Грех или не Грех жаловаться. 12 страница

Если мы хотим стать индустриально‑научным центром, то нам нужны кадры. Тут интересный момент: человек – «попаданец давний», на Платформе обвыкшийся, социально адаптированный и полностью освоившийся в реалиях – годен ко многому, его несложно на кого угодно переучить, он уже заряжен, вектор видит.

Но пока все такие люди заняты на переработке картохи и огирков, удачи нам не видать: не хватает размаха, величины горизонта планирования. Тем более на столь сложном этапе, когда комплексно начато активное освоение старых технологий, выдернутых порой из доэлектрической эры. Показательно то, что подобные решения принимаются руководством всех известных нам анклавов, будь то египтяне, индусы или шанхайцы. С последними радиосвязь два раза в неделю, согласовываем детали «Рассвета». Французы не исключение: один грузовой автомобиль они уже перевели на дрова – как Дугин сказал, установка стабильно и эффективно заработала лишь после пятой модификации! Парижский главмех, ни много ни мало, чуть ли не конструктор автомобильных двигателей в поставке, вот только станочная база у них почти нулевая… «Сами виноваты, – ехидненько так мне подумалось, прорывается черное в душе, что тут поделать, натура человеческая многогранна. – Кто вам мешал‑то?»

Или я не знаю своего Евгения Ивановича, или он вскоре предложит создание опытно‑исследовательского совместного бюро: идея у него известная – отчаянно мечтает сделать работоспособный автомобильный двигатель с нуля и исключительно своими силами, полностью собрать тут.

Собственные успехи в индустриальном стим‑панке у нас тоже имеются.

Недавно дугинцы закончили копирование вертикальной паровой машины «Compaund», той самой, что установлена на «Нерпе», стальной, с холодильником. Получилось что‑то типа универсального парового привода, первый агрегат уже поставили на Промзоне. В графике стоят еще два: для мехзавода и пилорамы в Медовом. После этого в плане паровой силовой агрегат для «Дункана»… Часть «паровиков», после опробования и освоения, пока будет переведена в плановый простой, в режим ожидания.

Следующее несут.

– По созданию объединенной маневренной группы в рамках проведения операции «Рассвет». Обратите внимание, Алексей Александрович, тут изменения, как и договорились… – это уже Бероев Неле помогает.

Бегло просмотрел. Хорошо.

Ничто так не сплачивает, как совместная война с последующим распилом ништяков, как вульгарно говорят мои сталкеры, – война с выгодой для всех участников.

Про союз с Египтом франкам было отлично известно, а вот намерение стратегического прорыва на восток и выхода на новые рынки явилось для них полным откровением. А что такое расширение рынков и бизнес‑отношения с Востоком, французы отлично знают, Сильва сразу свои выгоды увидела.

В деле будет «Иностранный легион», бойцы из числа французских басков и двух монокластеров бывших бельгийцев, которые наконец‑то разделили, – всего восемь человек опытных бойцов, и это очень много, по нашим меркам. Сюда войдут два боевых бельгийских экипажа на военных вездеходах «Лаффли VI5» с дополнительным бронированием, на каждом станковый пулемет системы Гочкиса образца 1914 года. Вездеходы с прицепами, там провиант в серьезных объемах. В экипажах по три человека, в каждом снайпер с пятизарядным карабином «бертье», образца 1890–1916 годов, хорошая оптика, у всех «ночники».

И один большой разведывательно‑дозорный квадроцикл басков, два бойца вооружены пистолетами‑пулеметами MAS‑38, на высокой передней дуге установлен пулемет «шоша», длинная круглая ствольная коробка, снизу прилеплен необычный магазин в виде половинки плоского бублика. Целая франко‑колонна получается.

Повторюсь, это серьезная помощь. Большего количества бойцов Сильва все равно дать не сможет: до сих пор сказывается малое количество мужчин. Будь у них мужиков изначально побольше – давно бы освоили всю Сену, мы бы так вольготно по дельте не катались…

За канадцев Сильва воевать не захотела, а теперь вот придется.

Но и перспективы несравнимы – после успешного проведения операции по пробою и зачистке Пакистанки для замкнутого, закупоренного Парижа откроется огромный мир. Квебек же реальных перспектив не показывал, ничего не предлагал, кроме туманной болтовни об объединении «Всех Свободных Демократий».

Впрочем, здесь Бероеву еще работать и работать.

– О совместном патрулировании западной границы Союза…

Тут уже вопрос политический, мы впрягаемся.

Дорогу на Квебек нужно перекрывать совместным блокпостом: пусть канадцы увидят и наших армейцев, поймут, что шутки и эксперименты кончились.

Годится – поставил росчерк автографа.

Подписав очередной документ, я каждый раз ненадолго небрежно откладывал крутейший «паркер» в сторону: чего его в руке держать, никого не удивишь, велика ли хитрость – нахватать дорогой легендарики Каналом!

Сейчас в статусе совсем другое – ныне принято хвастаться потребительским товаром, произведенным самостоятельно, на месте, своими кадрами. Поэтому я сижу и обтекаю – жарко сегодня – в костюме от именитого портного, и он его тачал не на Сэвил Роу. На мне заказная обувь: тоже наши умельцы делали. Черные туфли – я никогда их не любил, считая, что любой цвет всегда лучше, чем отсутствие цвета в принципе, – поэтому выбрал универсальный вариант – «лондонский загар», это такой рыжевато‑коричневый цвет. Сам я, понятное дело, об этих достижениях не распространяюсь, но опытная Нелли на завтраке «случайно‑протокольно» обмолвилась коллеге, теперь все французы знают.

Но и я знаю: замечательный массивный стол в зале совещаний сделан в Париже, фарфоровое блюдо на столе тоже, а настенные часы – вообще шедевр Платформы! – их сработал местный часовщик, у меня аж зубы заскрипели от зависти, когда узнал про такое кадровое сокровище.

Зато у нас есть высокого класса еврей‑ювелир, поэтому на всей делегации – золотые значки Русского Союза. Вот и так и общаемся, понтов слегка подбрасываем, мелочный интерес будируем, косим друг на друга, прикидываем будущие выгоды.

– По взаимодействию флотов на Волге, Сене и океанской акватории…

Две единицы флота есть у Сильвы: «Конкорд» и сторожевой катерок наподобие нашего «Стерегущего», запланированы совместные учения в устье.

И опять пошли перемещения бумаг из красивых папок: плотно мы работаем, сегодня стратегическим рывком решаются многие накопившиеся вопросы, а франки – это вам не египтяне, им нужна полная ясность в деталях, – будто только так можно получить стопроцентные гарантии! Восток же расчетлив по‑своему: руководители забились на главное, главенство России признали, степень собственной автономности оговорили, а в тактике всегда договоренность будет. И в этом есть определенная мудрость.

– По организации водного логистического канала к Березовому…

Такой ход нам позволит крепко поставить представительство, как самый западный пока край Союза. Квадроциклами не навозишься, а так… Плоскодонный «Конкорд» (дизель‑электроход, как и «Клевер», но видом мирный, прогулочный, так и не перекрашенный, сине‑белый, нарядный), как выясняется, запросто проходит почти к самой переправе по протоке между мелями и перекатами, даже в осенний сезон, достаточно пройти хорошему дождику.

И еще одна бумага.

– Протокол трехстороннего соглашения по обмену объектами животноводства, домашними животными…

Важнейший документ. Нафаль подписал его загодя.

Сразу забираем с собой четырех щенков восточноевропейской овчарки: Фокин осядет от радости. Позже берем коз и кроликов. Поставляем франкам кошек, свиней, пока так, с коровами и самим сперва подняться надо, а вот египтяне подкинут.

С арабскими верблюдами мы пока что‑то… не связываемся, хотя станичники уже морально готовы.

И еще одна бумага. И еще…

В принципе дело недолгое – знай ставь подписи, почти все согласовано еще до главной встречи.

Рядом со мной сидит Марк Львович Гольдбрейх, наш локальный Анатолий Вассерман на все случаи жизни, так ему эти бумаги неинтересны, он уже ищет в разговорах что‑то новое, перспективное. Кроме профессора в составе делегации состоит так и не обмывший новую большую звездочку Руслан Бероев – паразит, скромника строит… Здесь же Сергей Демченко, которого тут знают лучше прочих и который знает Париж на «хорошо», моя верная Неля и переводчица с нашей стороны – юная красавица Инна Гольц.

Есть еще неизбежный Дугин, но он отсутствует на подписании: по обоюдному согласованию Евгений вместе с главным технарем французского анклава куда‑то укатил, по конкретным делам, мне даже кажется, что только он занимается настоящим делом, а мы так, бумажки подмахиваем. Кстати, не тот ли новособранный «дровяной» агрегат умчался осматривать? Оперативным порученцем состоит мой новый нукер – конопатый Ваня Колкин, старательно делающий зверские взгляды. Он назначен таковым после очередного ухода моего бывшего воспитанника к Гонте, в профессиональные спецназ‑вояки.

– Соглашение о медицинском обеспечении… – Неля наклонилась ниже принятого, тихо добавила мне в ухо низким сексуальным голосом: – Это последний документ… Алексей Александрович.

Аж вздрогнул!

– Отлично, Нелечка.

Ленка меня к ней ревнует. Ну, это я так, к слову.

Так, что мы тут еще меняли‑дополняли по ходу дела?

Ну да, строительство капитальной ВПП в Париже, санрейсы малой авиации при необходимости, обучение медицинского персонала, расширенный фельдшерский пункт в Париже… Разметка и обустройство нормальной грунтовки от Степного к берегу Сены, в итоге французы смогут добираться до Заостровской за несколько часов, а не совершать водные путешествия сложными и долгими крюками, – новой инфраструктуре я всегда радуюсь больше всего.

Медицина – головная боль правителей Нотр‑Дама.

Канадцы их сделали изящно – увели из стойла единственного врача, переманили к себе. После чего из людей с медицинским образованием в анклаве остался один лишь окулист. Договоренности поначалу были железные: если что, да мы, да первой же утренней дрезиной, да с мигалками и сиренами, в самом лучшем виде! Поначалу так оно и было – больных исправно возили в продвинутый Квебек, но постепенно эта критически важная, жизненно необходимая услуга стала увязываться с вопросами экономическими и политическими. Все больше возрастал запрос безвозмездной поставки сельхозпродукции, а затем появилось и требование ассоциирования вооруженных сил Парижа, их участие в операциях на юге и севере, где у французов нет вообще никаких интересов.

А потом канадцы без всяких объяснений сняли блокпост, фактически открыв границу. На рубеже, ближе к родной территории, естественно, встали французы, все в непонятках. В последнее время ими отмечается подозрительная активность непонятных групп неизвестных же племен на северном направлении, тут еще всем предстоит разбираться – кто там балуется и с какой целью.

В общем, все получилось как‑то по‑дурацки, но все вполне закономерно.

Не могут старые и новые европейские страны относиться к России по умолчанию хорошо, сразу срабатывает колоссальная инерция – атас, русские идут, медведей тянут, балалайками грохочут, водкой пахнут! Страх, многовековое недоверие и некая, пусть и вымышленная, чужеродность.

Посмотрите, как реагируют на наши достижения и предложения страны азиатские! Будь‑то Египет или Нью‑Дели.

И как отреагировали те же швейцарцы.

Вообще никак.

Лишь бы мы поблизости не появились…

Поэтому судить строго уставшую в метаниях Сильву Каз я не могу, не вправе – она инстинктивно жалась к «западно‑близким», даже чувствуя, что от таких стремных конструктов получается сплошная лажа, – ведь симбиотические связи выстраивались весьма специфично. Канадцы много и красиво пели, часто пугали, охотно обещали. У них, видишь ли, железные разведданные! Так и сталкерш подставили, чтобы убрать самых опасных и неуемных, пытающихся залезть дальше положенного…

Короче, не могу ее винить – это Политика, падла, самая знаменитая Продажная Девка, мне ли не знать странностей внезапных раскладов и дикости оперативных решений, которые порой приходится принимать. Тут для разгона густых мозговых туч требовалось время, и только время. Я и выжидал, собственно, пока не настал момент решающий, обусловленный новыми обстоятельствами. Но о них чуть позже.

Все! Бумажная часть закончена.

– Уважаемый господин Президент, уважаемые коллеги, итак, наступил тот знаменательный час, когда мы с вами можем сказать, что после долгих усилий наши… – Сильва Каз встала с заключительной речью: можно, все вторичное подписано, а главный вопрос был решен в первую очередь.

Франция теперь в Союзе, на конфедеративных началах, как и Египет.

Ничего, наш берлинский опыт таков, что дальнейший путь экстатического слияния неплохо просматривается. С арабами сложней, так просто не сольешься, да и не надо пока, на этом направлении нас все устраивает.

С началом речи переводчица Инна тут же чуть придвинулась, начала тихо переводить сказанное на лету – хорошо работает девчонка, быстро, уверенно. Я ведь сам по‑французски ни в зуб ногой, увышечки… Английского же официальный Нотр‑Дам по традиции того… не то чтобы не принимает категорически, но и большого смысла в нем не видит. Да и правильно, хватит «англичанку» пиарить.

Речь Сильвы Каз была скучно‑стандартна, вся обнадеживающе‑политическая, с неизбежными реверансами и утверждениями неизбежного благого.

Потом и я выступил, по сути – калька.

Вот сейчас‑то и начнется самое интересное: знакомство с конкретикой и обсуждение деталей, наметки будущих планов.

А пока хозяева объявили перерыв на торжественный обед, столовая Форта заблокирована для других посетителей, как и сам Форт. Там у печей колдуют какие‑то крутые местные повара, нашей делегации обещали подлинное волшебство кулинарии, и в это легко верится. У них тут, кстати, аж три частные харчевни, не считая кофейни.

Пользуясь случаем, я решил пока выйти наверх, на стены Форта, на свежий воздух. Надо спокойно покурить, осмотреться, обдумать, оценить. Хозяевам тоже перетереть меж собой пора об итогах, всем нужная пауза. Кивнул своим – те встали.

Мы сразу же получили обязательное сопровождение из местных – милую девушку Стефанию, которая будет любезно и ненавязчиво следить: вдруг мы вкруг тупые и сами дорогу не найдем, русские ведь, кто их ведает, еще в подвал полезут… а я бы полез, кстати, там бывает интересное.

Стефания же будет и на вопросы отвечать, если таковые возникнут. Нормально, вопросы конечно же возникнут, а при необходимости очевидную контрразведчицу привычно оттянет на себя Демченко, в данный момент их функции схожи, вот пусть и общаются… коллеги.

Наверху дул слабый ветерок, наполненный запахами реки и лесной осени.

Крепость французов действительно во многом похожа на растолстевший Форт Байард, стильная получилась у материализаторов цитадель, но, на мой взгляд, несколько приземистая, низкая, державности мало. И место Смотрящими выбрано роскошное, хотя ничего подобного нашей прибрежной волжской широте тут нет. Чем‑то похоже на Берлин, но там медвежьи угодья, высокоствольная матерая тайга, которую сами берлинцы порой называют Junge Welt в коннотации «непролазные дебри», а тут… тщательно обихоженный цивильный садик‑переросток, сплошной европейский обывательский штамп.

Форт стоит на стрелке: здесь в Сену впадает Луара, небольшая тихая речка, на этой стороне высокие акации, на противоположной – заросли терновника и лавра.

Вдоль ее берега от подъездной площадки Форта идет дорожка для променада, мощеная. Ширина маленькая, двум променадствующим если и можно разминуться на брусчатке, то с трудом, но набережная окультурена классно! Нет ничего проще в создании ландшафтного уюта, чем такой вот способ. Мотай на ус, Сотников, мотай… Что интересно, со стороны Сены такого нет – та у них река деловая. А вот Луара – «отдыхательная», на бережку выстроились четыре широкие беседки под козырьками, стоят длинные скамейки с гнутыми спинками, урны, металлические штыри‑стойки для масляных светильников. Сейчас народу не видно по понятным причинам: охрана перенаправляет всех праздных на повседневные дела.

Чуть ближе к нам от мощеной полоски тянутся какие‑то хитрые миниатюрные сооружения, кружки, дорожки, кустики… Громоздятся разные по высоте уровни, ограждения‑бордюры.

– Инна, будь добра, позови сюда Стефу.

Где эта консультантка?

А… Демченко не дремлет, они с переводчицей франков о чем‑то уже хихикают поодаль. Встали голубки у массивного зубца, шепчутся, ножками притаптывают, бочками трутся, глядишь, мой геройский главный сталкер сейчас еще и зажимать француженку начнет посреди средневековой романтики.

Отчего‑то мне стало завидно. Чуть‑чуть, самую малость.

Быстро подошли оба.

– Стефания, это что у вас там такое?

– Стандартная площадка для мини‑гольфа, в последнее время такое популярно среди нашей молодежи, даже чемпионат проводим, – с готовностью отбарабанила Стефа. – А чуть дальше – площадка для рыбной ловли, сразу за ней начинается общественный пляж, там песчаная коса, при желании можно искупаться, вода чудесная, течение слабое, в заводи вообще тихо. Недалеко целебные грязи, между прочим.

Грязи мне побоку, это к Зенгер. А вот мини‑гольф… Слышал, но не видел. Интересно, у нас такое покатит?

– А в футбол вы играете?

Она искренне удивилась:

– А как же! У нас очень сильные команды!

– Откуда вы это знаете? – прищурился Сергей. – Кто вам сказал?

– Сами ребята говорят, двое играли на той Земле, профессионально, в солидных дорогих клубах.

Вот как? Мы с Демченко перекинулись понимающими взглядами: это серьезная заявка, надо щупать.

– А что за две команды? – решил уточнить дотошный профессор.

– «Пари Сен‑Жермен» и «Новая Франция». Кроме того, играют еще и две женские команды.

Час от часу не легче! Ладно, будем поправлять, посмотрим, какие вы тут мастера мяча.

– Неля, запиши вопрос на проработку: «Товарищеский матч». У нас.

Потом я перешел на восточную стену – по кругу пойдем.

На Башню поднялся и Руслан, сразу заметив меня, оценил ситуацию и тут же вытащил рацию, забубнил что‑то – распоряжения отдает, типа: «Главный на стене, всем внимание, снайперы, доклад!»

Здесь относительно высокий берег Сены прекрасно обошелся и без набережных.

На противоположном берегу прекрасно просматривается огромная поляна, где‑то на востоке, за лесами и полями с перелесками, стоит наша застава. По бокам поляну охраняет смешанный лес, чаще платаны и карагачи, ближе густой, хвойный. Ага! Вижу один квадроцикл, не прячется! Наш, родной, этот со Степной прикатил, охраняет. Значит, и на другой стороне такой же стоит, по логике, ну‑ка… Есть!.. И этот разглядел, нормальное пока зрение у Сотникова.

Охрана столь важного мероприятия зверская, меры безопасности суровые. Две группы сталкеров сидят где‑то в лесах по флангам, а за ними, поближе к Форту, – армейцы Легурга, женское подразделение гвардии под командованием Мирей Ру – как мне сообщили, группа самой высокой боеготовности, – вот вам разрыв шаблона. Таким образом, на суше временно созданы два рубежа охраны, это не считая сил Форта.

Высадив нас, грозный «Дункан» тут же отошел, чтобы не пугать людей свирепым видом «Завалю всех!», Коломийцеву даже предлагали написать подобный девиз на борту, встал на рейде выше по течению, перекрывает всю реку. Со стороны Волги Сену запирает плоскодонный «Конкорд», а внизу у причала стоит наш «Стерегущий», все экипажи в боевой готовности, люди у пулеметов. Бероев сказал, что и устье Сены перекрыто, там Узарашвили дежурит. «Нерпа» и «Густав» тоже на дежурстве, но они на Волге.

На утрамбованной грунтовке ВПП Степного стоят оба наших самолета (второй собрали, Смотрящие даже под явные обломки комплектующие дают, в их понятиях это законно: мы же сами аэроплан нашли), пилоты готовы вылететь по первому сигналу. Вторым пилотом стала сталкерша из француженок, опыта пока мало, но ее никто и не торопит.

Кошмар, при других обстоятельствах я бы ни за что не допустил такой паники. Но сейчас – случай особый, я слишком долго его ждал. И упускать такового шанса не собираюсь, даже если вокруг пули засвистят.

Вид со стены Нотр‑Дама – без дальних панорам, но хороший. Крепость стоит на короткой скальной полке, поэтому берег совсем рядом со стенами. А причал у франков отменный, ширина отсыпки – хоть в хоккей играй, жаль, Смотрящие чет нам такого же не подкинули… Своими силами сделать подобный, да еще и каменный, нереально, даже думать не буду: не выбрать времени и ресурсов на столь капитальную стройку. Особенно мне понравилась крошечная марина в искусственной бухте‑заводи. А в ней, между прочим, стоит самая настоящая парусная яхта, даже яхточка.

– Неля, еще один вопрос на проработку: «Паруса, заказ, стажировка», – сказал я коротко и обернулся к француженке: – Стефания, как называется эта красавица?

– «Психея». Отличная яхта.

Мы тоже пробовали, стыдно вспоминать.

Есть у нас такой фрукт, широко известный Данила Хвостов, можно сказать, мой персональный «раздражитель». Золотые руки. Отрезать бы их от баламутного завирального тулова и приставить кому другому – цены бы не было. Объявил как‑то на весь мир, что он есть записной яхтсмен‑поморник, мы тогда Хвостова еще плохо знали – сразу не разглядели подвоха. Сбил под это дело группу старшеклассников, назвались они «Яхт‑клуб „Брашпиль“» – тут сразу можно было насторожиться. Ну, все помогали им – дело‑то благое, перспективное, я заказы выполнял.

Сделал он «шаланда полная, туфта ли» – других слов не подберу – и давай испытывать ее на Волге, класс хождения галсами показывать…

После определенного числа позорных фрикций, совершенных чертовым Хвостовым на водах, эта гадская шаланда перевернулась и утопла – хорошо, всех ребят вовремя вытащили, вода была холодная; капитан «Стерегущего» не поверил испытателю, подстраховал. Хвостова тоже вытащил, простить не могу. И ничего, кроме хохота на стенах и мата внизу, от нашего яхт‑клуба не осталось.

Кто бы тогда знал, что это только начало…

Потом он дирижабль взялся строить… ай, не буду говорить, не то за валидолом полезу.

– Стефания, расскажи об этой яхте подробней, пожалуйста.

Стефания словоохотливо, как это всегда бывает, лишь дело коснется собственных достижений, начала мне пояснять, что корпус судна полностью сделали в Париже, бегучий и стоячий такелаж частично изготовлялся на месте, частью поставлялся Каналом. Сама яхта частная, хозяин, он же и создатель, их целую кучу перестроил на старой Земле. Теперь еще одну строит, уже на продажу.

– Мне нужно с ним встретиться! – сразу решил я.

– Это будет нетрудно устроить, господин Президент.

Разведпереводчица потянула из кармана маленькую рацию, отошла в сторону.

Нужен был союз с франками, нужен.

Как ты щеки ни надувай в законной гордости, каких значительных результатов ни добивайся автономно, но вместе всегда круче. Для прогресса необходимо реальное разделение труда, взаимный доступ к технологиям, особенно забытым ныне, и, главное, к знаниям и практикам специалистов. Нужна кооперация и концессии, опытные бюро и лаборатории, куда будут собраны все профильные спецы вопроса.

Яхта парусная, вот елки! Никак не успокоюсь!

Даже покататься захотелось, хотя бы по речке.

– Стефания…

Пусть организовывает. Хотя «Стерегущий», ясен пень, будет фланировать в пяти метрах.

Отдельно, уже не в марине, стояли рыбацкие RIB‑моторки, всего две штуки, и обе на ремонте, остальных рыбачков, видать, разогнали перед мероприятием.

Я резко согнулся, посмотрел вниз, вызвав легкую панику среди подчиненных, Демченко молнией метнулся, встал рядом.

– Что бегаете‑то? Мне просто интересно.

Капитальный ремонтный ангар, склады, подсобки…

В подпорной стенке, упирающейся в огромный причал Нотр‑Дама, прорублены широкие пологие ступеньки, отличный пологий каменный спуск – удобный подъезд к воде, тоже «космическая» работа. Порой мне хочется встретить кого из Смотрящих и смачно закатать ему в морду: почему у нас территория не была благоустроена изначально, спрашивается? Почему грязюка, сплошной голый грунт, сразу размываемый затяжными осенними дождями? В Берлине, между прочим, брусчатка тоже имелась в поставке, хоть и не везде. Или это обусловили «генетикой» – мол, в «европах» так принято? Вот и причесали их еще при рождении, не то что нас, так лохматыми и оставили.

Скорее всего, в том и причина.

Потапов, кстати, рассказывал, что в Базеле тоже плитка лежит на тротуарах центральной улицы «с рождения», а вот в Маниле, например, ничего подобного не наблюдается – азиаты, зачем им, и так обойдутся. У Смотрящих явно есть некий Дискриминатор, они, оказывается, тоже могут быть загипнотизированы. Ими можно манипулировать, вот только технология непонятна.

Я же уверен, что вся уютность и аккуратность старых европейских стран исторически обусловлена лишь одним обстоятельством: количеством золота, вбитым в единицу площади за столетия. Площади, всем известно, там мало, а вот золота в страны наподобие Голландии или Франции за века свезли – мама не горюй, со всех колоний тянули ресурсы. А теперь представьте себе бескрайнюю Сибирь… Сколько туда положили копеечек на квадратный километр площади в обозримом историческом прошлом? И можно ли было их вообще вложить, без векового грабежа дальних диких стран? А когда начали вкладывать? И сколько туда нужно вложить потомственно, в такие огромные площади? То‑то и оно.

Просто время и деньги. Так что поправим. Я уже не говорю про фактор вечных нападений извне.

Ничего, мы и сами причешемся.

Отстроимся и облагородимся, ни в какую такую врожденную генетическую способность одних лишь европейцев жить культурно и протирать от пыли каждый кустик я не верю. В столь тесных, густонаселенных территориях, где каждый дюйм поверхности, накачанный вывезенным из колоний золотом, кому‑то принадлежит, таковая традиция воспитывалась лишь строжайшими наказаниями – непонятливых на виселицу отправляли за стрельбу по оленям. Да и сейчас штрафы там будь здоров, причем за все подряд. Так что ничего врожденного, просто адаптация к реалиям. Привычная дисциплина через кровавые пинки железным сапогом.

Кстати, нам такой экстрим не нужен – русские за середину.

Завершая обход, я вышел на внутреннюю стену Форта.

Огромное вытянутое поле рассекала грунтовая дорога, ведущая к Квебеку. Теперь там будет стоять блокпост Союза – на месте сгоревшего блокгауза бывшего поста, на котором так никто и не появился: зря спалили – такое впечатление, что канадцам теперь не до франков и не до нас, – ведь и на Промзоне затишье. Ну и ладно, свято место пусто не бывает…

 

По дороге меж нарядных домиков major city мелькала автомашина: сюда катит.

– Стефания, а как называется центральная улица Парижа?

– Господин Президент, тут вам будет несложно догадаться, – уклончиво подсказала девушка.

Немного смущается. Демченко нетактично заржал.

– Неужели Елисейские Поля?

Стефа два раза кивнула.

Зараза, а мы когда‑нибудь назовем свою главную улицу, а? Я вас спрашиваю!

Тем временем на Елисейские Поля с грунтовой магистрали свернул необычный грузовой автомобиль густого зеленого цвета, бортовой, даже на картинках такого не видел, тарахтя, медленно покатил к Нотр‑Даму.

– Что за зверь?

– «Ситроен С6», одна тысяча девятьсот тридцать девятого года выпуска, – подсказал всезнающий Сергей. – Тут хватает раритетных автомобилей.

– Как и у немцев, – вспомнил я.

На огороженной каменным парапетом площадке у стены – там у лягушатников нечто вроде основной автостоянки – стояли другие раритеты.

– Этот, который типа «утка»? Gewitterhexe, уродец… «Ситроен 2СVA», образца одна тысяча девятьсот тридцатого года, он один такой, – продолжил Демченко, показывая хорошую осведомленность о состоянии местного автопарка. – А рядом с ним стоит тот самый военный «Лаффли V15», их две штуки, сегодня забирают на подготовку к операции, я правильно говорю, дорогая Стефания?

Той оставалось только кивнуть.

Сбоку под навесом красуется ярко‑желтый кран‑«двадцатипятитонник» KATO KR‑250. С перевалкой грузов по схеме река‑суша никаких проблем не будет.

– А это что там стоит, товарищ Демченко? – ехидно спросил я у Сереги, глядя на солидную блестящую машину. Такую, пожалуй, я бы и себе забрал.

– Так… известно что, «Лендкрузер», восьмидесятка, – виновато пробубнил сталкер, вместе со мной ревниво разглядывая тяжелый черный джипарь.

– И как так получается, товарищ Демченко, что наши многоопытные сталкеры вытаскивают какую‑то рухлядь древнегреческую, типа вашего «виллиса», а вот несчастные французы, лишенные сталкерской группы, с вашей помощью, между прочим, добывают себе такую красоту?

– Фарт, Алексей Александрович, и ничего более! Новичкам везет.

– Везет тем, Сережа, кто везет. Задумайтесь давайте, добытчики. Крупно чешете, расслабились.

Наезд несправедливый, незаслуженный, я и сам знаю, но именно сейчас он и нужен – это стимулирует.

Внутреннее пространство у Нотр‑Дама большое, просторное, четыре здания по углам, в центре невысокий скромный собор, по бокам у жилых широченных стен – галереи, подсобки, склады – это уже самодеятельность, такое сразу отличаешь, хотя выполнено добротно. На одной из башен стоит деревянная вышка с крупнокалиберным пулеметом и прожекторами: это уже новация, архитектурный компенсатор низких стен и башен.