Два дьяволенка тут же взмахнули крыльями и быстро исчезли в ночи.
Старик опустил кулак и обернулся к Филиппу:
– Спасибо, сынок. Если бы не ты, эти подлецы ободрали бы яблоню дочиста. Хочешь, угощу тебя яблочками? В знак благодарности. Самыми лучшими в городе. – Он подобрал с земли один паданец, насквозь гнилой, из дырки у хвостика яблока выглядывал зеленый червяк.
– Нет, спасибо, – поторопился сказать Филипп. – Большое спасибо, не хочу.
– Уверен, что не хочешь? – переспросил старик и откусил половину яблока, сок так и потек по его подбородку.
С омерзением Филипп отметил, что зеленого червяка больше не было.
– Я уверен. Но рад, что смог вам помочь.
Дьявол поднял брови:
– Очень редкие слова в этом темном мире. Совсем необыкновенные. Может быть, и ты сам, мальчик, такой же необыкновенный. Это ведь тебя я видел вместе с Люцифаксом, не правда ли?
– Да. Меня зовут Филипп.
Филипп протянул руку, и старик засмеялся глухим клохчущим смехом, так что недоеденное яблоко вывалилось из его рта.
– Да он еще и вежливый! – Старый дьявол взял руку мальчика и сердечно пожал ее. – Вот‑вот, бывает и такое. Меня зовут Кривоног, и я… – Его дружелюбная улыбка превратилась вдруг в подозрительную усмешку, и он крепче сжал руку Филиппа, озираясь. – А ты, случайно, не пытаешься меня одурачить? Изображаешь из себя вежливого, готового помочь, заговариваешь зубы старику, а те двое в это время обирают яблоню?
– Нет, нет, – Филипп замотал головой. – Я их совсем не знаю.
– Хм‑хм, – промычал Кривоног, и его лицо расцвело. – Ну, если ты не знаешь Азиэля и Флукса, то ты, должно быть, новенький. Но теперь‑то уж ты точно с ними познакомишься. Ладно, работа в саду не ждет. Еще раз спасибо за помощь!
– Не стоит, – ответил Филипп.
Кривоног захихикал:
– Не стоит! Фантастика!
Он покачал головой, подошел к яблоне и начал собирать яблоки.
Филипп пошел дальше по улице в очень хорошем настроении. Он не совсем был уверен в том, что Сатана обрадуется тому, что он сделал, но сам‑то он был помочь старику дьяволу. Добрые дела были здесь, видимо, редкостью. Вероятно, ему придется приспосабливаться.
Напевая, Филипп завернул за угол и тут же наткнулся на двух дьяволят, которым помешал воровать яблоки.
11
Ангельская ненависть
Азиэль, это он, – сказал толстяк, кудряшки которого почти полностью скрывали торчавшие у него на лбу два рога. Он мотнул головой в сторону Филиппа: – Тот, кто нас продал.
– Вот как? – сказал другой. Он был на голову выше Филиппа. Ярко‑рыжие, зачесанные назад волосы парня чуть ли не сияли от окружавшего их огня. Два черных рога, торчащие на его лбу, были такими острыми, что, казалось, их специально обтачивали.
Азиэль стоял, сложив руки, из‑под его сросшихся бровей сверкал острый тяжелый взгляд. Дрожащий Филипп подумал, что даже сам Сатана не имел такого мрачного вида.
– Ты видел его раньше, Флукс?
Флукс покачал головой.
– Я тоже не видел, – сказал Азиэль. – Ты кто такой?
– Меня зовут Филипп. – Филипп попытался проглотить слюну, но в горле было сухо. Ему уже не было так приятно, что он помог старику дьяволу. – Я тут новенький.
– Вот как, вот как! – повторил Азиэль. – Ты слышал Флукс? Он новенький!
– Мне все равно! – сказал Флукс и плюнул на землю. – Он нас выдал и помешал украсть яблоки! Он не знал, что ли, что здесь, в Преисподней, запрещено делать добро?
– Конечно, он этого не знал, но самое интересное не это. – Азиэль наклонил голову. – Интересно вот что. Чем здесь занимается тот, кто делает добро? Он говорит, что он новенький, но он не грешник, у него нет оков. Может быть, он дьявол? – Азиэль обошел Филиппа. – У него нет рогов и хвоста, значит, он не дьявол. Может быть, он… ангел?
– Да ну, – фыркнул Флукс. – Ты всерьез думаешь, что он ангел?
Азиэль пожал плечами.
– Добрые дела и кое‑какие дефекты в строении… Все указывает, что это так. – Он прислонился к Филиппу и прошептал: – Это правда, дружок? Ты ангел?
– Нет – ответил тот. – Я совсем не ангел.
А жаль, – продолжал шептать на ухо Филиппу Азиэль. – Потому что это было бы единственным оправданием того, что ты нас выдал.
Сердце Филиппа тяжело забилось, он похолодел.
Что делать? Что он мог сделать? Все это напомнило ему о пребывании в велосипедном подвале наедине с Сёреном. За тем исключением, что потом не придет педель и не спасет его из когтей дьявола.
Рыжий отступил на шаг и стал рассматривать Филиппа.
– Вопрос теперь звучит так: что нам с тобой делать, ангелочек?
– Да‑да, что делать? – Флукс облизнулся с голодным видом. – Что если запустить ему в штаны огня из уличного пруда?
Филипп с ужасом посмотрел на дьяволят и подумал, что еще немного, и он умрет во второй раз. Теперь от страха.
– Да, – задумчиво сказал Азиэль. – Пожалуй, это идея. Что‑то вроде – как бы получше сказать – разогрева. Тебе не надо было нас выдавать, ангелочек. Совсем не надо. Теперь нам придется тебе отомстить. А по этой части я мастак. Правда же, Флукс?
Рыжий кивнул.
– Три года подряд «Самый лучший пакостник»! Что ты на это скажешь?
Филипп ничего не сказал. Он не мог говорить. Голос пропал совершенно.
– Ну что же, толстячок‑ангелок, начинай молиться. Но сначала я тебя предупрежу. – На лице Азиэля появилась ехидная усмешка. – Здесь у нас в Подземном царстве никто ничего не слышит. Никто не обращает внимания на крики.
И оба дьяволенка начали подступать к нему.
– Так вот, где ты! – произнес вдруг веселый голос, и Филипп почувствовал, что его берут за руку. – Куда ты пропал?
Он повернул голову и увидел пару синих, как ночное небо глаз, обрамленных длинными черными бровями. Ему показалось, что его громко стучащее сердце проваливается прямо в живот. Он еще никогда в жизни не видел такой красивой девочки.
Черные волосы речными волнами спускались ей на плечи. Веснушки на носу блестели в отсвете огней пламенного пруда. Ярко‑красные губы улыбались. Улыбались ему.
– Я тебя везде искала, – продолжила девочка и подмигнула ему. Потом повернулась к дьяволятам: – Привет, Азиэль. Привет, Флукс.
Флукс смущенно заулыбался и спрятал руки, бормоча что‑то невразумительное.
– Привет, Сатина! – Черные глаза Азиэля забегали, и Филипп увидел, как на его белых щеках появился румянец.
«Он влюблен в нее», – подумал Филипп и понял почему. У него тоже зардели щеки.
– Я еле тебя нашла, – сказала незнакомка Филиппу. – Куда ты подевался?
– Ты его знаешь? – Азиэль покосился на Филиппа, и взгляд его был твердым, как камень.
– Ну, конечно, я его знаю, – ответила Сатина. – Он прибыл к нам в гости из Аида[6]. Но потерялся, когда я показывала ему город, Хорошо, что вы уделили ему время, потому что он еще не совсем здесь освоился.
– Из Аида? – подозрительно спросил Азиэль. – Он из Аида?
Сатина подтолкнула Филиппа, и он кивнул.
– Ну так это ты мог бы сказать раньше! – Азиэль улыбнулся, но его улыбка напоминала скорее гримасу. Он протянул руку. Филипп взял ее с опаской.
– Значит, гость из Аида, – продолжил Азиэль и сжал руку Филиппа так, что чуть не сломал ее.
Филипп попытался скрыть боль, чтобы не доставлять удовольствия Азиэлю. И кроме того, здесь была девочка – она не должна была подумать, что он плакса.
– Вот, значит, как. И сколько времени ты тут пробудешь?
– Пока не вернусь домой, – ответил Филипп, В черных, как уголь, глазах Азиэля забегали искорки, и, когда он заговорил, можно было отчетливо видеть ярость, скрытую под бархатными нотками его голоса.
– Может быть, мы еще пересечемся в какую‑нибудь ночь? Я уверен, это непременно случится.
Он наконец отпустил совсем омертвевшую руку Филиппа.
– Ну что же, нам пора двигаться дальше.
Сатина повернулась и потянула за собой Филиппа. Он с радостью откликнулся.
– Увидимся! Спасибо, что уделили мне время.
Азиэль с ненавистью посмотрел на Филиппа:
– Всегда пожалуйста!
12
Темптаны
– Ничего себе, еще немножко, и тебе был бы каюк! – сказала Сатина, когда они на ближайшем перекрестке свернули за угол и Филипп больше не чувствовал на своем затылке пристального взгляда дьяволенка. – На такого, как ты, тут же нападают!
– Так оно и есть, – ответил Филипп и, когда Сатина отпустила его руку, почему‑то почувствовал себя обиженным. – Что такое Аид?
– Царство мертвых, такое же, как это. Ты помнишь, по какой лестнице ты шел и потом попал сюда?
Он кивнул.
– В какой‑то момент она раздваивается, и если пойти по другой дороге, попадешь вместо этого в Аид.
– Не заметил. Мне кажется, там все время была одна дорога.
– Вторая почти полностью заросла. И дорога ко всем другим лестницам тоже. Не очень многие ими теперь пользуются.
– А что, есть еще и другие?
– Их сотни. Но Ад одно из самых используемых мест.
– С ума сойти. – Филипп показал большим пальцем через плечо. – Откуда ты знаешь этих двоих?
– Азиэля и Флукса? Их знают все.
Девочка немножко помедлила, и у Филиппа возникло ощущение, что за ее ответом пряталось еще что‑то невысказанное.
– Азиэль – один из самых многообещающих темптанов всех времен. Он самый злобный и отвратительный дьявол, который живет в Аду, и многие старики‑демоны считают, что когда‑нибудь, в одну из ночей, он станет великим. Ты видел его рога? Они вдвое больше, чем рога всех других в его возрасте. Обычные рога примерно такого размера.
Сатина отбросила в сторону свои черные волосы, и Филипп увидел два рога, которые были у нее на лбу. Они напоминали маленькие темные пирамидки на молочно‑белой коже.
Флукс – тоже темптан, но он далеко не такой плохой, как Азиэль. Он всего лишь хвост, которым размахивает Азиэль, если ты понимаешь, о чем я говорю.
– А кто такие темптаны? – спросил Филипп.
Его несколько смущало описание Азиэля, которое сделала Сатина. Было понятно, что дьяволенку она нравится. Влюбленность Азиэля была взаимной? Мысль об этом была ему неприятна.
– Ты не знаешь, кто такие темптаны? – Сатина посмотрела на него с удивлением. – В таком случае, ты ну очень новенький.
– Я прибыл сегодня днем.
Удивление на ее лице сменилось растерянностью, она повернула голову:
– Что ты хочешь сказать?
– Сегодня ночью, я хочу сказать. Я прибыл сюда сегодня ночью. Меня зовут Филипп.
– Сатина. – Она наклонила голову немножко набок и долго рассматривала его, отчего Филипп покраснел.
– Я видела, что ты сделал, – сказала она. – Я видела, как ты помог старику Кривоногу. Я никогда раньше такого не видела.
– Ты никогда не видела, что кто‑то помогает другим?
– Никогда, если это делают бесплатно. Почему ты это сделал?
– Потому… – Филипп пожал плечами. – Я не знаю. Потому, что они хотели украсть его яблоки. Мне показалось, что его надо пожалеть. Наверное, по этой же причине ты увела меня от Азиэля и Флукса. Я думаю, что тебе стало меня жалко.
– Нет, – сказала Сатина, подумав. – Я помогла тебе, потому что я любопытная. Хотела узнать, почему ты помог Кривоногу.
Филипп некоторое время смотрел на нее. Потом покачал головой:
– Не думаю, что поэтому.
– Почему?
– Это ты могла бы узнать потом. После того, как Азиэль и Флукс отомстят мне.
Несколько секунд у Сатины был очень испуганный вид, и Филипп не удержался от улыбки.
– Мне очень стыдно, Сатина, – сказал он. – Но только я думаю, что ты только что сделала доброе дело.
– Ты и вправду так думаешь?
Он кивнул.
– Ах, вот, значит, какое это ощущение, – пробормотала она, и Филипп не мог понять, одобрила она это или нет. – Кто ты, Филипп? Ты не дьявол, но ты и не грешник. Откуда ты? Почему ты сюда попал?
– Я и сам толком не знаю, – ответил он. – Наверное, можно сказать, что меня прислали сюда для выполнения некоего задания.
– Задания?
Он с сожалением развел руки:
– Мне очень жаль, но больше этого я рассказать не могу. Я дал обещание.
Сатина смотрела на него, мигая своими большими глазами. Потом наклонилась и нежно зашептала ему в ухо:
– Кому ты дал обещание?
«Как кошка, мурлычет», – подумал Филипп.
Голова у него закружилась. Дыхание остановилось. Как будто он только что пробежал стометровку на рекорд. Филипп попытался посмотреть в сторону, но ее глаза впились в него. Глаза, как небо при полнолунии теплой летней ночью.
– Этого я н‑не могу… рассказать, – заикаясь произнес он.
– Даже, – она прильнула к нему, – за поцелуй?
От ее сладостного дыхания мир вокруг бешено закружился. Филипп почувствовал, что его душа затрепетала и поддалась. Да, он расскажет ей! Он все расскажет ей за поцелуй!
«Нет, – прошептал какой‑то далекий голос, заглушаемый стуками его сердца. – Нельзя. Ты дал обещание».
Рот Филиппа стал медленно открываться, но ему показалось, что не он сам открывает свой рот, а кто‑то другой. Он уже слышал слова, которые должны прозвучать, он не мог их остановить.
– Я… – начал он и не узнал своего голоса. Звучание его было странным, как бормотание спящего. – Я дал обещание…
– Стой! – прервала его Сатина, отошла и заткнула пальцами уши. – Не смей говорить!
Филипп заморгал. Какое‑то время он не мог понять, где находится. Потом глубоко вздохнул.
– Что это было?
– Извини, я не должна была этого делать, – смущенно сказала Сатина. – Это было… Я любопытная, и так получилось против моей воли. Извини, это было… – Она помолчала и удивленно подняла взгляд: – Это было неправильно.
– Что это значит? Что получилось против твоей воли?
У Филиппа все еще кружилась голова, словно он проснулся.
– Темптаны – дьяволы‑искусители, – ответила Сатина и опустила виноватый взгляд. – Они искушают людей на поступки, которые выражают их самые темные стороны. В глубине души темптаны знают, что так делать нельзя, но все равно делают. Азиэль и Флукс – темптаны.
– Ты тоже.
Сатина кивнула:
– Извини.
– Забудь об этом, – ответил Филипп и улыбнулся: – Ничего же не произошло.
– Ну да, – сказала Сатина и сама удивилась. – Не произошло. А это тоже… тоже хорошее дело?
– М‑м‑да, я думаю, так можно сказать.
– Ты очень странный, Филипп. Я никогда не встречала такого, как ты.
– Спасибо, я тоже.
Они постояли, глядя друг на друга.
Затем Сатина взяла его за руку и потянула за собой:
– Идем, я покажу тебе город.
13
Черные привидения
– Который час, черт побери? – вдруг воскликнула Сатина.
Они с Филиппом сидели на верхушке скалы и смотрели на город сверху. Их ноги отдыхали после экскурсии по городу, которую она провела для него. Сатина показала ему дом, где жила, свою школу, место, где училась летать. И все время рассказывала о том, как протекает жизнь в Аду. О домашних заданиях, школьных друзьях, отметках и глупых учителях.
Филипп очень скоро понял, что жизнь Сатины в Подземном царстве по существу не очень отличалась от его собственной.
Здесь, в Аду, тоже были такие вещи, как «пора спать», «вымой посуду», карманные деньги.
Филипп наслаждался этим каждую секунду. Ему всегда было трудно заговорить с девочкой, но с Сатиной это не составляло никакой проблемы. Они совсем недавно встретились, а казалось, знают друг друга давным‑давно.
Сатина посмотрела на наручные часы и схватилась за голову:
– Мне пора домой! Папа взбесится, если я не вернусь к ночному обеду.
– А когда бывает обед?
Филипп наклонился и посмотрел на ее часы. Стрелок было, как обычно, две, но при этом только шесть цифр – от нуля до пяти. Обе стрелки показывали на ноль. Полночь.
Сатина в панике посмотрела на него:
– Сейчас.
Они бросились бежать, сначала вниз со скалы, потом по городу.
* * *
По дороге к Замку Филипп обратил внимание на один из темных гротов, которые располагались между ухоженными домиками. Черная дыра взглянула на него злым глазом, и он вздрогнул.
«Большинство дьяволов живут в обыкновенных домах, – так рассказывала ему Сатина во время экскурсии. – А в гротах, которые спускаются глубоко под землю, туда, где все время темно и сыро, живут варгары.
– Вар… Кто?
– Варгары. Повелители Тьмы. Именно они несут ответственность за бессмысленные страдания людей на земле. Сам знаешь, природные катастрофы, железнодорожные аварии, эпидемии и все такое. Люди часто думают, что их наказывает Бог, когда происходят такие несчастья, но в действительности Бог не имеет к ним ни малейшего отношения. Все это дело рук варгаров. Бог, бедняга, делает все, что может, чтобы остановить их, но вину за это вешают на него.
– Как они выглядят?
– Ты ни за что не ошибешься, когда увидишь любого. У них крылья, как у ворона, и хвост, как у змеи, а еще глаза белые, как снег. Смотреть на них страшно».
Внутри грота что‑то зашевелилось, и Филипп пошел дальше.
Он шел всего нескольких минут, как вдруг ему попались двое старых знакомых. Азиэль и Флукс шли прямо навстречу. Они не успели его заметить, поскольку Филипп быстро спрятался в одном из темных переулков.
Впечатление было таким, что он влез в холодильник: гусиная кожа покрыла обе его руки. Тени вокруг хватались за его тело, как живые существа. Словно руки хватали его волосы и щеки, щекотали затылок. Ощущение было омерзительное.
– Я скажу тебе, Флукс, когда в руки мне попадет этот сопляк, я лично растолкую ему, что такое настоящий Ад, – прозвучал издали голос Азиэля.
Дьяволята приближались к переулку, в котором он спрятался.
Они были рядом, когда Флукс спросил, что Азиэль имел в виду.
– Наказание, Флукс. Наказание и боль.
Голоса удалились, и Филипп, стоявший в непроницаемой темноте, облегченно вздохнул. В последнюю секунду пронесло.
И тут он замер.
Он что‑то услышал. Шепот? Дыхание? Что?
Играло ли это его воображение, или воздух и на самом деле стал холоднее?
Он посмотрел по сторонам, но ничего не было видно. В метре от него мог стоять монстр, и он даже не заметил бы его. Все поглощала тьма. Абсолютная тьма, как в холодной могиле.
– Эй, – сказал Филипп осторожно. – Есть тут кто‑нибудь?
Ответа не было, и он улыбнулся.
Затем по переулку подул легкий ветерок, и зимний морозный голос сзади, спереди, вокруг него прошептал долгое:
– Да‑а‑а!
Филипп почувствовал, как его пронизывает ужас, он мог закричать, но паника заморозила его голосовые связки.
В диком ужасе он выбежал на улицу и помчался с невероятной скоростью. Над ним под ветром шуршали листья деревьев. Этот звук походил на жуткий смех.
Он бежал всю дорогу до Замка и остановился только тогда, когда добрался до двора. Запыхавшись, Филипп замер перед большим фонтаном из костей и черепов.
Замок возвышался над Филиппом подобно ледяной горе, и он принялся разглядывать входные двери.
Какую из многих дверей выбрать? Филипп не знал, где в Замке расположена его комната. И очень боялся, что если он заблудится в огромном здании, то его найдут очень не скоро.
Решение пришло совершенно неожиданно. Вдруг распахнулась ободранная дверь, которая когда‑то раньше была черной, и из нее вышла толстая женщина с маленькими бизоньими рогами. На ее талии висел передник, который, словно делил ее пышное тело на две части.
– Ты Филипп? – спросила она и показала на него поварешкой.
Он кивнул.
– Разве ты еще не проголодался?
– О да!
Он рассчитывал на любой другой вопрос, но по сути, если подумать, да, он проголодался.
– Конечно, ты голодный. Ни крошки не съел за всю ночь. – Она помахала поварешкой. – Иди сюда, я позабочусь о тебе.
Очень медленно Филипп пошел за толстой женщиной на кухню Замка.
Кастрюли, горшки и сковородки были разложены на шатких полках, над ними под потолком на крючках были подвешены круги колбас и копченое мясо. Длинными рядами на стене висели ножи и топоры, в одном углу стояла громадная печь, в которой горел огонь. Из большого чугунного котла выходили клубы серо‑зеленого пара.
– Черт побери, ты запыхался, истекаешь потом, – сказала женщина. – Ты бежал, что ли?
Филипп снова кивнул.
– Тогда я дам тебе порцию побольше. Еда успокаивает. Во всяком случае, я так слышала. – Женщина хихикнула, отчего все три ее подбородка зашевелились. Она показала в угол кухни, где стоял стол и два стула: – Садись. Я принесу поесть что‑нибудь. Зовут меня Равина.
– А меня Филипп.
– Знаю. – Равина подошла к кухонному столу и отрезала несколько кругов колбасы. Положила их на тарелку, полила ядовито‑желтым соусом и пристроила рядом пару кусков хлеба. – Люцифер рассказал мне обо всем.
– Значит, ты знаешь, что он болен?
– Неумно иметь секреты от того, кто тебя кормит, – ответила повариха и поставила перед ним тарелку. Филиппу показалось, что круги колбасы похожи на куски застывшей крови.
– Что это?
– Наше фирменное блюдо, – сказала она и налила в его кружку воды. – Кровавая колбаса. Приятного аппетита!
Немного волнуясь, Филипп отрезал кусок колбасы и положил в рот.
То ли потому, что он был ужасно голоден, или еще почему, но только вкус кровавой колбасы оказался приятнее, чем он ожидал. Немного острый, но вполне съедобный.
Первый кусок только усилил его чувство голода. Филипп тут же забыл о правилах приличия и хорошего поведения за столом и начал заглатывать еду, как будто дело шло о жизни и смерти.
– Ну и дела! Ну и дела! – рассмеялась Равина. – Каков аппетит! Такой порции и то не хватило!
И наполнила еще одну тарелку, чтобы быть наготове, когда Филипп опустошит первую. Вторую он съел более спокойно.
– А теперь расскажи мне, почему ты так бежал, – присев, сказала. Равина. Она подняла одну бровь: – Кто‑то гнался за тобой?
Он покачал головой, а про себя со злостью подумал про Азиэля и Флукса.
– Хорошо. Некоторые ребятишки тут довольно назойливые. Они ведь дьяволята, ты не забыл?
– Я зашел в один переулок, – начал Филипп и почувствовал, как у него побежали мурашки по коже. – Было абсолютно темно. Темно и сыро. И кто‑то там был. Я не знаю, кто это, но только… только… – Он уставился в тарелку. – Я испугался.
– Ну что тут сказать, – вздохнула Равина. Казалось, она тоже испугалась. – Ты наткнулся на тюстера. К ним никогда не приближаются те, у кого голова на плечах. Большинство дьяволов тоже боятся их. Тюстеры живут в тени. По‑другому мы называем их черными привидениями.
– В тени? – Филипп скосил глаза на собственную тень, которая лежала рядом с ним на скамейке. – А что с той, которую я сам отбрасываю? Они могут спрятаться и в ней?
– Редко, – успокоила она его. – Но если хорошенько присмотреться, то это можно обнаружить. Тень в этом случае бывает темнее, чем всегда. Их можно почувствовать. Тюстеры – холодные существа.
– Кто они? Что они собой представляют?
– Они очень многое, – ответила Равина и понизила голос, как это делает человек, рассказывающий какую‑то историю, когда подходит к самому жуткому месту рассказа. – От тюстеров самые маленькие волоски на затылке встают дыбом.
– Как это?
– Если ты боишься спускаться в подвал, потому что там страшные тени, или тебе кажется, что кто‑то спрятался в углу, то это штучки тюстера. Он и чудище в шкафу, и звуки в ночи: потрескивания в доме, скрипы двери, шум ветра. Он – пальцы, которые обхватывают твой затылок, когда ты один дома.
– Не понимаю, – сказал Филипп, но сердце его забилось при словах поварихи. Может быть, сердце понимало лучше, чем голова.
– Тюстеры – музы ужасов. – Равина наклонилась к нему, как будто хотела доверить ему ужасную тайну: – Это они насылают кошмары, когда ты спишь.
– Я думаю, что теперь буду всегда обходить темные переулки, – сказал он и проглотил комок в горле. – Так будет лучше всего.
Повариха кивнула в знак того, что согласна. Потом показала на пустую тарелку:
– Еще хочешь?
– Маленькую порцию, – сказал Филипп, скорее чтобы порадовать Равину, чем потому, что был голоден.
– Очень разумное решение. Лучше всего спится на сытый желудок. Но уж без одного или двух кошмаров во сне ты не обойдешься.
* * *
Почистив зубы, Филипп снял одежду и надел пижаму с черными полосами, которая лежала на кровати. Как и на всей одежде в шкафу, у нее на спине были два отверстия на уровне лопаток и одно в брюках для хвоста.
Он так устал, что почти не мог стоять. Все, что он увидел, все, что он узнал…
Зевая, Филипп взял подсвечник, подошел к кровати и забрался под одеяло. Непривычным было полное одиночество. Вечером всегда приходила мама и желала ему спокойной ночи.
Мама…
Он ни разу не вспомнил о ней до этой минуты. Его мысли все время были заняты чем‑то другим. Хотелось знать, как она там? Она узнала, что Филипп умер? Ей позвонили на работу и рассказали, что случилось? Или она была дома и паниковала, не зная, где он?
«Бедная мама», – подумал Филипп и почувствовал, как к глазам подкатывают слезы. Теперь она потеряла и мужа, и сына. И осталась совсем одна.
Папа Филиппа умер за три месяца до его рождения. Попал под машину в воскресенье утром, когда шел в булочную.
Филипп видел его фотографии, а иногда вечером – особенно если день был тяжелый – разговаривал с ним. Папа очень внимательно слушал его.
Мама часто говорила Филиппу, что папа на Небесах, смотрит на них сверху и хочет, чтобы у них все было хорошо. Это была одна из причин, почему Филипп вел себя хорошо. Он хотел попасть на Небеса, когда умрет, и встретить там своего папу.
Приходилось признать, что этот план не осуществился…
«Бедная мама, – подумал Филипп снова и зевнул. Глаза стали слипаться. – Как бы найти способ передать тебе, что у меня все нормально».
Он повернул голову и стал задувать свечи в подсвечнике, одну за другой. Тени приблизились и наконец полностью поглотили его.
Еще до того, как голова Филиппа коснулась подушки, он уснул.
* * *
Ему приснилось, что он стоит на широком шоссе. Пустое и бесконечное, оно разделяет ландшафт на две части. С правой стороны плодородная земля, яркие краски множества цветов почти режут глаз. С левой стороны земля безжизненна и пустынна, за исключением нескольких мертвых деревьев со спутанной паутиной ветвей.
Услышав сзади какой‑то звук, он оборачивается. К нему приближается автомобиль. Автомобиль едет быстро, кажется, что намеревается наехать именно на него.
Он пытается уйти с шоссе, спуститься на цветущий луг, но не может. Ноги его не слушаются, приросли к асфальту.
Автомобиль приближается, громко сигналя, Филипп узнает старика за рулем с блестящим предметом, висящим у него на шее. Старик хочет задавить его.
Но вдруг – в самую последнюю секунду – автомобиль сворачивает и объезжает его. И тут Филипп обнаруживает, что рядом с ним стоит мама.
– Твой папа на Небесах, – говорит она. – Если ты будешь вести себя хорошо, то…
И в это мгновение автомобиль наезжает на нее, и кошмар начинается с самого начала.
И еще раз.
И еще.
Это Ад.
14
Это провал!
Вначале следующей ночи к Филиппу на кухню пришел Люцифакс и пригласил его в кабинет Люцифера.
Дьявол сидел за письменным столом, положив на стол руки, и с нетерпением смотрел на Филиппа. Его черные глаза блестели.
– Добрая ночь, юный ученик, – поздоровался он и знаком подозвал Филиппа подойти ближе. – Надеюсь, что ты взбодрился и хорошо отдохнул. Предстоит пройти большой материал.
Филипп уселся на свой электрический стул.
– Что мы будем делать?
– Превращать ангела в дьявола, – прозвучало в ответ.
Люцифер на несколько секунд закрыл глаза и что‑то пробормотал, но Филипп не расслышал. Говорил Сатана скорее шепотом, и тем не менее, казалось, что его голос странным образом заполняет комнату, будто приближается непогода, температура растет.
Дьявол открыл глаза и посмотрел на что‑то за спиной Филиппа.
– Начнем.
Филипп обернулся и зажмурился. В воздухе висел ярко‑красный занавес. Никаких тросов сверху, просто парил в воздухе. Вытянулся в ширину и доходил до самого пола, как настоящий театральный занавес.
Филипп встряхнул головой:
– Но как он?..
– Немного черной магии, – ответил Люцифер, и занавес в середине немного раздвинулся. В щели должна была появиться вторая часть кабинета, но этого не случилось.
Там царила непроницаемая темнота, как будто сцена за театральным занавесом была черна, как уголь. Это было окно в реальную действительность.
