В Селении неупокоенных душ царила суматоха. На свет извлекли целый ворох карт. Из пещеры совещаний доносились голоса и шум.
Судя по всему, Лисичка Лекси была правой рукой Берты. Она провела ускоренный курс по взлому замков и обнаружению духов тьмы. Научила друзей приемам рукопашной борьбы с гулями и другим полезным штукам. Каждое утро целый отряд неупокоенных отправлялся на пробежку. Исключений не делали ни для кого. Днем их ждал бег с препятствиями среди ловушек, которые скрывались по всему подземелью. Мэй и ее друзей тоже пригласили на учения. Фабио часто обгонял остальных. Он превращал тренировку в соревнование, побеждать в котором не хотел никто, кроме него. Прибегая к финишу быстрее всех, капитан будто невзначай подкручивал ус и всем видом показывал, что даже не старался.
Пессимист непременно хотел научиться боевым искусствам. Он упражнялся, не обращая внимания на смешки за спиной.
– Киса, отдохни, – жалела его Беатрис, но кот лишь невозмутимо взирал на нее и, усердно балансируя, продолжал отрабатывать приемы для четырех лап.
Подражая ему, Тыквер тоже присоединялся к тренировкам.
Всем раздали заметки о Фокус‑Покусе и Южном местечке. Листы были свернуты в трубки, перетянутые резиночками. Тыквер, который до этого ни разу не видел резинок, стрелял ими во все что ни попадя, включая Фабио. Капитан с раздражением косился на призрака.
Куда бы Мэй ни шла, все похлопывали ее по спине, широко улыбались и даже уважительно кланялись. Берта сообщила, что у девочки секретная миссия, а местные жители решили, что эта миссия – спасти Навсегда, как и предсказала Книга Мертвых. Мэй слышала, как они шепчутся об этом. В такие минуты девочка втягивала голову в плечи, сгорая от стыда. Сказать, что все не так, Мэй не хватало смелости. И она молчала.
* * *
Настало время отправиться в путь. Поселенцы вышли попрощаться с Мэй, и девочка с благодарностью приняла их теплые объятия.
– Ладно. Времени нет на телячьи нежности, – сказала Берта. – Слушайте! Держитесь как можно тише. Когда спустимся в мертвополитен, кучей не стойте. На всех саваны, но большая группа слишком заметна. Я пойду с Мэй и ее друзьями. Встречаемся в отеле «Хибары Кошмара». Помните, в случае чего смываемся через канализацию!
Она помахала, подзывая отряд к телепорту. Пятеро неупокоенных вошли в будку, сунули в прорезь автомата жетон и пропали.
Сердце Мэй застучало чаще. Она посмотрела на друзей. Все храбрились, как могли. Один Тыквер дрожал.
Амелия сдвинула на лоб летные очки и пожала Мэй руку:
– Я так тобой горжусь! Мы знаем, у тебя получится. – Она подмигнула девочке.
К горлу Мэй подкатил ком. Она прижала к груди Пессимиста, укрыв его саваном, и сунула жетон в телепорт.
Глава двадцать третья
Оторвись по полной!
«УПРАВЛЕНИЕ ГОРОДСКОГО ТРАНСПОРТА ФОКУС‑ПОКУСА».
– Приехали!
Друзья вышли из телепорта и сбились в тесную кучку. Берта помахала, подгоняя отряд через полуразрушенную каменную арку.
Все спустились по лестнице на платформу, где, поглядывая на часы и роясь в дипломатах, стояли несколько духов. Справа раздался гадкий прерывистый гул. Из тоннеля медленно‑медленно выползал поезд мертвополитена. Он был огромный и кривобокий. На окнах звездочками распускались трещины. Стенки вагонов до дыр проела ржавчина. Состав уныло подползал к пассажирам, точно старый пес. Он даже не остановился у платформы, а просто замер, вконец обессилев.
Тыквер вцепился в переноску на плече Мэй, и Пессимист, сидевший внутри, заворчал. Друзья протиснулись в вагон и разошлись в стороны.
– Простите. Ой! Я не хотела, – извинялась Беатрис.
Наконец платформа опустела. Двери закрылись.
– Следующая станция – Червоточина, – хрипло прошелестел с потолка громкоговоритель.
На Червоточине вагон пополнился долговязым привидением. В давке его прижали прямо к Мэй. Человек явно погиб во время пожара – по одежде бегали язычки пламени. Девочка все время косилась на него.
– Не возражаете, если я закурю? – спросил он.
Мэй уже хотела вежливо согласиться, но тут поезд резко свернул вправо. Всех прижало к левой стене. Мэй упала на Берту.
– Не бойся. Просто червоточина.
Поезд сворачивал и сворачивал, кружась по спирали. По вагону разлился тусклый свет. Они выехали из тоннеля. За окнами потянулись пески.
– Что там такое? – спросила Беатрис.
Вдали, под сумрачным небом, светилось огромное пятно.
– Фокус‑Покус.
Девочка стиснула руку Мэй. Только так и можно было догадаться, как она взволнована. Мало‑помалу путешественники начали различать впереди город и его жителей.
Фокус‑Покус был мертвым городом. Иными словами, как и в любом городе страны Навсегда, тут кипела загробная жизнь. Улицы наводняли духи, по разрушенным мостам прогуливались призраки. Жители перелетали из одного казино в другое, таяли в зеленых огнях ночных клубов. Из окон гремела бодренькая органная музыка. Двустворчатые двери забегаловок то и дело распахивались, и на мостовую выкатывался клубок драчунов. Мимо неслись катафалки и кареты без лошадей. На рельсы выскочил какой‑то дух, и поезд мертвополитена проехал прямо по нему.
– А‑а‑а‑а‑а! – донеслось из‑под колес.
Над железной дорогой сияла вывеска; ее лучи терялись в облаках звездной пыли, которые клубились в вышине: «Оторвись по полной! Добро пожаловать в Фокус‑Покус!»
Над сутолокой косых крыш возвышался маяк: ужасная черная‑пречерная башня. Ее стены были сплошь покрыты рельефами – каменные морды скалились, обнажая острые клыки. На вершине вращался большущий черный прожектор, отбрасывая в небо тяжелую мрачную тень.
Гуль, переходивший дорогу, наскочил на поезд, зарычал и бросился догонять шайку своих собратьев. Мэй пригнула голову и потуже затянула капюшон.
– Эй! Подвиньтесь! – Костлявый дух в черном костюме попробовал влезть в окно, но кондуктор вышвырнул незадачливого пассажира.
– Билет купи, бездельник!
Теперь вагоны ехали еще медленней – через рельсы то и дело норовили проскочить машины. Берта вполголоса чертыхалась, ругая местных водителей. Мэй, Беатрис, Фабио и Пессимист прижали носы к стеклу и смотрели по сторонам как зачарованные.
На крышах домов светились косые и кривые рекламные щиты:
ГУЛЬ, ГУЛИ, БОЛЬШЕ ГУЛЕЙ! КОНЦЕРТ!
ПОЛТЕРГЕЙСТЫ НА ЛЬДУ! ТОЛЬКО СЕГОДНЯ!
КОШМАРНЫЕ ДУШИТЕЛЬНИЦЫ, ШЕЛКОВЫЕ ШНУРКИ!
ВОЛШЕБНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ!
ОТ УДИВЛЕНИЯ РАСКРОЕТЕ РОТ!
А МОЖЕТ, И ЗАДОХНЕТЕСЬ!
– Мэй… – Беатрис помахала, привлекая внимание подружки, и кивнула на окно, запотевшее от ее дыхания. Стекло надо было вытереть.
– Ой! – Девочка протерла окно. – Мамочки!
Мэй отшатнулась. Снаружи на нее смотрела тощая женщина в длинном платье. Она красноречиво провела ребром ладони по шее.
Берта прижала к себе девочку и стрельнула глазами по сторонам.
– Душительницы, – шепнула она. – Не бойся.
Старуха незаметно показала женщине кинжал. Та зловеще улыбнулась и уплыла прочь.
Поезд резко свернул налево и поехал по новой улице, не такой людной, как главная. Мэй и Беатрис ахнули. Справа чернели маслянистые воды Мертвого моря. На берегу отдыхали темные духи. Они загорали в звездном свете, весело переговаривались. От шезлонга к шезлонгу ходили торговцы с тележками, предлагая смрадный лимонад и хлюп‑газировку.
Из домика на холме выглянула ведьма в черном. Стекла в окне были разрисованы надписями: «ГАДАНИЯ. ПОРЧА. ВСЕ ДЛЯ ХЕЛЛОУИНА».
– А нам порча не нужна? – оживился Тыквер. – А что это? А я хочу смрадного лимонада!
– Приехали. – Берта посмотрела на призрака так, что он мигом захлопнул рот.
С тяжелым вздохом поезд остановился на станции «Восточный Фокус‑Покус».
Друзья вышли из вагона и переглянулись. Берта подплыла к щиту с надписью: «ЗАМОГИЛЬНЫЕ ВИДЫ – КВАРТИРЫ ДЛЯ ВАС!»
– Шевелите ногами. Все слышали? Идем!
И они пошли вдоль по улочке, к зданию в форме черепа с разинутым ртом.
* * *
Они сняли комнату. Мэй сходила к администратору, чтобы узнать, нет ли ответа из Пансионата Мэри, но в отеле никакой телепаграммы не получали. «Снова тупик», – решила девочка. Она вернулась наверх и грустно посмотрела на Беатрис. Та с головой ушла в хлопоты – отдернула шторы и передвигала мебель, пытаясь сделать номер поуютнее. Хотя девочка бодрилась, выглядела она еще печальней, чем раньше, если это вообще было возможно.
Мэй подумала, что если завтра все пройдет, как задумано, она уже не узнает, нашла ли ее подруга маму.
– Беа, ты не хочешь погулять? – предложила она. – Выпьем хлюп‑газировки или посмотрим на полтергейстов.
Беатрис оживилась:
– А можно?
Девочки взглянули на Берту. Она сидела и точила серебряный наконечник копья.
– Не нравится это мне, – покачала головой старуха и посмотрела на подружек. – Беспокойное тут место. Ну да ладно… – Она оперлась на руку и оглядела комнату. – Я и сама была непоседой. Еще похуже, чем вы обе, вместе взятые. Идите. Но только без кота.
Пессимист разочарованно мяукнул с кровати, где отдыхал, свернувшись калачиком.
Берта перевела взгляд с Фабио – тот поглядывал на стоянку автомобилей и сочинял в блокнотике хайку – на Тыквера, который снова прикрыл нос платком.
– Что‑то у меня сердце не на месте. – Старуха покачала головой. – Только не говорите с незнакомцами и возвращайтесь быстрее. Понятно?
– Хорошо! – Мэй кивнула и вытащила Беатрис в коридор.
– В городе странные вещи творятся, – сказал из‑за стойки хозяин гостиницы. – Осторожней, девочки! Темные духи что‑то затевают.
Беатрис и Мэй заскользили по улицам. По дороге им встретилось несколько больших отрядов гулей и кучка гоблинов. Каждый раз подружки робели и умолкали, но старались вести себя как можно естественней. Правда, ни гули, ни гоблины не обратили на них внимания.
Выходя из гостиницы, Мэй совсем не собиралась искать Пансионат Тифозной Мэри, но все‑таки смотрела по сторонам: не попадется ли где‑то вывеска? Девочка хотела рассказать обо всем Беатрис, но передумала.
И вот, пожалуйста. Они очутились в переулке Магнолий.
Мэй, будто невзначай, потянула Беатрис на правую сторону дороги, и подруги полетели по тихой, вымощенной булыжником улочке.
Дом находился примерно в середине переулка. Вывеска над его дверями гласила: «ПАНСИОНАТ ДЛЯ ЧУВСТВИТЕЛЬНЫХ БЕДНЯЖЕК: ЗАБОТИМСЯ О БОЛЬНЫХ ТИФОМ С 1920 ГОДА». За каменной аркой стояло здание. К его дверям вели широкие ступени.
Беатрис взяла Мэй за руку:
– Смотри!
Они поднялись на крыльцо, на котором лежал коврик с надписью «ЗАЛЕТАЙ!».
– Заглянем? – спросила Беа.
– Давай попробуем, – с невинным видом ответила Мэй.
Они оказались в длинном коридоре с мраморными стенами. Дверь на другом конце была приоткрыта. Оттуда доносились голоса.
– Ой, а может, я подожду на улице? – спросила Беа. – Если ее и тут нет, я просто этого не вынесу. Давай ты сходишь одна, а потом… просто мне скажешь.
– Да ладно тебе. Идем!
Мэй сжала руку подружки, и они полетели по коридору.
В комнате толпились духи в старомодной одежде. Чего тут только не было: и лохмотья, и вечерние платья с высокими воротничками. На столе стоял огромный торт в форме гроба с желтой надписью кремом: «НА ЗЕМЛЕ ПУСТО, А У НАС ГУСТО! ВЕСЕЛЫХ СМЕРТЕНИН, ДОРОТИ!»
Какая‑то женщина, должно быть именинница, задула свечки на торте. Духи пожимали ей руку и поздравляли с праздником.
Подождав немного, Мэй пискнула:
– Извините…
Дороти в длинном фиалковом платье полетела к ним навстречу. Ее белокурые волосы были собраны в пышную прическу.
– Добро пожаловать! Могу я вам помочь? – Глубоко запавшие глаза посмотрели сначала на одну девочку, потом на другую.
– Да. – Мэй кашлянула. – Мы ищем миссис… Миссис… – Она повернулась к Беатрис.
– …Изабеллу Хитклиф Лонгфелло, – чуть слышно прошептала девочка и поглядела на подругу.
– Мы думали, – добавила Мэй, – что вы, может быть, ее знаете.
Дороти кивнула:
– Да. Знаю.
Беатрис вздрогнула. Мэй и сама чувствовала себя так, словно только что покаталась на американских горках.
– Правда, ее тут нет, – сказала Дороти, поправляя кружевной воротник. – К сожалению, сегодня утром она уехала в Призрачный город.
– Но… но… – Голос не слушался Мэй. – Мы же послали телепаграмму!
Беатрис удивленно вытаращила глаза.
– Простите, – ответила Дороти с ноткой обиды. – Но мы никакой телепаграммы не получали. Она часто уезжает. – Женщина шмыгнула носом и трагическим тоном продолжила: – Ее не будет около месяца. Она ищет пропавшую дочь.
– Но это и есть ее дочка! – воскликнула Мэй, поднимая руку Беатрис.
Дороти недоуменно захлопала темными глазами.
– Неужели? – У нее перехватило дыхание. – Не может быть! Это правда? – Женщина схватила Беатрис за плечи и вгляделась в ее лицо. – И в самом деле! Ты же ее копия!
Беа таскали из стороны в сторону, словно тряпичную куклу. На глаза девочки навернулись слезы.
– Она все время о тебе говорит! Она же ищет тебя целую вечность! Я немедленно отправлю телепаграмму. Она едет скел‑экспрессом! Я знаю номер вагона…
Услышав, что нашлась дочь Изабеллы, в комнату заглянуло еще несколько духов. Одни утирали слезы, другие удивлялись такому чуду, третьи рассказывали Беатрис, что ее мать – настоящий ангел. От потрясения девочка лишилась дара речи. Она просто стояла и смотрела перед собой.
– Приходи завтра с утра. Мы обязательно получим от нее весточку, вот увидишь. Какая радость! – Несколько прядей выбились из прически Дороти и покачивались у нее перед носом. Женщина все время отодвигала их в сторону.
Мэй подождала, что скажет Беатрис, но та по‑прежнему молчала.
– Спасибо, – вставила Мэй и смущенно попятилась. Сердце готово было выпрыгнуть из груди. – Мы придем завтра утром.
– С первыми лучами! – воскликнула Дороти.
Мэй потянула Беатрис назад по коридору, вывела на крыльцо и усадила на ступеньки:
– Беа!
Мэй вспомнила: однажды по телевизору рассказывали, что людей в шоковом состоянии нужно похлопать по щекам. Она так и поступила.
Несколько минут никаких результатов не было. Наконец Беатрис пришла в себя. Ее ресницы затрепетали, словно крылья бабочки. Девочка удивленно посмотрела на Мэй.
– Завтра, – произнесла она.
И упала в обморок.
* * *
Ночью Мэй и Тыквер сидели у окна и смотрели, как обитатели Фокус‑Покуса разлетаются по могилам, чтобы отправиться на Землю.
– Мэй? – позвал Тыквер.
Девочка повернула голову. Призрака что‑то тревожило.
– Не знаю, позволят ли мне появляться у вас дома. Я пропустил столько ночей, что меня, наверное, теперь уволят. – Тыквер задумчиво посмотрел в окно. – В Южном местечке полно опасностей, – наконец продолжил он. – Если завтра ты попадешь домой, боюсь, у нас не будет времени попрощаться. – Нижняя губа призрака дрогнула. Он нервно пригладил клок волос на макушке. – Знаешь… с тобой я провел самые счастливые дни.
Мэй было так грустно, что и говорить не хотелось, но она все‑таки выдавила:
– И самые ужасные.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Смотрю на тебя и думаю: хорошо, что я на свет не рождался! – пошутил призрак, и они опять схватились за животы.
По щеке Тыквера побежала слеза. Мэй стерла ее пальчиком.
– Ты ведь не забудешь меня? – спросил он, и закусил губу.
– Ах, Тыквер! – Мэй обняла его покрепче, отстранилась, посмотрела в глаза.
Как же без него жить? Девочка поняла: она всегда чувствовала, что призрак рядом, даже когда о нем не подозревала. С ним было так хорошо и спокойно!
– Я тебя никогда не забуду!
Тыквер был первым другом, которого подарила ей судьба, а еще – первым, с кем она сама подружилась. Он спас ее от водяного демона. Сражался с Буккартом. Вел переговоры с полтергейстами. Пел для гоблинов, пока они не уснули…
И тут Мэй вздрогнула. Она поняла кое‑что еще.
– Ведь ты мой герой! – выпалила девочка.
Призрак замер и покраснел. Он глянул через плечо:
– Это значит, что ты любишь меня капельку больше, чем… – Тыквер кивнул на Пессимиста, который дремал на кровати, сонно посматривая на них.
Мэй не знала, что и сказать.
Тыквер махнул рукой:
– Не говори ничего. Ты любишь нас одинаково, так?
– Одинаково. И по‑разному, – наконец ответила девочка и взяла ледяную руку призрака в свою, теплую.
По улице прошел гуль, размахивая блестящими от слизи лапами. Мэй с Тыквером вздрогнули. За эти минуты они успели позабыть, где находятся.
– Да, жить в стране Навсегда все страшнее и страшнее, – заметил Тыквер, провожая взглядом чудовище, пока оно не свернуло за угол.
Призрак сжал руку Мэй. Они долго сидели в тишине, а потом Тыквер сказал то, от чего девочке стало не по себе:
– Надеюсь, ты к нам больше не вернешься.
Глава двадцать четвёртая
Давно потерянная мама
Далеко‑далеко, за много световых лет, Эллен Берд остановилась на краю Бесконечных Дебрей. В руке она держала фонарик. В кармане у нее лежал бумажный пакет с орехами и бутербродами. На ногах были джинсы, заправленные в резиновые сапоги.
Женщина сделала первый шаг в колючие заросли. Она почти не сомневалась, что заметила вдалеке тусклый огонек.
Почти не сомневалась. Но Эллен Берд не верила в то, чего не может увидеть.
Она углубилась в колючие заросли.
* * *
Хррясь!
Мэй снились мамины каштановые кудряшки, когда тишину номера двести шесть сотряс жуткий грохот. Все вскочили и в ужасе уставились друг на друга. Тыквер провел пятерней по волосам. Фабио встал в боевую стойку.
Хррясь!
Все, кроме Тыквера – призрак забился под кровать, – подбежали к окну, отдернули шторы и выглянули.
В городе царила паника. Гули набрасывали на духов сети; гоблины, гремя цепями, бросались то на призрака, то на привидение, защелкивали кандалы на руках и ногах пленников и куда‑то их волокли.
– Что происходит? – спросила Беатрис.
Все повернулись к Берте. Старуха замерла у дверей с кинжалом наготове и смотрела в глазок. Как следует оглядев гостиничный вестибюль, она вернулась к окну:
– Плохо дело.
Духи выскакивали из дверей отеля и летели к своим каретам. Некоторых уже схватили зомби. Другие все‑таки умудрились выехать на дорогу, но там их сразу же остановили.
Мэй вспомнила про Вечноград или про то, что когда‑то было Вечноградом.
– Город захватили?
Берта кивнула, но только раз, будто у нее не хватало смелости кивнуть дважды. Губы старухи кривились, а серые глаза следили за происходящим зорким орлиным взором. Увидев что‑то, она ахнула и задернула шторы.
– Не может быть! – Берта поглядела на улицу еще раз и повернулась к друзьям. – Так и есть. – В глазах женщины загорелся панический страх. – Командирша Берсерко!
– Командирша кто? – переспросила Мэй.
Наверное, впервые за все время их знакомства Берта не знала, что делать. Она обвела комнату обезумевшим взглядом:
– Все под кровать!
Друзья не медлили ни секунды. Они схватили пожитки, забрались под кровать и, дрожа, прижались к Тыкверу.
– Если откроем дверь, – шепнула Лисичка Лекси, – они решат, что мы убежали. Сидите тихо! – Она открыла дверь номера и юркнула обратно. – Если только Берсерко не вздумает принюхиваться, мы спасены.
Все поглядывали на Берту, но та словно не замечала их взглядов. Друзья ждали, затаив дыхание, а некоторые – и вовсе не дыша. В гостиницу, топоча, ввалились гули.
Зашелестели страницы.
– Тыквер, что ты делаешь? – спросил Фабио.
Тыквер листал словарь гульского языка:
– Хочу понять, не собираются ли они сожрать нас.
Все замерли и прислушались.
– Гыбблебелббб! Гырррглелелх!
– Надеюсь, у них тут есть фирменные блокнотики, – шепотом перевел Тыквер.
– Тссс! – зашипели все.
– Гыррррли блыррррг!
– И лед для коктейлей, – снова перевел призрак, боязливо сунув палец в рот.
– Да тише же!
Гули подходили все ближе и одну за другой распахивали двери номеров. Дверь их комнаты скрипнула. Перед кроватью появились две пары склизких лап и быстро утопали прочь.
– Миоу, – шепнул Пессимист, и Мэй зажала его мордочку рукой.
– Миоу.
На этот раз мяукнули где‑то за дверью.
В подкроватном сумраке Мэй и Пессимист переглянулись.
* * *
Лишь много часов спустя в Фокус‑Покусе наступила тишина. Гули ушли из гостиницы, но друзья еще долго сидели под кроватью. Наконец они выбрались и осторожно посмотрели на улицу сквозь щелку в шторах. Глазам открылось ужасное зрелище.
Перед ними лежал разграбленный город. Вдоль дороги стояли кучки духов, закованных в кандалы. Мимо бродили гули и гоблины. Каждую минуту к ним приводили все новых пленников, схваченных на порогах домов и в переулках.
Какой‑то гуль с охапкой дорожных знаков воткнул в землю один из них:
ГОРОД ЗАКРЫТ НА РЕКОНСТРУКЦИЮ!
СКОРО НА ЭТОМ МЕСТЕ: КЛИВИЛГРАД № 147.
СТРОЯТСЯ: ТОРГОВЫЙ ЦЕНТР «ПОПОЛЗЕНЬ», КОФЕЙНЯ «ГОРЕЛЫЕ ПЛЮШКИ», КИНОТЕАТР «ОТПАД‑ВИДЕО».
ВАШ МИЛОСТИВЫЙ ПОВЕЛИТЕЛЬ, БО КЛИВИЛ, СТРОИТ ВСЕ ЭТО ДЛЯ ВАС. ПОМНИТЕ, ОН ВСЕ ВИДИТ!
– А моя мама? – пролепетала Беатрис. – Вдруг она приехала назад?
Фабио шагнул к девочке и робко погладил ее по голове.
– Ничего не попишешь. – Берта начала вытаскивать свои вещи из комода. – Возвращаемся в поселение.
Она мрачно посмотрела на Мэй.
– Сегодня ты в Южное местечко никак не проберешься.
– Но…
– Никаких «но». Уходим через тоннели канализации. Там целый лабиринт, но я знаю дорогу.
Берта укладывала пожитки. Мэй заметила часы у нее на запястье. На циферблате виднелся крошечный скелетик. Одна рука у него была длинная, а другая – короткая, без кисти. Короткая рука указывала на цифру семь, а длинная – на двойку: две минуты восьмого. Мэй вспомнила про Пансионат. Им сказали вернуться утром.
Берта остановилась и посмотрела на друзей:
– Вы говорили кому‑нибудь, что идете сюда?
Мэй покачала головой.
Старуха недоуменно тряхнула кудряшками.
– Похоже, они знали, что мы здесь.
И тут сердце девочки екнуло. Телепаграмма! Мэй покраснела, как помидор.
– Моя мама… – шепнула Беатрис.
– Медлить нельзя! – отрезала Берта. – Слишком опасно. А сами вы никогда не выберетесь из города.
Беатрис задрожала. Казалось, она вот‑вот рухнет на пол, рассыплется, точно струя водопада.
– А вдруг мама вернется, и… они ее схватят?
Берта поморщилась, будто спорила сама с собой.
Она глянула на часы, потом в окно. Посмотрела на Мэй. Та с решительным видом стояла в дверях.
Старуха хрипло застонала:
– Ладно. Идите. Но только вдвоем. Нам с вами нельзя.
Беатрис кивнула, подлетела к Мэй и взяла ее за локоть.
– Даю вам час. Я соберу наших из других комнат. В восемь мы уйдем в тоннели. Ни минутой позже! – Берта поправила саван, сняла часы и протянула их Мэй. – Возьми. Постарайся вернуться. Уж поверь мне, если останешься тут одна, пиши пропало.
* * *
Мэй и Беатрис влетели в Пансионат Тифозной Мэри и огляделись. Чего им стоила вылазка на улицы города! Беатрис едва не налетела на зомби, но Мэй вовремя оттащила ее, и девочки понеслись наутек по улочкам и переулкам. Зомби отстал возле торговой галереи. Затем их окружил отряд гулей, и подружкам пришлось нырнуть под решетку водостока.
Девочки побежали по коридору. Беатрис летела за Мэй, вцепившись в ее саван. Часы Берты показывали двадцать две минуты восьмого.
– Ты налево, я – направо. Встречаемся тут. – Мэй поспешила в одно крыло здания, а Беа – в другое.
Когда они вернулись на место встречи, часы показывали 7:28.
– Никого, – мрачно сказала Мэй.
– Знаю.
Губки Беатрис дрожали. Она потеряла последнюю надежду. Ни Дороти, ни телепаграммы от Изабеллы – ничего.
Подруги вышли на крыльцо и оглядели переулок Магнолий. Вдали дома кончались, а за ними лежали бескрайние пустоши. Вдаль уходила пыльная дорога. Повсюду виднелись кучи хлама. Между ними стояла одинокая лачуга.
Мэй смотрела на убитую горем Беатрис, и сердце ее разрывалось на части. Девочка снова глянула на часы:
– Можно подождать еще немножко. Вдруг телепаграмма придет?!
Беа машинально кивнула и опустилась на ступеньки. Подружки устремили взгляд вдаль. Время от времени возле мусорных куч появлялось облачко пара. Оно медленно плыло над пустошами.
Когда руки скелета показали 7:46, Мэй беспокойно заерзала.
– Сколько у нас времени? – прошептала Беатрис.
– Еще четырнадцать минут.
Мэй подсчитала, что дорога до «Хибар Кошмара» займет восемь минут. Это если они полетят что есть духу и не нарвутся ни на какие неприятности.
– Телепаграмма придет, – сказала Беатрис, не сводя глаз с горизонта. – Она напишет и скажет, где мы встретимся.
– Обязательно, – согласилась Мэй. Но никакой уверенности у нее не было. Правду сказать, она уже начала думать, что все выйдет наоборот.
– Я знаю, логики в этом нет, – сказала Беатрис, чуть не плача. – Но я чувствую. Я чувствую, что нам нужно подождать.
Прошла минута. Мэй потянула подругу за рукав, и вдруг ее взгляд упал на ожерелье.
– Беа, посмотри!
Цветы магнолии распустились.
Девочки смотрели на них, не веря своим глазам.
– Как думаешь, что это значит? – прошептала Беатрис.
Мэй потянула ее за руку:
– Не знаю. Но нам пора.
И в этот миг они заметили в пустошах какое‑то движение.
Вдали снова показалось облачко пара, только на этот раз оно явно летело прямо к ним. Ненадолго его скрыла гора хлама. Обогнув ее, облачко появилось опять, еще ближе.
Беатрис замерла. Руки и ноги ее не слушались.
Мгновение спустя фигура стала отчетливей. Она приобретала очертания прямо на глазах у девочек.
– Это ее чемодан, – сказала Беатрис. – Ее платье.
Мэй прищурилась, но так и не смогла ничего разглядеть. Тем временем фигура, похоже, заметила их. Она остановилась и вдруг посмотрела налево. Оттуда послышался какой‑то шум. С запада в пустоши выбрела банда гулей. Они тоже заметили даму с чемоданом и направились к ней. Сначала они шагали медленно и неуверенно, затем побежали. Беа проследила за взглядом женщины.
– Гыбблебелббб!
Время будто остановилось. Наконец голос послушался Беатрис.
– Мамочка, беги!
Гули неслись к женщине во весь опор, но та стояла как вкопанная. Она пошатнулась.
– Мэй, помоги!
Мэй не стала раздумывать. Схватив лук, она бросилась вперед.
Глава двадцать пятая
Вниз по лестнице
Женщина уронила чемодан и попятилась, наступив на подол платья.
Мэй добежала до нее секундой раньше, чем гули, выхватила из колчана стрелу и прицелилась в ближайшее чудище. Руки у девочки дрожали. И все‑таки гули начали останавливаться, с разбегу налетая друг на друга и что‑то бормоча.
Беатрис лишь немножко отстала от Мэй.
– Мамочка! – закричала она и обняла женщину.
Мэй посмотрела на них через плечо, не веря своим глазам. Пальцы дрожали на тетиве.
– Беатрис! – прошептала Изабелла.
Осмелев, гули придвинулись. Мэй закусила губу и выстрелила. На этот раз стрела чуть не долетела до цели, замерла и… упала. Гули смотрели на нее, разинув пасти. Наконец они поняли, что никакое волшебство не заставит стрелу взлететь, и насмешливо зарычали.
Мать и дочь крепко держали друг друга в объятиях. Мэй закинула на плечо лук и отступила:
– Бежим!
Они, как ветер, полетели обратно, в город. За ними по пятам неслись гули. Теперь беглянки даже не прятались, если встречали на улице темного духа. Многие чудовища никак не ждали такой наглости. Сначала они растерянно хлопали глазами и только потом бросались в погоню. Другие не зевали. Какой‑то гуль вцепился когтями в кушак Беатрис и разорвал его в лоскуты.
Духи тьмы сбегались к Мэй и ее спутницам со всех концов города. Вскоре по главной улице неслась целая орда.
– Надо их запутать! – крикнула Мэй через плечо и юркнула в переулок, потом свернула еще и еще, надеясь, что Изабелла и Беатрис поспевают за ней.
Наконец девочка обернулась и увидела, что им, хотя бы ненадолго, удалось оторваться от погони. Она повернула в сторону «Хибар Кошмара». Только бы найти остальных! И вот они оказались перед черепом с раскрытыми челюстями. За ними находился черный ход. Берта и ее отряд, а с ними Фабио, Тыквер и Пессимист как раз шли через вестибюль. Во взгляде Берты смешались гнев, облегчение и тревога. Пессимист прыгнул на хозяйку и висел у нее на саване, пока она не взяла его на руки. Тогда уж он высказал ей на ушко все свои упреки.
– Порядочек, – сказала Берта. – Теперь идем.
Вход в канализацию находился в четырех кварталах от гостиницы. Все побежали туда. По дороге Изабелла и Беатрис держались за руки так крепко, словно боялись, что кто‑то из них в любую секунду может исчезнуть. Мэй бежала следом за Бертой и гордо поглядывала на маму с дочкой. Спасение было близко.
Тут и там слышались рык и завывание гулей – те прочесывали город в поисках трех нахальных привидений, которые посмели устроить переполох.
– Что ж вы там такого натворили? – проворчала Берта. – Позвонили к обеду?
Она показала на улочку, которая начиналась через дорогу. Там, на мостовой, была решетка канализационного люка. Мэй смотрела вовсе не туда. В конце улочки, над крышей здания, виднелось кое‑что другое.
Выждав удобный момент, друзья перебежали через дорогу. Мэй последовала за ними, не глядя под ноги. Она по‑прежнему смотрела вдаль.
– Быстрее! – Берта, кряхтя, подняла решетку и ждала, пока все не спустятся вниз. Но Мэй пролетела мимо люка, в самый конец улочки.
Здесь дома расступались, открывая вид на морской берег. У самой воды на черной скале стоял маяк.
Над его дверью в камне была высечена какая‑то надпись. Время от времени по буквам пробегал отсвет прожектора. Наконец Мэй сумела прочитать все, И в груди у нее похолодело:
«ОСТАВЬ НАДЕЖДУ ВСЯК СЮДА ВХОДЯЩИЙ».
– Мэй! Идем!
Девочка обернулась. Берта выглядывала из люка и махала ей кинжалом. Тыквер тоже высунул голову и с надеждой смотрел на Мэй, покусывая палец.
Мэй покрепче прижала к груди кота. Она посмотрела на Берту. Старуха помрачнела, и уголки ее рта печально опустились. Она все поняла. Мэй перевела взгляд на Тыквера, и сердце у нее заныло. Она вспомнила про маму. Вспомнила, что ее друзьям жилось бы гораздо легче, если бы они не пытались ей помочь.
Девочка решительно подняла голову. И полетела к маяку.
– Мэй! – заорал Тыквер так, что едва не сорвал себе голос.
Однако Мэй даже не обернулась. Она летела и летела, пока крики за спиной не превратились в далекое эхо.
Наконец Мэй поглядела назад. Берта и ее отряд уже скрылись. Крышка люка лежала на месте.
Девочка сглотнула и обняла Пессимиста. Стрельнув глазами по сторонам, она бросилась к двери маяка.
Часть третья
На дне морском
Глава двадцать шестая
Столица тёмных духов
Командирша Берсерко бродила по пустынным улицам Фокус‑Покуса. Ее чуткое ухо поворачивалось, улавливая малейший шорох, а нос обнюхивал каждый камешек мостовой. Она знала: кот и его хозяйка здесь, – но никак не могла понять, куда подевался их запах.
Гули и гоблины уводили последних пленников. Командирша Берсерко равнодушно поглядывала на них, вылизывая лапки и обводя мрачным взглядом дома. Куда же спрятались беглецы? На поиски почти не осталось времени, ведь скоро в глубинах начнется праздник.
Она в последний раз повела носом.
Мяукнув с досады, Командирша прыгнула в черную воду. Пришла пора вернуться в нижний мир.
* * *
Буль‑буль‑буль.
Мэй спускалась все ниже и ниже по спиральной лестнице. Ткань савана источала слабый свет. Девочка была похожа на светляка, упавшего в подземелье. Вокруг бурлило и булькало Мертвое море. Вода словно звала ее, заманивала – вглубь, вглубь, вглубь.
Мэй остановилась и запрокинула голову в надежде увидеть хоть крошечный огонек, но вверху была только чернота. Девочка снова опустила глаза, помедлила и пошла дальше.
Прошел час. Мэй начала волноваться – а что, если она идет не по той лестнице или это какой‑то другой маяк? Правда, где еще написали бы «ОСТАВЬ НАДЕЖДУ»? Крутым ступенькам не было конца. Даже Пессимист нетерпеливо заворочался под саваном.
Мэй принялась было напевать под нос песенку из мюзикла, но тут вспомнила о Тыквере, о том, какое испуганное лицо было у него, когда она уходила. Девочка умолкла.
Она попробовала считать ступеньки и уже дошла до двух тысяч семи, как вдруг налетела на что‑то. Мэй ощупала камень. Если не считать лестницы за спиной, со всех сторон были только стены.
Ей стало страшно. Мэй опустила Пессимиста на землю и принялась шарить кругом, вглядываясь в сумрак. Вот бы найти задвижку, ручку, хоть что‑нибудь!
Шмыг, шмыг, шмыг.
Она присела и нащупала кошачью спинку. Пессимист нюхал стену. Мэй провела пальцем по тому месту, куда уткнулся его нос. Там была узенькая неровная щелка.
Девочка провела по ней пальцем, не зная, что делать дальше.
– Миэй? – тихо спросил кот. Он тоже растерялся.
Скрестив руки, Мэй села на ступени. И тут она вспомнила – ключ!
Девочка порылась в левом кармане, затем – в правом. Нащупав холодный кусочек металла, она вытащила его и стала искать замочную скважину.
– Держи лапы крестиком, – шепнула она коту.
Ключ легко вошел в отверстие.
Мэй слегка повернула его, и вдруг пол ушел у нее из‑под ног.
* * *
Мэй с плеском шлепнулась на спину и встала, отплевываясь.
– Фууу, – шепнула она, вытирая с лица вонючую жижу.
Девочка стояла в желобе, который подавал слизь к водяному колесу.
Не успела она похвалить себя за то, что сумела пробраться в такие глубины, как вдруг увидела в темноте два горящих зеленых глаза. Пессимист мастерски приземлился на край желоба, ни капельки не промок и теперь сидел, помахивая хвостом.
Мэй хотела было показать ему язык, но вдруг заметила вдалеке движение. Схватив кота, девочка села прямо в жижу и пригнулась.
На другом конце желоба два привидения набирали слизь в ведра. Потом из‑за колеса появился гуль и проворчал:
– Хыббылбыллг!
Гули погнали привидений прямо к девочке. Хотя кандалов на них не было, Мэй решила, что это пленники. Они брели, сгорбившись и понурив головы.
Охрана и узники прошли мимо, и Мэй с Пессимистом осторожно выбрались из желоба.
Перед ними лежала мощеная улица, освещенная тусклым лиловым светом. С другой стороны тянулось мрачное поле. У самого края, прямо в воздухе, горели фиолетовые буквы: «КАРТА».
Мэй шагнула к ним, но вдруг над головой послышался какой‑то шум, и девочка снова отступила в тень. Вверху, в пустоте, плавно скользили черные гондолы. Одни – пустые, другие – с компаниями гоблинов или гулей, которые болтали о чем‑то. В вышине не было неба или потолка – только серая пелена.
Подождав, пока лодки проплывут мимо, девочка и кот перебежали через дорогу. Посреди карты штопором закручивалась трехмерная спираль – река. На ее поверхности мерцали звездочки. Они складывались в названия:
ШТОПОРНАЯ РЕКА,
МЕРТВАЯ МЕЛЬНИЦА,
ФАНТАСТИЧЕСКИЕ ФАНТАЗМЫ,
ДЕРЕВНЯ ГУЛЕЙ,
ГРОТ ГОБЛИНОВ,
БОЛОТО ПРОГЛОЧЕННЫХ ДУШ,
ДИКОЕ ПОМЕСТЬЕ,
ЯМЫ ЗОМБИ,
ЗАЛ ПРИЕМОВ.
– Штопорная река. – Мэй провела мизинцем по спиральному потоку. – Нам сюда. Придется дойти до самого конца.
Едва палец коснулся карты, на ней появилась крошечная физиономия гуля: «Вы находитесь тут». Судя по всему, река была совсем близко, по ту сторону поля.
Мэй взяла Пессимиста под мышку и побежала через пустошь, то и дело поглядывая вверх, на гондолы. К счастью, в них не было пассажиров. Вскоре Мэй остановилась на берегу.
Над водой протянулись мостки, к ним было привязано несколько плотов. На шесте у причала висела доска.
