Кудрявая голова, вздернутый нос, вялое тело с излишним жирком.
Странно, что он темптан, как Азиэль и Сатина. Большинство темптанов были красавцами и поэтому могли соблазнять людей. При своей поросячьей физиономии и дурном запахе изо рта Флукс не смог бы даже корову соблазнить дать молоко.
– Я спросил, не видел ли ты Азиэля? – спросил Флукс. – Я его ищу.
Сначала Балдриан покачал головой, но потом подумал.
– Подожди, вообще‑то видел. Он шел с какой‑то девчонкой.
– Девчонкой?
«Девчонкой? – Филипп напрягся. – Какой?»
– Кто она? – спросил Флукс.
– Я не видел. Какая‑то черноволосая телка. Но что это был Азиэль, точно.
«Черноволосая, – повторил голос, который как маленький острый нож возник в голове Филиппа. Он решил не обращать на него внимания. И все равно голос продолжал зудеть: – Сатина черноволосая».
И Сатины нет дома.
«Ну и что? Она может быть в тысяче других мест. У многих девочек черные волосы».
– Послушай, – Балдриан помедлил. Как будто не был уверен, что надо говорить то, что он собирался сказать. – Может, мне показалось, или же на самом деле Азиэль очень изменился?
– Что ты имеешь в виду?
– Я знаю, что ты его лучший друг и все такое. Но тебе не кажется, что – как бы это сказать – он стал странным, что ли? Что он ведет себя как‑то иначе? Примерно так, как он вел себя, когда дружил с Сатиной. Тогда у него бесспорно крыша ехала.
– Осторожней на поворотах, Балдриан, – сказал Флукс, но это не было угрозой, а дружеским советом. – С Азиэлем надо дружить. Он что‑то затевает. Что большое. Я не знаю что, но он говорит, что это что‑то большое и что после этого Фестиваль Пакостей прекратит свое существование.
– Что? – широко раскрыл глаза Балдриан. – Почему?
– Потому что все остальные пакости потеряют смысл рядом с этим. По крайней мере, он так говорит.
– Что он задумал? Похитить Бога или еще что‑то такое?
Сказав это, Балдриан засмеялся, но Флукс его не поддержал, и смех затих.
– Я не знаю, – ответил толстяк. – Азиэля никто не может понять.
Теперь он тоже говорил задумчиво, и в этот миг Филиппу пришло в голову, что Флукс не согласился со словами Балдриана о странностях Азиэля.
«Он боится Азиэля, – подумал Филипп, – может быть, он сам этого не понимает, но в глубине души он боится Азиэля».
– Мне пора, – сказал Флукс и пошел по дорожке. – Если увидишь Азиэля, скажи, что я его ищу.
Балдриан пообещал и направился в другую сторону.
Только убедившись, что дьяволята ушли, Филипп покинул свое убежище.
* * *
Замысел Филиппа еще раз сходить к Сатине в эту же ночь рухнул, едва он вошел в свою комнату.
По дороге он забежал на кухню Замка, и Равина выдала ему порцию жаркого из волчатины с черным хлебом, спросив при этом, что он делал.
Ответы Филиппа были краткими и уклончивыми, у него пропало настроение болтать. Мысли все время крутились вокруг того, что Флукс рассказал Балдриану. Вокруг грандиозного плана Азиэля. Как бы узнать, что тот задумал?
А может быть, он уже сделал что‑то? Азиэль ведь не знал, что Филиппа спасли от переноски камней. Может быть, на это он и намекал? В таком случае, попытка, к счастью, сорвалась.
У себя в комнате Филипп нашел сюрприз от Люцифера. Книга размером с хороший кирпич лежала на его письменном столе вместе с листком бумаги:
Твое домашнее задание, мой юный ученик. Прочитай первые 300 страниц. Приятно провести время!
Люцифер
Книга называлась «Преступление и наказание. Связь между жизнью и последующей не‑жизнью».
Филипп испытал шок, когда раскрыл первую страницу. Книга не только была в три раза больше, чем те, которые он получал раньше, в ней еще и буквы были в три раза меньше. На то, чтобы прочитать первые 500 страниц, у него уйдет вся ночь.
– Люцифер, это и есть мое наказание? – пробурчал он. Филипп снял плащ и швырнул его на кровать. – За то, что я не ответил согласием на твое предложение? Ну ладно, рыдать было бесполезно. Он находился в Преисподней, поэтому совершенно логично, что уроков задавали чертовски много.
Филипп чиркнул спичкой и зажег стеариновые свечи. Потом сел к столу и начал читать.
* * *
Он прочитал примерно половину, когда в дверь постучали. Филипп поднял взгляд, и некоторое время у него перед глазами все еще прыгали малюсенькие буковки.
Голова кружилась. Хотелось бы знать, сколько часов подряд он просидел над книгой. Ему показалось, что речь шла даже не о часах, а о ночах.
– Войдите.
Дверь распахнулась, вошел Люцифакс. Кот отбрасывал очень слабую тень, и Филипп понял, что большинство стеариновых свечей уже выгорело. Он слишком тщательно выполнял домашнее задание и не заметил этого.
– Так ты трудишься, – сказал кот. – Старик Люцифер будет рад услышать об этом.
– Пожалуй, только это и порадует его.
Филипп открыл ящик письменного стола и вынул новую порцию стеариновых свечей. Вскоре комната была опять хорошо освещена.
– Я не очень хороший ученик. Но он, наверное, уже сказал тебе об этом.
– Да, пару слов высказал. Большей частью проклятий. Из‑за тебя у него волосы седеют.
– Знаю‑знаю. Я не очень гожусь для того, чтобы быть злым.
– Поднажми, Филипп. И дела пойдут лучше. Или пойдут хуже, если сказать по‑нашему. – Кот запрыгнул на подоконник и стал смотреть на ночное небо. А откуда у тебя раны на руках?
– Я упал, когда был среди скал, – соврал Филипп. Он не захотел рассказывать о происшествии с Азиэлем. У него каждый раз при воспоминании об этом портилось настроение. – Стукнулся об острые края.
– Ран очень много, – сказал Люцифакс. – Похоже, ты долго падал.
– Да, конечно, уж так случилось.
Кот посмотрел на его отражение в зеркале. Филипп смотрел оттуда на него. Он не был уверен, что Люцифакс поверил в его объяснение, но ему, в общем‑то, было наплевать. Он слишком устал, чтобы переживать из‑за лжи, ведь эта ложь была белой.
– Послушай, уж не твоя ли это знакомая? – вдруг сказал кот.
– Кто? Сатина? – Филипп встал.
– Ну да, вон летит вместе с этим, как его зовут? Ну, еще имя начинается на букву А?
Филипп застыл, почувствовав, как что‑то холодное и влажное появилось у него в животе.
– Азиэль?
– Да. Ты его знаешь?
– Нет.
– Улетели, – сказал Люцифакс в тот момент, когда Филипп подошел к окну.
Сердце его громко билось, как будто огромный кулак стучал по ребрам изнутри.
– Ты уверен, что это была Сатина?
– Думаю, да, – ответил кот и спрыгнул с подоконника. – Не знаю. Может быть, я ошибся, темно.
– Но похоже, что она. – Люцифакс пошел к двери. – Желаю хорошо поработать, Филипп.
– Люцифакс?
– Да.
– Что ты хотел?
– В каком смысле, Филипп?
– Зачем ты приходил?
– Без определенной цели. Посмотреть, как ты тут. Делаешь ли домашнее задание. Доброй ночи, Филипп.
Люцифакс вышел, и Филипп остался наедине со своими беспокойными мыслями.
«Сатина и Азиэль вместе летают по небу? Неужели это правда?»
«Люцифакс сказал, что было темно. Он мог ошибиться».
«Но Балдриан тоже видел Азиэля с девочкой. С черными волосами. Как у Сатины».
«С девочкой, которая похожа на Сатину – это ты хочешь сказать».
«Но Сатины не было дома. Ее не было дома, а Люцифакс только что видел, как девочка, похожая на нее, летела по небу с Азиэлем».
«Не понимаешь ты, что ли, Филипп? Это для всех очевидно».
«Нет. Она сказала, что она больше с ним не дружит. Зачем ей врать?»
«Зачем? Филипп, друг мой, она же дьявол».
– Стоп! – сказал Филипп вслух и заткнул уши, как будто от этого голова перестала бы думать. Странное дело, но только это помогло. – Не хочу больше слушать!
Он сел за письменный стол и стал сосредоточенно читать.
Хотя читать было трудно. Буквы как‑то сливались, превращаясь в картины Азиэль и Сатина. Они летело небу. Держась за руки.
Над глазами, которые смотрели на мелкие буквы на страницах, появилась боль. Такая маленькая, что Филипп почти не замечал ее.
Было прочитано много страниц; Филипп все читал и читал, стеариновые свечи снова догорели. Когда погасла последняя свеча, Филипп спал на столе.
Он заснул в ту же секунду, как прочитал последнюю строчку. И ему приснился сон.
28
Ревность и злоба
Сон был странным. Туманным и бестолковым. Одним из тех снов про которые знаешь, что это сон, пока его видишь, но от которого невозможно проснуться. А потом он переходит в кошмар, ты покрываешься потом и кричишь во сне.
Он в Преисподней, но все выглядит иначе. Во сне все поменяло цвета. Небо желтое и покрытое трещинами, как старый череп. Стволы деревьев ядовито‑зеленые, листья красные, с них каплет что‑то красное. Его тень тоже красная. Как будто ее нарисовали на земле кровью. Но искажены не только цвета. Формы тоже. У домов, крыш, дороги. Все кривое и косое, с немыслимыми углами. Геометрический абсурд с углами более 180 градусов, четырехугольники с тремя сторонами, параллельные линии, которые пересекаются.
Дорога, на которой он стоит, извивается, словно лента на пакете с подарком. Глаза болят при виде всего этого безумия. Ум протестует.
Почему все так выглядит?
Он не успевает задать себе вопрос, как появляется ответ.
Ведь таким представляют себе Преисподнюю грешники. Они живут в безумном мире.
В этот момент он понимает, что на ногах у него цепи, что он несет огромный камень. Он вернулся на поле, где переносят камни с одного края на другой, а потом несут обратно.
Пока он думает, как ему выбраться из этой западни, он вдруг видит ее. Она идет навстречу ему, и, к его большой радости, она похожа на саму себя в этом изуродованном мире.
– Сатина! – зовет он ее. Он бросает камень и машет ей. – Сатина!
Она смотрит на него. Потом смотрит в сторону.
– Сатина! – Почему она не реагирует? Она его не узнает? Или не хочет узнавать? – Сатина, помоги мне!
– Забудь это, дружок! – журчит в одном его ухе голос. Он поворачивает голову и смотрит прямо в черные глаза Азиэля. – Сатина предпочитает настоящих дьяволов. Всяким‑разным ангелочкам.
– Я совсем не ангел, – зло отвечает Филипп, но рядом с ним больше нет Азиэля. Тот оказывается рядом с Сатиной он… держит ее за руку!
Вспышка ярости пробегает через спинной хребет Филиппа, добирается до глаз, отчего мир становится еще более искаженным. Единственное, что он видит отчетливо, это две переплетенные руки. Азиэля и Сатины.
Со свирепым криком Филипп наклоняется, хватает цепь на ногах, разрывает ее, как нитку. Потом подбегает к Азиэлю, который не успевает понять, что происходит, прежде чем мощный удар в грудь посылает его на землю.
– Я совсем не ангел! – кричит Филипп и бросается на него.
Он изо всех сил бьет рыжего дьявола, который беспомощно лежит в грязи. Избивает, пока не появляется кровь, а пальцы, словно раскалываются на части.
– Я совсем не…
29
Тайна подвала
– …Совсем не ангел! – Филипп охнул и тут же проснулся, тяжело дыша. Сон. Это был сон. Он посмотрел на свои руки, в страхе ожидая, что они будут в крови. Но единственный след на руках оставила типографская краска от толстой книги, которую он использовал в качестве подушки.
Он вздохнул с облегчением и покачал головой. Это движение отозвалось болью в голове, и Филипп застонал. Никогда раньше – даже тогда, когда он, упав с лестницы, получил сотрясение мозга, – он не испытывал такой сильной головной боли.
Филипп встал и подошел к зеркалу. При каждом шаге в голове стучало так, что он чуть не падал.
Он сразу увидел их. Закрыл глаза, открыл снова. Они были. Закрыл еще раз. Открыл. Они были.
Прямо над бровями было две шишки. Не особенно большие. Даже маленькие, так что их можно было не заметить, если не знать, что они там. Но они были. И Филипп знал это.
– Рога, – пробормотал он. – У меня растут рога.
Филипп осторожно потрогал шишки, и пламя обожгло лоб, он стиснул зубы.
Тут он вспомнил про пузырек с таблетками «Рогалгин», который стоял на подоконнике. На этикетке было написано, что это таблетки против боли в рогах. Может быть, они помогут.
Открывая пузырек, он приложил такие усилия, что перед глазами запрыгали синие и красные звездочки. Сколько таблеток надо принять? Он видел, как мама принимала две таблетки аспирина, когда приступ мигрени был уж очень сильным, поэтому он положил в рот две. И запил их водой.
Таблетки подействовали мгновенно. Стук в голове стал ослабевать, и наконец осталось чуть заметное постукивание. Лучше. Гораздо лучше.
Филипп лег на кровать, но кошмар не хотел уходить, сна не было.
Каждый раз, когда он закрывал глаза, появлялась картина: Сатина и Азиэль, которые держатся за руки, и его собственный кулак, который бьет по лицу Азиэля, пока не начинает идти кровь.
Он встал и надел плащ. Тени зашевелились, когда он зажег четыре свечи в подсвечнике и взял его. Он решил сходить в тронный зал и поподробнее рассмотреть портреты. Чтобы немножко отвлечься.
Филипп бесшумно спустился по винтовой лестнице. Он знал, что ему надо два раза повернуть направо и один раз налево, чтобы дойти до тронного зала, но в эту тихую ночь коридоры превратились в паутину, и Филипп пошел не туда.
Он попытался вернуться, но дело кончилось тем, что коридоры предательски уводили его все дальше, и Филипп понял, что заблудился.
Среди ночи. В Замке Дьявола.
Он попробовал открывать двери, но большинство из них было заперто. Другие приводили в библиотеку, бальный зал, музейный зал с реликвиями на стендах под стеклом, еще в одну библиотеку. Он не узнавал ничего.
Он стал спускаться по узкому темному коридору, который все время поворачивал налево, и наконец Филиппу показалось, что он ходит по кругу или по спирали.
Через несколько минут он обнаружил в конце коридора глухую стену. Перед этим не было ни дверей, ни боковых ходов. Словно он ходил по лабиринту и теперь оказался в тупике.
Странно.
Он решил пойти назад и тут заметил что‑то на полу. Что‑то черное. Удивившись, Филипп наклонился и подобрал этот предмет. Это было перо. Очень похожее на то, которое он и Сатина нашли тогда в спальне Люцифера. Перо из крыла ворона. В точности такого же размера.
Но как оно попало сюда? Коридор ведь никуда не вел.
Через мгновение Филипп обнаружил еще одно перо. Оно лежало в углу около тупиковой стены.
«Коридор, который никуда не ведет, – подумал Филипп и подобрал второе перо. – Два пера, которых здесь не должно быть».
Что‑то было не так.
Филипп посмотрел на тупиковую стену. В небольшом углублении стоял маленький бюст брюзгливого дьявола с рогами, как у горного козла.
Филипп ухватился за рога, чтобы взять дьявола и посмотреть на него поближе. Раздался щелчок, и дьявол выскочил из его рук. Стена подвинулась, открылась дверь.
За дверью обнаружился длинный извилистый туннель. Филипп видел на расстоянии нескольких метров. Потом тени соединились, дальше черное пространство.
– Эй! – Голос Филиппа отозвался эхом, которое исчезло в глубине.
Он бросил взгляд через плечо, обдумывая ситуацию. Потом сделал глубокий вдох и вошел в туннель.
Свет от подсвечника шевелил тени, шаги воспринимались как шуршание во мраке, воздух был влажным, пахло гнилью и древностью.
«Во всех замках есть тюрьма в подвале», – подумал Филипп, и от этой мысли волосы на его затылке встали дыбом. Неужели он хочет разбираться в том, кого сажают в тюрьму подвала в Аду?
Коридор шел все время по кругу. Туннель винтом вгрызался в землю, и Филипп вспомнил длинную лестницу, по которой он попал в Ад. А теперь он шел по дороге еще в один Ад?
Раздался какой‑то звук, прервавший его размышления. Он остановился. Прислушался.
Было совсем тихо.
Нет, снова прозвучало что‑то.
Далеко‑далеко в глубине кто‑то кричал.
Филипп проглотил ком в горле и пошел дальше.
С каждым шагом пронзительные крики становились все слышнее. Звуки были ужасными. Кричал не грешник. Грешники кричали от боли, когда хлыст опускался им на спину или когда в седьмой раз начинала течь кровь из той же раны. Здесь было по‑другому.
Филипп никогда раньше не слышал, чтобы кричали вот так. Голос был один, но по какой‑то непонятной причине казалось, что кричали многие.
Как будто волки, вороны, летучие мыши – выли, рычали, визжали хором. Крики выражали безграничное безумие, в голове Филиппа появились необыкновенные картины. Страшные картины. Картины…
(искореженных автомобилей с разбитыми стеклами и с кровью, кровью на всем)
…от которых он попытался…
(пламени, которое лижет горящие дома своими языками и делает их черными)
…избавиться…
(текущей лавы, торнадо, которое соединяет и землю, землетрясений, циклонов, засухи, наводнений…)
– Стоп! – прошептал он. Его голос пронзил тьму как стрела. На лбу выступил пот. Почему он вспомнил все это?
Большим усилием он оттолкнул от себя все эти картины, хотя какие‑то остались в голове. Они метались там, как крысы, которые грызут все подряд, чтобы выбраться наружу.
Туннель вскоре кончился около массивной железной двери, скупо освещенной двумя горящими факелами. Перед дверью стояли стул и шаткий столик, на котором лежала грязная газета. Вправо от столика отходил небольшой боковой туннель, также освещенный факелами.
Филипп осторожно подошел к двери, которая была заперта толстыми цепями с большими висячими замками. Крики доносились из‑за двери.
Филипп вздрогнул, когда кто‑то подскочил к двери и цепи зазвенели.
Его все еще покрывал пот, но теперь он стал еще и мерзнуть. Мороз проникал до мозга костей. Конечно, он делал глупость, но ему надо все узнать. Он должен точно и определенно все узнать.
Между каменной стеной и дверью была узкая щелочка, заполненная темнотой. Филипп поднял подсвечник, и тонкий луч свет прогнал темноту за дверью.
В ту же секунду узник замолк, в тюремном подвале наступила тишина.
Все картины, которые гнездились в голове Филиппа, внезапно исчезли.
– Кнурре? – прошептал он и заглянул в темницу. – Кнурре Ратник? Это ты?
С другой стороны двери донеслись быстрые звуки шагов, и от испуга Филипп уронил подсвечник, который с грохотом свалился на пол, но свечи, к счастью, не погасли.
Филипп быстро поднял подсвечник и опять посмотрел в щелочку. И прямо перед собой увидел широко раскрытый глаз без зрачка.
– Он заставил меня! – прохрипел варгар. – Он заставил меня! Он меня обманул!
– Кнурре, кто тебя сюда посадил? – спросил Филипп.
Он не мог скрыть волнения. Он нашел исчезнувшего варгара! И где, в подземной тюрьме Замка! Он расскажет об этом Сатине!
– Кто это сделал?
– Он обманом заставил меня сделать это! – прокричал демон. – Он заманил меня! Он… – Голос вдруг превратился в слабое шипение. – Я увидел темноту. Что‑то сломалось. Я слышал, как что‑то сломалось.
– Что ты говоришь, Кнурре? Какую темноту? Что сломалось?
– Я не мог убежать. Дверь… дверь была заперта.
– О ком ты говоришь? Кто тебя заманил?
– Тс‑с, – прозвучало из темноты, хриплый голос дрожал от ужаса. – Не могу сказать… Нельзя сказать! Кнурре боится темноты. Темнота разбивает на куски все вещи. Вещи нельзя снова сделать, и… Тс‑с, молчи, Кнурре. Он идет. Он идет.
– Кто идет, Кнурре? – спросил Филипп и посмотрел в белый, как молоко, глаз, в котором полыхало безумие. – О ком ты говоришь?
– Он заманил меня! – прорычал варгар, в этот миг сердце Филиппа ёкнуло, а голова наполнилась картинами…
(опрокинутых железнодорожных вагонов, горящих, стоящих вверх колесами, мужчин, женщин и детей, бегающих с криками)
…чего‑то ужасного…
Филипп быстро прогнал эти картины.
Варгар в темнице снова закричал, громким дрожащим голосом и стал набрасываться на дверь, как бешеный пес.
– Кнурре! Кнурре, отдохни! Успокойся! – пытался остановить его Филипп, но безуспешно. – Кнурре, скажи мне, что произошло! Расскажи, из‑за кого ты попал в темницу?
– Вот это могу тебе сказать я, – прозвучал гнусавый голос за спиной Филиппа. – Из‑за Люцифера.
Филипп обернулся и увидел старого‑престарого горбатого демона, выходившего из бокового туннеля.
Его длинные толстые рога смотрели вниз, как у мускусного быка, а морщин было так много, что лицо, казалось, состоит из нескольких слоев. В одной руке демон держал палку, в другой кружку, из которой поднимался пар.
– Ты ведь тот самый мальчишка, правда? Особый гость Люцифера?
– Демон показал на Филиппа палкой. – Мне о тебе рассказывала Равина.
Филипп кивнул.
– По имени Филипп?
Филипп снова кивнул.
– Как ты сюда попал? Кто тебе рассказал о бюсте и о секретной стене?
– Никто, – ответил тот. – Я узнал случайно. Заблудился. Из‑за бессонницы.
– В таком случае у нас есть кое‑что общее, – сказал горбатый демон и, прихрамывая, пошел к столу. Поставил кружку на стол и с кряхтеньем опустился на стул. Я не прикрыл глаз с тех пор, как получил должность тюремщика. Бесполезная трата бесконечного времени, так я говорю. Нет ни малейшего чертовского шанса у парня ускользнуть из этой клетки. Дверь такая же толстая, как и моя жена, а цепи такие же мощные, как ее усы. Но они там, на самом верху, требуют, да‑да. Кто‑то боится, что парнишка сбежит, черт бы их побрал, ну должен же быть предел безумию. Я скоро совсем оглохну от его криков. Зовут меня, между прочим, Звенящий Коготь. – Демон показал рукой в сторону бокового туннеля: – Могу я пригласить гостя на чашечку кофе? Я только что сходил за свеженьким.
– Спасибо, не надо, – ответил Филипп. – Прошу прощения, мне показалось, что этого варгара посадил в тюрьму Люцифер?
– Да. То есть нет. Посадил‑то его в тюрьму я, так ведь? Но приказ пришел от начальника. И надо сказать, в последнюю минуту.
– Что это значит?
– Разве ты не слышишь, как он кричит? – ответил тюремщик и постучал черным ногтем по лбу. – У парня чердак не в порядке. Там бегают крысы, большие и жирные, скажу я вам. Большие и жирные.
– Почему? – спросил Филипп. – Что с ним служилось?
– Самое худшее, что только может произойти, – мрачно ответил тюремщик. – Его впустили к тюстеру. Сам знаешь про этих черных привидений. Сколько времени прошло, прежде чем его нашли, сказать нельзя. Но когда нашли, то привидение было без ума, и парень тоже. Он кричал так… ну, я никогда не слышал, чтобы так кричали. А ты знаешь, что происходит, когда кричат варгары?
Филипп покачал головой:
– Я знаю только, что варгары виноваты в том, что на землю обрушиваются всевозможные несчастья.
– Это истинная правда. Среди скал в дальнем районе, который мы называем Горы Воплей, каждую ночь собираются колдуны. Используя древние заклинания, они управляют Судьбой и вызывают большие и малые катастрофы. Сами по себе заклинания не начинают катастроф, скорее наоборот. Нет, толчок им всем дают варгары из‑за заколдованной крови, которая течет в их жилах. Вот от их‑то голосов и наступают катастрофы. А заклинание всего лишь дает направление катастрофы, как руль направляет корабль. Чем громче варгар выкрикивает свое заклинание, тем сильнее катастрофа, тем больше жертв. И скажу я тебе, крик этого парня, – тюремщик показал пальцем через плечо, – означал бы конец для всей Земли, но мы вовремя успели его сюда запереть.
– А что могло бы быть? – спросил Филипп.
– Гигантский метеор, – ответил Звенящий Коготь, и Филипп увидел, что тюремщик вздрогнул от одной только этой мысли. – Он летел к Земле. Никто не выжил бы. К счастью, мы успели заткнуть парню рот, пока не случилось непоправимое, и с помощью Старика в облаках изменили траекторию полета метеора, который в результате пролетел мимо Земли.
«Я слышал об этой истории по радио, – подумал Филипп. Теперь был его черед вздрогнуть. – Я слышал об этом по радио. О метеоре, который недавно пролетел мимо Земли. Новость была не очень важной. Сказали, что такие вещи происходят все время. И до Земли было довольно далеко».
– Но разве Люцифер, – буркнул Филипп, – не хочет гибели Земли?
Звенящий Коготь поперхнулся, кофе попало не в то горло, он кашлял, пока не посинел.
– Ты с ума сошел! Люцифер никогда не хотел уничтожить Землю. Никогда! Это человек хочет уничтожить ее. Ведь если нет Земли, ну да, то нет и людей. А это было бы катастрофой для Бога и Дьявола. Поэтому парня доставили сюда. Глубоко под землей никто не услышит его воплей. Понятно, никто, кроме меня. Но об этом никто, конечно, не думает. Кроме меня самого.
Демон схватил палку и стукнул по двери темницы.
– Успокоишься ты наконец?
Но это было бесполезно. Варгар продолжал выкрикивать что‑то бессвязное и бросаться на дверь.
– Он скоро устанет, – сказал тюремщик. – Пара часов тишины, потом проснется и начнет кричать снова.
– Как это произошло? – спросил Филипп. – Как он попал к тюстеру?
– Кто‑то впустил его к нему.
– Нарочно?
– Вряд ли, – ответил Звенящий Коготь. – Видимо, сначала это была простая мальчишеская шалость. А потом что‑то не получилось, может быть, замок заело. И виновник в панике убежал.
– Почему не выяснили? Ведь можно посмотреть в Сферу Зла или что‑то сделать еще? Надо же выяснить, кто это устроил?
– Сфера в таких делах не поможет. Ты в Преисподней, парень. Здесь дурные поступки делают, как на конвейере. Разбираться с мальчишескими шалостями в Сфере Зла – это все равно что искать нужную песчинку в пустыне.
– А тюстер? Его спросили?
– Спросили, но разговор с тюстером можно вести не больше минуты. Потом твой разум начинает слабеть. Подкрадывается безумие. А кроме того, черные привидения говорят невероятно медленно, так что от разговора с ними нет пользы никакой. Единственное, что удалось узнать, это то, что тюстер не видел виновника целиком, а только мельком его или ее руку, когда закрывалась дверь.
– И что же с этим теперь будут делать? – спросил Филипп.
– Что с этим будут делать? То единственное, что можно. Вообще ничего! Как ты думаешь, почему парня спрятали в секретное место? Потому что поднимется крик еще громче, чем тот, что исходит сейчас отсюда, если узнают, что произошло. Будут требовать, чтобы нашли виновника, а мы не можем найти. Единственный наш след – рука, но этого недостаточно. Поэтому лучше, чтобы никто ничего не знал.
Звенящий Коготь откинулся на стуле и прихлебнул из кружки кофе.
– А Кнурре ничего не рассказал?
Демон покачал головой:
– Иногда он бормочет о ком‑то, кто соблазнил на что‑то. Ты слышал это сам. Повторяет одно и то же: «Он заманил меня! Он заставил меня сделать это!» О ком и о чем он говорит, мы, наверное, не узнаем никогда. Но большей частью… большей частью он просто кричит.
Звенящий Коготь зевнул и провел рукой по лицу.
– И пока он кричит, я сижу здесь, как пришитый, и слежу за тем, чтобы парень не пробил железную дверь и не разорвал семь цепей из закаленной стали. А случиться это может в любой момент.
В дополнение к последнему замечанию тюремщик закатил глаза.
Из темницы раздался громкий стук, а затем все ужасающие крики прекратились. По туннелю пронеслось эхо, и тюрьма застыла в благословенной тишине.
– О‑о, тишина – выдохнул демон, и довольная улыбка появилась на его серых губах. – Наконец‑то парень успокоился. Давно пора теперь можно и мне отдохнуть. Чертовски устал.
Он еще раз зевнул, и Филипп увидел что глаза старика стали закрываться.
– Так что гость должен меня извинить…
– Последний вопрос, – сказал Филипп.
– Спрашивай, – сказал Звенящий Коготь. – Но спрашивай быстро. Середина ночи, я хочу использовать каждый миг.
– Где вы нашли Кнурре? Где все это произошло?
– В подвале старой церкви. Там живет черное привидение, там‑то мы нашли парня. Я никогда не забуду его потусторонний взгляд. Бедняга.
Демон откинулся на стуле и положил ноги на стол.
Филипп повернулся и хотел уйти, но вспомнил что‑то и обернулся. Осторожно откашлялся.
Звенящий Коготь вздрогнул.
– Что такое? – зевнул он. – Ты еще здесь?
– Я заблудился, – объяснил Филипп. – Не знаю дороги назад.
– Что тут не знать? – устало ответил Звенящий Коготь. – Иди по туннелю и поворачивай. Ничего трудного.
– А что после туннеля? Как мне попасть в мою комнату?
– А, ты про это!
Сонным голосом тюремщик объяснил Филиппу дорогу, слова превратились в храп, он спал.
