Живой кот – священное божество посещает Призрачный город. 5 страница

Белоснежные духи расступились, освободив дорожку.

– Где мы? – мрачно спросил Тыквер.

Беатрис попятилась и взяла Фабио под руку.

Мэй посмотрела на духов Северной фермы. Их глаза с вертикальными зрачками спокойно взирали на нее. Похоже, все ждали, как она поступит. Девочка сглотнула и подошла к двери. В дереве был вырезан Цветок магнолии.

Мэй собралась было постучать, но тут же опустила руку. «А что, если…»

Вдруг дверная ручка дрогнула. Дверь медленно, мучительно заскрипела. И открылась.

Мэй удивленно захлопала ресницами.

Перед ней стоял Пессимист. Он нетерпеливо помахивал хвостом, словно хотел сказать: «Ну где же тебя носило?» Другое существо отплыло на шаг назад и оглядело ее слепыми глазами.

– Хозззяйки тут нет, если ты это хотела узззнать, – сказал Усик, радушно пошевеливая своими антенками. – Жжжж. Почему не зззаходишь, милая моя?

 

Глава пятнадцатая

Хозяин улья

 

Для взрослого домового Тыквер вел себя так, что впору со стыда сгореть, но призраку не было до этого никакого дела.

– Тыквер, ты жжже не маленький. Пожжжалуйста, слеззззь с меня. Иди лучше поцелуй кота.

Призрак начал грызть пальцы, но с места не двинулся. Он сидел на коленях у старичка, словно приклеенный, и, болтая ногами, засыпал его вопросами.

– Как там Белль Морт? Как моя могилка? А вы ходили без меня в отель «Геенна»? Как пчелы? А вы не завели нового призрака?

Усик покраснел. Фабио вежливо отвел глаза и стал собирать пушинки со своей формы. Даже Пессимист притворился, что вылизывает брюшко. Друзья сидели в новой гостиной Усика на слегка заплесневелых, но удобных стульях.

– Ззззз… всему свое время, Тыквер. Уверен, что у вас есть вопросы и поважжжнее. Зззз… разззве не так?

Все ошеломленно уставились на него.

– Зззз… давайте разззберемся. Расскажжжите‑ка про Окаменелый перевал.

Слепые глаза Усика поглядели на Беатрис, и антенки задумчиво наклонились в ее сторону.

Девочка обхватила руками колени:

– Это был настоящий ужас. Вдруг началась метель. Горы куда‑то пропали. Я оказалась на поле, и там была моя мама. Она стояла на другом краю. Почему‑то с двумя чемоданами. Мы друг друга увидели и хотели побежать навстречу, но там был кто‑то еще. Я их не разглядела. – Девочка вздрогнула. – И они ее забрали.

Фабио помахал пальцем в воздухе.

– Я ничего подобного не видел. Там, в горах, я встречал моих солдат, и они меня видеть. Но… – Капитан шмыгнул носом. – Они убежали. Обзывали меня косоглазым путаником. Сказали, что это из‑за меня они заблудились в Альпах и погибли. Они сорвали с меня все это… – Фабио показал на сверкающие медали, и очень удивился, увидев, что они по‑прежнему висят на груди. Покачав головой, он снова посмотрел на замороженный палец. – С меня! Капитана Фабио!

– Это еще что, – вставил Тыквер. – А вот я наткнулся на духов, которые работают в шекспировском варьете. Уж не знаю, как они там оказались. – Он грустно фыркнул и смахнул слезы с глаз. – Они захотели меня послушать. Но… – Призрак зажмурился. Ему было стыдно смотреть на друзей. – Когда я начал петь, меня закидали помидорами и заявили, что я выбрал скучную песню и что я просто жалкий, бездарный домовой призрак. Что если мне где‑то и петь, то лишь на круизном лайнере. – Он закрыл руками лицо и расплакался. – На лайнере!

И тут Мэй начала что‑то понимать.

– Окаменеть… – произнесла она.

– Что? – переспросила Беатрис.

– Пока не знаю. – Мэй опустила глаза.

Усик вгляделся в нее пустыми глазницами:

– Что ты подумала, Мэй?

– Мы видели свои худшие страхи. Наши сердца окаменели от горя. Тыквер боится, что его не полюбят зрители. – Она повернулась к Беа: – Ты боишься навсегда потерять маму. Фабио – что солдаты погибли по его вине.

Фабио громко шмыгнул носом.

– Я не боится ничего такого, – сказал он, опустив голову.

Беа погладила его по руке:

– Ну, конечно же, нет.

Усик кивнул.

– Именно. Ты очень сообразззительная девочка. – Он откинулся на спинку стула. – Тебе очень повезззло, что ты получила приглашение. Хозяйка отправила ззза вами духов. Да я и сам пошел вас разззыскивать, на всякий случай. А встретил Пессимиста.

Все посмотрели на Мэй. Они чего‑то ждали. Девочка знала, что они хотят услышать, но не подала виду. Она притворилась, будто заплетает коротенькую челку в косички.

– А ты что видела? – наконец спросила Беатрис.

У Мэй запылали щеки. «Что ответить? Саму себя?»

– Бо Кливила, – соврала она, глядя в землю. – Я видела Бо Кливила.

Она еще позаплетала челку и взглянула на Усика.

– А как вы тут оказались? – спросила девочка, чтобы сменить тему.

– Меня тожжже пригласили, жжжжж… Всего ззза день до того, как ты прибыла в Белль Морт.

– За день до того?

– Да. Хозззяйка сказззала, что лучше, если тебя ззздесь встретит кто‑то зззнакомый.

Мэй опешила:

– И все это время вы знали про Хозяйку?

Усик помедлил.

– Да, милая. И конечно жжже мы зззнали, что у тебя все получится. Ты молодчина.

Мэй не знала, что сделать и что сказать. Она обернулась к Беатрис. Та внимательно на нее смотрела.

– Вчера я вошел в телепорт и оказззался тут. Ззззз… На все ушло меньше часа. Тут очень приятное место. Очаровательные виды… – Старичок задумчиво наморщил лоб. – В основном.

К горлу Мэй подкатил огромный ком. Мысли прыгали, соединяя все кусочки картины. «Телепортировался». Да знать бы, что она все равно окажется здесь, так и сама могла бы пройти через телепорт.

– Я вижжжу, ты что‑то хочешь сказззать. – Усики старика уверенно качнулись в ее сторону.

– Да. – Мэй сжала кулаки. – Когда я была в Белль Морт, – начала она, запинаясь, – вы говорили, что не знаете, как мне быть. Поэтому я пошла в Вечное Здание. И на Люциуса попала морская вода и… и… – Мэй выбросила вперед указательный палец. – Джон Бом‑Кливер! И нас чуть не съели собаки, а потом Буккарт… – В ее голосе зазвенели слезы. – И вы все знали?

– Да, Хозззяйка зззнает все, – невозмутимо подтвердил Усик. – Это произззошло не случайно.

Глаза Мэй сверкнули, как сталь, а сердце превратилось в бритву. Неужели такие страшные вещи устроили для нее нарочно? И какие же причины для этого нашлись? Усик, похоже, решил не обращать внимания на ее гнев. Он взял со стола поднос с печеньями в виде черепов и протянул ей. Мэй взяла три. Прожевав, она долго сидела, опустив голову и то и дело поджимая пальцы на ногах, – так она делала, чтобы сосредоточиться, когда решала трудные задачки по математике. Пессимист запрыгнул к ней на олени, свернулся калачиком и поднял на девочку печальные глаза.

Мэй посмотрела на потолок, чтобы сдержать злые слезы.

Старичок вздохнул:

– Ззззз… я не мог тебе рассказззать, понимаешь? Ты должжжна была сделать выбор, ззззз… Если бы я вмешался, где бы ты сейчас оказззалась?

Тыквер встал, скрестив на груди руки:

– Меня проткнул копьем гуль. Меня едва не превратили в ничто. Меня закидали помидорами зрители.

Наступила тишина. Мэй размышляла над словами старичка. Где бы она оказалась? Тогда не было бы никакого Буккарта, и Джон Бом‑Кливер не предал бы их, и Люциус…

– Не понимаю, – процедила она сквозь зубы.

Тем временем Усик взял подушку и начал ее взбивать.

– Жжжж… конечно, жжже… не понимаешь. Никто не понимает. – Старичок повернулся к Фабио, который сидел, прижав к щеке одеяло. – Его сделали на Северной ферме. Это самые лучшие одеяла на свете.

– А Хозяйка? Она добрая? – спросила Мэй. Ей хотелось добавить «хотя бы».

– Я бы не сказззал. Ззз… Наверное, в ней всего понемножжжку.

– Но если она не добрая, как же нам победить Бо Кливила?

Усик грустно улыбнулся. Его антенки поникли.

– Не зззнаю, милая.

В комнате повисла долгая, вязкая тишина. Вскоре Фабио захрапел.

– Господин Усик, а вы сказали кому‑нибудь в Белль Морт, что на меня возложили важную миссию? – спросил Тыквер. Хотя призрак напустил на себя важный вид, любопытства он скрыть не мог. – Что они сказали? Они ведь не поверили, да?

Беатрис подлетела к Мэй и встала рядом с ней на колени:

– Тебе нужно поспать.

– Зззз… Боюсь, не выйдет, – сказал Усик. – Я бы тожжже хотел, чтобы ты отдохнула. – Он подлетел к Мэй и положил руку ей на плечо, в первый раз пытаясь ее утешить. – Но тебя жжждет Хозззяйка.

За окном шел снег. С неслышным шелестом он ложился на траву. Снежинка за снежинкой.

 

Глава шестнадцатая

Дама в листве

 

Мэй ступила на сумрачную, заснеженную тропинку, и старичок закрыл дверь. Стук эхом скользнул над лугом. Усик полетел вперед. Они свернули налево, обогнули дом и вошли в лес.

Тысячи светлячков высыпали из своих норок, заполняя просветы между листьями. Мэй вдыхала запахи леса. Воздух скользил между ее пальцами, совсем как дома, когда она играла в чаще.

Они зашли в глушь, туда, где росли самые большие и толстые деревья. Их кору покрывали такие широкие трещины, что Мэй легко могла бы просунуть в них палец.

Наконец впереди засиял темно‑зеленый свет, и через несколько минут они вышли на поляну. Землю покрывали огромные корни гигантской магнолии, по сравнению с которой остальные деревья казались просто карликами. Наверняка ее‑то они и видели, когда ехали в санях. Мэй с восхищением оглядела ствол: кору усеивали зеленые светлячки. Затаив дыхание, девочка посмотрела вверх – не сидит ли там Хозяйка? – но крону дерева скрывали тени.

С земли не было видно цветов, только на нижних ветках виднелось несколько большущих шишек, покрытых ярко‑красными семенами и нитями вязкого, липкого сока.

Мэй обернулась к Усику. Похоже, зрелище совсем его не тронуло. Антенки призрака бодро вибрировали.

– Ззззз… ззздесь я тебя оставлю, девочка. Удачи!

– Постойте!

Но Усик, жужжа, полетел по тропинке обратно, к дому. Мэй провожала его глазами, пока он не скрылся за поворотом, потом снова задрала голову и посмотрела на дерево. Девочка поправила под саваном лямочки купальника, пригладила волосы и шагнула к стволу. Она обошла его кругом раз, потом другой. Посмотрела вверх и по сторонам, не зная, что делать.

– Ау! – позвала она.

Листья зашелестели, захлопали друг о друга, но никто так и не появился. Девочка подождала несколько минут. Если Хозяйка ждала на вершине, то способов забраться туда Мэй пока не обнаружила.

Она постояла поддеревом, нервно сплетая пальцы и поглядывая на крону. Холодало. Мэй зябко потерла плечи. В лесу становилось все темнее. Тени сгущались.

Деревья на краю лужайки любопытно клонились вперед, шурша и перешептываясь.

Мэй была слишком занята, раздумывая, что делать, и не заметила, как из‑за магнолии выплыло странное туманное облако.

– Пташшшка Мээээй, – прошептало оно.

Мэй испуганно подскочила и огляделась. Дерево окутал туман, тонкий, как струйка дыма. Он обвился вокруг ствола один раз, потом другой, точно длинная волнистая лента.

– Пташшка Мээээй.

Мэй попятилась.

В тумане она разглядела две щелочки – глаза, потом рот, а дымчатая полоса все тянулась, обвивая магнолию.

– Кт‑то ты? – спросила Мэй.

За спиной деревья зашелестели, будто хихикали.

Туман шумно вздохнул. Его дыхание пролетело над поляной, как ветер, поднимая в воздух сухие листья. Мэй посмотрела под ноги: палые листья сложились в неровные буквы.

«Дух», – написали они.

Мэй сглотнула.

Ветер подул еще, и листья снова зашуршали. Они опять сложились в строчку, такую незаметную, что, если бы Мэй не приглядывалась, никогда бы ее не заметила.

«X. Кари Тредгуд к твоим услугам».

Мэй не знала, ахнуть или рассмеяться. Она совсем не ожидала, что дух будет ей писать, а то, что его звали X. Кари Тредгуд, казалось еще невероятнее.

Листья сложили новую строчку: «Хозяйка ждет».

Туман заскользил вверх, будто звал девочку за собой.

Мэй посмотрела на сияющую кору, покрытую миллионами жучков, и покачала головой:

– Мне не залезть.

Но туман все тянулся и тянулся вверх, пока не исчез.

– Подождите! – крикнула девочка.

Ее крик вспугнул тысячи светляков, сидевших на огромной магнолии. Они вспорхнули и окружили Мэй сияющим облаком. Она вдруг поняла, что сделала большую ошибку. Жучки начали садиться на нее, закрывая каждую частичку ее рук, ног, лица. Их крылышки неистово трепетали. Мэй вздрогнула и набрала в грудь воздуха.

Она почувствовала, как ноги оторвались от земли.

 

* * *

 

Мэй зажмурилась. Ее поднимали все выше, выше, выше и выше. Наконец девочку опустили на что‑то твердое. Руки и ноги Мэй зачесались от щекотки. Светлячки вспорхнули и ярким, танцующим облаком полетели вниз, занять свои места на коре.

Мэй окружало переплетение узловатых ветвей. Девочка ухватилась за лист, чтобы не потерять равновесие, и посмотрела вниз. Колени у нее подогнулись. Земля была такой крошечной, такой далекой.

Впереди послышался шорох. Мэй вздрогнула и сильнее вцепилась в лист. Она прищурилась, пытаясь разглядеть, что это шуршит.

– Кто там? – Девочка неуверенно шагнула дальше по ветке, изо всех сил держась за листья. – Это вы?

Слева белел огромный цветок. Медленно продвигаясь мимо него, девочка заглянула в чашу восковых лепестков.

Ветка постепенно сужалась. Вскоре на ней осталось место только для двух башмачков. Слева и справа лежала пустота. Впереди снова послышался шорох, и тут, шагах в десяти от Мэй, в просвете между листьями, показались глаза.

Девочка сразу их узнала.

Глаза моргнули. В листве кто‑то хихикнул, и они исчезли.

Внезапно сук, на котором стояла Мэй, затрясся. Одна маленькая шишечка вдруг выпустила большие зеленые листья, открыв овальный бутон. Мэй в изумлении смотрела, как он распускается, превращаясь не в цветок, а в белую, как воск, фигуру, которая благоухала, словно мамины духи.

Старая, морщинистая рука медленно отвела в сторону белые лепестки. В цветке стояла невысокая, одного роста с Мэй, женщина. Ее лицо изрезали глубокие морщины. В волосах запутались мох и сухие листья. Платьем ей служила сеть из побегов, стеблей, листочков, усеянных пятнышками засохшей земли. Женщина медленно поднесла руки к лицу, словно боялась, что вот‑вот рассыплется. Вдруг она присела и пропала.

– Сюда!

Мэй обернулась, и ветка под ее ногами задрожала, теперь женщина сидела на троне из роз, который стоял между двумя огромными листьями. Лицо у нее было белое, волосы ниспадали на плечи волнами мха. Она больше не выглядела дряхлой старухой, а стала прекрасной, доброй. Ее голубые глаза блеснули. Женщина протянула руку и помогла Мэй удержать равновесие.

– Я изменилась? Или ты просто смотришь по‑другому?

Мэй шмыгнула носом. Дыхание женщины пахло старым‑престарым яблоком, которое сгнило, превратилось в землю, а потом – в корни, выросло деревом, которое сгнило и снова рассыпалось в прах. Запах был не противный, но сильный, густой, тяжелый.

– Это вы – Хозяйка?

– Не задавай глупых вопросов. – Хозяйка подалась вперед. Голос у нее был тихий, уверенный, женственный, но в то же время в нем слышались рокочущие нотки. – Для этого ты прошла слишком долгий путь.

Они долго смотрели друг на друга. Взгляд женщины был прямым, испытующим. Мэй почувствовала, что он проникает в самые потайные уголки ее души. Девочка подумала, что сейчас услышит мудрую речь. Наверное, Хозяйка откроет ей смысл жизни или скажет, чему равен квадратный корень из «пи». Мэй выпрямила спину и приготовилась.

– Трудно было в дороге?

Девочка онемела от удивления. «Трудно?»

– Да уж. Трудновато.

– Хмм… – Хозяйка кивнула. – Расскажи.

Мэй не знала, с чего начать.

– Я встретила привидение по имени Джон Бом‑Кливер. – Мэй сглотнула. – И мальчика, Люциуса. А еще были Усик и Буккарт…

Слова текли сами, как слезы, когда рядом появляется кто‑то, готовый выслушать все о твоих обидах. Мэй с удивлением обнаружила, что вот‑вот заплачет. Или свалится без сил и уснет глубоким сном.

– Тише, не надо так, – утешила ее Хозяйка. Она встала с трона и обняла девочку. От женщины пахло цветами – сладко, свежо и нежно. Мэй ни о чем не спросила, только прижалась к ней.

– Ты все сделала правильно, – сказала Хозяйка. – Именно этого от тебя и ждали. Поплачь. Иногда, даже если ты прав, не мешает выплакаться.

Хозяйка обняла ее покрепче. Мэй не вырывалась. Плакать она совсем не хотела, но две сверкающие тоскливые слезы все равно покатились по ее щекам, она вспомнила о доме.

Вторая слеза капнула с подбородка Мэй, и Хозяйка отстранилась. Она снова стала дряхлой и слабой, похожей на куклу, которую сшили паутиной вместо ниток. Она казалась такой хрупкой, что Мэй стало страшно за нее. Старушка была еще слабее, чем она сама.

– Пойдем сядем поудобнее.

Хозяйка повела Мэй в небольшой домик из листьев, где стоял стол с двумя стульями. На стенах висели плакаты и старые фотографии. Мэй с любопытством рассматривала их.

– Это я и Мафусаил, – сказала Хозяйка, показывая на фото, где она стояла рядом с каким‑то стариком. – Это мы с Иштар. – Она махнула в сторону другой фотографии.

Над столом висел плакат с подписью: «МОЕ СЕРДЦЕ ОСТАЛОСЬ В ВАВИЛОНЕ».

– Были хорошие времена. Были плохие. Но в такие минуты мы снимков не делаем, правда? А жаль. В скорби тоже есть своя красота.

Хозяйка села в глубокое кресло, подперла сморщенный подбородок дряхлыми руками и посмотрела на Мэй. Она ждала.

Девочка встретила ее взгляд.

– Как дела у Тыквера? – спросила Хозяйка.

Мэй вытаращила глаза. Она совсем не ожидала, что все получится вот так. Хозяйка вела себя, как ее бабушка. Девочка удивленно вскинула голову:

– Эээ… Неплохо.

Глаза старушки ласково поблескивали.

– Знаешь, он ведь не только призрак твоего дома. Он твой хранитель. Твоя душа и его душа связаны навеки. Он твой защитник и союзник.

Мэй задумалась. Неудивительно, что в ее жизни творились такие вещи. Хозяйка рассмеялась грудным, звучным смехом:

– Ну так что же?

Мэй опять вытаращила глаза.

– Ты ведь пришла попросить меня кое о чем. Давай же говори.

Девочка захлопала глазами. Она вдруг снова испугалась.

– Вы… Вы же прислали мне письмо. Вы просили меня прийти.

Хозяйка подмигнула:

– Но ты ведь пришла не поэтому.

Мэй оторопело уставилась на нее.

– Хорошо, я уточню. У тебя есть два вопроса. Ты можешь их задать.

Мэй вжалась в спинку кресла и нервно пригладила челку.

– Я правда та самая девочка, о которой написано в Книге Мертвых? – пробормотала она, удивляясь, как это вылетело изо рта. Ведь она хотела спросить совсем другое.

– Ты уже знаешь ответ.

Сердце застучало у Мэй в ушах.

– Но я не умею сражаться.

Хозяйка спокойно пожала плечами:

– Ты все время прячешься. Вот что ты хотела сказать. И ты права.

Сглотнув, Мэй кивнула. Она почувствовала себя такой ничтожной. Хозяйка помассировала морщинистые руки:

– Ты скрываешь от всех, что ты совсем не трусиха, не слабая и беспомощная. Совсем не такая, какой боишься быть. Ты – одна из самых отважных и сильных воинов. Тебе не страшно признать, что ты боишься. А больше всего на свете ты боишься того, что ты сильнее, чем кажется. Я знаю, кого ты встретила в горах Окаменелого перевала. – Она постучала крючковатым пальцем по своему виску. – Ты дорастешь до этой девочки, как до платья старшей сестры. Однажды она придется тебе как раз впору.

Хозяйка пристально посмотрела на Мэй, будто ждала ответа. Но девочке ничего не приходило в голову.

– Прости. – Женщина махнула рукой. – Я иногда говорю такими загадками! Старая привычка. Да. Ты и есть девочка из Книги. Кстати, это я ее написала. Вероятно, ты спасешь нашу страну. Это один вариант будущего. А может, будешь продавать скелбургеры в Сглазе и неплохо этим зарабатывать. Конечно, пока Бо Кливил не явится и не уничтожит Сглаз. Пока он не утащит тебя в свою крепость на северо‑востоке вместе с остальными жителями. Но вряд ли ты этого хочешь. И поэтому перед нами встает второй вопрос.

Хозяйка снова изменилась. Теперь она стала похожа на пантеру. Зоркие глаза сверкали, ногти напоминали когти, а тело, хоть и осталось дряхлым, напряглось, будто готовилось к прыжку.

Мэй смотрела на стену из листьев прямо над правым плечом Хозяйки. Руки у девочки дрожали. Ужасное чувство вины и страх навалились на нее.

– А можно я вернусь домой?

Хозяйка сверкнула глазами:

– Конечно.

– Правда? – ахнула Мэй.

– Да. Если я решу тебя отпустить. – Она слегка наклонила голову и посмотрела на девочку из‑под мшистых бровей. – Именно этого ты и хочешь?

Сердце Мэй ушло в пятки.

– Да, – ответила она.

– Да? Не «наверное»? Не «может быть»?

Мэй куснула ноготь и покачала головой:

– Да. Я хочу вернуться.

Хозяйка медленно кивнула и посмотрела на нее долгим взглядом:

– Я подумаю об этом. – Она медленно поплыла по комнате, будто решала что‑то, глядя куда‑то вдаль, на лес. – Есть еще один вопрос. Ты его не задашь, но я дам тебе ответ. Стране Навсегда грозит опасность. Она грозит и твоим друзьям, и всему вокруг. Если ты вернешься домой, кто же их спасет?

– А может, все исправится само собой?

Хозяйка подумала немного.

– Не знаю. – Они долго молча смотрели друг на друга. – Мэй, ты не хочешь сражаться. Но иногда приходится это делать, если хочешь сохранить то, что любишь.

– Но почему? Почему я?

– Мэй, перестань.

Женщина развернула белый экран, висевший на верхней ветке, и пропала. Миг спустя она выкатила блестящий серебряный проектор и поставила его перед Мэй. Щелкнув переключателем, Хозяйка навела светлый квадратик на экран.

На первой картинке оказались воздушные шары. Однажды Мэй попыталась улететь на них с крыши маминой машины. Щелк. На второй – полка с кварцевыми камешками. Щелк. Рисунки Мэй на стене – волшебные создания и дальние страны. Щелк. Пессимист в золотых доспехах.

– Только ты видишь мир таким, каким ты его видишь. Это твой дар. – Хозяйка ткнула в девочку острым ногтем. – Ты знаешь, что тебе дорого. Если у тебя хватит сил держаться за это, то хватит сил и на все остальное. Многие об этом забывают.

Мэй подсунула под себя руки и затаила дыхание.

Хозяйка кивнула на экран:

– Вот чего нет у Бо Кливила. Он хочет лишь забирать. Все, чем он владел, все, чем он был, исчезло. Он всего лишь огромное пустое место. Вор, который хочет заполнить свою пустоту тем, что принадлежит другим людям.

Мэй вспомнила чувство пустоты, которое охватило ее на Краю света.

– Мне кажется, я его видела, – выпалила девочка.

Но даже это нисколько не удивило Хозяйку.

– Тебе не кажется – ты знаешь.

Мэй задумалась. Да. Она знала.

– И тебе стало его жалко?

Мэй кивнула, чувствуя себя очень глупо.

– Не надо стыдиться доброго сердца.

– Он сказал, что мы сделаны из звездной пыли, – пробормотала Мэй. – Что мы очень маленькие…

К удивлению Мэй, Хозяйка рассмеялась:

– Маленькие? И что в этом такого? – На экран опять вернулось изображение кварцевых камешков. На белых боках поблескивали вкрапления кристаллов. – Все говорили, что эти камешки ничего не стоят. Ты должна верить, что это не так. Никогда не верь тому, что говорят все, если хочешь чего‑то достичь.

– Я попробую.

– Нет, Мэй. Никаких «попробую». Делай. Делай всегда.

 

* * *

 

Они засиделись допоздна. Рассматривая слайды, Мэй и Хозяйка говорили о местах, где Мэй побывала, о ее одноклассниках и, наконец, о маме.

Хозяйка прищурилась, будто смотрела вглубь себя:

– Я за нее боюсь. Понимаю, почему ты хочешь домой.

Мэй по‑прежнему сидела на ладошках. Они уже начали неметь, но, услышав эти слова, девочка сжала пальцы:

– Боитесь? Почему?

Внезапно Хозяйка встала. На этот раз она выглядела как девушка – юная, взволнованная, полная сил. Она подвела Мэй к огромному цветку магнолии. Его лепестки были слегка приоткрыты, а внутри уместился бы лишь кто‑то такой же маленький, как Мэй.

– Здесь ты будешь спать. – Прежде чем сказать «спокойной ночи», Хозяйка помедлила и посмотрела на девочку: – Ты поняла, что мы знакомы всю твою жизнь? Что ты узнала меня в лесу? Что я звала тебя?

Мэй растерялась и не ответила.

– И вот ты здесь, девочка моя. И ты хочешь домой.

Мэй опустила голову.

Хозяйка вздохнула:

– Переночуй тут. Завтра я дам тебе ответ.

 

* * *

 

В ту ночь Мэй спала, укрывшись мягкими, гладкими, как воск, лепестками, окруженная чудесным густым ароматом. Она свернулась, точно семечко огромного дерева. Крошечное зернышко в цветке с плотными лепестками, в бескрайнем лесу, в огромной стране, во Вселенной, такой огромной, что девочка в ней была всего лишь точкой, лежащей в точке, растущей на точке, которая висит в бесконечном пространстве.

 

Глава семнадцатая

Письмо на листке

 

Командирша Берсерко, зевая, сидела на границе Окаменелого перевала. Она уже собиралась в третий раз за вечер вымыть лапкой уши, как вдруг заметила слева что‑то любопытное. Кошачий язычок замер, лизнув подушечку лапы. Командирша пригляделась, встала и подошла к тому, что привлекло ее внимание. Берсерко сразу поняла, что это. Рисунок на земле.

 

 

Командирша понюхала его и отступила, облизываясь. Пахло живым котом. А ведь командирша Берсерко всегда гордилась тем, что она – единственная кошка во Вселенной, которая умеет рисовать, не считая, конечно, одного‑двух котов, художников с Манхэттена.

Командирша разглядывала рисунок, а изо рта у нее свисала длинная нить слюны. Кошка посмотрела туда, куда указывала стрелка. А вдруг там и вправду скрывается мышь? Берсерко уже лет сто не охотилась на мышек.

Она бросила взгляд на Окаменелый перевал. Путешественникам все равно оттуда не выбраться. А если они и выйдут, она все равно почует их за много миль (если уж эта мышь умудрилась так далеко забраться) и немедленно прибежит обратно. В любом случае, перевал охраняли самые свирепые гоблины и зомби Южного местечка.

Так зачем же упускать шанс?

И дьявольская кошка уплыла вдаль.

 

* * *

 

Наутро Мэй выбралась из цветка, но вместо Хозяйки обнаружила письмо, приколотое булавкой к листу.

 

«Мэй!

У меня очень много дел. Я подумала, тебе лучше поспать подольше и набраться сил, ведь впереди столько трудностей. Я решила, что выполню твою просьбу. К сожалению, я не могу отправить тебя домой. Зато могу рассказать, как туда добраться.

Тебе известно, что наш мир и Землю связывают четыре портала. Но есть еще и пятый, о котором почти никто не знает.

Чтобы дойти до него, тебе понадобится все твое мужество.

У ног ты найдешь мешочек…»

 

Мэй посмотрела вниз. На ветке лежал черный бархатный мешок.

 

«…с подарками. Одни тебе помогут, а другие… мне просто хочется, чтобы они у тебя были.

Там новые саваны – для тебя и для Пессимиста. Твой, наверное, великоват, но не волнуйся – ты еще подрастешь. Главное, что он никогда не спадает. Оба савана скроют вас гораздо лучше, чем тряпка, которую ты сейчас на себе таскаешь. Кроме того, ты больше не будешь пахнуть как живая.

А еще я дарю тебе новый купальник (твой уже порядком износился) и ключ. Надеюсь, ты поймешь, от какого он замка. Ожерелье – для твоей подруги Беатрис. Цветы раскроются, только если она этого захочет. Мне кажется, она еще не поняла, что умом нельзя контролировать все на свете. Иногда нужно полагаться и на сердце. В сумке есть компас. Думаю, ты догадалась, для кого он. Вот только для Тыквера у меня нет ничего, я совсем про него забыла… Впрочем, он поймет и не обидится.

Последний подарок в сумке – это сюрприз. Может, приятный, а может, и не очень.

Кстати, Мэй, ты и не подозреваешь, но по твоим следам идет враг. Будь осторожна!

Теперь поговорим о твоем побеге.

Ты уже видела нашего друга Буккарта. Путь домой находится у него под кроватью. Я понимаю, что тебе тяжело это читать. Да, путь опасен. Но я всегда говорила – кто не рискует, тот не выигрывает.

Удачи, Мэй! Надеюсь, мы еще встретимся.

P.S. Кстати, ходят слухи, что я бываю злой. Должна признать, это правда. Но не забывай, что при этом я очень добрая».

 

Хозяйка не подписала своего имени. Внизу стояла только печать – такая же, как на письме, что Мэй нашла на почте в Болотных Дебрях, и на телепаграмме, которую она получила в поезде. Опустившись на колени, девочка начала по одному доставать из мешка подарки.

Сначала ее рука наткнулась на ключ. Мэй сразу почувствовала, что это он. Правда, он был совсем не похож на ключик, с помощью которого Джон Бом‑Кливер открыл дверь в подземелья Вечного Здания. В руке девочки лежал черный, совсем не блестящий ключ. Его головка была сделана в форме головы гуля с парой жутких глаз. Мэй рассмотрела его и убрала подальше, в карман шортиков.