Человечество под пером философов 3 страница

На род они смотрят через призму индивидуального существования, “глобализируя” черты отдельного че­ловека, возводя их на уровень родовых характерис­тик.

Человечеством в собственном содержании в основ­ном интересовались те философы, которые были причастны к историософской проблематике, занимались “историческим человеком”.

Пожалуй, наиболее характерным в этом отноше­нии выступают воззрения Карла Ясперса. Исследуя проблему единства истории и смысла исторического процесса, К. Ясперс не мог не занять четкую позицию по определению феномена человечества. Вглядываясь в “экзистенции” индивида, К. Ясперс исходил из того, что он, вступая в отношения, “коммуникации” с “дру­гими”, выступает как момент целого, того целого, кото­рое объемлет в себе всех и вся, вплоть до человечества. В работе “Истоки истории и ее цель” он подчеркивал, что исходит из уверенности, что человечество имеет единые истоки и общую цель. Эти истоки и цель, гово­рил он, нам неизвестны, во всяком случае в виде до­стоверного знания. Они ощутимы лишь в мерцании многозначных символов.

Единые истоки человечества, по утверждению К. Ясперса, столь же темны для нас, сколь темен буду­щий мир господствующего ныне на земном шаре че­ловечества, которое, может быть, достигнет единства своего юридически упорядоченного, духовного и ма-териально устремляющегося в бесконечность сущес­твования.

И история человечества в его схеме — это процесс между “истоками” и “целью”. Единство человечест­ва, по Ясперсу, находит свое отчетливое выражение в том несомненном факте, что повсеместно на Земле об­наруживается близость религиозных представлений, форм мышления, орудий и форм общественной жиз­ни. Взаимопроникновение универсального и особен­ного обеспечивает реальное всеохватывающее единст­во человечества, его сущностную целостность и неисчерпаемое многообразие исторической жизни. Единство толкуется К. Ясперсом как смысл и цель истории. Оно никогда не будет завершено, ибо его за­вершение стало бы концом истории рода людей. Но оно выступает как беспредельная цель и маяк, как побуждение и призыв. Таково в очень схематизиро­ванном виде понимание человечества и его статуса у одного из наиболее ясных и ярких умов нашего века.

Не прошло мимо концептуального обозначения про­блемы человечества и отечественное философское со­общество последних десятилетий. Именно “человечес­тва”, а не абстрактного “человека”. И. Т. Фролов, Б. Т. Григорян. А. Г. Мысливченко, П. С. Гуревич, В. С. Степин, В. В. Шаронов, В. Т. Пуляев и ряд дру­гих авторов активно включились в разработку на но­вой основе философской антропологии, культурной ан­тропологии, социальной антропологии. Надо сказать, что автор этой книги в своих публикациях более чем 20-летней давности отрицательно относился к идее кон­струирования философской антропологии. Он исходил из того, что принимавшаяся тогда как бесспорная кон­цепция исторического материализма достаточно пол­но включала в себя всю совокупность философско-ан­тропологических идей. Время показало, что автор был не прав. Сейчас в отечественной философской литера­туре идет теоретический поиск, складывается фило­софия антропологии и автор рад принять посильное участие в этом позитивном процессе.

И. Т. Фролов предварил свою книгу “О человеке и гуманизме” (М. 1989 г.) эпиграфом: “Человек, человечество, человечность — глобальная триада настоя­щего и будущего, комплексный подход и триединая задача философии”. Полагаю, что этот тезис емко и лаконично выразил насущную задачу нынешних фи­лософских исканий.Он удачно обозначал ту предмет­ную область, которая сейчас становится полем нахо­док и потерь, свершений и поражений, завоеваний и разочарований.

Что же можно сказать сегодня на философском уровне о человеке с учетом того, что было сказано ранее в истории и в наши дни? И на какой концепту­альной основе можно построить его теоретическую модель?

По типологии, предложенной П. С. Гуревичем и В. С. Степиным (1994 г.), в мировой философии сущес­твуют различные мировоззренческие установки, В ко­торых содержится указание на сущностный приори­тет того или иного видения человека, как Рода и индивида. Что предопределяет особенность человека, его место в Универсуме, позицию в бытии мира? Теоцентризм выводит все человеческое из акта божествен­ного творения, логоцентризм — из мирового Разума (Духа), природоцентризм — из внутренних закономер­ностей Природы (Космоса), социоцентризм — из спе­цифики общества и его культуры, антропоцентризм — из уникальности и самобытности человека, его спе­цифического места в Мироздании.

Все эти установки не так часто встречаются “в чис­том виде”, они накладываются друг на друга, взаимопроникают, дополняя частичное видение человека до сферичности, объемности. Принимая во внимание весь спектр подходов к проблеме, автор склонен опи­раться на признание человека и человечества как раз­новидности сущего в социоцентрическом, культуро­логическом ключе.

По зрелом размышлении автор не видит для себя достаточного основания к переходу на спиритуалистическую или натуралистическую основу в понима­нии рода людей. Пусть не пеняют на меня коллеги, придерживающиеся иных позиций. Вольно им. Фи­лософия все-таки действительно плюралистична. И как говорится в одном анекдоте: “У вас свои соседи, у меня свои соседи”.

Один из наиболее глубоких исследователей пробле­мы человека в современной российской мысли П. С. Гуревич в книге “Человек” (М.1995 г.), адресован­ной юности, вступающей в жизнь, рассказывает об од­ном эпизоде из практики его философского общения. На XVIII Всемирном философском конгрессе в Анг­лии (Брайтон, 1988 г.) ему был задан вопрос: “Что такое человечество”? Вначале ему этот вопрос пока­зался наивным, предложенным, что называется, на засыпку. Поразмыслив, он понял, что проблема не так-то проста. И давая ответ на этот вопрос, П. С. Гуре­вич говорит, что в его понимании человечество — это собирательное понятие. Но этим его определение не исчерпывается. Мы скажем так, что суммативность, видимо, не главная его характеристика.

Феномен человечества, по П. Гуревичу, нечто ро­жденное и развивающееся, становящееся. Критерием его, так сказать, “зрелости” является то, что люди земли становятся человечеством тогда, когда их об­щность осознается. Осознание миллионами и миллиар­дами индивидов своей одинаковости — это важнейший момент становления человечества как универсальности. Взрослость, зрелость феномена человечества в том, на­сколько глубоко оно осознает собственные проблемы, судьбу рода, его возможности, как понимает и оцени­вает веер выборов, насколько далеко способно уви­деть собственные перспективы.

Пожалуй, такая фиксация критерия зрелости че­ловечества, мужающего в жизненной борьбе, право­мерна. В конце века человечество видит себя вырос­шим из детских штанишек, расстающимся с неясными всполохами юношеских надежд, оно стало взрослым. И лицом к лицу столкнулось с острейшими проблема­ми, требующими ответственных и зрелых решений.

Как же возможно очертить облик человечества в категориальном плане? Как “по-философски” предста­вить его концептуальную модель?

Думаю, что эту модель надо строить, отталкиваясь от смысла 6-го тезиса К. Маркса о Фейербахе. По по­воду этого тезиса стало модно высказывать пренебре­жительное мнение. Де мол, в нем человек лишается свободы и самодостаточности, сводится к роли без­молвного агента общественных отношений. Утвержда­ют, что этот тезис послужил чуть ли не доктринальной основой тоталитаризма, поскольку, опираясь на него, можно трактовать индивидов не как личностей, а как просто детали социального механизма.

Те, кто так высказываются, были бы правы, если бы речь шла в этом тезисе о личности. Но в том-то и дело, что в нем речь идет о роде, о сущности не лич­ности, а человечества. Внимательные исследователи давно это отмечали. Французский философ Люсьен Сэв еще в 70-е годы нашего века писал о том, что мы ясно видим, какие теоретические опустошения про­изводят, казалось бы, безобидные тенденции замены множественного числа “люди”, на единственное чис­ло — человек. А “люди” — все люди — это и есть род. Люди, взятые синхронно (мы — 90-х годов XX века) и диахронно (мы — от кроманьонца, неоантропа до наших дней, живущие и жившие). И рассматрива­емый нами марксов тезис относится не к индивиду, а к Роду, и не к его феноменологии, а к его онтологии, к сущности человечества.

Протестующие против социологической редукции и социальной инженерии правомерно и обоснованно толкуют о том, что человек не безгласная функция социальной системы. Утверждается надэмпиричность и надсоциологичность человека, говорится, что универсализм человечества надо искать в сфере духа, нравственных императивов, имеющих абсолютный харак­тер.

Со всем этим можно было бы согласиться, если бы каждый из нас рассматривался как лейбницевская замкнутая монада, сам по себе, глядящим внутрь соб­ственного духа и стремящийся заглянуть “вовне”, в трансцендентное. Многие веяния антропологических исканий именно таковы. Но что делать, если мы ре­шительно не можем быть один на один с самими со­бой. Как ни размышляй, живем мы с “другими”, в обществе, в социуме. Не растворяясь в нем, но и не замыкаясь только всебе. Наш личный “универсализм” соотносится с “универсализмом” рода. И нашу персо­нальную сущность также должно соотнести с родовой сущностью.

Высказываются и мнения о том, что среди момен­тов, определяющих синтез бытия человека, неправо­мерно выделение какого-либо из них как являющего сущность человека (В. Н. Сагатовский, 1995 г.). По его мнению, при построении базовой матрицы антро­пологической целостности просматриваются такие уровни: человек в качестве элемента естественноисторического процесса; человек, реализующей себя в де­ятельности; человек, укорененный в духе. В. Н. Сага­товский отмечает, что содержание каждой из клеточек базовой матрицы может быть абсолютизировано, пре­вращено в абсолютную “точку отсчета” в объяснении человека и тем самым может порождать различные “отвлеченные начала” (он их перечисляет — 9 таких “начал” от “биологических” до “диалогических кон­цепций персоналистического типа”). Он полагает, что ни один из базовых моментов не может быть домини­рующим, выступать как “сущность”. Толькоих синтез дает концепцию многомерного человека. В центре дол­жно стоять не выделение какого-либо из них, а их взаи­модействие.

В. Н. Сагатовский считает, что такой переход от монокаузального фактора к взаимодействию взаимо­дополняющих сторон есть принципиальная методоло­гическая переориентация, уход от традиционной па­радигмы. Идеи привлекательные. И над ними стоит задуматься. Такой незаурядный современный россий­ский исследователь, как В. Н. Сагатовский, слов даром нероняет.

Конечно, это не так-то ново. Многофакторный под­ход давно известен в современной философии, и он содержит в себе опасность эклектического истолкова­ния. Более правомерен системно-структурный, субстан­циональный подход. И вдумываясь в концепции, пред­ложенные В. Н. Сагатовским, автор все же не склонен отказываться от фиксации сущности. Тем более там, где речь идет не об индивиде, а о роде, не об единич­ном видении человека, а о глобальном подходе к нему.

В б-м тезисе Маркса о Фейербахе как раз и зафик­сировано основное противоречие родовой, именно ро­довой человеческой сущности. Он гласит, что сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному ин­дивиду. В своей действительности она есть совокуп­ность всех общественных отношений. Тезис этот счи­тают одним из самых глубоких и ярких прозрений марксовой мысли, открытием широчайшего масшта­ба, великой эвристической формулой. Оценивая его, И. Т. Фролов отметил, что трудно найти в истории научного познания истину на первый взгляд более про­стую и очевидную, но вместе с тем более глубокую и фундаментальную, открытие которой далось науке лишь в результате многовекового развития, трудных поисков, ожесточенной идейной борьбе. Сделаем скид­ку на некоторое преувеличение этой оценки. Но в ос­нове она верна.

Понятно, что взятая в своем первозданном выра­жении формула, предложенная К. Марксом, звучит именно как формула. Она нуждается в развертыва­нии, аналитическом рассмотрении, содержательной ин­терпретации. В отечественной и мировой литературе последних лет проведена немалая работа по осмысле­нию сути 6-го тезиса. Его формула подвергнута тек­стологическому просмотру, в ней тщательно разработан каждый термин, все ее логические составляющие. Взвешена и оценена аутентичность смысла в перево­дах с оригинала. Многое сделано для выявления характера 6-го тезиса, взятого в контексте всего творчества К. Маркса, особенно в соответствии с содержа­нием “Капитала”.

Отечественные исследователи (С. Батенин, Н. Бе­режной, Л. Буева, Б. Григорян, А. Мысливченко, В. Малинин, И. Фролов, Ф. Цанн и др.) показали, что только во взаимосвязи индивидов, их реальном взаи­модействии, совместной созидательно-продуктивной де­ятельности выявляется та основа (сущность), которая единит многих в одно.

Сущность человека надлична, она не имеет персо­нифицированной формы и выступает как актуальная совокупность (ансамбль) всех общественных отноше­ний.

Сами эти отношения не есть нечто внешнее приме­нительно к действующим индивидам. Это не некий каркас или обруч, извне надеваемый на их совокуп­ность. Они развертываются из деятельности людей, выступают как ее овнешненные результаты, то есть следствие деятельности, которое по отношению к ней самой стало ее независимым моментом. Более того, условием и предпосылкой, фундаментом и корнем, из которого вырастает сама деятельность. Можно сказать, что деятельность — это мотор всемирной истории и индивидуальной жизни, который, обращаясь в форму общественных отношений, как бы уходит в основание.

Исторична деятельность, историчны и обществен­ные отношения, подстилающие ее. Когда в формуле 6-го тезиса подчеркивается, что сущность человека, взятая как ансамбль отношений, выступает “в своей действительности”, тем самым утверждается ее бы­тие как единство сущности и существования. Но тем самым утверждается и подвижность, изменчивость, диалектически преходящий характер человеческой сущности, простирающейся по стреле времени.

В каждом “здесь” и “сегодня” наличествует про­шлое, действуют традиции, пробивает свой путь исто­рическая необходимость, предпосылки превращаются в условия наличного бытия. В каждом “здесь” и “сегодня” есть не только ретроспекция, но и моменты проспективные, целеустремленный прорыв в будущее, ориентация на реализацию ближних и дальних це­лей.

Таким образом, сущность человечества не есть не­что однолинейное и простое, напротив, это многозвен­ное полиморфное образование, противоречиво прояв­ляющееся в социальном времени и пространстве.

Сущность человечества не нечто застывшее, раз и навсегда закрепленное, она динамична и исторична. Однако при всей ее открытости и незавершенности в ней сохраняются и устойчивые черты, то, что прохо­дит как некая константа через всю историю Рода лю­дей.

Исследовательской мыслью уже немало сделано для того, чтобы высветить все аспекты сущности челове­ка. Однако многие задачи, которые обозначались, еще ждут своего разрешения. Можно сказать, что в этой области пока что вопросов не меньше, а наоборот, зна­чительно больше, чем ответов. К сожалению, отнюдь не редкость, что в недалеком прошлом в моноидеоло­гической атмосфере б-й тезис поминался подчас лишь всуе, в виде некоего теоретического штампа, обретая черты формального заклинания, трафаретного при­словья. Превращение этого тезиса в расхожее клише было не так-то уж и безобидно. Сейчас назрела необ­ходимость и сложились достаточные условия все бо­лее основательного проникновения в его сердцевину.

Представляется, что это можно осуществить, прежде всего идя по пути раскрытия реального содержания по­нятия “ансамбль” всех общественных отношений. Что он собой представляет конкретно-исторически, в возни­кновении, восхождении и прохождении? Каковы его зпохальные конфигурации? Сегодня можно очертить контуры актуально наличествующего массива общес­твенных отношений в противоречивом единстве их континуальных и дискретных характеристик. В со­циологических исследованиях накоплено достаточно фактического материала и созданы надежные теоретические заделы для экспозиции многообразия общес­твенных отношений, обнаружения в них непреходя­щего и преходящего, инвариантного и единично-уни­кального.

Эти отношения, обнаруживающиеся как объектив­ный и объективизирующийся результат деятельнос­ти, подчиняют себе индивидов. Характеризуя одну из форм общественного движения в сфере экономики — процесс обращения, К. Маркс высказал положение, имеющее более общий, даже можно сказать — всеоб­щий характер. Хотя это движение в целом, писал он, выступает как общественный процесс, а отдельные мо­менты этого движения исходят от сознания воли и особых целей индивидов, тем не менее совокупная цель этого процесса выступает как некоторая объективная связь, возникающая стихийно: хотя она и проистека­ет из взаимодействия сознательных индивидов, но она не заключена вих сознании и в целом им не подчине­на... Их взаимодействие выступает как не зависящая от них власть.

Такого рода связи, подчиняющие себе индивидов (“не зависящая от них власть”), и есть — обществен­ные отношения. Возникнув как результат длительной истории, неся в себе противоречия истекшей деятель­ности в их объективном виде, эти отношения образуют ту систему, которая заключает в себе предпосылки и условия, основу и стержень наличной деятельности в ее актуальных формах.

Эти отношения и есть сущность человечества в соб­ственном смысле слова. Поскольку человек есть “обоб­ществившееся человечество”, постольку общественная жизнь в первом же выражении выступает как родо­вая жизнь. Взятые в своем конкретном единстве (“в действительности”), общественные отношения, пред­ставленные как гармоничная совокупность (“ан­самбль”), как раз и образуют сущность человека. Еще раз подчеркнем, что деятельность человека, объективируясь, становится овнешненной, переходит из формы движения в предметную форму, предстает как сис­тема общественных отношений, как родовая сущность.

Началом начал историко-материалистического ми­ропонимания, которое не следует торопливо сдавать в архив, является тезис о том, что фундаментом любых других являются отношения материальные. Они воз­никают в материально-производственной деятельнос­ти, в процессе труда, взятого как реальный способ преобразующего освоения природы в интересах об­щественного человека. Эти отношения, по словам В. И. Ленина, складываются как (результат), форма деятельности человека, направленная на поддержа­ние его существования.

Материальные отношения исходны в этой трактов­ке истории и социума.Из них, как из своего корня, исходит многогранное и многоликое соцветие всех иных общественных отношений, являющих собой сис­тему наивысшей степени сложности. Эта системная целостность, включающая в себя и жизнь человеческого духа, является вершинной во всей многоступен­чатой иерархии вселенского универсума.

Для ее осмысления необходимы надежные методо­логические средства. Те, которые только и могут по­мочь выразить сущность человека в категориальной форме. Диалектика обладает арсеналом именно таких аналитических средств, аппаратом надежной синтези­рующей эвристики. И первым исходным шагом тео­ретического анализа в продуктивном синтезе должно быть применение принципа противоречия. Какое же противоречие следует положить как логическое нача­ло для рассмотрения человеческой сущности?

Таким противоречием выступает отношение род — отдельный человек. По отношению друг к другу они могут быть зафиксированы как стороны противоре­чия. Нет рода вне и помимо отдельных людей, эмпи­рических индивидов. Но нет и отдельных людей, ко­торые не были бы единичным выражением общих черт Рода человеческого. Для натуралистического подхода к их соотношению характерно признание лишь непосредственной (“немой”), естественной, чисто при­родной связи между ними. Именно так трактовал эту связь еще Людвиг Фейербах. В таком же ключе рас­сматривается соотношение рода и отдельного челове­ка в многих концепциях современного антропологиз­ма. Род человеческий в этом случае выступает как нечто тождественное биологическому виду, отдельный человек трактуется прежде всего как особь. Связи меж­ду видом и особью прочерчиваются как непосредствен­ные, однолинейные, прямые. Вся сеть таксономичес­ких различий внутри вида (подвиды, разновидности, популяции и т. д.) при таком видении проблемы не рассматривается как то звено, которое опосредствует отношение вида и особи в силу присущих им качес­твенных характеристик.

Пожалуй, вполне правомерно утверждать, что в мире живой природы реальности вида прямо и непос­редственно представлены в составляющих его индивидуациях, единичных экземплярах, особях. Это об­стоятельство связано с имманентным характером биологической жизнедеятельности. Вид в своей отнесенности к природной среде, к экологическим пара­метрам собственного бытия выступает как нечто еди­ное и целостное, локальное звено в биотическом круговороте. Его расчлененность на местные популя­ции, группы особей, занимающих совместно некото­рый неразорванный ареал, на биоценозы, экотипы, подвиды, полувиды, иные структурные единицы, не отменяет качественного единства вида, взятого как целое. В диалектике континуального и дискретного, присущей живой материи, связи, закрепляющие не­прерывность, довлеют над теми, которые выявляют прерывность каждого из видов.

Вид в биологии — это реальность первого порядка, наиболее значимая надорганизменная система. Он не произвольное творение классифицирующего рассудка, а объективно существующее специфическое качественное образование в биосфере. В понятии “вид”, ключе­вом для всей современной биологии, эволюционной теории, генетических концепций, выражено то обсто­ятельство, что вид обладает статусом отнюдь не мень­шим, чем любая входящая в него особь.

Конечно, вид не мономорфен, он обладает внутри­видовым разнообразием форм. Однако еще раз под­черкнем, что все это многообразие не выступает как нечто опосредствующее качественное отличие. Тако­му положению еще не присуща вся сила доказатель­ности, оно несет в себе черты гипотетичности. Вместе с тем оно вполне может быть принято как рабочий, исходный тезис. Дело в том, что связи между видом и особью (индивидом) выражают их субстанциональное единство, тождественность реакции на воздействия среды, общий характер метаболизма, единство мор­фологических характеристик, генетическое сродство, экологическую монолитность.Вид не суммативен, а интегративен, это есть некоторая противоречиво раз­вивающаяся замкнутая целостность, отделенная от других качественной границей (биологической нескре­щиваемостью, поведенческими чертами и т. д.). Он и функционирует и развивается именно как целое. Это целое конечно, системно.

Современные биологи, работающие в области тео­ретической систематики, предлагают ряд понятий, вы­ражающих различие таксономических уровней внут­ри вида. В основном они формулируются с позиций формально-логического подхода. Это обстоятельство от­мечено рядом авторов (Г. Симпсон, Э. Майер, А. Любищев, М. Рьюз и др.). Прерывность разнообразия Живой природы позволяет выделять виды по самым Разным основаниям. Начиная от линнеевской иерар­хии в истории таксономических поисков встречались Разные логические основания классификации (систе­мы иерархические, комбинативные, коррелятивные), Деление по конгрегационному принципу, как и мно­гие другие. Имея в виду пестроту логических оснований органической таксономии, можно сказать, что на­бор таксонов подчас отражает не столько их реаль­ную самодостаточность, сколько исследовательский угол зрения. Именно поэтому в теоретической систе­матике не утихают споры о критериях реальности так­сономических единиц.

Все сказанное в ракурсе нашего рассмотрения важ­но в одном отношении. Можно выдвинуть такой те­зис: в рамках биологического вида (как безусловной реальности) между ним и его единичными экземпля­рами-особями (как безусловной реальностью) нет про­межуточных звеньев, которые бы могли выдержать проверку на бытие в качестве целостной безусловной реальности.

Думается, что такой подход не войдет в конфликт с современными представлениями о том, что элемен­тарной эволюционирующей единицей выступает по­пуляция. Усиленное внимание биологов к надорганизменным формам бытия живых систем, к биоценозам иих совокупностям, поставило ряд острых методоло­гических проблем о взаимоотношении континуальнос­ти и дискретности. Однако все это не может отменить кардинальные связи, имманентно присущие всему жи­вому: биосфера — вид; вид — особь.

Иными словами, сама субстанция биологического бытия, его органических характеристик, предполага­ет наличие непосредственных связей вида и особи.

Можно предполагать, что эта внутренняя особен­ность биологического развития определена характе­ром контакта всей биосферы с неорганическим миром нашей планеты. Внешняя неорганическая среда и би­осфера как реальность, возникшая в ее рамках, гене­тически и актуально связанная, могут полагаться как единство различного, основы и обоснованного. Живая форма движения материи содержит в себе в снятом виде всю совокупность физико-химических процессов и вместе с тем “напрямую” (именно так — “напря­мую”) соотносится с миром космических и планетарно-геологических процессов (также включающих в себя физико-химические изменения). Живой мир (биосфе­ра) связан со своим неорганическим материнским ло­ном и материальной подосновой именно непосредствен­но, без промежуточных звеньев. В рамках биосферы отдельные виды соотнесены с ней по этому же виду связи. И все структурные единицы вида, от особи до популяции, между собой взаимосоотнесены также не­посредственно.

Иное дело человечество, взятое не как биологичес­кий вид, а как качественно иное образование. Его от­ношения с природой, равно как и отношения образу­ющих его единиц друг с другом, уже не являются непосредственными.Они выступают как “опосредован­ные”.                                        

Проблема опосредствования фундаментально значи­ма для анализа характера социальной сущности чело­вечества. Снятие биологического социальным как ре­зультат диалектического отрицания предполагает новую, принципиально иную роль опосредствующих моментов в развитии. Представление о среднем звене в соотнесенности противоположностей, о значимости “посредников”, опосредующих моментов во взаимо­действии сторон противоречия дает в руки исследова­теля мощный логический способ осмысления.

Человек как Род (человечество) и исторически, и актуально связан со своими внешними природными предпосылками и условиями бытия не непосредствен­но, а опосредованно. Это обстоятельство отмечалось не раз. Это действительно так. Звеном, опосредующим связь Рода людей и природного Универсума, выступа­ет материально-производственная, конструктивная, предметно-преобразовательная деятельность — чело­веческая практика.

Практика людей как раз и отлична от животной Жизнедеятельности тем, что она деятельна, предпо­лагает деятеля, субъекта действия, противостоящего объекту и воздействующего на него при помощи и посредством других объектов. Напомним, что еще Гегель, говоря о “хитрости” и могущественности человечес­кого разума, отмечал, что они состоят в “опосредству­ющей деятельности”, а именно в том, что они позво­ляют одним объектам действовать на другие, осуществляя в этом процессе свою собственную цель. Вся рудийная, и шире, вся материально-производ­ственная деятельность человека по сути своей, соста­ву, структуре, содержанию — несет в себе как необ­ходимую черту момент опосредствования.

Это обстоятельство дает возможность утверждать, что специфика основного противоречия бытия чело­веческого выражена диалектично. Имманентные, глу­бинные черты собственного диалектического развития во всей своей полноте обнаруживаются на высшем вит­ке восхождения материальных процессов, на уровне социальной формы движения. Сегодня остро актуали­зировались давние идеи о том, что одним из самых существенных моментов диалектического противоре­чия (в отличие от формально-логического) выступает факт наличия промежуточных звеньев между сторо­нами, образующими противоречия, тех звеньев, кото­рые опосредствуют процесс взаимоперехода противо­положностей. Еще Ф. Энгельс указал на переход противоположностей друг в друга через посредство промежуточных звеньев, писал о наличии в противоре­чии того звена, которое посредствует противоположнос­ти. Он считал возможным усматривать опосредствую­щие звенья даже в тех объектах, которые служат предметом естественнонаучного анализа. Не будет оши­бочным сказать, что эти звенья в органическом мире лишь “проклевываются”, находятся в процессе ста­новления. В обществе же, там, где диалектика выяв­ляется в зрелом виде, развертывает свое богатство, там момент опосредствования обретает черты необхо­димости, подлинной всеобщности.

В современной литературе предлагалось рассмотреть момент наличия опосредствования для систем высшего порядка и прежде всего для рода людей как один из законов развития (Ф. Кумпф, 3. Оруджев, 1974 г.).

Адекватное осмысление рассматриваемого закона (закона опосредствования) побуждает более присталь­но всмотреться в содержание категорий “непосред­ственное и опосредствованное”. Онине новы в исто­рии философской мысли. Еще Гегель, начав свою “Науку логики”, использовал их для обоснования по­нятия чистого Бытия и перехода к наличному (опо­средствованному) бытию. Диалектичность гегелевско­го подхода к ним наглядно видна в таком его положении: “Нет ничего ни на небе, ни в природе, ни в духе, и ни где бы то ни было, что не содержало бы в такой же мере непосредственность, в какой и посредование, так что эти два определения оказываются нераздельными и неразделенными...”. Вместе с тем, будучи нераздельными, они выступают в своем про­тивостоянии как образующие противоречивую связь. Характерно, что эти понятия, чаще всего трактуемые в гносеологическом ракурсе, в приведенной мысли Ге­геля интерпретируются, так сказать, “бытийно”. Они характеризуют не только соотнесенность мысли о пред­мете с предметом мысли, отношение субъекта деятель­ности к его объекту, но и сопряженность одних объ­ектов с другими. Их операциональная значимость отнюдь не исчерпывается теоретико-познавательной проблематикой. Эта категориальная пара обладает и онтологическим статусом, вполне применима к ана­лизу объективных процессов, взятых сами по себе.