литературное и научное движение, в котором он сам принимал активное участие. Он много писал сам, побуждал писать других, и ему удалось поднять образование ромеев X века на более высокий уровень. До нас дошло много сочинений Константина и авторов его круга. В этих сочи­нениях содержатся важные сведения о состоянии Византийской империи и об отношениях с Русью. Помимо научных занятий, Константин страстно интересовался изобразительным искусством и музыкой, содействовал возведению многих прекрасных зданий.

Восхищаясь широким кругозором и ненасытной жаждой духовного самоутверждения василевса-книжника, я не могу разглядеть в его облике альтруистические черты. По-моему, его жизненный путь, в том числе отказ от государственных обязанностей, свидетельствует о его эгоцент­ризме. Зато его нельзя упрекнуть в интолерантности. Получается фигура интеллигента-сноба. К сожалению, безмятежная жизнь Багрянородного интеллигента закончилась в 944 году, когда жестокие сыновья свергли квазиимператора и заточили его в монастырь. Константин был вынужден покинуть излюбленный круг интеллектной элиты и взять власть в свои руки. Он самостоятельно управлял государством с 945 по 959 год.

Известно много историков, литераторов, ученых, вдохновенно тру­дившихся в Византии X века. Назову патриарха Николая Мистика, род­ственника и ученика Фотия, историка Льва Диакона, литератора Иоанна Геометра, не упоминая других имен. Однако после смерти Константина Багрянородного интеллектный блеск Константинополя несколько потуск­нел, так как преемников императора-интеллигента больше привлекала военная слава. Внук Константина Василий II Болгаробойца (958-1025) относился с презрением к ученым интеллектуалам и не покровительство­вал им. Кстати, он жестоко расправился с православной Болгарией (от­сюда его прозвище) и, стремясь к укреплению союза с Русью, выдал свою

сестру Анну замуж за киевского князя Владимира. Этот персонаж визан­тийской истории представляет распространенный тип интеллектуалов- циниковК После четвертьвекового периода смутного времени (1056-1081) византийским интеллектуалам во главе с Михаилом Пселлом удалось пробудить у императора Константина IX Мономаха интерес к реформам образования.

Михаил Пселл (1018 г. — ок. 1078 или 1096 г.) — философ, историк, педагог, видный политический деятель середины XI века. Выходец из небогатой и незнатной семьи, он сумел стать одним из самых влиятельных сановников империи. Прекрасное образование, обширные знания и бле­стящие способности создали ему высокий авторитет в интеллектных кругах. Он был признан главой современной философской школы и луч­шим педагогом философии и риторики в Константинопольском универ­ситете. Обширное литературное наследие М. Пселла охватывает, помимо богословия и философии (где он следовал Платону), филологию, право, поэзию. В своем литературном творчестве он придерживался светского стиля, связанного с эллинистической культурой. Поклоняясь Платону, Михаил Пселл называл его «светом для христианской философии», ока­зываясь на грани допустимого с точки зрения византийской ортодоксии (ученики Пселла дошли до конфликта с церковными иерархами). Осо­бенно ценным историческим источником признана «Хронография», описывающая жизнь «Ромейской державы» в течение ста лет — с конца X до конца XI века².

Живя в эпоху политической смуты при частых сменах обладателей трона и идеологических направлений, Пселл умел хорошо приспосабли­ваться к менявшимся обстоятельствам и, служа при девяти императорах, неизменно возвышался в чинах и улучшал материальное благосостояние. Будучи искусным царедворцем, он не пренебрегал ни лестью, ни взятка­ми, ни лицемерием, ни даже предательством своих благодетелей, что, впрочем, было нормой для средневековых придворных. М. Пселл не от­личался скромностью, и в его сочинениях можно прочитать: «Скажу просто и без затей: если меня и можно хвалить за мои сочинения, то вовсе не из-за того, что я прочел много книг, но потому, что имеющуюся у меня долю мудрости я почерпнул не из струящихся вод, а открыл и расчистил заваленные источники и с великими трудами извлек таящуюся на дне влагу... Мне говорили, что речь у меня цветет всеми цветами

¹   В галерее византийских василсвсов нетрудно обнаружить также типы интеллектуалов-
деспотов и нигилистов, например императоры-иконоборцы.

²   Михаил Пселл. Хронография / пер., ст. и прим. Я. Н. Любарского. М., 1978.

150

Глава 2. ПАЛЕОКУЛЬТУРНЫЕ ПОКОЛЕНИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

2.1. ДРЕВНЕРУССКОЕ ПОКОЛЕНИЕ

151

 

даже в простых разговорах и источает природную прелесть без всяких на то усилий. Я бы о том и не подозревал, если бы мне много раз не на­поминали об этом собеседники и не таяли от удовольствия те, кто меня слушал. Именно это достоинство и привело меня к царю, и прелесть моего языка стала для него первым освящением и окроплением моего святилища»¹. Историки до сих пор расходятся в своих оценках деятель­ности и личности Михаила Пселла, но «кажется, тем не менее, очевидным, что он занимал высокое место в культурной жизни Византии XI, как Фотий в жизни IX и Константин Багрянородный в жизни X веков»². С точки зрения нашей формулы интеллигентности Пселл — талантливый и удачливый средневековый интеллектуал-конформист.

Феодор Метохит (1260/61-1332) был самым известным ученым и писателем своего времени. Подобно своим предшественникам, он обла­дал блестящим образованием, необыкновенной памятью, аналитическим умом мыслителя, хорошими дипломатическими способностями, а также сумел достичь вершин служебной лестницы и стать первым советником императора Андроника Палеолога. После отстранения Андроника от власти Метохит был вынужден удалиться в монастырь, где посвятил себя научной и литературной деятельности. Он занимался философией, историей, филологией, риторикой, математикой и физикой, особенно увлекался астрономией. Своим научным кредо Метохит объявил энцик­лопедизм, познание всех наук, как гуманитарных, так и естественных, отказ от следования за какой-либо одной философской школой. Эстети­ческий идеал византийского энциклопедиста — гармония рационально­го и прекрасного, разума и красоты. Он высоко ценил благородство и утонченность, преклонялся перед красотой слова, метафоры, музыки. Его обширная переписка воссоздает живой и привлекательный образ челове­ка общительного, окруженного друзьями и учениками, любящего острую шутку, занимательную беседу. Больше всего в окружении Метохита це­нились литературный труд, возвышенный образ мысли, поиски научной и этической истины. По словам 3. В. Удальцовой, Феодор Метохит воз­главил «целую плеяду византийских ученых гуманистов и эрудитов XIV-XV веков». Одним из светочей этой плеяды был Никифор Григора (1295-1360), философ, историк, естествоиспытатель. Отличаясь само­стоятельным и непреклонным характером, Григора решительно выступил против мистики исихастов, за что был заточен в монастырь, а позднее предан анафеме.

Признанным лидером гуманистического течения в поздней Византии был Георгий Плифон (ок. 1360-1452 гг.). Он интересен для нас как пред­ставитель византийского типа интеллигентов-скептиков. Критически оценивая рациональность ортодоксального православия и отталкиваясь от философии Платона, Плифон разработал новое религиозное учение, основанное не на вере, а на разуме. Разум способен дать людям блажен­ство не в потустороннем мире, как учила православная церковь, а на земле, в обществе, построенном на новых этических законах. Согласно этим законам источником добра являются боги, а источником зла — сам человек, отклоняющийся от идеи человеческого совершенства. Для до­стижения добродетели и счастья людям следует победить злое начало в самих себе путем интеллектуального самоусовершенствования. Плифон понимал, что этот путь посилен лишь немногим умственно развитым личностям. Поэтому религиозно-этическая программа Плифона была воспринята только узким кругом его ближайших учеников. Плифон по­лучил признание среди итальянских гуманистов и настолько увлек свои­ми идеями Козимо Медичи, что тот организовал во Флоренции Плато­новскую академию, которая существовала в 1459-1521 годах.

Появление нового поколения интеллигентов-гуманистов произошло «в обстановке трагического умирания некогда могущественной империи, ныне зажатой в кольцо внешних врагов и сотрясаемой внутренними со­циальными конфликтами»¹. Социальные конфликты дополняло идейное противостояние интеллигентов-гуманистов и мистиков-исихастов. Воль­номыслящих гуманистов привлекала западноевропейская культура, они ратовали за унию христианских церквей, поддерживали дружеские связи с итальянскими гуманистами, знакомили их с греческим культурным наследием (Дмитрий Кидонис, Мануил Хрисолор, Виссарион Никейский, Иоанн Аргиропул и др.). Русь не привлекала внимания византийских западников, и их взгляды не были восприняты древнерусскими интелли­гентами. Гораздо ближе русскому духу оказалось мистическое учение исихазма, набиравшее силу по мере ослабления империи, роста турецкой угрозы и распространения пессимизма и отчаяния.

Исихазм (от греч. — покой, безмолвие, отрешенность) имеет два ас­пекта. В широком смысле исихазм — созданное египетскими и синайскими подвижниками IV-VII веков этико-аскетическое учение о пути человека к единению с Богом через «очищение сердца» слезами и сосредоточение сознания в себе самом. Для этого была разработана система приемов психофизического самоконтроля, имеющая сходство с методами йоги

 

¹          Михаил Пселл. Хронография. С. 82.

²          Васильев А. А. Указ. соч. С. 484.

¹ Удальцова 3. В. Византийская культура. М., 1988. С. 230-248.

152

Глава 2. ПАЛЕОКУЛЬТУРНЫЕ ПОКОЛЕНИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

2.1. ДРЕВНЕРУССКОЕ ПОКОЛЕНИЕ

153

 

(наклонная сидячая поза, регулирование дыхания и кровообращения, сосредоточенное повторение несколько тысяч раз подряд молитвы Иису­совой: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешного» и т. п.)- В узком смысле под исихазмом подразумевается религиозно-фи­лософское учение, разработанное Григорием Паламой (1295/96-1359) в спорах с рационалистами-гуманистами¹.

Панама учился у Феодора Метохита, его ожидала блестящая карьера при дворе, но в 20 лет он бросил все и удалился в монастырь на Афоне. Здесь он постиг практику исихазма и богословски развил его учение. Палама исходил из евангельского рассказа о Фаворском (Божественном) свете: когда Христос явился избранным ученикам на горе Фавор в пре­ображенном виде, лицо его было светлым, как солнце, а одежды белыми. Подобное озарение божественным светом и слияние с божеством может снизойти и на праведника-аскета, наделяя его даром ясновидения. Если сущность Бога запредельна и недоступна, то пронизывающие мир Его энергии (самовыявления) могут быть восприняты человеком. Но это достигается путем трудных подвигов, отрешением от всего земного, «умно-сердечной молитвы» согласно практике исихазма. Мистическое учение Паламы подвергли критике рационалисты, которые утверждали, что божественную истину нужно постигать не при помощи психофизио­логических упражнений, а путем разума и науки, то есть путем изучения Священного Писания, древних философов и отцов церкви. После дли­тельной и ожесточенной полемики победили исихасты. На церковном соборе 1351 года богословие Паламы было признано согласным с право­славным вероучением, а его противники были преданы анафеме (Никифор Григор в их числе). Труды Григория Паламы и его учеников получили широкое распространение не только в Византии, но и у западных славян и на Руси².

Интеллектно-этическая идентификация преподобного Григория Па­ламы, причисленного православной церковью к лику святых, выводит нас на проблему святость и интеллигентность. Мы специально займем­ся этой проблемой в связи с понятием о Святой Руси (см. раздел 2.2.1), здесь же обратим внимание на следующее. Следует различать этическое самоопределение человека, обусловленное его интеллигентностью (ин­теллектуальностью), и религиозное самоопределение, детерминирующее его святость (благочестие, приближение к образу и подобию Божию). Эти два вида самоопределения взаимозависимы, но представляют собой

¹  Аверинцев С. С. София-Логос: слов. Киев, 2006. С. 234-235.

²  Удальцова 3. В. Указ. соч. С. 248-249.

разные аспекты личности. Интеллигентность не отрицает святости, а святость не отрицает интеллигентности. Когда молодой гуманист Па­лама надел монашескую рясу, он не утратил своей образованности и креативности, альтруизма и толерантности, а, напротив, увеличил и усо­вершенствовал их своими монастырскими занятиями. Он не перестал быть интеллигентом-гуманистом, соответствующим нашей формуле интеллигентности. Однако его гуманизм был не рационалистическим, как у его учителя Метохита и оппонентов исихазма, а иррационалисти-ческим, апеллирующим не к разуму, а к мистическому чуду обожения, слияния с божеством. Следовательно, преподобный Григорий Палама — гуманистический интеллигент-мистик.

Сказанного достаточно для того, чтобы получить представление о ви­зантийских пращурах русской интеллигенции. В интеллектном слое империи ромеев IX-XIV веков обнаруживаются все типы интеллигентов и интеллектуалов, указанные на рис. 1.2. Это — лишний довод в пользу продуктивности нашей интеллектно-этической типизации и подтвержде­ние богатой родословной духовных наследников византийских гуманистов, снобов, скептиков, конформистов, деспотов, циников, квазигуманистов, нигилистов. Восхищают их универсальная образованность, неутолимая жажда знания, благоговение перед античным наследием, неутомимые поиски истины. Удивляет высокая общественная активность ученых и писателей, а также заинтересованность власти в сотрудничестве с мудры­ми и учеными гражданами. Почти все красноречивые византийские ин­теллигенты успешно выполняли деликатные дипломатические поручения василевсов. Да и сами властители были не чужды духовным интересам, хотя бывали многочисленные исключения. Теперь обратимся непосред­ственно к древнерусскому поколению интеллигенции, памятуя, что дети не всегда похожи на отцов своих, тем более отцов духовных.

2.1.2. Православная купель древнерусской интеллектности

И стал жить тут, молясь Богу, питаясь хлебом сухим, и то через день, копая пещеру и не давая себе покоя днем и ночью, пребывая в трудах, в бдении и в молитвах.

Повесть временных лет

Ясно, начало русской интеллигенции причинно связано с Крещением Руси. Но понятно также, что Крещение Руси нельзя представлять в виде одномоментного акта, свершенного по велению князя Владимира. Геор­гий Флоровский категорически утверждал: «Никак нельзя и не следует

154

Глава 2. ПАЛЕОКУЛЬТУРНЫЕ ПОКОЛЕНИЯ ИНТЕЛЛИГЕН1_1ИИ

2.1. ДРЕВНЕРУССКОЕ ПОКОЛЕНИЕ

155

 

представлять себе Крещение Руси как единичное событие, для которого можно назвать определенную дату. Это был сложный и очень много­образный процесс, длительный и прерывающийся, растягивающийся даже не на десятилетия, а на века. И начался он, во всяком случае, рань­ше Владимира»¹. До сих пор историки спорят: сколько крещений Руси было в X веке? Когда и где приняла христианство княгиня Ольга? Когда в действительности произошло крещение князя Владимира и киевлян: в 988 или позже — в 990 году? Как происходила христианизация криви­чей, радимичей, вятичей, древлян и других славянских и неславянских племен, некоторые из которых «жили звериным обычаем, жили по-скот­ски»? Какова роль латинских миссионеров в Крещении Руси (папа Урбан XIII в XVII веке причислил Владимира к лику католических святых, видимо, имея на то основание)? Когда возникла митрополия в Киеве? Когда образовалась Русская православная церковь (РПЦ)? И т. д.² В этом ряду правомерен вопрос: откуда пошла русская интеллигенция?

Если обратиться к летописным источникам, то в «Повести временных лет» можно прочитать, что «боголюбивый князь Ярослав» повстречался с пресвитером именем Иларион, который был «муж благостный, книжник и постник». Ища уединения, выкопал Иларион себе «пещерку малую» на берегу Днепра, где молился Богу втайне. И «положил Бог князю мысль на сердце поставить его митрополитом в Святой Софии». Затем пришел отшельник Антоний, основатель Печерского монастыря, на тот холм, «где Иларион выкопал пещерку, и возлюбил место то, и поселился в ней, и стал жить тут, молясь Богу»³. Митрополита киевского Илариона, автора знаменитого «Слова о законе и благодати», несомненно, можно причислить к древнерусскому интеллектному слою. Отсюда следует, что древнерус­ское поколение русских интеллигентов, поколение «книжников и пост­ников», зародилось не позже XI века — века активной христианизации и интеллектуализации Киевской Руси. В это время вновь образованные монастыри и дворы некоторых князей (вспомним Ярослава Мудрого, его высокообразованных сыновей и дочерей и внука Владимира Мономаха) служили центрами духовной жизни и обителями первого поколения ин­теллигентов-книжников.

Этот вывод не отрицает того факта, что в дохристианскую эпоху су­ществовал архаичный интеллектный слой — довольно многочисленное

¹ Флоровский Г. Указ. соч. С. 4.

² Рапов О. М Русская церковь в XI — первой трети XII в. Принятие христианства. М.,
1998; Введение христианства на Руси / отв. ред. А. Д. Сухов. М., 1987.

³ Повесть временных лет // Русские летописи X1-XVI веков. Избранное / сост., предисл.
А. Г. Боброва. СПб., 2006. С. 111.

сословие волхвов — служителей культа, олицетворявших институт язы­чества. Волхвы делились на разряды:

— облакопрогонители, ведавшие погодой;

— целители, знахари и ворожеи;

— хранильники, которые изготовляли амулеты, талисманы и прочие обереги;

— ведуны, занимавшиеся колдовством и предсказаниями;

— кощунники (бояны, обаятели) — сказители мифов и хранители преданий.

Волхвы умели считать, знали «черты и резы» (предметное письмо), целебные травы и их свойства, ритуалы и «кощуны» — древние сказания. Они лечили, просвещали, одухотворяли, воспитывали древних славян. Кощунники исполняли свой репертуар на многолюдных сборищах, часто под аккомпанемент гуслей. Благодаря ним в народной памяти сохранялись фольклорные былины и сказки. Славянское язычество — элемент архео-культуры, поэтому волхвов можно было бы назвать «археокультурным интеллектным слоем» или «архаичной протоинтеллигенцией», если бы это не выглядело грубой модернизацией доисторической эпохи. Я считаю, что интеллигентность начинается с умения читать и писать осмысленные тексты. Это умение древним русичам дало христианство, поэтому резон­но искать древнерусских интеллигентов в среде новообращенных христиан, а не среди неграмотных язычников.

Роль приезжих педагогов для первого поколения русских интеллиген­тов, как уже говорилось в разделе 2.1.1, играли православные миссионеры, приехавшие по зову князя Владимира из Византии, Болгарии, Корсуни (Херсонеса). Кто они были? Известно, что в 990-992 годах митрополитом киевским был Михаил, а в 992-1007-м — Леонтий, оба ставленники Константинопольского патриарха и, следовательно, люди образованные и интеллектно развитые. Конечно, ученые ромеи были в свите Анны, христианской жены Владимира. Византийская церковь, имевшая большой опыт распространения христианства в IX-X веках на Балканском полу­острове, располагала опытными миссионерскими кадрами, которые, ве­роятно, были посланы на Русь. Из Болгарии поступали миссионеры, владевшие церковнославянским языком. Вряд ли все они блистали ин­теллигентностью в массе своей, но люди, приобщенные к византийской образованности, наверняка были в их среде. Думаю, правда, что решающее значение в христианизации русского народа имели не красноречивые проповеди приезжих ораторов и массивы греческих и болгарских книг, а решительная позиция великокняжеской власти, воеводы которой крести­ли русские города «огнем и мечом». По словам киевского митрополита

156

Глава 2. ПАЛЕОКУЛЬТУРНЫЕ ПОКОЛЕНИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

2.1. ДРЕВНЕРУССКОЕ ПОКОЛЕНИЕ

157

 

Илариона, «никто не сопротивлялся княжескому приказу, угодному Богу, и крестились, если не по собственной воле, то из страха перед приказавшим, ибо его религия была связана с властью». Усилия не пропали даром. Каж­дый удельный князь претендовал на епископство в своем уделе, и митро­полит Киевский охотно шел навстречу, понимая, что тем самым «расши­ряется войско православия». Самое же главное состояло в том, что про­изошли существенные изменения в мировоззрении и этических установках бывших язычников, которые я склонен называть культурной революцией.

Несмотря на отдельные вспышки сопротивления (например летопи­си зафиксировали «восстания волхвов» в 1024 и 1071 годах), православ­но-культурная революция прошла удивительно мирно, можно сказать, «интеллигентно». Церковные пастыри толерантно смотрели на «двое­верие» своей паствы, пытавшейся сочетать новое христианское вероуче­ние с привычными языческими богами и праздниками. Народная масса постепенно привыкала к христианской картине мира, не забывая о русал­ках, леших и домовых. Торжественные богослужения, величественные каменные храмы, церковное пение, иконопись производили гораздо более сильное впечатление, чем языческие капища. Решающий же фактор мно­гие христианские мыслители видят в психологической близости право­ славия славянской душе. Языческое мировосприятие было не рациональ­но-логическим, а образно-поэтическим, о чем свидетельствует древне­русский фольклор (вспомним трехтомник «Поэтические воззрения славян на природу» А. Н. Афанасьева, опубликованный в 1866-1869 гг.). По словам игумена И. Экономцева, «это образно-художественное, иррацио­нальное восприятие оказалось чрезвычайно близким самому духу ви­зантийской культуры... При трансплантации византинизма в русскую и в целом в славянскую среду проявила себя какая-то удивительная сов­местимость»¹. Действительно, произошло подлинное чудо: учение Христа, провозглашенное в жарких странах Ближнего Востока в этнически чуж­дой среде, было с энтузиазмом воспринято восточнославянскими языч­никами и отвергнуто арабами-семитами, близкими по крови и образу жизни древним иудеям².

Палеокультурные (средневековые) общества религиоцентричны. Это значит, что абсолютной ценностью в христианизированной Древней

¹ Экономцев И. Православие. Византия. Россия: сб. статей. М., 1992. С. 19.

² Об этом чуде восторженно говорил А. И. Солженицын в «Красном колесе» (Март
семнадцатого. Т. 4): «Русь не просто приняла христианство — она полюбила его всем
сердцем, она расположилась к нему душой. Она приняла его к себе в название жителей,
в пословицы и приметы, в строй мышления, в обязательный угол избы, его символ взяла
себе во всеобщую охрану...»

Руси стал Бог, абсолютной истиной — Священное Писание, а главным социально-культурным институтом — Русская православная церковь (РПЦ). «Господствующие нравы и обычаи, образ жизни, мышления под­черкивали свое единство с Богом как единственную и высшую цель, а также свое отрицательное или безразличное отношение к чувственному миру, его богатству, радостям, ценностям»¹.

Слово «церковь» имеет в русском языке три значения: во-первых, церковь — это христианский храм; во-вторых, мистическое «тело Хри­стово», не учреждение, а «жизнь во Христе»; в-третьих, организация православных или верующих иных конфессий, представляющая собой социально-культурный институт, располагающий сетью специальных учреждений и профессиональными священнослужителями. Мы будем использовать третье значение слова «церковь», которое протоиерей Алек­сандр Мень в одной из своих бесед растолковывал следующим образом: «Человеческое начало Церкви — земное, оно не свободно от греха. Цер­ковь состоит из таких же людей, как и все остальные, но это не толпа, а это духовное единство... Будучи одновременно не только духовным, но и общественным организмом, Церковь должна быть какой-то социальной структурой. Иначе она не сможет жить. Это просто необходимое условие, как для любого сообщества, так и для церкви»². Другими словами, цер­ковь — материальное воплощение православия, предназначенное для выполнения весьма важных сущностных и прикладных функций.

Сущностные, то есть необходимо присущие, неотъемлемые функции (см. раздел 1.2.2) ориентированы наудовлетворениере/шгмозных потреб­ностей общества и составляют следующий перечень:

СФ-1. Культовая, или ритуально-обрядовая, — осуществление бого­служений, обрядов, таинств согласно символике православия.

СФ-2. Подвижническая — совершение подвигов аскетизма, чудо­творства, иногда — юродства и самопожертвования во славу Божию.

СФ-3. Теологическая — толкование (экзегетика) священных текстов, развитие богословия, установление канонических книг и апокрифов.

СФ-4. Распространение вероучения в социальном пространстве путем проповедничества, книгоописания, миссионерства, обучения, массовых актов крещения и т. д.

СФ-5. Сохранение и защита священных основ вероучения, религиоз­ных реликвий и памятников, борьба с инакомыслием (диссидентством)

¹ Сорокин П. А. Кризис нашего времени // Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Об­
щество. М., 1992. С. 430.

² Мень А. Мировая духовная культура. Христианство. Церковь. М., 1997. С. 197-198.

158

Глава 2. ПАЛЕОКУЛЬТУРНЫЕ ПОКОЛЕНИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

2.1. ДРЕВНЕРУССКОЕ ПОКОЛЕНИЕ

159

 

и ересями, диалог с конкурирующими конфессиями, экуменизмом и атеизмом.

СФ-6. Церковное строительство — организация сети учреждений (храмов, монастырей, орденов, школ и т. д.), укрепление их материально-технической базы, подготовка профессиональных кадров согласно цер­ковной иерархии и принятым традициям (белое духовенство, черное духовенство, степени церковной иерархии и т. д.).

Сущностные социальные функции церкви можно обобщить в виде формулировки: коммуникационное управление общественным сознанием. Эта формулировка показывает, что церковь по существу берет на себя выполнение функций интеллектного слоя (см. раздел 1.2.2), для осущест­вления которых требуются образованные и креативные люди. Поэтому священнослужители Русской православной церкви стали первыми носи­телями русской интеллектности.

Прикладные функции, обусловленные внерелигиозными текущими нуждами общества и изменяющиеся со временем, видятся следующим образом:

ПФ-1. Цивилизаторская, присущая церквам, распространяющим свое вероучение (как правило, мировую религию) среди культурно отсталых язычников; например эту функцию выполняла Константинопольская церковь по отношению к Древней Руси, а затем Русская православная церковь по отношению к «инородцам» (пермяки-зыряне, чудь, мурома, чуваши, карелы и др.).

ПФ-2. Образовательно-просветительная, когда объектом воздействия являются не дикие инородцы, а собственная паства: организация школ, обучение грамоте, подготовка популярных учебников, катехизисов, кни­гопечатание и пр.

ПФ-3. Художественно-эстетическая — развитие церковного искус­ства (архитектура, живопись, музыка, орнамент);

ПФ-4. Ценностно-ориентационная и нравственно-воспитательная — утверждение иерархии ценностей (Бог, Царство Божие, спасение души и т. д.), насаждение этических норм, одобряемых вероучением;

ПФ-5. Компенсаторно-благотворительная — утешение страждущих, обещание Царствия Божия, строительство приютов и богаделен; не слу­чайно в иконостасах русских церквей центральное место отводилось иконе «Иисус на престоле», где Христос держал в руках Евангелие, рас­крытое на словах «Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас» (Матф. 11, 28).

ПФ-6. Консолидирующая, национально-идентификационная — веро­исповедание определяет национальное самосознание и этнические сте-

реотипы: если еврей, то иудаист, если русский, то православный; эта функция способствует как личному самоопределению, так и националь­ному сплочению.

ПФ-7. Политическая — воззвания, благословения и анафемствование, имеющие политический характер, участие в государственных делах, коронациях, вплоть до теократии; поддержка или осуждение светской власти.

ПФ-8. Судебная — церковный суд, церковная цензура; инквизиции у нас, слава Богу, не было.

Для осуществления перечисленных сущностных и прикладных функ­ций требуется авторитетный, территориально распределенный и много­людный социально-культурный институт. Более того, нужны изменения в социальной структуре. В археокультурную пору язычества волхвы не были социально организованы, христианизация же привела к формиро­ванию на Руси духовного (церковного) сословия, к которому относились: а) священнослужители — черное и белое духовенство с семействами последнего; б) миряне, служившие в церкви, в том числе врачи, пови­вальные бабки, низшие служители церкви; в) изгои — люди, сбившиеся с пути, по которому шли их отцы, — сыновья священников, не осилившие грамоту, разорившиеся купцы и т. п.; г) убогие и бесприютные, призре­ваемые церковью, — нищие, слепые, странники и др. Духовенство рас­пределялось по трем степеням священства: диакон, священник, епископ. Епископ — самый главный учитель, правитель епархии (архиерей) и первый священнослужитель; священник (иерей, пресвитер) получает от епископа через посвящение власть совершать таинства и богослужения; диаконы — помощники епископа или священника. Известно, что в XI веке на Руси насчитывалось около 10, а накануне татарского нашествия 16 епархий во главе с епископами.

С начала своего становления РПЦ в полной мере выполнялись все сущностные функции, благодаря чему успешно удовлетворялись рели­гиозные потребности населения, и вытеснялось более примитивное, хотя и привычное, древнеславянское язычество (СФ-1). Языческим ценно­стям физической силы, хитрости, ловкости, христианство противопостави­ло милосердие, кротость, незлобивость. Героем стал считаться не могучий богатырь, способный «единым духом выпить чару зелена вина в полто­ра ведра», а смиренный богомолец, умерщвляющий плоть и побежда­ющий дьявольские искушения. Особенно впечатляющим средством нрав­ственного воспитания стало церковное прославление святых подвижни­ков, являющееся сущностной функцией церкви (СФ-2). Под святостью понимается жизнь согласно евангельскому идеалу, воплощенному

160

Глава 2. ПАЛЕОКУЛЬТУРНЫЕ ПОКОЛЕНИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ

2.1. ДРЕВНЕРУССКОЕ ПОКОЛЕНИЕ

161

 

в богочеловеческом образе Христа. Первыми русскими святыми, кано­низированными Русской и Константинопольской церквами в XI веке, были мученики, благоверные князья Борис и Глеб, убитые в 1015 году по приказу своего старшего брата Святополка Окаянного.

Нищелюбивое духовенство не было экономически обездоленным, функция СФ-6 выполнялась исправно. Великие князья Владимир, Ярослав Мудрый, их преемники, как и удельные князья, не жалели своей казны на церковное строительство и облагали население немалыми поборами в пользу церкви. В течение первого столетия своего существования Рус­ская церковь получала десятую долю от собираемых даней и других поступлений на княжеский двор (церковная десятина). Затем епархиям стали передаваться земли с селами, иногда и с городами, и РПЦ стала крупнейшим землевладельцем. Другим щедрым источником церковных доходов были дары знати «во спасение души». Полученные средства вкладывались в строительство храмов и монастырей. В XIII веке мо­настыри существовали в каждом большом городе или в его предместье, а в Киеве и Новгороде их было более десятка.

Монастыри сделались местом духовных подвигов и центрами право­славной святости. Монашеский аскетизм получил признание. Жизненная цель стала видеться не в победах над врагами или приобретении богатства, а в спасении души, дабы не попасть вместе с грешниками в геенну огнен­ную. Смех в соответствии с византийской церковной традицией осуждал­ся. Древнерусский моралист писал: «Смех не созидает, не хранит, но по-губляет и созидания разрушает; смех Духа Святого печалит, не пользует и тело растлевает; смех добродетели прогонит, потому что не помнит о смерти и вечных муках. Отыми, Господи, от меня смех и даруй плач и рыдание»'. Недаром лики Христа и святых на иконах никогда не улыбаются.

Образовательно-просветительная и художественно-эстетическая функ­ции (ПФ-2 и ПФ-3) способствовали становлению русской национальной культуры. Прав И. А. Ильин: «Кто намерен проследить развитие русской культуры, тот должен твердо себе уяснить, что она зачиналась, оживала и дышала христиански и оцерковленно (курсив мой. — А. С). Перво­источники русской литературы, русской музыки, русской живописи, русской архитектуры и русского театрального дела в церкви были укоре­нены, церкви служили, духом христианства были пропитаны... Русская культура получает свое христианское крещение именно в первые столетия и именно в жестокое время татарского ига и национального освобожде-

ния»¹. Византийские традиции духовной литературы, иконописи, зодчест­ва, музыки, первоначально механически воспроизводившиеся, были до­полнены новациями, родившимися на русской земле: летописи — ориги­нальный жанр, отличающийся от византийских хронографов; в живописи появились оригинальные новгородские фрески; на Руси впервые, начиная с Софийского собора в Киеве, стали возводиться многокупольные храмы, которых не было нигде. Правда, церковные ортодоксы не одобряли твор­ческие поиски и ограничивали их старинными канонами и нормами.

У крещеных русичей наряду с плотским отцом появился отец духов­ный, претендующий на руководство поведением бывшего язычника. Священники, осуществляя ценностно-ориентационную и нравственно-воспитательную функцию (ПФ-4), вдалбливали в буйные славянское головы понятия греха, Страшного суда, основы христианской этики. Церковь объявила беспощадную войну «пьянственному питию», распро­страняя легенду, что вино пошло от «адского корня, посеянного в аду дьяволом». Вмешиваясь в языческие семейные отношения, РПЦ запре­тила многоженство, но сохранила беспрекословное подчинение жены мужу. Было категорически запрещено рабство: кто торговал людьми, осуждался «яко иноязычник и мытарь». Вопреки языческим обычаям, церковь осуждала убийство холопа, которое ранее его хозяин мог совер­шать безнаказанно.

В домонгольский период православие укоренилось в общественном самосознании Древней Руси, что послужи