– Попробуем, – объявил Люцифер. – Здесь ты увидишь задания, которые надо выполнить, чтобы в тебе родился дьявол. Первое задание уже есть.
– Мне войти? – Филипп смотрел на щель. Люцифер кивнул и взмахнул рукой, как это делает шпрехшталмейстер в цирке, объявляющий следующий номер.
– Прошу, Филипп. Сцена в твоем распоряжении. Делай все, как можно лучше. Вернее говоря, как можно хуже.
Филипп встал и осторожно подошел к занавесу, который стал медленно раздвигаться. Мальчик заглянул за занавес с края, вторая часть кабинета выглядела совершенно нормально.
– Это опасно? – спросил он и встал прямо перед щелью. Темнота, казалось, приготовилась поглотить его.
– Нисколько, – ответил Люцифер, и звук его голоса был таким, словно Дьявол стоял у него за спиной. – Нисколько.
Филипп сделал глубокий вдох. И вошел…
* * *
– Это же мой класс, – прошептал он и осмотрелся вокруг. – Я попал в свой класс!
Хороших выходных ! – небрежным почерком было написано на классной доске.
Филипп посмотрел на часы, висевшие над дверью. Без четверти восемь, и если судить по автомобилям, проезжавшим за окном, сегодня понедельник. Еще немного, и начнут появляться его одноклассники, прозвонит звонок, а затем вбежит учитель математики Йорген с растрепанными волосами и диким выражением глаз.
Филипп почесал в затылке. Он ничего не понимал. Люцифер сказал, что его ждет задание. Но какое? Ведь класс пуст.
– Что надо делать? – спросил мальчик. Его голос прозвучал очень громко в тихом классе, почти преступно громко. – В чем состоит мое задание?
Ответа не было. Только тикали часы при передвижении секундной стрелки.
– Странно, – пробормотал Филипп и покачал головой. Вдруг он увидел, что по столу учителя рассыпаны кнопки.
«Это не место для них. Кто‑нибудь нечаянно уколется».
Филипп осторожно собрал их в кулак, подошел к доске объявлений и стал втыкать кнопки в нее.
Не успел он воткнуть последнюю кнопку, как классная дверь одним рывком распахнулась.
Филипп быстро обернулся и увидел стоящего в двери Люцифера. За его спиной была видна часть кабинета. Дьявол покачал головой.
– Это провал, Филипп! – сказал он. – Ну, да ладно, это всего лишь первая попытка. Попробуем еще раз. И запомни: ты должен думать, как дьявол!
* * *
– Нет, Филипп. Это провал.
* * *
– Это провал!
* * *
– Нет, нет, нет, Филипп! Это провал!
* * *
– Провал, провал, провал!
* * *
Он стоял на улице. На самой обыкновенной улице, где были тротуар, фонари, припаркованные автомобили и домики за зелеными изгородями. На синем небе сияло солнце, летний ветерок шевелил его волосы, откуда‑то издалека доносился собачий лай.
В руке Филиппа была банановая кожура.
– А теперь что? – громко спросил он, прекрасно зная, что ответа не получит. Он сам должен определить, в чем состоит его задание.
Далеко впереди по улице шел мужчина, шел быстро, сейчас вот‑вот подойдет. Может быть, он был частью задания, может быть, он знал, что надо делать Филиппу.
Филипп посмотрел на банановую кожуру и подумал, что произошла ошибка. Ну никак не мог он угадать, зачем ему дали банановую кожуру, а если с кожурой в руке он будет расспрашивать незнакомого человека, это может показаться странным.
Он увидел мусорный бак, подошел и бросил в него банановую кожуру.
– Нет, нет и опять нет! – раздался голос. Он рассек тишину и резко остановил все движение на улице.
Пожелтевший лист дерева, который взлетел под порывом ветра, неподвижно повис в воздухе, голубь замер в полете над крышей, торопившийся мужчина застыл.
Только Филипп мог двигаться, он вздохнул «Опять совершил ошибку».
Прямо перед ним в воздухе образовалась щель, как будто на окне отодвинули занавеску. В щели стоял Люцифер, он тяжело дышал, весь в изнеможении. Под его правым глазом опять появился тик.
– Провал, Филипп! Опять! Иди сюда! – Он помахал белым пальцем, и Филипп растерянно вошел через щель в кабинет Сатаны.
– Вот ты стоишь на улице с банановой кожурой в руке. Навстречу тебе идет человек. Он очень торопится и не смотрит под ноги. – Люцифер задвинул занавес, улица, мужчины, автомобили исчезли. – Что ты должен делать?
– Я… не должен был выбрасывать банановую кожуру? – осторожно ответил Филипп.
– Вот именно, под страхом смерти ты не должен был делать этого! Подумай еще раз! Подумай, как дьявол, Филипп! Такая прекрасная возможность! Конечно, кожуру надо было бросить на тротуар! Мужчина поскользнулся бы и растянулся во всю длину! О‑о! Это безнадежно! – Люцифер тяжело вздохнул и резко откинулся назад на стуле. Его черные волосы торчали торчком, на лбу пульсировала синяя жила. – Ты ошибался каждый раз! Кнопки надо было не втыкать в доску объявлений, а положить учителю на стул. Бабочку не надо было отпускать, надо было оторвать ей крылья. Сейчас ты бросил банановую кожуру в мусорный бак, а надо было положить ее на тротуар, чтобы люди могли поскользнуться. Такие легкие задания, Филипп! Такие легкие! И провал каждый раз! Я даже не знаю, что мне делать. Возьми себя в руки. Иначе ничего не получится!
Сидевший на камине Люцифакс покачал головой.
– А можно мне использовать еще один шанс?
Филипп посмотрел на занавес. Каждый раз, когда он проходил через него, сцена оказывалась другой, и его ожидало новое задание. Он попадал впросак каждый раз. Откуда было знать, что ему полагалось разбить камнем стекло в оранжерее и бросить комок грязи на свежевыстиранные простыни? Такие пакости ему были не по душе.
– Я обещаю, что на этот раз брошу банановую кожуру на тротуар.
– Так дело не пойдет, неужели ты этого не понимаешь? – Люцифер стукнул себя кулаком по груди. – Твой поступок должен родиться в тебе. В твоем сердце. Не потому, что я приказал. Ты должен сам захотеть бросить на тротуар банановую кожуру, это должно быть частью твоего мира.
– Но мой мир совсем не такой!
– Знаю! – воскликнул Дьявол и так стукнул по столу, что книги на полках подпрыгнули.
– Господин! – огорченно сказал Люцифакс. – Не надо сердиться.
Но Люцифер не желал слушать кота.
– В этом‑то и проблема, в этом! Совершенно непостижимо…
– Господин, это вредно для вашего здоровья!
– …как можно все время изображать из себя ангела! Ну, почему ты не можешь…
Лицо Дьявола стало вдруг зеленым, он вытаращил глаза, в которых были видны красные прожилки. Щеки надулись как шары.
– Ведро стоит за креслом, – сказал Люцифакс, и Дьявол со стоном бросился туда. Кажется, успел в последний момент.
– Я же говорил, – тихо сказал кот.
Когда Люцифер снова появился перед ними, виду него был как у мертвеца. Кожа стала пепельно‑серой, потерявшие прежний блеск рога поникли как увядшие цветы.
– Послушай меня, Филипп, – сказал он и откинулся на стуле. – Никто не может быть хорошим все время. Попросту говоря, это невозможно даже для такого мальчика, как ты. Я думаю, что смогу это доказать. Ты говоришь, что лгать нехорошо, так? Что это плохой поступок?
Филипп кивнул.
– А что если я тебе расскажу, что иногда хорошо соврать?
– Я отвечу, что это неправда, – ответил Филипп.
– Тогда послушай меня. Ты стоишь во дворе школы. Вдруг вбегает кто‑то из твоих школьных друзей и прячется в туалете. Потом появляется самый большой хулиган твоей школы и подходит к тебе.
Филипп испуганно посмотрел на Сатану.
– Вы имеете в виду Сёрена?
– Именно. Он ищет того мальчика, который только что пробежал и спрятался. Он спрашивает, не видел ли ты его. Что ты ответишь?
– Я… – начал Филипп и остановился. Долго смотрел на Люцифера, губы которого скривились в победоносной улыбке. – Я отвечу, что не видел его.
– Ну, вот видишь, – воскликнул Дьявол. – Даже ты можешь соврать! А если врать плохо, то это означает, Филипп, что ты иногда бываешь плохим. Именно это мы и должны в тебе развить.
Филипп растерялся. Он понимал, что Сатана поймал его в ловушку, обманул, вывернув его слова наизнанку, но не мог сообразить, как это произошло.
– Я слышу твои мысли, Филипп. В том числе те, которые ты сам не слышишь. – Черные глаза Дьявола стали еще чернее, улыбка еще шире. – Так вот, ты думаешь, что я прав.
Не успел Филипп возразить, как Люцифер хлопнул в ладоши. На его бледное лицо вернулась краска.
– Прекрасно, на этой оптимистической ноте мы и закончим сегодняшний урок. У нас все получится, Филипп. Я в этом уверен.
– Я свободен?
– Ты свободен, – сказал Люцифер, и сердце Филиппа забилось быстрее. Он с радостью подумал, что скоро увидит Сатину.
Он направился к двери и только хотел нажать на ручку, как Люцифер испуганно вскрикнул:
– Это не та дверь!
Филипп и два раза не успел моргнуть, как Сатана оказался рядом и закрыл дверь своим телом. Зрачки его в панике расширились.
– Это не та дверь, Филипп! Тебе надо туда! – Люцифер показал направление хвостом.
Филипп повернулся и увидел, что Люцифер прав. Выход был в противоположной стороне. Дверь, которую он хотел открыть, была в точности такой же.
– Ах, да, – сказал он и удивился тому, что Люцифер отреагировал так бурно. – Вот же она!
– Твои мысли очень шумят, Филипп. – Дьявол зажмурился, его голос понизился до предупреждающего шепота. – Но ты должен умерить свое любопытство. Эта дверь никогда не должна открываться. Понял? Никогда и ни по какому поводу! Это категорически запрещено!
– Ну ладно, – сказал Филипп.
– Нет, этого недостаточно. Ты должен дать мне обещание. Ты должен мне обещать это, потому что Филипп Ангел никогда не нарушает своих обещаний, ведь так?
Филипп пожал плечами и попытался изобразить безразличный вид.
– Ну ладно, я обещаю.
– Хорошо. – Люцифер удовлетворенно кивнул. – Беги, куда хочешь.
15
Человек за рулем
– Это очень странно. Он выскочил из кресла, как черт из коробки, когда я хотел открыть дверь, а потом добавил, что я никогда‑никогда не должен этого делать. Это категорически запрещено. – Филипп покачал головой. – Очень странно.
Сатина сорвала одуванчик и стала отрывать желтые лепестки. Задумалась.
– Он был в панике, ты говоришь?
– В жуткой. Как будто могла произойти катастрофа, если бы я открыл эту дверь. Но если то, что прячется за этой дверью, такое уж страшное, почему он не запрет ее?
– Хороший вопрос.
Филипп и Сатина сидели около пруда и смотрели на огонь. В глубине пруда метались грешники, глядя в вечную ночь.
Сатина дождалась Филиппа, потом они отправились в большой музей, расположенный рядом с библиотекой. В нем было безумно интересно. Потрясающее собрание раритетов, один невероятней и увлекательней другого.
Чучела чудовищ с зубами как у ржавой пилы, не до конца обратившиеся оборотни и ужасные птицеподобные существа с женскими лицами. Все эти чудовища жили во тьме Окраинных Земель – так рассказывала Сатина. Их называли Проклятыми. Иногда они осмеливались заходить в Ад, тогда‑то и удавалось заполучить такие экземпляры.
На одном стенде лежала змеиная кожа, которую Люцифер использовал, когда соблазнил Адама и Еву отведать плод Древа познания. Рядом с кожей лежал огрызок яблока, которое они тогда ели.
На другом стенде лежала пара на первый взгляд совершенно обыкновенных поношенных шлепанцев, и Филипп удивился, почему пара серых в клетку шлепанцев заслужила чести попасть в Адский музей. Но, прочитав подпись под стендом, он чуть не задохнулся от изумления.
Шлепанцы были среди тех трофеев, которые принесла дерзкая вылазка на Небеса несколько лет тому назад во время Великого Фестиваля Пакостей. Шлепанцы были собственностью Бога.
– А ты его когда‑нибудь видела? Я имею в виду Бога? – спросил Филипп, который не мог постигнуть, что он смотрит на пару шлепанцев, принадлежавших Богу.
– Несколько раз, – небрежно ответила Сатина. – Он иногда заходит сюда посмотреть, как идут дела. Они – старые друзья, как ты знаешь.
– Кто?
– Бог и Люцифер.
Филипп потерял дар речи и только смотрел на нее.
– Бог и Люцифер? Друзья?
Она кивнула и стала обходить стенд, на котором была выставлена дубина, которой Каин убил своего брата Авеля[7].
– Люцифер был когда‑то одним из ангелов Бога. Собственно говоря, одним их самых приближенных. Тогда его еще не звали Люцифер. Это имя он получил после того, как его изгнали с Небес. Он так рассердился, что стал светиться как звезда. Отсюда его имя – Люцифер. Это значит «несущий свет».
– А за что его изгнали с Небес?
– Он рассердился на Бога, потому что Бог захотел, чтобы ангелы служили человеку. А Люцифер считал, что все должно быть наоборот, что это обязанность человека состоит в служении ангелам. Ведь как быто ни было, ангелы появились раньше. Поэтому он устроил бунт на Небесах, который перешел в настоящую войну. Сатана потерпел поражение и вместе с теми, кто присоединился к нему, был низвергнут с Небес. Поселились они здесь, под землей. Но все это в далеком прошлом, и старые ссоры забылись. Не то чтобы у них с Богом не было разногласий, они и теперь есть. Когда они вздорят, Земля ходит ходуном. Но смертельными врагами они перестали быть. Вряд ли что‑то может нарушить их старую дружбу. Бог теперь, после того как стал отцом, легче прощает.
– А как он выглядит? – Филипп смотрел на поношенные шлепанцы и пытался представить себе того, кто их носит. Получилось очень легко, но только этот облик не соответствовал его образу Бога.
Собственно говоря, мужчина в шлепанцах, каким его представлял Филипп, мог быть, например, школьным библиотекарем, но не Всемогущим Богом. Очки для чтения на кончике носа и подтяжки, чтобы штаны не упали.
– Бог? М‑да, он… Он… – Сатина покачала головой. – Не знаю. Его трудно описать. Обыкновенный и все‑таки нет. Но ты узнаешь его, когда увидишь. Он… белый.
Они сидели так, освещенные огненным озером. Наступило молчание, но оно было приятным.
Филиппу было хорошо рядом с Сатиной. Иногда он видел как она поглядывает на него исподволь, и невольно краснел. Интересно, она это замечала? Он знал, о чем она думала.
И Филиппу ужасно хотелось рассказать ей обо всем.
Что Люцифер при смерти, и что он, Филипп, должен стать его преемником. И рассказать не потому, что Сатина вынуждала его. Нет, он сам хотел. Потому что ему нужно было поделиться своими мыслями и чувствами хоть с кем‑нибудь. И для этого больше всего подходила Сатина.
Филипп открыл рот, чтобы впервые в жизни, нарушить данное им обещание.
Но до этого не дошло. Внезапно раздался ужасающий крик, режущий уши, как будто взмахнули косой смерти. Крик прошел сквозь его мускулы и кости и попал прямо в душу.
Это был крик безумного зверя, не от боли, а от неистребимой жажды крови.
– Что это? – чуть не задохнулся Филипп. – Это ведь не крик жертвы.
– Нет, – Сатина осмотрелась.
Похоже, ее тоже перепугал ужасный крик. Другие дьяволы также остановились и стали озабоченно перешептываться, не забывая при этом креститься. Крестились они в обратном порядке по сравнению с общепринятой манерой.
– Это одна из женщин‑плакальщиц, банши. Крик банши означает, что сейчас явится Смерть. Господин Смерть приходит сюда не очень часто. Все его немного боятся, хотя дьяволы в принципе бессмертны. Он ужасен.
– Кто? – спросил Филипп, запутавшийся в ее объяснениях.
– Господин Смерть, конечно. Ты же его видел!
Филипп покачал головой, но Сатина возразила:
– Видел‑видел. Ты же сам умирал! Идем, я тебе его покажу.
Сатина взяла его за руку и потянула за собой, Филипп не успел запротестовать.
Они пробежали по городу до улицы, вымощенной человеческими головами. Здесь они спрятались за статуей маленького толстого демона с большой кудрявой бородой и единственным рогом во лбу.
– Смотри! – крикнула Сатина после нескольких минут ожидания. – Вон он идет. Он собирается поговорить с Люцифером.
– Не вижу его.
– Да вон же! Мужчина в очках. Разве ты его не узнал?
Филипп уставился на мужчину, на которого показала Сатина.
Когда она начала говорить о Смерти как о живом человеке[8], Филипп представил его себе огромную черную, одетую в балахон фигуру с хорошо отточенной косой, торчащей из‑под черного балахона.
Но более далекую от действительности картину даже представить было невозможно.
Господин Смерть был и не высоким, и не в черном. Вовсе нет.
По улице шел маленького роста седой мужчина. Его пышные брови торчали, словно рога над стариковскими очками с половинками стекол. Пепельного цвета костюм хорошо смотрелся рядом с тусклыми волосами и морщинистой кожей.
Старый. Непостижимо старый. Если смотреть на него, то набегали те же мысли, что и при виде звездного неба: а что там, за ними? Этот мужчина был стар, как время, а может быть, даже старше.
И Сатина была права. Филипп видел его раньше.
– Это… Это же он! – взволнованно закричал он, уставившись на мужчину, который маленькими быстрыми шагами шел к Замку. – Это он вел автомобиль! Это он задавил меня!
Сатина кивнула.
– Ты видишь украшение у него на шее?
– Да.
Филипп ответил неслышным шепотом. Он запомнил это украшение. Это было то последнее, что он увидел до того как автомобиль наехал на него и отправил сюда, в темноту. Это был какой‑то драгоценный камень с серым отблеском, словно сделанный из потускневшего золота.
При взгляде на него Филипп почувствовал что‑то странное. Словно он знал какую‑то страшную тайну, доступную лишь избранным.
– Что это?
– Этот амулет – второй из двух многогранных кубиков, – ответила Сатина. – Люцифакс рассказывал тебе, что Бог и Дьявол бросают кости на каждого два родившегося ребенка, так?
– Да.
– Но есть еще один многогранник. Вот этот. Куб Смерти. В нем тоже сто граней, и именно этот куб определяет продолжительность жизни человека.
Серое украшение на шее Смерти мерцало как глаз, и у Филиппа закружилась голова. Неужели это правда? Вот это маленькое украшение определяло, сколько лет жить человеку? Почему это случайно и в то же время так… заранее предопределено? Разве можно играть человеческими жизнями? Словно это обыкновенные шашки?
– Сто граней? – сказал он. – Но ведь некоторые люди живут больше ста лет.
– И есть другие, кто живет меньше года, – ответила Сатина. – Иногда кубик встает на грань.
В Замке открылись огромные ворота, и господин Смерть вошел в них.
– Зачем он пришел? – спросила Сатина, и Филипп тоже почувствовал беспокойство. Пришел его час? Смерть пришел забрать Люцифера?
– Не знаю, – ответил он. – А я знаю от Равины, что Люцифер всегда встречает Смерть в своем саду. Он не любит бывать с ним в закрытом помещении. А это дает нам много прекрасных возможностей.
Филипп посмотрел на Сатину, которая дьявольски улыбнулась.
– Что ты хочешь сказать?
Улыбка ее стала шире, и Филипп уже знал, что ответ ему не понравится.
– А то, что мы теперь можем узнать, что же прячется за запретной дверью в кабинете Люцифера!
16
Скитания по пустыне
Осторожно, очень осторожно Сатина открыла дверь в кабинет Люцифера и заглянула туда.
– Я же говорила, – прошептала она. – Никого нет.
– Сатина, подожди. Мне кажется, нам нельзя… – только начал Филипп, но Сатина уже вошла.
Филипп покачал головой и вошел вслед за ней.
В камине погас огонь, больше не горели черные стеариновые свечи. Единственным источником света в комнате был темный стеклянный шар, стоявший на высоком постаменте из слоновой кости, он слабо светился синеватым светом.
– Ой, – сказала Сатина и завороженно стала смотреть внутрь шара. Слабый свет падал на ее лицо снизу, тени придавали ему удивительный вид. Глаза Сатины сделались черными гротами, рога на лбу казались необыкновенно большими. Вид девочки стал страшным.
– Это Сфера Зла. Я о ней слышала, но никогда не видела. Ты ведь знаешь, зачем она?
– Знаю. Только, Сатина, тебе не кажется, что нам надо бы…
– Смотри, как она накалена, какие в ней искры. С плохими поступками на земле дела идут хорошо. – Сатина оторвалась от стеклянного шара. – Где дверь, о которой ты говорил?
– Да вон же, – сказал Филипп и показал. – Только, Сатина, мне кажется, что это не очень хорошая идея. Это может быть опасно. Кроме этого, я дал обещание не делать этого.
– Обещание – то единственное, что в Подземном царстве не обязательно соблюдать, Филипп, – ответила она с улыбкой. – И я никому ничего не обещала.
– А если он вернется? Что мы будем делать?
– Спрячемся или убежим.
Она подошла к двери и взялась за ручку.
– Это неправильно, Сатина.
– Конечно, – сказала она и открыла дверь.
Горячий воздух ударил в лицо, но ничего не было видно. Тьма за дверью была абсолютной.
Сатина прикусила нижнюю губу. Она послала Филиппу чарующую улыбку, и они вместе вошли в дверь.
Филипп почувствовал внезапное ошеломляющее ощущение – как будто некая сила потянула его назад со скоростью света. Это продолжалось только секунду. Затем мир остановился, и яркий свет ослепил глаза.
Изумленный Филипп принялся оглядываться по сторонам.
Песок. Всюду песок. Насколько мог охватить взгляд, под сияющим синим небом, которое было так близко, что, казалось, можно дотронуться до него. Горячий ветер, как дыхание дракона, царил над волнистыми холмами и рисовал узоры на песке, который тянулся без конца во все стороны.
– Мы в пустыне, – прошептал Филипп.
Дверь в кабинет Люцифера располагалась за ним – чуть‑чуть приоткрытая черная полоса в воздухе, нарушавшая иллюзию.
– Ясное дело, – сказала Сатина разочарованно. – И что, он боялся, что именно это ты увидишь? Большой ящик с песком? Кажется, у старика немножко поехала крыша.
– Смотри, – показал Филипп. – Кто‑то идет. Довольно далеко от них показалась истощенная фигура, которая, опираясь на посох, пробиралась по жаркой пустыне. Это был мужчина. В рваном грязном одеянии, когда‑то бывшем белым. Длинные волосы, влажные от пота, прилипли к его голове, и, казалось, что он в любую минуту готов потерять сознание.
Филиппу показалось, что он видел его раньше.
– Теперь я знаю, где мы! – воскликнула Сатина. Она показала дрожащим пальцем на щель двери:
– Я знаю, что это за дверь. Мой дед однажды рассказывал мне о ней. Ты удивлялся, почему Люцифер не запрет ее, если боится, что кто‑то может ее открыть. Но он не может. Дверь заколдована. С помощью белой магии. Дверь нельзя запереть. Она… как бы это назвать… своего рода Дар ненависти от Бога.
– Дар ненависти? – Филипп растерянно потряс головой. – Зачем Бог подарил Люциферу дверь?
– Потому что рассердился на него за кражу шлепанцев во время Фестиваля Пакостей. Ты знаешь, мы их видели в музее. В качестве ответной «благодарности» Бог подарил Люциферу заколдованную дверь, которая всегда будет напоминать ему о том, что находится с другой стороны.
– И что же это?
Сатина кивнула в сторону изможденного мужчины, который, спотыкаясь, шел им навстречу.
– Это – самое большое поражение Сатаны.
Мужчина в потрепанной одежде, казалось, не видит и не слышит их. Его затуманенный взгляд был одновременно направлен на какую‑то дальнюю точку горизонта и в то же время на то, что было его единственным спутником в этом пылающем мире: на мысли в своей голове.
Жаркое солнце было в зените, свет падал на него прямо сверху вниз, отчего казалось, что его голова сияет. И еще он совсем не отбрасывал тени.
В этот момент до Филиппа дошло, кто это был, и он ахнул. Неужели это правда?
– Похоже, ты устал? – раздался справа от них вкрадчивый голос.
В тени большого камня стоял Дьявол.
Он возник из пустоты, и сначала Филипп не мог его узнать. Одет он был в свободную черную одежду, не видно было никаких следов болезни. Напротив, выглядел Сатана молодым и сильным.
Он сложил руки на груди, его черные глаза светились.
– Послушай, Иисус, – он вздохнул и покачал головой, – что ты с собой делаешь?
Изможденный человек остановился и повернулся к тени, стоявшей в тени. Потом поднял посох и указал на Люцифера.
– Я тебя знаю, – сказал он.
Голос его был таким же сухим, как песок пустыни.
– Знаешь? – Дьявол хвостом подобрал с земли камень размером с кулак. – Дорогой друг, не похоже даже, что ты знаешь самого себя. Сорок дней. Сорок долгих дней ты шел по пустыне, не принимая пищи и питья. Ты не голоден? Не испытываешь жажды?
Прошла минута. Сатана и Сын Божий смотрели прямо в глаза друг другу. Казалось, температура в пустыне повысилась.
– Если ты на самом деле то, что ты говоришь, – продолжил Люцифер своим обычным голосом гремучей змеи, протягивая изможденному человеку камень, – если ты Сын Божий, преврати камень в хлеб.
Взгляд Иисуса упал на камень, его живот издал громкие урчащие звуки.
Улыбка на губах Дьявола стала шире.
– Нет, – ответил Иисус, и его усталые глаза, казалось, стали веселее. – Я сыт. Не хлебом единым жив человек, а еще и словами из уст Божьих.
Он повернулся.
– Подожди, подожди! – крикнул Люцифер и побежал вслед за ним. Под черным плащом взмахнули большие, как у летучих мышей, крылья, от чего песок в пустыне взлетел.
Песок попал Филиппу в глаза, и какое‑то время он ничего не видел.
Он принялся усиленно моргать, песчинки выкатились из глаз, и тут он увидел, что они уже не в пустыне, а на высокой крыше, откуда простирался вид на древний пыльный город. Дома были глинобитными, по улице люди вели ослов.
– Где мы теперь? – спросил Филипп Сатину, стоящую рядом.
– На крыше храма. Город называется Иерусалим.
В нескольких метрах от них, вплотную к краю крыши, стояли Иисус и Дьявол. Их светлые и темные одежды колебались от теплого бриза, который, правда, был не таким горячим, как ветер в пустыне.
– У тебя нет таких крыльев, как у меня, потому что человек – существо, стоящее гораздо ниже, – сказал Люцифер, немного задыхаясь после перелета. – Но для Иисуса Христа это ведь не играет никакой роли, да? Прыти отсюда. Если ты и вправду Сын Божий, то его ангелы подхватят тебя, и с тобой ничего не случится.
Иисус посмотрел на Дьявола. Потом покачал головой:
– Это ты искуситель, а не я. Я не искушаю моего Бога.
Он повернулся и отошел от края крыши.
Люцифер смотрел на него. Кадык энергично пульсировал на его шее, а хвост хлопал, как у рассерженной кошки.
– Подожди! – закричал он и пошел за человеком в грязном балахоне. Он еще раз расправил свои огромные крылья. Они закрыли солнце, и все стало черным.
Когда свет вернулся, оказалось, что сцена снова переменилась.
Филипп и Сатина стояли на высокой горе. Над ними не было ничего, кроме синего неба. Даже птицы и облака не могли подняться на такую огромную высоту, отсюда можно было увидеть… да, все сразу. Все царства, глубокие океаны, бурные реки, дремучие леса, снежные вершины гор, животных и людей, которые отсюда казались крохотными насекомыми.
Зрелище было фантастическим, и душу Филиппа наполнила огромная радость.
– Весь мир, – прошептал он и взмахнул руками; ласковый ветер обвевал его. – Я вижу весь мир.
– Тс‑с, – шикнула Сатина. – Испортишь удовольствие.
Недалеко от них стояли человек в белом одеянии и демон в черном. Как старый друг, Люцифер положил Иисусу руку на плечо, а другой рукой сделал широкий жест, представляя изумительный вид.
– Все это, – шелестел он так, как обычно шелестит ветер холодной зимней ночью, – все это может стать твоим. От самой высокой горы до самой маленькой снежинки, от красочной радуги до капли утренней росы, от кита в глубоком море до пыльцы на крыльях бабочки. Все это я могу подарить тебе, если только ты падешь на колени и будешь поклоняться мне.
Третий раз ответ Иисуса прозвучал еще быстрее, чем два первые.
– Изыди, Сатана, – сказал он и стряхнул руку Люцифера. – Ты слишком долго испытывал мое терпение. Я служу Богу и только Богу.
Он повернулся и пошел.
Сатана сгорбился, словно от приступа болезни. На его лице появились капли пота, он тяжело дышал. И внезапно стал больше походить на того Люцифера, которого знал Филипп.
– Вот, черт, – простонал Дьявол и упал на колени. Измученный и разбитый.
– Понимаешь теперь, о чем я говорю? – прошептала Сатина. – Это самое большое поражение Люцифера и Бог позаботился о том, чтобы он вспоминал его каждую ночь до конца Вечности. Представляешь, какое наказание? Бог тоже может быть немилосердным.
