574
Раздел IX. Наследственное право
лицу, предшествующему по степени, что связано с иерархической структурой патриархального семейства.
Если домовладыка, не оставивший завещания, умирал без подвластных, по ius civile к наследованию призывались члены fa-milia communi iure — другие агнаты покойного. Конкуренция двух форм семейной организации потребовала новой интерпретации закона XII таблиц (ср. Gai., 1,165; 3,40), которая произошла уже в эпоху veteres: республиканские юристы признали за непосредственными подвластными преимущественное право на наследование ab intestato, так что в конце предклассического периода возникло понятие suus heres (наследник из подвластных). Автоматическое наследование sui стало трактоваться как необходимое (successio necessaria), поскольку с точки зрения индивидуальных наследственных прав их положение отличалось тем, что они не могли отказаться от наследования (Gai., 2,152; 157).
"Adgnatus proximus" закона XII таблиц — в отсутствие нисходящих — занял место бокового родственника наследодателя (Gai., 3,11; Coll.,16,2,12; 16,3,23;26; Ulp., Reg., 26,1), причем степень родства стала отсчитываться от конкретного лица de cuius. Если de cuius имел родного брата (вторая степень родства), то двоюродный брат — агнат того же поколения — к наследованию не допускался как лицо более отдаленной степени родства (третья).
Среди второй очереди наследников по закону — боковых аг-натических родственников de cuius — трансмиссия наследства не допускалась. Если ближайший боковой родственник наследодателя отказывался от наследства (агнаты не являлись необходимыми наследниками) или умирал, не успев принять открывшееся в его пользу наследство, то агнаты дальнейших степеней к наследованию не допускались (Gai., 3,12; 22; Ulp., Reg., 26,5; Paul., Sent., 4,8,21). Доля отсутствующего добавлялась к оставшимся (Ulp., Reg., 26,5), а если других агнатов той же степени не было, наследство отходило к сородичам — gentiles (Gai., 3,17). Недопустимость successio graduum среди цивильных наследников второй очереди представляет собой реликтовое действие древнейшего порядка наследования, основанного на принципах агнатиче-ского семейства, которому была неизвестна идея колена — stirps. Среди агнатов наследство делится, в отличие от наследников первой очереди по ius civile, не поколенно, а поголовно — in capita (Gai., 3,16; Tit. ex Ulp., 26,5; Paul., Sent, 4,8,21).
Порядок преемства цивильными наследниками третьей очереди — gentiles — рано вышел из употребления и известен мало.
Итак, наследование без завещания по ius civile строилось на агнатической связи, и лица, претерпевшие capitis deminutio minima, к наследованию не допускались (Gai., 3,21). Эта строгость ци-
Глава 1. Универсальное преемство mortis causa
5?5
вильного права (ius strictum, — Gai., 3,18) создавала значительные неудобства, поскольку не соответствовала утвердившимся в общественном сознании представлениям о кровном родстве (cognatio, — Gai., 3,23). Поэтому претор стал допускать к наследованию ближайших родственников, несмотря на то, что между ними не было агна-тической связи. Bonorum possessio sine tabulis предоставлялось в зависимости от близости к наследодателю, которая устанавливалась в соответствии с особыми критериями. Претор предусмотрел семь классов (gradus) наследников без завещания.
Первый класс, составляли дети покойного (liberi), как sui, так и эманципированные родные дети, а также те, которые получили римское гражданство уже после рождения по решению императора (causae cognitio, — Gai., 1,93; 3,20). Исключались лица, перешедшие в другую familia (усыновленные и женщины in manu). Юристы называют этот порядок "bonorum possessio unde liberi " (D.37,10,7,6; 38,6,2). Испросив в течение года со дня открытия наследства bonorum possessio (D.38,9,1,12), эти лица получали от претора наследственные права и были защищены лучше любого цивильного наследника ab intestato.
Преторские наследники первой очереди конкурировали непосредственно с sui heredes, преимущественные права которых на наследование по ius civile понимались как следствие их подвластного положения при жизни наследодателя. Эманципированные дети обладали имущественной самостоятельностью, и их участие в наследовании, наряду с sui, представлялось отчасти несправедливым. Гармония могла быть восстановлена, если бы эманципированные, заявив претензию на соучастие в жизни их бывшей familia, внесли в наследственную массу собственное имущество — collatio bonorum. Претор предписывал, чтобы претендент на bonorum possessio в разряде unde liberi давал в пользу наследника из подвластных гарантию (cautio), обещая передать ему справедливую — обычно по оценке третьего лица (boni viri arbitratu) — часть собственного имущества (D.37,6,1,9). Эта cautio обусловливала предоставление bonorum possessio (D.37,6,3 pr). Более того, замужняя дочь наследодателя, которая, получив от него приданое (dos profecticia), потенциально оказывалась в более выгодном положении перед своими братьями, принуждалась дать гарантию в том, что она в случае развода разделит с ними приданое, вырученное у бывшего супруга (collatio dotis)
Такая практика, несомненно, приводила к тому, что эманципированные дети, обладавшие значительным состоянием, отказывались претендовать на малоперспективные наследства. Особая проблема вставала в отношении замужней дочери, которая, не совершив conventio in manum, оставалась наследницей по ius civile,
576
Раздел IX. Наследственное право
тогда как наличие приданого (в том числе dos adventicia, — С.6,20,4 а.239) делало ее положение более выгодным, чем у сыновей. По рескрипту Антонина Пия такая наследница принуждалась дать cautio (если она не дала его прежде, отказавшись от bonorum possessio) в ходе процесса о разделе наследства (D.37,7,1 pr).
Второй класс преторских наследников именовался "legitimi" и полностью копировал наследование агнатов по ius civile. Правда, существовало мнение, согласно которому в этом случае допускалось преемство степеней (Gai., 3,28). Bonorum possessio unde legitimi можно было испросить в отсутствие претендентов unde liberi, то есть спустя год после открытия наследства. Подвластные дети, не успевшие испросить bonorum possessio в срок, могли претендовать на него в качестве агнатов (D.37,7,2), устраняя всех лиц более отдаленных степеней родства.
В соответствии с SC Tertullianum, принятом при Адриане, в этот класс включалась также родная мать покойного, которая получала равную долю с его родными сестрами. SC Orfitianum 178 г. предусматривало, чтобы наследство женщины, не оставившей завещания, отходило ее детям (даже незаконным), а наследство детей — матери. Эти сенатские постановления вводили не только bonorum possessio unde legitimi матерей в отношении наследства их детей и детей в отношении наследства их матерей, но и цивильные права для указанных категорий лиц, которые уступали лишь правам sui heredes: только их отказ от наследства открывал доступ к нему агнатам в соответствии с ius antiquum.
Третий класс составляли кровные родственники — cognati — до седьмой степени родства. Unde cognati (среди когнатов) на наследство могли претендовать даже дети, отданные в усыновление в другую семью (Gai., 3,31)4. Признание cognatio не зависело от законности брака (D.38,8,2; 65). Дети могли наследовать матери и наоборот. Однако наследники этого разряда всегда были слабее агнатов, то есть имели bonorum possessio sine re.
В этом классе также воспроизводились некоторые черты порядка наследования агнатов по ius civile: родственник более близкой степени устранял дальнейших (преимущество имели дети наследодателя, которые могли наследовать и по этому разряду, — D.38,9,1,11); среди родственников одинаковой близости к наследодателю наследство делилось in capita и наследования по представительству не было.
Четвертый класс преторских наследников составляют супруга и дети патрона (даже эманципированные) по отношению к воль-
4 Усыновленные, таким образом, могли наследовать в двух семьях сразу (D.38,8,1,4).
Глава 1. Универсальное преемство mortis causa
577
ноотпущеннику — unde familia patroni. Сам патрон призывался к наследству либерта по праву агнатства, уступая лишь его sui heredes. При этом, если либерт имел только искусственных нисходящих (усыновленных, супругу in manu), патрон получал половину наследства (по классу unde liberi). Это решение претора последовательно развивает идею агнатической связи между патроном и либертом на основе интерпретации XII таблиц (Gai., 3,41).
Пятый класс также относился к наследству либерта: bonorum possessio получал патрон его патрона, если таковой имелся.
Шестой класс (unde vir et uxor) отвечал ожиданиям пережившего супруга (D.38,11,1; Coll., 16,8,1; Ulp., Reg., 28,7). Это признание юридического значения брака в плане поимущественных отношений супругов mortis causa было зачастую эфемерным, поскольку наследственные права пережившего супруга получали силу только при отсутствии у покойного кровных родственников.
Седьмой класс преторских наследников составляли родственники патрона (unde cognati manumissoris), которые могли претендовать на выморочное имущество вольноотпущенника.
В постклассический период развитие наследования по закону характеризуется постепенным смягчением всех ограничений ius civile, в том числе и тех, которые отразились в преторском праве. Наконец, при Юстиниане преимущество adgnatio перед cognatio упраздняется окончательно, а наследственные права родственников женского пола полностью уравниваются с правами родственников мужского пола. В 543 г. Новелла 118 устанавливает четыре класса наследников ab intestato.
Первый класс, согласно данной Новелле, составили дети и их нисходящие. Наследование происходило per stirpes, и представительство было неограниченным по степени родства.
Второй класс объединял родителей (с восходящими) и родных братьев и сестер (с внуками от них). Наследство между восходящими делилось in capita внутри отцовской и материнской линий, но наличие одного из родителей исключало восходящих. Среди братьев наследство Делится in stirpes, но представительство ограничено их непосредственными нисходящими. Если боковые родственники конкурируют с восходящими, наследство делится поголовно.
Третий класс включал сводных братьев и сестер с их детьми, которые призывались в случае отсутствия своих родителей и наследовали по праву представительства.
Четвертый класс состоял из остальных кровных родственников, которые призывались в зависимости от близости в соответствии с successio ordinum et graduum. Наследство между ними делилось in capita и представительство не допускалось.
578
Раздел IX. Наследственное право
§6. Наследование по завещанию (successio testamentaria)
Ulp., Reg., 20,1:
Testamentum est mentis nost - Завещание — это правомерная
rae iusta contestatio, in id фиксация нашего намерения, со-
soUemniter factum, ut post ставленного в торжественной фор-
mortem nostram valeat. ме с тем, чтобы оно имело силу
после нашей смерти.
Институт завещания — одно из наиболее адекватных выражений индивидуальной распорядительной власти лица над своим имуществом. Только с признанием индивидуального характера собственности стало возможным определение судьбы вещей волевым решением не только inter vivos, но и mortis causa. По содержанию завещание нацелено на определение преемника роли наследодателя (heres). Завещатель не просто отчуждает свое имущество на случай смерти другим лицам, но ставит новое лицо на свое место, возмещая свое будущее отсутствие в обществе. Этим, по сути, универсальное преемство отличается от сингулярного. Наследодатель распоряжается своей позицией в гражданском обороте, выступая признанным хозяином не только материальных объектов, усвоенных его индивидуальной волей, но и хозяином своей формально определенной воли в целом — субъективной стороны своих правоотношений. Такая полнота владения самим собой, такая степень индивидуальной свободы соответствует высокому уровню развития права, снимающего различие между субъективной и формально признанной оценками роли личности и обеспечивающего совпадение личных и общественных ценностей и интересов.
Эволюция субъекта права на разных стадиях развития римского общества отразилась в развитии содержания наследственного преемства и роли наследника, которым соответствуют и исторические формы римского завещания.
Утверждение индивидуальных интересов и постепенное осознание роли собственной личности в архаический период (что выразилось в формировании понятия нисходящей линии родства — stirps — и наследовании sui без завещания) сказалось в стремлении древнего домовладыки оставить место главы семейства своему сыну, устранив ближайшего к предкам агната. Это желание подлежало обнародованию и формальному засвидетельствованию (testamentum) в священном собрании курий (comitia cala-ta): всеобщий уровень обсуждения вопроса позволял преодолеть зависимость отдельного домовладыки от внутренних норм семейной жизни. Возможно, первоначально для того, чтобы получить утвердительное решение собрания, домовладыка должен был на-
Глава 1. Универсальное преемство mortis causa
579
звать объективные обстоятельства, определившие его выбор в пользу нисходящего, — подобно тому как при усыновлении в comitia calata (adrogatio) он ссылался на отсутствие других агнатов и связанную с этим опасность для дальнейшего существования familia5. Testamentum calatis comitiis носил характер исключения: священные комиции созывались всего два раза в год (Gai., 2,101; Ulp., 20,2; Gell., 1,12,18; Macrob., Sat, 1,10,14—16).
Суррогатом этой формы опосредования индивидуальной воли всеобщим мнением римского народа (формально и сакрально определенного) являлось testamentum in procinctu — завещание в готовом к бою войске. Перед началом сражения каждый домовла-дыка мог объявить свою — возможно последнюю — волю ближайшим соратникам (Gai., 2,101; Gell, 1,34,1; Cic, de orat, 1,53,228; Plut, Coril.,9). Эти два вида завещания совершенно вышли из употребления к концу предклассической эпохи.
Третий вид завещания возникает позже, хотя также является весьма древним: он был известен уже во времена XII таблиц, устанавливавших свободу завещания (5,3).
Gai., 2,102:
Accessit deinde tertium genus Затем добавился третий род заве-
testamenti, quod per aes et щания, который совершается по-
libram agitur. Qui neque средством меди и весов. Tom, кто
calatis comitiis neque in не сделал завещания ни в священ-
procinctu testamentum fece - ных комициях, ни в готовом к бою
rat, is si subita morte иг- войске, чувствуя приближение
guebatur, amico familiam su - смерти, передавал посредством
am, id est patrimonium su- манципации свою familia, то есть
um, mancipio dabat, eumque свое состояние, другу и объявлял
rogabat quid cuique post ему, что и кому он желает дать
mortem suam dari vellet. после своей смерти. Это завещание
Quod testamentum dicitur называется "посредством меди и
per aes et libram, scilicet quia весов", поскольку оно совершается
per mancipationem peragitur. посредством манципации.
Как и всякий акт per aes et libram6, завещание требовало присутствия пяти свидетелей и весовщика. В данном случае в этом качестве не могли выступать лица, подчиненные власти самого
5 Представляется недопустимым распространенное смешение этих
форм: при adrogatio домовладыка-усыновитель обращается к собранию с
формальным запросом — rogatio (Gell, 15,27,3), тогда как при testamen
tum роль комиций сводится к предоставлению свидетельства. Различие
древних актов по форме всегда означает и их различие по содержанию.
6 Элий Галл называет эту функцию либральной сделки (наряду с
nexi datio и nexi liberatio) "testamenti factio" (Fest, p. 160 L).
580
Раздел IX. Наследственное право
домовладыки или его друга, получавшего familia (Gai., 2,105—107; Ulp., Reg., 20,3—6), поскольку акт непосредственно затрагивал семейные отношения вовлеченных лиц. Это ограничение может говорить о том, что первоначально данный вид распоряжения mortis causa использовался для того, чтобы передать роль домовладыки постороннему для семейства лицу (extraneus), что не допускалось при древнейших видах завещания. При этом лицо, получающее familia, выступает как отдельная личность, вне семейных связей (Гай говорит о недопустимости в этом деле домашнего свидетельства — "reprobatum est in ae re domesticum testimonium", — Gai., 2,105), и потому — в качестве друга (amicus), отношение с которым строится на взаимном признании индивидов как таковых.
Символически передавая другу объект, определяющий позицию pater familias, домовладыка достигал того, что после его смерти другие агнаты не могли автоматически занять его место. Друг охранял familia от претендентов, дожидаясь прихода того, кого ему указал наследодатель. Таким способом обеспечивалась передача роли главы семейства лицу, которое в соответствии с древними семейными порядками (mores maiorum) не могло быть непосредственным преемником данного домовладыки (например, эманципированный сын).
Следует думать, что лицо, выбранное в преемники, становилось домовладыкой, исполняя эту роль в течение года (usucapio pro herede). При этом никакого приобретения в собственном смысле слова не происходило, напротив, сам наследник входил в семейство в качестве нового pater familias. В частности, его деятельность в роли домовладыки должна была включать отправление семейных религиозных обрядов (sacra) и уплату долгов наследодателя (Gai., 2,54).
Фидуциарное завещание претерпело показательную эволюцию.
Gai., 2,103:
Namque olim familiae emp- Ведь прежде familiae emptor, mo
tor, id est qui a testatore fa - есть тот, кто принимал от заве-
miliam accipiebat mancipio, щателя семейство посредством
heredis locum optinebat, et ob манципации, занимал место на-
id ex mandabat testator, quid слеЭяико, и поэтому завещатель
cuique post mortem suam поручал ему, что и кому он желает
■. „. ,. дать после своей смерти; теперь
dan vellet; nunc vero alius a
, .... же одно лицо назначается по заве-
heres testamenti instituitur, а щанию наследником> который и
quo etiam legata rehnquun - обременяется отказами по завеща-
tur, alius dicis gratia propter пито, другое — номинально из-за под-
veteris iuris imitationem ражания старому праву выступа-
familiae emptor adhibetur. em в роли покупателя семейства.
Глава 1. Универсальное преемство mortis causa
581
Старая форма либрального завещания не считается собственно testamentum, так как здесь не назначается heres, и называется mancipatio familiae. Вместо наследника по завещанию посредством этого акта создается заместитель индивидуальных распорядительных полномочий домовладыки, который в этой роли подобен heres, но он не наследует ни права, ни обязанности de cuius и тем более не становится главой семейства.
На второй стадии акт становится завещанием — testa mentum per aes et libram: домовладыка непосредственно назначает себе преемника (heres), а роль familiae emptor сводится к номинальному участнику манципационного ритуала, который составляет необходимый нормативный контекст, обеспечивающий юридическую силу заявлению наследодателя. Развитие этой формы стало возможным на основе интерпретации закона XII таблиц (6,1), объявлявшего ius любое заявление (nuncupatio) в рамках ритуала per aes et libram. Воля завещателя становилась lex privata, откуда и термин "legare" (от "lex dare" — "издавать частный закон") для указания на распоряжение mortis causa.
Таким образом, завещание состояло из двух актов: mancipatio familiae и nuncupatio testamenti (Ulp., Reg., 20,9). Подробное описание процедуры оставил Гай (Gai., 2,104).
Составив таблички с текстом завещания, наследодатель совершал манципационный акт с другом. Передавая домовладыке медный брусок, друг (amicus) заявлял: " Familiam pecuniamque tua endo mandatela custodelaque mea, quo tu iure testamentum facere possis secundum legem publicam, hoc aere aeneaque libra, esto mihi empta " — "Пусть твое имущество будет приобретено мною посредством этой меди и медных весов в управление и охрану с тем, чтобы ты мог по праву сделать завещание в соответствии с народным законом".
Первоначально речь шла не об имуществе — familia pecu-niaque, а о familia — показателе места в семейной структуре. Этой стадии соответствует устойчивое название контрагента: "familiae emptor" ("покупатель семейства")7. Familia не приобретается, а берется под охрану и в управление (mandatum, от "manum dare" — "давать manus"), но этого достаточно, чтобы
7 Во времена Гая оригинальный смысл термина уже был утрачен, поэтому в соответствии с новой имущественной трактовкой он, впервые упоминая "familia" в значении, отличном от совокупности лиц, спешит пояснить: "id est patrimonium suum" — "то есть свое имущество" (Gai., 2,102).
582
Раздел IX. Наследственное право
завещатель мог указать, кому ее следует передать для окончательного усвоения.
Вовлечение в оборот основы семейного статуса домовладыки, которое отмечает возрастание в семье роли его личности, способствовало утверждению восприятия всего семейного достояния как подчиненного его индивидуальной воле.
Pomp., 5 ad Q.Muc, D. 50,16,120:
Verbis legis duodecim tabu- Считается, что этими словами
larum his 'uti legassit suae закона Двенадцати таблиц: " Как
rei, ita ius esto latissima [ кто - либо ] распорядится о своих
potestas tributa videtur et делах, так пусть и будет пра -
heredis instituendi et legata вом ", — была дана широчайшая
et libertates dandi, tutelas власть и в назначении наследников,
quoque constituendi. sed id и в предоставлении отказов, и в
interpretation coangustatum отпущении на волю, а также в
est vel legum vel auctoritate установлении опеки. Но это за-
iura constituentium. ужено как интерпретацией [после-
дующих] законов, так и авторитетом устанавливающих право.
Первоначальная широта полномочий завещателя отразилась и в тексте nuncupatio testamenti. Очевидно, имитируя древнее заявление в священных комициях, завещатель, держа таблички завещания, провозглашал (Gai., 2,104; Ulp., Reg., 20,9): "Наес ita ut in his tabulis cerisque scripta sunt, ita do ita lego ita testor itaque vos Quirites testimonium mihi perhibetote " — "Так, как это записано на этих глиняных табличках, так даю, так распоряжаюсь, так завещаю, так и вы, квириты, предоставьте мне свидетельство".
Завещание получало юридическую силу, хотя его текст обычно не объявлялся. Таблички завещания8 складывались вместе надписью внутрь и скреплялись печатями (signa) свидетелей (Cic, in Verr., 1,45,117). Свидетелей, включая libripens и familiae emptor, было семь, поэтому на документе должно было стоять семь печатей. Именно столько требовал претор для признания документа основанием для bonorum possessio secundum tabulas (Gai., 2,119). Позднее стали требоваться также подписи (adscriptiones, — D.28,1,22,4).
8 Слово "tabulae" удерживалось по традиции: для завещания мог быть использован любой писчий материал (D.37,11,1 pr).
Глава 1. Универсальное преемство mortis causa
583
В плане преторского права этот документ имел значение не просто для доказательства (ad probationem), но для эффекта сделки (ad substantiam actus), и без него наследники могли рассчитывать только на bonorum possessio sine tabulis (Gai., 2,151a). Претор, однако, в конце классической эпохи стал предоставлять bonorum possessio secundum tabulas, даже если завещание было выполнено только в устной форме (С.6,11,2,1 а.242; ср. Ulp. D.28,1,21 pr).
Эта форма завещания просуществовала на протяжении всей классической эпохи и засвидетельствована документально (FIRA, III, р.129—159). Константин дозволил составлять завещание без манципации: было обязательным лишь присутствие традиционных для манципации пяти свидетелей (С.6,23,15)9. При этом сохраняло силу преторское требование, по которому документ с завещанием должен был содержать печати и подписи семи свидетелей. Наконец, Феодосии II в 439 г. (С.6,23,21) унифицировал требование семи печатей, сохранившееся и при Юстиниане (С.6,23,28 а.530; eod.,29 а.531)10.
Главным содержательным элементом завещания было назначение наследника (heredis institutio), которое Гай называет началом и основанием всего завещания ("caput et fundamentum totius testamenti", — Gai., 2,229). Текст завещания начинался с heredis institutio (обычно по формуле "TITIUS HERES ESTO" — "Пусть Тиций будет наследником"), и все написанное до этой фразы рассматривалось как ненаписанное. Если назначение не имело силы, то и все завещание считалось недействительным.
Heredis institutio имела глобальное значение. Признавалось невозможным назначить наследника, исключив из состава наследства определенную вещь (heredis institutio detracta certa re). Такое завещание считалось недействительным. Однако юриспруденция, стремясь по возможности сохранить завещание в силе (favor testamenti), изменила ius civile в этом вопросе: по решению Аквилия Галла ("auctoritate Galli Aquilii", — D. 28,5,75 (74)) оговорка, рассматривалась как непоставленная. Сходным образом, нельзя было назначить heres в отношении отдельной вещи
9 Помимо упоминания в указанной конституции Констанция (339 г.),
информацию о реформе Константина сохранил Евсевий в жизнеописании
императора (Euseb., de vit. Const., 4,26).
10 По конституции Валентиниана III 446 г. (Nov.Val., 21,2) призна
валось действительным завещание без подписей свидетелей, собственно
ручно составленное и подписанное наследодателем. Эта форма, распро
страненная в средние века и применяемая в наше время, не была вос
принята на Востоке Империи и осталась неизвестной в юстиниановской
компиляции.
584
Раздел IX. Наследственное право
(ex certa re), однако, начиная с Сабина, оговорку стали рассматривать как непоставленную, и указанное лицо становилось наследником целого (D.28,5,1,4), а при наличии сонаследников — получало равную с ними долю (D.28,5,10).
Ulp., 4 ad Sab., D. 28,5,9,13:
Si duo sint heredes institute, Если двое назначены наследника-
unus ex parte tertia fundi ми, один в третьей части Корне-
Corneliani, alter ex besse лиева поля, другой — в двух тре-
eiusdem fundi, Celsus ехре- тях того же поля, Целъс следует
ditissimam Sabini sententiam широко признанному мнению Са-
sequitur, ut detracta fundi бина, что, изъяв упоминание о по-
mentione quasi sine partibus ле, наследники будут управомоче-
heredes scripti hereditate ны на наследство, будто доли не
potirentur, si modo voluntas были установлены, если только не
patris familias manifestis - наругиается очевиднейшим образом
sime поп refragatur. воля домовладыки.
Последняя оговорка, характерная более для языка компиляторов, чем Цельса (ср. Cels. D.5,3,45), ставит в основу решения уважение к воле завещателя. В данном вопросе расхождения между школами нет и согласие Цельса с Сабином, видимо, было безусловным11.
Таким образом, если в завещании был назначен хотя бы один наследник, пусть даже в ничтожной доле, наследство открывалось по завещанию и наследники ab intestato не призывались. Этот порядок выражает правило, сформулированное на основании классических текстов (D.50,17,7; 29,1,6; 49,1,17,2): " Nemo pro parte testatus pro parte intestatus decedere potest " — "Никто не может умереть частично с завещанием, частично без".
