Филипп проснулся рано, с ощущением тяжести во всем теле. Вчера ночью он еще долго не мог уснуть, и те несколько часов сна, которыми пришлось довольствоваться, были полны кошмаров. Страшных видений, где он вновь оказывался в ванной комнате, и мама внезапно…
Чтобы прогнать неприятный осадок, он быстро вскочил с кровати и бросил взгляд в окно.
Сумерки все еще окутывали долину, лучи утреннего солнца были просто красноватыми проблесками в небе. На его глазах тучи поспешно затянули солнце, и все вокруг снова стало бесцветным и печальным.
С дивана доносилось размеренное посапывание Сатины. От ее дыхания поднимались клубы пара. Похоже, она мирно спала, и Филипп немного позавидовал ей.
– Сатина, – позвал он. Пришлось откашляться, чтобы голос смог восстановиться после сна. Он был хриплым и сдавленным. Скорее всего, Филипп плакал во сне.
– Сатина, просыпайся! Нам пора!
Он осторожно потормошил ее.
Сатина промычала в ответ что‑то невнятное и медленно раскрыла глаза.
– Что случилось, Филипп?
– Нам пора, Сатина. Нужно искать амулет.
Сатина потянулась, с хрустом расправив крылья.
– Который… сейчас час? – зевнула она.
– Какая разница? Мы оба уже проснулись.
– Ну и холодрыга! – воскликнула Сатина, скинув одеяло. Она прикрылась крыльями, чтобы хоть немного согреться. – Ты не замерз?
– Слегка, – ответил Филипп, натягивая одежду. По правде говоря, он очень продрог. Но даже самая теплая одежда вряд ли бы спасла его. Холод шел изнутри.
Оказалось, что друзья одни во всем доме. На кухне их ждал мешок с черствым хлебом и крохотная записка, на которой причудливым почерком Мортимера было выведено следующее:
Только одна попытка, Филипп.
Филипп схватил листок, скомкал его так, что ногти прорвали бумагу насквозь и больно впились в ладонь.
– Что он написал? – спросила Сатина, наливая воду в чайник.
– Ничего особенного. Пожелал нам удачи.
– Правда? Странно.
Филипп сунул записку в карман.
– Что в этом странного?
– Насколько мне известно, господин Смерть не верит в удачу. И больше ничего?
– Да, – ответил Филипп, удивительно, но соврать оказалось так легко. Ему совсем не хотелось распространяться о том, что произошло в подвале. Не было никакого желания делиться увиденным. И без того слишком много сил ушло на то, чтобы выкинуть из головы неприятные мысли. К тому же вряд ли Сатина поймет его. Ее родители бессмертны. Откуда ей знать, каково это – потерять близкого человека? Ей повезло, она никогда этого не узнает.
* * *
Сатина и Филипп приступили к поискам после завтрака, состоявшего из пары ломтей черствого хлеба и чашки чая, успевшего остыть уже к третьему глотку. Они сразу сошлись на том, что первым делом нужно как следует прочесать места в доме, где вор мог оставить следы. Начать, очевидно, стоило со спальни Мортимера, откуда и был украден амулет.
В спальне царила непроглядная тьма. Окон здесь не было, а свет, падавший из коридора, освещал пространство не более чем на метр, потом его пожирали тени. Как в склепе.
Они взяли из гостиной свечку, и Сатина, как обычно, зажгла фитиль. Толку от свечки оказалось мало. На фоне слабого неровного пламени тени вокруг казались еще черней.
– Нужно зажечь больше свечей, – предложил Филипп.
Но и это не помогло. В густой, непроницаемой темноте спальни несколько свечек светили не ярче, чем звезды на ночном небосводе. Языки пламени выхватывали из мрака очертания кровати, угол шкафа, контуры вазы.
– Ничего не выходит, – Сатина совсем пала духом. – Что мы можем так увидеть?
– Надо принести еще свечей.
– Свечи кончились, Филипп. Мы забрали все.
Вокруг них было расставлено четырнадцать свечей, окутанных плотной темнотой. И хотя Сатина стояла в нескольких метрах от Филиппа, он едва различал ее силуэт.
– Что же нам делать?
Она растерянно пожала плечами.
– Что за черт! – выругался Филипп и от отчаяния брыкнулся. Нога ударилась обо что‑то твердое, и комнату внезапно озарила яркая вспышка. Она была такой недолгой, что друзья даже не успели зажмурить глаза.
– Что это было? – спросила Сатина. – Что ты сделал?
– Понятия не имею. Ударил по чему‑то ногой.
Он ударил еще раз, и комнату на долю секунды вновь озарила белая вспышка молнии. Затем все опять погрузилось в темноту. Филипп протянул вперед руку и нащупал твердый прямоугольный деревянный предмет.
– Это какой‑то комод, – сказал Филипп. – На нем что‑то лежит. Не пойму, что это. Сейчас попробую…
В ту же секунду комнату залил слепящий свет. Постепенно глаза привыкли к нему, и удивленному взору друзей представилась скромно обставленная спальня с кроватью, шкафом, комодом и кое‑какими мелочами – большой вазой, старым сундуком, скрипкой на стене. Тени бесследно испарились, стало светло как в ясный летний день.
– Что ты сделал?
Сатина открыла рот от изумления.
Филипп посмотрел на комод. На нем стоял портрет в рамке. Свет исходил от него.
– Фотография, – ответил Филипп, указывая на портрет. – Я просто поднял ее.
Сатина задержала взгляд на сияющей картинке, но только на пару секунд. Пришлось быстро отвести глаза. Картинка сияла, как яркое солнышко.
– Что на ней?
– Вита, – ответил Филипп, глядя с улыбкой на различавшуюся за потоком света фигуру женщины. Женщины, которая сама источала свет. – Сестра Мортимера.
– Неплохой ночник. Теперь мы, по крайней мере, все видим.
Филипп кивнул.
– Тогда давай приступим.
Они перевернули вверх дном всю комнату. Обыскали каждый закуток, каждый уголок. Сначала шкаф, где висели десять абсолютно одинаковых костюмов. Затем ящики комода, забитые носками и нижним бельем. Заглянули в вазу, за сундук, под кровать, и Филипп вспомнил, как когда‑то обнаружил воронье перо в спальне Люцифера. Это была серьезная улика. Хорошо бы найти нечто подобное.
Но все было безрезультатно. Даже когда они перерыли комнату во второй раз. А потом и в третий.
Поиски продолжились в прихожей. На крючок вместо лампы повесили фотографию Виты.
Ничего.
Затем пришла очередь гостиной. Кухни. Ванной. Вдоль и поперек каждый уголок. Кем бы ни был вор, ему удалось замести все следы до единого. По крайней мере, в самом доме.
– Может, поискать в саду? – предложил Филипп, когда они закончили с комнатами, и все тело у обоих ломило от бесконечного ползания на коленках, чередовавшегося с подъемом на цыпочки. – Вор вышел из дома через входную дверь, так что он точно прошел через сад.
На пороге их встретили неистовые завывания ветра, и они резко остановились.
– Сколько времени мы уже ищем? – в недоумении спросил Филипп.
Сатина задумалась.
– Часа три‑четыре.
– Тогда почему на улице так темно? Сейчас же середина дня. А где солнце?
– Думаю, оно зашло, – покачала головой Сатина. – Мы проходили это в школе. В царстве Смерти всегда вечер или ночь. Как и у нас, здесь никогда не бывает дня. Солнце встает по утрам и сразу же начинает садиться.
– Так уже вечер? – огорченно пробормотал Филипп.
Сатина помотала головой.
– Ты не совсем понял. Вечер был все время, с тех пор как мы проснулись.
Филипп озадаченно всмотрелся в тусклый пейзаж. Солнце снова скрылось за лесом, где небо было на малую толику светлее, чем по другую сторону. Громадные тучи, нависшие над долиной, распухли еще больше.
– Фотография должна нам помочь, – сказал Филипп, возвращаясь в дом за портретом Виты. Но даже яркий свет, источаемый снимком, был бессилен перед мраком долины Смерти. Толку от него было не больше, чем от карманного фонарика.
– Так не пойдет, – сказала Сатина. – Мы рискуем упустить что‑то важное. Давай дождемся следующего вечера. К тому же похолодало.
Она покосилась на небо, где темнота жадно пожирала клочки стальных туч.
– И, кажется, вот‑вот пойдет дождь.
– Ты права, насчет первого, а насчет дождя ошибаешься, – раздался во мраке чей‑то голос.
Филипп развернул фотографию, направив пучок света в темноту, и высветил лицо Мортимера, походившее на скривившуюся луну. Он шел к дому по тропинке, ведущей через сад, но даже сейчас, когда друзья знали о его присутствии, они не слышали шагов. Он ступал абсолютно беззвучно.
– Где вы были? – поинтересовался Филипп.
– Работал. Еще остались смертные люди, – ничего не выражающий взгляд посмотрел на Филиппа в упор. – Надеюсь, ты этого не забыл?
Филипп бросил дерзкий взгляд в ответ:
– Нет, я помню!
– Я зашел выпить кофейку. Потом снова по делам. На этот раз надолго. Сначала землетрясение, потом – крушение самолета. Приходится задерживаться допоздна.
Мортимер подавил зевок, и серьезная мина сошла с его лица. Сейчас он стал похож на обычного усталого старика. Очень усталого и очень старого.
– Почему вы сказали, что я ошибаюсь насчет дождя? – спросил Сатина, указав взглядом на небо. – Вполне грозовые тучи.
– Здесь небо всегда такое, – ответил Мортимер. – Но дождя не бывает.
– Почему?
– Вода, как и солнечный свет, дает жизнь. Поэтому здесь вы не встретите ни того ни другого. Ну, рассказывайте, удалось что‑нибудь найти?
– Мы перерыли весь дом, но… – Филипп покачал головой, – ничего.
– Хм.
На секунду показалось, что Мортимер огорчен. Но вскоре лицо его снова приняло привычное суровое выражение. Поравнявшись с Филиппом у входной двери, он сухо бросил:
– Тогда у тебя не будет твоей попытки!
Филипп сжал в карманах кулаки, а Сатина наклонилась к нему и шепнула на ухо:
– О чем он говорит, Филипп?
– Ни о чем, – как ни в чем не бывало ответил Филипп и отвернулся. – Мортимер?
Смерть остановился на пороге и повернулся к нему лицом:
– Слушаю тебя, Филипп.
– Мы с Сатиной хотим поиграть в кости, – сказал он. – У вас нигде не завалялась парочка?
Мортимер постоял какое‑то время в дверях, пристально глядя на Филиппа. Потом повернулся спиной и исчез в доме.
– Это что еще такое? – взгляд Сатины выражал полное недоумение. – Что между вами происходит?
– Ничего, – вздохнул Филипп. – Ничего такого. Пойдем в дом, я совсем продрог.
Где‑то позади них послышался храп Адской лошади. Филипп покрылся мурашками.
– «У вас нигде не завалялась парочка?» – тихо повторила Сатина, закрывая за собой дверь, и исподтишка хихикнула. – Как ты его, Филипп! Хотя на тебя такие проделки не очень похожи. Если продолжишь в этом духе, у тебя точно снова вырастут рога!
* * *
На следующий вечер друзья возобновили поиски в саду. В их распоряжении было несколько часов от восхода солнца до наступления полной темноты. Но этого явно не хватало.
Они обшарили весь сад от одного конца до другого, но ничего необычного так и не обнаружили. Вдобавок находиться на улице слишком долго было невозможно. Ветер пронизывал до костей.
– Теперь остались только лес и долина, – сказал Филипп. Он стоял у облезлой калитки, за которой начинались холмы и лес.
– Ну где‑то же есть хоть какой‑то след, должен быть след.
– Мы здесь завязнем на целую вечность, – недовольно бурчала Сатина.
И она была права. Лес был очень обширным. На самом деле бесконечным. Мортимер так и сказал им. Но нужно было попытаться, потому что…
– У тебя есть другие предложения? – съязвил Филипп.
Сатина молчала, уставившись в землю, и Филипп понял это молчание как отрицательный ответ. Он уже повернулся спиной к калитке, чтобы пойти обратно в дом, как вдруг Сатина вцепилась в него. Она прищурилась, как будто что‑то заметила.
– Портрет Виты у тебя с собой?
– Нет, он в спальне. А что?
– Беги за ним скорее.
Через пару секунд Филипп снова стоял рядом с темптаном, в руке у него была светящаяся рамка, посылавшая в темноту белый луч света. Он протянул снимок Сатине, смотревшей на что‑то в упор.
– Что ты увидела?
Она не отвечала, просто направила луч на траву, которая росла за калиткой. Потом кивнула.
– У преступника на ногах была земля.
– Земля? – удивленно повторил Филипп. Он перегнулся через изгородь и посмотрел на освященное пятно. – Но тогда и в доме остались бы следы… – Филипп запнулся, догадавшись, что Сатина имеет в виду.
Сухая трава на крохотном пятачке перед калиткой была примята. Словно притоптана и присыпана грязью.
– Конечно, нет, если он сначала вытер ноги, – сказала Сатина. – Здесь он их и вытер.
– Или она, – добавил Филипп, и сердце его забилось чаще. – След! Наконец‑то у нас есть след!
– Хотя этот след нам, в общем‑то, ничего не дает, – Сатина кивнула в сторону примятой травы. – Здесь он заканчивается.
– Вовсе нет, Сатина. Он здесь только начинается! Если преступник испачкал ноги по дороге сюда, то и на обратном пути он наверняка тоже их испачкал. Значит, где‑то в лесу…
–..должны быть его следы, – подхватила Сатина.
– …или ее следы.
Сатина уставилась в темноту, заключившую осенний пейзаж в свои крепкие объятья.
– Найти их будет непросто.
Филипп кивнул и посмотрел в том же направлении.
Где‑то вдали за грядой холмов простирался лес, бесконечный, как сама смерть. Там, в лесу, под согнутыми ветвями деревьев, под ковром из сухих листьев в грязи отпечатались чьи‑то следы.
– Теперь мы, по крайней мере, знаем, что нам есть что искать!
15
