Мэй огляделась: она сидела в унылом закутке без одной стены. В углу, спрятав лицо, свернулся калачиком Люциус. Пессимист исчез.
На стенах висели плакаты с подписями «ЗАЧЕМ ПЫТАТЬСЯ?» и «ВСЕ МЫ – ЛИШЬ ПЫЛЬ НА ВЕТРУ». На крошечном столике лежала книга «Жизнь. Куча неприятностей – и все без толку». Мэй встала. Коленки так и норовили подогнуться. Девочка подошла к выходу из комнаты и ступила на порог. Послышался громкий треск.
– Ай! – Она схватилась за локоть и отступила.
– Тут невидимая решетка. Не знала, что ли?
Мэй развернулась. Мальчишка сидел и печально смотрел на нее.
– Мне нужно найти Пессимиста. – Мэй снова повернулась к невидимым прутьям.
Протянув руку, она попробовала их толкнуть, и снова искры ужалили ей руку. Мэй не сдавалась. Она пнула решетку, потом попыталась выбить ее, снова и снова получая искрами то по спине, то по плечу.
Наконец она отступила и сжала кулаки.
– Нет! – крикнула девочка. – Нет! Нет! Нет!
Люциус обнял ее и увел от решетки. Они сели рядышком.
– Мой котик, – сокрушенно прошептала Мэй.
– Отсюда невозможно выбраться, – сказал Люциус. – Пленники говорят, что стену сделали невидимой специально, чтобы только раздразнить.
И тут Мэй разрыдалась.
Люциус не отчитывал ее. Не сказал, что она ведет себя как маленькая. Не упрекнул, что оказался в тюрьме из‑за нее. Он лишь неловко похлопал девочку по коленке.
– Без него я домой не пойду! – всхлипнула Мэй.
– А где твой дом?
Мэй подняла голову. Мальчишка смотрел на нее без тени лукавства.
– Там, где моя мама.
Мальчик нахмурился.
Мэй сдвинула рукав савана и показала руку. Она не была прозрачной и совсем не светилась.
– Я живая.
Девочка откинула полы савана, показывая, что она – из плоти.
Люциус смотрел на нее спокойно и грустно.
– Ты не удивлен?
Он пожал плечами:
– Я разочарован.
– Почему?
– У нас только и было общего, что мы оба мертвы. – Он широко улыбнулся.
Мэй было не до смеха. Она опустила голову.
– Во всем есть положительная сторона. Зато гоблины подумали, что ты мертвая.
– Откуда ты знаешь?
– Ну… – Мальчишка скрестил руки. – Если бы они узнали, что ты живая, к нам бы сейчас пожаловал Буккарт.
Оба посмотрели в коридор, будто бы там и правда вот‑вот появится страшный палач.
– Вот ведь! – Люциус подвинулся. – Никогда не угадаешь, как все выйдет. Взять хоть меня, к примеру. Вчера я думал, что хуже и не придумаешь, чем быть рабом у гулей, а сегодня в подземелья попал.
– Прости меня. За все.
Глаза мальчишки засияли, как раньше, в Катакомбах.
– Ты смелая, если решила меня вытащить.
Мэй закатила глаза:
– Да уж…
– Когда я на тебя смотрю, опять становлюсь прежним. – Он придвинулся еще ближе и кашлянул.
Мэй немного приободрилась. Интересно, где сейчас Фабио, Беатрис и Тыквер? Хорошо, если они ушли подальше от Фокус‑Покуса. Так они, по крайней мере, будут в безопасности. И все‑таки без друзей девочка чувствовала себя очень одинокой.
Мэй и Люциус помолчали.
– И ты, значит, забралась в такую даль, только чтобы найти меня? – наконец спросил мальчик.
– Ну… – Мэй замялась. – Я надеялась, что смогу тебя найти. Но вообще‑то я хочу попасть домой. Хозяйка Северной фермы сказала, что дверь в мой мир – у Буккарта под кроватью.
Мальчик задумчиво наклонил голову:
– А я‑то думал это все выдумки.
– Какие выдумки?
Люциус моргнул:
– Ну, что у Буккарта есть собственный портал на Землю. Про это много слухов ходит. Неужели он все это время был там? – Люциус просиял. – Я тоже могу вернуться с тобой на Землю!
Но тут его свет опять угас. Он опустил голову, словно увядший цветок.
– Я в 1942‑м умер. Уже и возвращаться не к кому. – Он подумал о чем‑то и потускнел еще больше. – Понятно теперь, как Буккарт до меня добрался. Через портал!
В груди у Мэй вспыхнул гнев. Она вспомнила, как Буккарт погубил Люциуса и других светлых мальчиков: он явился в их кошмары. Девочка стиснула в кулаке саван.
Люциус поправил галстучек школьной формы. Судя по ней, учился он в дорогой частной школе.
– Жаль, что здесь решетка. Отсюда рукой подать до Ленивой лестницы. Там есть двери на каждый ярус, а ведет она прямо на вершину маяка.
Мэй недоверчиво посмотрела на него:
– Точно?
Люциус улыбнулся во весь рот и выпятил грудь:
– Южное местечко я как свои пять пальцев знаю. Горькие плоды тут собирал. И рвы копал. И грязное тряпье гулей носил в стирку. – Он поморщился. – Через все коридоры приходилось его тащить. Уж мне‑то помощи от девчонки не нужно.
Мэй постаралась не обращать внимания на эти слова. Иногда мальчик становился таким несносным!
– Так почему же ты до сих пор не сбежал?
Мальчишка задумался.
– Наверное, дело в надежде.
– В надежде?
– Ага. Если теряешь надежду, уже все равно, что дальше будет. Правда?
– Наверное, да, – кивнула Мэй.
Люциус прислонился к стене и поднял глаза к низкому серому потолку:
– Глупо, но я перестал думать о побеге. Может, здешний воздух виноват?
– Или тень, – сказала Мэй, вспомнив тяжелый сумрак, наполнявший все, к чему прикасались Бо Кливил и духи тьмы.
– И про Буккарта забывать не стоит, – добавил мальчик.
Мэй сочувственно наклонилась к нему, не решаясь взять за руку. Она знала, что Люциус панически боится Буккарта – с тех самых пор, как умер.
Они долго смотрели друг на друга.
И вдруг Люциус хлопнул себя по лбу:
– Я знаю, как нам отсюда выбраться!
Мэй опешила:
– Правда?
– Конечно! Идем!
Она поглядела вокруг:
– Но как?
– Да мы просто исчезируем.
– Исчезируем?
– Именно! Пропадем, а потом снова появимся. Трудновато, но, если потренироваться, любой дух сможет. Это как свистеть или пузыри надувать.
Мэй огляделась:
– Но разве духи тьмы об этом не знают? Неужели они не позаботились, чтобы никто не смог отсюда… исчезировать.
Мальчишка подумал.
– Ну, вообще‑то исчезировать можно лишь на несколько шагов. И большинство духов этого не умеют.
Мэй погрызла мизинец.
– У меня все равно не выйдет. Я ведь не дух.
Люциус мигом сник:
– Да. – Он посмотрел в сторону. – В самом деле… Я и забыл.
Его сияние приугасло. И тут мальчишка встал перед Мэй на колени и улыбнулся ей прежней озорной улыбкой:
– А ты попробуй!
– А может, не надо…
«Зачем пытаться?» – вдруг подумала Мэй. Она посмотрела на плакаты, снова на Люциуса. Тот не шутил.
– Если порассуждать, – продолжил мальчишка, – мы с тобой сидим в самых глубинах Южного местечка. С другой стороны, это не так уж и плохо.
– Почему же?
– Отсюда рукой подать до спальни Буккарта.
* * *
Пессимист и командирша Берсерко неслись по пустым коридорам Южного местечка, словно пинбольные шарики. Пессимист бросался влево, но командирша не отставала. Он прыгал вправо – она летела следом.
Они бежали все выше и выше, по спирали, вдоль берегов Штопорной реки. Какие только духи тьмы не встречались на пути Пессимиста! Завидев живого кота, они вопили от неожиданности, а уж когда видели, что за ним гонится командирша Берсерко, сразу бросались наутек.
Кот бежал что было мочи и остановился только на краю Болота проглоченных душ. Он понял, что обогнать командиршу не получится.
– Миэй. – Пессимист повернул мордочку. Берсерко ненадолго отстала. Позади слышался шум. Болото бурлило и завывало. Некоторые пузыри напоминали формой собак. Они тянули к Пессимисту лапы, хотели утащить его.
Тяжело дыша, кот повернулся к болоту спиной. Командирша приближалась. Он слышал, как ее когти клацают по полу: цак‑цак‑цак.
Берсерко шла медленно. Она знала, что Пессимисту некуда бежать.
* * *
Мэй в тридцатый раз прикрыла глаза.
– Просто сосредоточься и представь, что ты здесь, а не в клетке. Это легко.
– Я стараюсь.
Люциус ждал с другой стороны решетки. Демонстрируя свой талант, он исчезировал туда‑сюда уже раз двадцать.
– Не так уж это и легко, – с досадой заметила Мэй.
Она попробовала представить себя с той стороны решетки, рядом с Люциусом. Девочка зажмурилась и снова открыла глаза. Она по‑прежнему стояла в камере.
– Ничего у меня не выйдет.
– Выйдет‑выйдет. Не думай о том, где ты. Просто поверь, что ты снаружи, а не внутри.
Мэй сосредоточилась. Она представила себя рядом с мальчиком. Попробовала поверить. Она не сдавалась.
И вдруг почувствовала в груди пустоту. Решив, что это разочарование, Мэй открыла глаза и вскрикнула. По ту сторону решетки стояла… она сама. По крайней мере, копия была как две капли воды похожа на Мэй – правда, зыбкая и прозрачная, как Люциус. Она покачивалась в воздухе.
Мальчишка оглядел привидение, а потом внимательно изучил настоящую Пташку Мэй, которая, тяжело дыша, стояла в клетке.
– Ну и дела! У тебя же душа из тела вышла!
Мэй раскрыла рот, закрыла, открыла снова.
– А что же делать, если моя душа там, а я – тут? – наконец спросила она в панике.
Люциус, Мэй и ее душа беспомощно переглянулись.
– Закрой глаза и попробуй вернуть ее, – посоветовал мальчик.
Мэй так и сделала. Она пробовала еще и еще, но душа по‑прежнему стояла в коридоре и печально смотрела на хозяйку.
– Похоже, она не может пройти сквозь решетку, – заключил мальчик. – Да уж, она у тебя не очень разговорчивая. Ну что? Пойду я, пожалуй, – вздохнул он.
Мэй в ужасе вытаращила глаза, и мальчишка рассмеялся:
– Шутка! Разве я брошу тебя одну, без души? – Он повернулся к привидению: – Пойду за ключом.
Люциус вспышкой метнулся прочь. Мэй и душа беспокойно смотрели друг на друга. Мэй хотела поговорить с ней, но не знала, с чего начать.
Прошло несколько минут, и Люциус вернулся с ключом.
– Проще простого! – удивленно сообщил он. – Как странно. Гули куда‑то ушли.
Он ощупал невидимые прутья, и несколько раз они ужалили его. Мэй и душа сочувственно смотрели на мальчика. Наконец он отыскал замочную скважину:
– Ага!
Послышался щелчок. Мальчишка сдвинул дверь в сторону. Мэй помедлила и осторожно шагнула на порог. Ничего не произошло. И вот она уже стоит перед своей душой. Они протянули друг другу руки. Мэй зажмурилась от ослепительного света. Пустота в груди исчезла так же быстро, как и появилась. Девочка открыла глаза.
Люциус улыбался так заразительно, что она тоже повеселела.
– Надо найти моего кота, – деловито сказала Мэй.
Бомм! Бомм!
Пол задрожал.
– Что это? – спросила Мэй. Звук напоминал бой огромных часов.
Люциус посмотрел вверх:
– Большие часы. Ничего страшного.
Они побежали по коридору.
Глава тридцатая
Мешочек с пылью
Далеко‑далеко, в лесной глуши, стояла на берегу озера Эллен Берд. Чудесное видение больше не восхищало ее. Тело подводной красавицы вытянулось. Теперь оно представляло собой восемь ослепительных точек. Улыбка стала оскалом.
Эллен стрелой пронзил страх. Чудовище протянуло к ней руки…
И вдруг замерло.
Развернувшись, оно поплыло назад, все глубже и глубже. Вскоре от него осталась лишь крошечная звездочка. Затем погасла и она.
Женщина бросилась домой.
* * *
На далекой планете, в стране под названием Навсегда, духи тьмы побросали все свои дела. К морю шли толпы гоблинов и гулей. Мумии и зомби плечом к плечу ковыляли к воде. Все черные души страны стекались в Южное местечко, на самую важную встречу злых духов в истории загробного мира.
Тыквер, Фабио и Беатрис почти выбрались из города, но решили доверить Изабеллу неупокоенным и бежать на помощь Пташке Мэй. Сидя под решеткой водостока, они с отвращением наблюдали, как на берегу моря собираются духи тьмы всех мастей и прыгают в воду.
– Плохо дело, – заметила Беатрис.
И хотя никто не произнес этого вслух, все подумали об одном: Хозяйка фермы заманила Мэй в ловушку.
* * *
Потолок над головой Мэй и Люциуса сотрясался от ударов. Они с тревогой подняли глаза, переглянулись и поспешили дальше, разыскивая Пессимиста.
Примерно десять минут спустя друзья пробежали под аркой и выскочили на старую разрушенную лестницу, ведущую вниз.
– Там спальня Буккарта. – Люциус помрачнел.
Мэй посмотрела вниз, потом назад по коридору.
– Что ж, – сказала она и закусила губу. – Может, Пессимист уже внутри?
Девочка начала спускаться по ступенькам, но вдруг обернулась к Люциусу:
– Останься тут, если хочешь. Я сейчас вернусь.
Мальчишка посмотрел через плечо:
– Нет уж. Я с тобой пойду.
В конце коридора была дверь в виде собачьей пасти. Она скалилась каменными клыками. На огромном каменном носу висел дверной молоток.
Мэй помедлила, взглянула на мальчишку и толкнула нос. Дверь со скрипом открылась. Они с Люциусом вошли.
Спальня была отделана в черных и золотых тонах. На возвышении стояла огромная кровать, укрытая черным бархатом. Деревянное изголовье покрывали резные рельефы с изображениями жутких лиц. Тут и там на подушках лежали девять игрушечных черных песиков. Рядом с кроватью виднелась дверь стенного шкафа, а возле нее – черная конторка с золотыми ручками в форме черепов. На ней стояли статуэтки – награды «Самому жестокому палачу», «Ужаснейшему духу» – и лежало несколько лент победителя танцевальных конкурсов, в том числе «Самому отпадному танцору брейка».
Мэй изумленно рассматривала комнату. Люциус ждал на пороге. Сердце девочки тревожно сжалось.
– Ой!
– Что? – Мэй посмотрела на мальчишку.
Тот побледнел:
– Кто‑то идет.
Люциус схватил ее за саван и втащил под кровать. Они притаились, чуть дыша от страха.
В комнату влетели ноги. Затем на полу появились два колена в черных брюках. Их обладатель наклонился. Знакомая рука с ужасными пальцами‑воронками зашарила под кроватью, что‑то нащупывая. Мэй вжалась в стену – страшные пальцы были совсем близко. Девочка вспотела и вся тряслась. Она сжала руку Люциуса. И тут пальцы схватили что‑то, лежавшее возле ее ноги, – белый сверкающий сверток.
Буккарт встал. В руках у него зашуршала ткань. Из‑под кровати было видно, что он развернул брюки‑клеш, расшитые блестками. Мэй с ужасом наблюдала, как злодей переодевается. Наконец Буккарт вылетел из комнаты.
Через несколько секунд Мэй коснулась плеча мальчишки:
– Ушел.
Они еще подождали, глядя на дверь.
– Так он и правда похож на танцора буги, – наконец шепнула девочка.
– Тут должна быть потайная дверца, – отозвался Люциус.
Мэй вздрогнула, вспомнив, что они сидят под той самой кроватью.
– Точно! – Она перекатилась на живот и стала ощупывать пол, кашляя из‑за густой пыли.
Они обшарили каждый сантиметр – ничего, только в самом дальнем углу обнаружился какой‑то мешочек. Мэй не обратила на него внимания и продолжила поиски. Наконец они с Люциусом вылезли и переглянулись.
Подумав, мальчишка нырнул обратно и вытащил мешок. Они осмотрели его, и сердце Мэй ушло в пятки.
На шнурке висел ярлычок: «ДЛЯ ПТАШКИ МЭЙ», а на самой ткани была печать – «МЕШОЧЕК ПЫЛИ».
Мэй прочла надпись под печатью:
«Мешочек пыли, изготовлен духами Северной фермы. Хорош для чихания, тушения костров, а больше ни на что не годен».
Побледнев, Мэй посмотрела на Люциуса:
– Что это значит?
Мальчишка открыл мешок.
– Тут записка, – сказал он и передал ей листочек.
Мэй встала спиной к шкафу Буккарта и развернула записку. Внутри все похолодело.
«Мэй!
Твой дом позади.
Целую,
Хозяйка».
Девочка выхватила у Люциуса мешочек и заглянула в него.
– Пыль, – прошептала она. – Просто пыль. Это что, шутка?
Она снова полезла под кровать, но там ничего не было.
Щеки Мэй запылали.
– Хозяйка Северной фермы… – задумчиво произнес Люциус. – Говорят, она очень хитрая. – Он сочувственно поглядел на девочку. – Наверное, это просто слухи.
– Но она сказала… – Мэй вспомнила все, о чем говорила ей Хозяйка, но мысли крутились вокруг одного: Хозяйка милостива, но в то же время жестока.
– Может, ты ее разозлила? – предположил мальчик.
У Мэй закружилась голова. Она не могла ни говорить, ни думать. Она поверила Хозяйке. Полагалась на нее.
– Как же она ошиблась!
Девочка сжала кулаки. В глазах заблестели слезы.
– Что же делать?
Она беспомощно рассматривала свое отражение в зеркале Буккарта.
Злость кипела в груди, точно лава. Мэй дождалась, пока слезы высохнут, сорвала со спины лук и шагнула к дверям.
– Ты куда?
Мэй обернулась:
– Забрать то, что мне принадлежит.
Она вышла в коридор. Мальчишка испуганно поспешил следом:
– Стой!
Мэй развернулась. Ее глаза сверкали.
– Я больше не допущу, чтобы со мной – с нами – случались неприятности. Теперь я сама их устрою. – Она решительно сжала губы. – Начну с Буккарта. Он расскажет, где мой кот.
Девочка зашагала дальше.
– Ты спятила! – крикнул ей вслед Люциус. Он еле поспевал за Мэй.
И мальчик был прав. Мэй спятила настолько, что не замечала этого.
Она шла по коридору с луком в руке. На купальнике вспыхивали взрывы сверхновых, черные волосы развевались. По правде говоря, в тот момент Мэй выглядела настоящей воительницей.
* * *
Командирша Берсерко свернула за угол и вышла к Болоту проглоченных душ. Встретив глаза своей жертвы, она хищно оскалилась, обнажая клыки.
Пессимист стоял спиной к болоту и тяжело дышал. Язычок свисал у него изо рта самым неподобающим образом. Подняв трубой хвост, кот махнул обессилевшей лапкой, но рассек лишь воздух.
– Миау. – Он пошатнулся.
Командирша довольно зашипела, шагнула ближе и вдруг поднялась в воздух, вырастая на глазах. Ее шерсть встала дыбом, из ушей повалил дым. Пессимист повел носом, принюхиваясь. Наклонил головку налево, потом направо.
– Миу, – сказал он с любопытством.
Командирша хлестнула его хвостом.
В этот миг усталость Пессимиста как ветром сдуло. Конечно же, он просто притворялся. С неожиданной живостью он отскочил и ловко увернулся от хвоста.
А затем Пессимист сделал то, что сделал бы на его месте любой кот, знакомый с боевыми искусствами. Он резко ударил Командиршу лапой, проделав один из приемов карате. Берсерко налетела на стену и с воем отскочила от нее, словно мячик.
Как только она подлетела к Пессимисту, кот взвился в воздух, исполнив молниеносный удар дзюдо, – и командирша улетела в другой конец пещеры, точно хоккейная шайба.
Удивленно мяукнув, Берсерко шлепнулась в болото.
Пытаясь выбраться из пузыристой жижи, она зацепилась когтями за край и протяжно взвыла. Пузыри с воем и рыком тащили ее вниз.
Над бурлящей поверхностью на миг задержалась лапа. Вскоре исчезла и она.
От командирши Берсерко не осталось ничего, кроме небольшой блестящей штучки на берегу.
Пессимист брезгливо понюхал сверкающий бриллиантовый ошейник и побежал прочь.
Глава тридцать первая
Гнусные танцы
Для Беатрис, Тыквера и Фабио это были самые мучительные минуты. Они не знали, как быть. Бежать к маяку на помощь Мэй и пойти на верную гибель? Или остаться и бросить друга в беде? Конечно же, никто и не думал выбирать второе. Они просто не представляли, как выполнить первое.
– Не знаю как, но я иду за ней, – наконец сказал Тыквер и толкнул решетку.
– Постой! – Беатрис схватила призрака за ноги, но тот не остановился и продолжал тянуть. Девочка вылетела следом за ним на мостовую, не выпуская штанин.
Фабио высунулся из люка и потянул Беа за туфельки:
– Нам только… надо… придумать план, Тыквер.
Они перетягивали Беатрис, точно канат, но вдруг заметили в дверях маяка пару зеленых глаз.
Они призывно светились.
* * *
Через два коридора Мэй и Люциус догнали Буккарта. Мэй летела за чудищем, а Люциус то и дело дергал ее за саван и делал испуганное лицо, всем видом показывая, что это безумие.
– Останься тут, – шепнула Мэй, на сводя глаз со спины злодея.
Они вылетели на первый ярус Южного местечка и углубились в лабиринт коридоров.
Наконец впереди выросла двустворчатая дверь. Буккарт поправил сверкающий костюм и цилиндр и скользнул между тяжелыми портьерами.
Мэй и Люциус шмыгнули за ним и поглядели в щелку между занавесями. Двери захлопнулись. Они стояли в темном зале. По полу бегали фиолетовые лучи прожекторов. Где‑то в вышине кто‑то закашлялся.
– А сейчас разрешите представить вам того, кто собрал нас всех…
Выпрямив спину, Мэй достала из колчана стрелу и прицелилась.
Загудела гулкая дробь. Луч прожектора упал на фигуру в белом.
– Поприветствуем Буккарта!
И тут Мэй замерла.
Сердце девочки ушло в пятки. Она увидела огромный зал высотой в девять этажей. Вдоль стен громоздились друг на друга сотни кривых и косых балконов. И каждый был полон – кишел! – гулями, гоблинами, зомби, троллями и мумиями. Каких только духов тут не было! Бесчисленные ложи уходили на невообразимую высоту.
На стене висели большущие часы с гигантским золотым маятником. По циферблату вилась освещенная прожектором лента с надписью:
«ПРАЗДНИК ЗАВОЕВАНИЯ НАВСЕГДА»
Лучи выхватывали из темноты орды чудовищ, которые извивались на балконах, точно черви: мелькали огромные клыки и острые когти, а морды кривились от злобы.
Заиграла музыка. В колонках, сотрясая пол, загудели ритмичные удары. Мэй и Люциус прижались к двери. Буккарт, стоявший в центре зала, театрально поднял руки вверх. Он танцевал.
Гнусная дискотека началась.
Глава тридцать вторая
