Российская государственная 43 библиоте КА. 2 страница

Хронологические рамки работы определялись исходя из специфики разви­тия Пруссии. В качестве terminus a quo нами избрано возникновение Тевтон­ского ордена (конец XII в.), который и стал основным носителем прусской го­сударственности и создателем местной правовой системы. Что касается termi­ nus ad quern, то в этом качестве выступает конец XIII столетия. К этому време­ни сложился корпус основополагающих правовых источников, надолго Опре­деливших дальнейшее правовое развитие страны. Однако в некоторых случаях в настоящем исследовании используются источники более позднего времени. Данное обстоятельство связано с тем, что целый ряд норм и положений, со­держащихся в анализируемых нами памятниках, проясняется лишь ретроспек­тивно, при обращении к материалам XIV-XVH вв. В особенности это касается положений, свидетельствующих о правосознании исследуемой эпохи.

16

Методология исследования

Выбор надлежащего подхода к изучению избранной темы сопряжен с рядом проблем. Часть из них носит общеметодологический характер, другие обуслов­лены спецификой тех традиций, которые сложились в историографии истории Пруссии.

Общеметодологические проблемы связаны с особенностями исторического знания. При изучении прошлого перед исследователем неизбежно возникает вопрос о том, какие фрагменты этого прошлого образуют в совокупности исто­рический факт, подлежащий интерпретации. Применительно к средневековью это бывает сложно осуществить - не только в силу гетерогенности феодального общества, но и в силу того, что характер общественных связей, пути и спосо­бы распространения информации (в том числе правовой) в средние века были существенно иными, чем сегодня. Иногда в литературе отмечается, что выде­ление тех или иных фактов всецело основывается на произволе исследовате­ля.²⁴ Высказывается также мнение о том, что и сами исторические источники не заключают в себе аутентичной картины эпохи, а, напротив, скрывают ее. Ведь всякий источник (прежде всего письменный) не является зеркалом, ко­торое представляет аутентичное отражение фактов порождающего социаль­ного и культурного пространства. Он относится к системе идейного и рито­рического самоописания. Поэтому единственной реальной материей для ра-

См.: Гуревич А.Я. Проблемы генезиса феодализма в Западной Европе. М., 1970. С 16-17. ²⁴ См.: Лебедев В. «Подлинная» история. (Можно ли написать историю «как она была на самом де­ле»?) // Вопросы философии. 1996. № 11. С. 137-142; Селин А.А., Ш т ы р к о в С.А. Возможный взгляд на nnnKnpuu кпппектипсти в KvjibTVDHO-HCTODHHecKHx исследованиях: реализованная попытка рефлексии // Диви-

17

боты исследователя становится именно подобное самоописание, а не сама действительность.²⁵

Отмеченный релятивизм действительно в какой-то мере неизбежен. Однако абсолютизировать его не следует. Реконструировать какое-либо явление про­шлого можно, освоив тот «пробег» всемирной истории, который фокусируется вокруг изучаемого факта. Отношение же между фактами существует объективно, а не только в сознании исследователя. История права представляет в этом смыс­ле благоприятную возможность, ибо в центре внимания исследователя обычно находятся конкретные правовые памятники, вокруг которых и «кристаллизуют-ся» подлежащие изучению факты. Правовые формулы, формы правового мыш­ления относительно стабильны. Они служат своеобразным гносеологическим ядром правовой теории или некоего способа мышления. Их изучение позволяет уяснить не только внутреннюю логику правового источника, но также степень обобщенности правовых норм, соотношение между намерениями законодателя и эффектом от издания нормативного акта и т.д. Интерпретация этих вопросов возможна, разумеется, и на материале юридических памятников. Конечно, эпоха возникновения наложила на них свой отпечаток. Однако реконструировать пра­вовую действительность соответствующего времени можно путем тщательного анализа терминологии, внешней формы акта, его архитектоники и т.п.

²⁵ Указанная точка зрения характерна для постмодернистского подхода к функциям исторического иссле­
дования. Содержательный обзор этих концепций см.: Парамонова М.Ю. «Несостоявшаяся исто­
рия»: аргумент в споре об исторической объективности? Заметки о книге А. Деманда и не только о ней //
Одиссей. Человек в истории. 1997. М., 1998. С. 336-342.

²⁶ Эта проблема затрагивалась как в общеисторической, так и в историко-правовой литературе. Подробнее
см.: Гуревич А.Я. Что такое исторический факт? // Источниковедение. Теоретические и методические
проблемы / Отв. ред. СО. Шмидт. M., 1969. С. 86; Б и б л е р B.C. Исторический факт как фрагмент дейст­
вительности. (Логические заметки)// Там же. С. 101; Косарев А.И. Исторический факт, его понятие и
описание // Советское государство и право, 1970. № 7. С. 75-82.

²⁷Грязин И.Н. Методология права: некоторые вопросы // Советское государство и право. 1982. № 6. С.26-27; Бурлай E.B. Философский уровень методологии государственно-правовых исследований// Методологические проблемы юридической науки / Отв. ред. Н.И. Козюбра. Киев, 1990. С. 26-27.

18

При рассмотрении материала мы использовали методы и принципы, прису­щие как юридической, так и исторической науке. Теоретико-методологической основой диссертации служили принципы объективности, научности, историз­ма, цивилизационный подход к изучению истории. В ходе исследования ис-пользовались общенаучные и частнонаучные методы, в том числе проблемно-теоретический, системно-структурный, сравнительно-правовой, сравнительно-исторический, формально-логический, текстологический, статистический.

Выбор конкретных приехмов интерпретации зависит от угла зрения, под ко­торым рассматривается интересующее нас явление правовой действительности. В зависимости от специфики изучаемых источников, памятники КП можно и должно исследовать двояко: как факт-событие и как факт-процесс.²⁸ Прежде всего это касается отдельных привилегий, выдававшихся колонистам, особенно учредительных грамот. В качестве факта-события предстает самый акт их из­дания сувереном. Удачная, на наш взгляд, методика изучения подобных актов пожалования была недавно предложена Р. Боровым при анализе привилегии на Магдебургское право г. Бресту. Автор предложил исследовать триаду: «город — привилегия - законодатель, выдавший привилегию». Изучение всех ее элемен­тов позволяет не только уяснить содержание грамоты, но также понять мотивы действий правителя и условия, в которых новый правопорядок утверждался в конкретной общине. ⁹ Данный подход может быть распространен и на иных лиц, получавших привилегии (например, отдельные сословные группы).

Истолкование издания грамот как факта-процесса оправданно по двум при­чинам. Во-первых, сами грамоты подчас возобновлялись с изменениями и до­полнениями. Во-вторых, их издание осуществлялось в рамках единого процес­са городской и сельской колонизации в Восточной Европе и неразрывно свя-

²⁸ См.: Г у р е в и ч А.Я. Что такое исторический факт? С. 87.

²⁹ Б а р а в ы Р. Атрыманне магдэбурскага права Берасцем і палітична барацьба у Вялікім княстве ЛітоуЧжім
на мяжы XIV-XV ст. // Беларускі пстарычны агляд, 1994. Т. 1. Сшыт. і. С.39.

19

занного с ним распространения немецкой правовой традиции. Изучение их в этом, диахроническом, аспекте позволяет учесть также последствия их изда­ния, осмыслить грамоты как часть более обширного комплекса генетически связанных друг с другом правовых и иных текстов. При этом изучение тексто­вой природы грамот может вестись с использованием приемов, разработанных в рамках семиотики. Правовой текст представляет собою некоторую совокуп­ность специфических формул, принадлежащих как естественному, так и юри­дическому языку. В первом случае он составляет цепочку знаков с разными

«■>                                                                                                               30 ТЛ                                          V»

значениями, во втором— сложный знак с единым значением. Как и всякий текст, он устанавливает ряд связей - в частности, между текстом и культурным контекстом, а также между аудиторией и культурной традицией (т.е. выполняет функцию коллективной культурной памяти). Такой подход к рассмотрению грамот вполне вписывается в изучение их пожалования как факта-процесса.

Другой круг проблем, с которыми сталкивается исследователь при обраще­нии к КГ и иным памятникам средневекового прусского права, связан, как уже сказано, с теми традициями, которые сложились в литературе по истории Пруссии. Прежде всего это традиции оценки возникновения и развития прус­ского государства, а также общего процесса немецкой колонизации. Вопрос о том, как оценивать их в общеисторическом плане, занимал историков давно. Он является частным случаем вопроса о нравственных ценностях, справедли­вости в истории и цене исторического прогресса, т.е. это, по сути дела, вопрос аксиологический. При его решении исследователь неизбежно сталкивается с дилеммой, сформулированной М. Блоком: «Судить или понимать?». К сожа­лению, политические события в Восточной Европе в XIX - первой половине

Л о т м а н Ю.М. Семиотика культуры и понятие текста// Уч. зап. Тартуского гос. ун-та. Вып.515. Струк­тура и семиотика художественного текста (Труды по знаковым системам. XII). Тарту, 1981. С.4.

³¹ Там же. Сб.

³² См.: Блок М. Апология истории, или Ремесло историка. / Пер. с фр. 2-е изд. М., 1986. С. 79-82.

20

XX в. не способствовали беспристрастному рассмотрению прусской истории. Неудивительно, что вопрос о генезисе прусского государства с давних пор был крайне идеологизирован в науке, поэтому подавляющее большинство авторов предпочитало «судить». Отсюда и сильный разброс оценок - от безусловного одобрения в старой немецкой историографии до столь же безусловного осуж­дения в национальной историографии прибалтийских и славянских стран.

В отечественной науке историей орденской Пруссии занимались преимуще­ственно исследователи советского времени. Им присуще почти безоговорочное осуждение политики Тевтонского ордена. Опираясь, в частности, на оценку, данную К. Марксом в «Хронологических выписках»,³³ авторы, стоящие на марксистских позициях, нередко трактовали историю орденского государства в Прибалтике упрощенно. Они считали его порождением военно-колониальной экспансии немецких феодалов, прикрываемой идеологией крестового похода и осуществляемой в рамках «Натиска на Восток» (Drang nach Osten).³⁴ Результат этих политических событий подчас провозглашался полностью негативным, лишенным какого-либо положительного значения не только для окружающих

³³ А р х и в К. Маркса и Ф. Энгельса. Т. 5. М., 1938. С. 343-344.

³⁴ См., напр.: Грацианский Н.П. Немецкая агрессия в Прибалтике в XIII-XVbb.// Историк-
марксист. 1938. Кн. 6. С. 94-95; 3 у т и с Я. Грюнвальд- конец могущества Тевтонского ордена // Историче­
ский журнал. 1941. Кн. 9. С. 74-80; Поршнев Б.Ф. Ледовое побоище и всемирная история // Доклады и
сообщения Исторического факультета МГУ им. М.В.Ломоносова. Вып. 5. М., 1947. С. 29^44; Р и е р Г. Я.
Кенигсберг XIII - начала XVI вв. - оплот агрессии немецкого рыцарства в Прибалтике. Автореф. канд. дис. Л.,
1954; Всемирная история. Т. III. М., 1957. С. 382-383; Пашуто В.Т. Борьба прусского народа за
независимость.// История СССР. 1958. №6. С. 54-81; История дипломатии. Т. I. М., 1959. С. 174-177;
Хвостов В.М. Германская экспансия на восток, ее история и идеологические корни // Новая и новейшая
история. 1961. №3. С.46-47;- Кирсанова Т.И. Социально-экономическое положение Тевтонского
ордена во второй половине XIV - первой половине XV вв. Автореф. канд. дис. М., 1966; Королюк В.Д.
«Дранг нах Остен» и историческое развитие народов стран Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы
в период феодализма// «Дранг нах Остен» и историческое развитие стран Центральной, Восточной и Юго-
Восточной Европы / Отв. ред. В.Д. Королюк. М., 1967. С. 5-22 и др. - Следует упомянуть, что подобные оценки
встречаются и в современных зарубежных марксистских работах (см., напр.: Schneidereit О. A. Die
Prussen und der Deutsche Orden. Berlin, 1994. S. 9-12, 73-75).

21

народов, но и для самих немцев;³⁵ «незаконным» объявлялось и самое создание Прусского государства.³⁶

Сегодня как культуртрегерский пафос прежней немецкой историографии, так и противоположное ему однозначно негативное отношение к политике Тев­тонского ордена представляются безнадежно устаревшими. В самом деле, ис­ходить из культуртрегерских установок - значит идеализировать завоевателей, приписывать немецкому народу некую высшую миссию (хотя в XIII в. нельзя говорить даже о сложившейся немецкой нации) и одновременно отрицать вся­кую ценность культуры покоряемых племен. В то же время авторы, придержи­вающиеся прямо противоположной оценки, вольно или невольно допускают анахронизм, так как пытаются судить о средневековых войнах и завоеваниях исходя из возникших еще в XIX столетии представлений о государственном суверенитете и праве наций на самоопределение. При этом в литературе часто использовалось понятие «исконные земли», которое в действительности явля­ется не научным, а политическим термином. Ведь образование государств в средние века отнюдь не всегда происходило мирным путем, и сегодня почти ни один народ Европы (за единичными исключениями вроде исландцев) не может считать, что живет на территории, где раньше не жил никто.

О том, что понятие «исконные земли» часто является фикцией, свидетельст­вует история многих стран. Чтобы не уходить слишком далеко от восточноевро-

³⁵ Так, B.T. Пашуто писал: «Завоевание немецкими феодалами Пруссии ничего не дало немецкому народу.
Оно привело к созданию оплота наиболее реакционной части господствующего класса Германии. Здесь возник
очаг постоянных конфликтов и войн, которые ослабляли не только Литву, Русь, но и самое Германию». (Па­
шуто В. Т. Помезания. «Помезанская правда» как исторический источник изучения общественного строя
Помезании XIII-XIV вв. М., 1955. С. 55).

³⁶ Авторы учебного пособия по истории Калининградской области, указывая на значение Потсдамской конфе­
ренции 1945 г., отмечали, что конференция «справедливо решила вопрос о судьбе "внегерманского государст­
ва", незаконно созданного немецкими агрессорами в средние века» (История края (1945-1950). Учебное
пособие для студентов-историков Калининградского университета/ Под ред. В.Г. Бирковского. Калининград,
1984. С. 44).

22

пейской проблематики, сошлемся хотя бы на пример Венгрии. Как известно, вторжение венгров в X в. в Дунайскую котловину, которая отнюдь не была без­людной местностыо, навело ужас на Европу, видевшую тогда в этом походе лишь новое нашествие страшных варваров. Однако в венгерской традиции это событие именуется «обретением родины» и преподносится как отправная точка венгерской государственности.³⁷ И ныне, несмотря на изначально завоеватель­ный характер создания Венгерского королевства и последующую мадьяризацию местного населения завоевателями (большая часть нынешних венгров - славян­ского происхождения), никто не говорит о незаконности присутствия венгров в Европе и самого существования их государства. То же самое касается и множе­ства других стран и регионов. Применительно же к Пруссии аргументация вос­точноевропейских историков в послевоенный период в значительной мере была направлена на теоретическое обоснование ликвидации Прусского государства и изгнания немецкого населения с его территории, т.е. была подчинена целям те­кущей государственной политики.

Малоубедительными представляются встречавшиеся в литературе бывших социалистических стран разоблачения «реакционной сущности» орденского государства и обозначение Тевтонского ордена как «ударного отряда феодаль­ной реакции». При ближайшем рассмотрении эти и подобные формулы оказы­ваются лишь политическими ярлыками, за которыми не стоит никакого реаль­ного содержания. Прежде чем употреблять их, требуется сперва установить, что такое феодальная реакция (напомним, что речь идет о XIII в.). Если под нею понимать стремление упрочить феодальный строй, то к Тевтонскому ор­дену этот упрек неприменим, так как сам орден был исключен из системы соб­ственно ленных (феодальных) связей. Его государство никогда не знало княже­ского сепаратизма и феодальной раздробленности. Если феодальной реакцией

³⁷ Ч и з м а д и а А., К о в а ч К., А с т а л о ш Л. История венгерского государства и права / Пер. с венг. М., 1986. С. 14-16.

23

считать противодействие развитию передовых производительных сил, то как раз в землях Тевтонского ордена (и во владениях других духовных суверенов, например, крупных монастырей) в средние века наблюдалось весьма эффек­тивное развитие хозяйства, в том числе городского ремесла и торговли. Если же, наконец, под феодальной реакцией понимать эксплуатацию местного насе­ления (прусских крестьян), то и она не составляла какого-то исключения из общей картины средневековой Европы. То же самое наблюдалось, например, в завоеванной шведами Финляндии, не говоря уже о странах, где завоеватели и покоренное население принадлежали к разным конфессиям (как в арабской части Испании).

В нашем исследовании мы будем исходить из того, что феномен Прусского государства следует рассматривать с учетом исторических условий и общест­венного сознания XIII в. Дело, разумеется, не в том, чтобы оправдать творив­шиеся некогда жестокости, а в том, чтобы разобраться, считались ли они тако­выми в интересующую нас эпоху. Ведь «жестокость», как и «гуманность» - по­нятия исторические, в различные периоды в них вкладывалось разное содержа­ние. Этика борьбы, взгляды человечества на войну и насилие прошли долгий путь развития. Так, крестовые походы для обращения «неверных» представля­лись средневековому человеку богоугодным делом. Методы, которыми велось завоевание и упрочивалось господство на покоренных землях, в ту эпоху не вы­зывали такого общественного осуждения, какое вызвали бы, возможно, в эпоху

В истории права развитие этих взглядов отразилось весьма наглядно - от «Законов Маму», содержавших один из первых кодексов «честной игры», до пакта Келлога-Бриана (1928 г.), в принципе запретившего вой­ну в качестве орудия национальной политики. Можно упомянуть также многочисленные международные договоры, направленные на запрещение отдельных видов вооружений и защиту мирного населения в ходе военных действий. Эволюция права предстает, таким образом, как сложный процесс взаимодействия религи­озных и этических представлений той или иной эпохи с политическими установками правящей элиты (под­робнее см.: О с с о ft с к а я М. О некоторых изменениях в этике борьбы // Оссовская М. Рыцарь и буржуа. Исследования по истории морали / Пер. с польск. М., 1987. С. 490-510).

24

Нового времени. Не случайно у пруссов, в отличие от южноамериканских ин­дейцев, так и не нашлось своего Лас Касаса.

При работе над темой были учтены концептуальные и теоретические разра­ботки ряда отечественных и зарубежных ученых - как правоведов, так и исто­риков. С точки зрения современных знаний вопрос о правогенезе нуждается в дальнейшем исследовании, поскольку в отечественной науке долгое время до­минировал классовый подход, изучались главным образом социально-экономические и классовые аспекты политического регулирования. На совре­менном этапе развития историко-правовои мысли взят курс на комплексные теоретико-правовые и конкретно-исторические исследования права. Поэтому особую значимость имеют труды тех авторов, которые подходят к анализу ис­торических форм государства и права комплексно, используя новейшие дости­жения общественных наук (социальной истории, исторической антропологии, истории ментальности и др.).³⁹

Мы солидаризируемся также с мнением тех российских правоведов, кото­рые полагают, что для понимания своеобразия германской истории и государ­ственности необходим дифференцированный подход. ° В полной мере это ка­сается и Пруссии.

³⁹ См.: Денисов Ю.Д., Спиридонов Л.И. Абстрактное и конкретное в советском правоведении. Л.,
1987; Институты самоуправления: историко-правовое исследование/ Отв. ред. Л.С.Мамут. М., 1995;
Историко-юридические исследования: Россия и Англия / Отв. ред. Л.С. Мамут. М., 1990; Исто­
рия права: Англия и Россия / Отв. ред. B.C. Нерсесянц, У. Батлер. М., 1990; Луковская Д.И. Политиче­
ские и правовые учения: историко-теоретический аспект. Л., 1985; Миронов Б.Н. Социальная история Рос­
сии периода империи (XVIII - начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общест­
ва и правового государства. СПб., 1999. Т. 1. С. 431-486; Т. 2. С. 9-99; Поляков А.В. Общая теория права.
Курс лекций. СПб. 2001; Честное ИЛ. Принцип диалога в современной теории права (проблемы правопо-
нимания). Автореф. дисс.... доктора юр. наук. СПб., 2002; Е г 1 е n P. Europaische Landesausbau und
mittelalterliche deutsche Ostsiedlung. Ein struktureller Vergleich zwischen Sudwestfrankreich, den Niederlanden und
dem Ordensland PreuBen (Historische und landeskundliche Ostmitteleuropa-Studien. Bd. 9). Marburg, 1992;
D і 1 с h e r G. Burgerrecht und Stadtverfassung im europaischen Mittelalter. Koln; Weimar; Wien, 1996.

⁴⁰ См.: Методология историко-правовых исследований / Отв. ред. B.E. Гулиев. M., 1980. С. 116;

• 25

Все изложенные методологические соображения так или иначе отразились в содержании и построении работы. Разнообразие материала побудило нас при­бегнуть к сочетанию проблемно-хронологического подхода с систематическим. После обзора литературы и источников (глава I) мы переходим к исследованию упомянутой триады «получатель привилегии - привилегия - законодатель». Ее рассмотрение оказалось целесообразным начать с последнего элемента, по­скольку возникновение Тевтонского ордена предшествовало созданию его тео­кратического государства в Прибалтике. В главе II будет рассказано о полити­ческих и правовых предпосылках возникновения правовой системы в орден­ской Пруссии. При отборе фактов мы стремились к тому, чтобы показать изу­чаемое явление (возникновение и распространение городского, прежде всего Кульмского права) в его развитии, поэтому в качестве ведущего избран хроно­логический принцип изложения. Вопрос о возникновении Тевтонского ордена и его военной экспедиции в Прибалтику рассматривается в тесной взаимосвязи с и ее политико-правовым контекстом эпохи. Одновременно предпринимается попытка выяснить, кто был носителем правовой традиции, запечатленной в текстах привилегий. В той же главе рассмотрено становление прусской право­вой системы в рамках общеевропейского колонизационного процесса. Его рас­смотрение служит пониманию второго элемента триады - получателей приви­легий.

Далее следует глава III, содержащая общую характеристику третьего эле­мента триады - самих правовых источников. В ней рассказано об условиях их появления и об общих чертах мировоззрения и правосознания, запечатлевших­ся в этих памятниках. Такой подход отвечает задаче комплексного изучения грамот.

Прокоп ьев В.П. История германской государственности X—X VIII вв.: Учебное пособие. Калининград, 1984. С. 3.

26

Следующая, IV глава, посвящена детальному исследованию прусского права XIII в., в особенности важнейшего из его источников - Кульмской грамоты 1233/1251 гг. Содержание памятников анализируется прежде всего с историко-юридической точки зрения, по отдельным правовым институтам. При рассмот­рении КГ и других грамот дано подробное истолкование их норм с демонстра­цией явных и скрытых связей между грамотами и другими источниками.

Последняя, V глава диссертации раскрывает место прусской правовой сис­темы в общеевропейском контексте. В ней предпринята попытка применить сравнительно-правовой подход к изучению данной темы. В качестве сравни­тельного материала рассмотрено право средневековых стран, находившихся в сходном с Пруссией военно-стратегическом положении. Нами показано, что несмотря на своеобразие условий, в которых возникла прусская правовая сис­тема, последняя имеет тем не менее много сходных черт с правом государств, возникших в условиях так называемого фронтира - подвижной военной и куль­турной границы.

В Заключении подводятся итоги исследования и намечаются пути для даль­нейшего изучения прусского средневекового права.

Прежде чем перейти к рассмотрению основного р,ттериала работы, коснемся также некоторых методических вопросов.

Упоминаемые в диссертации события датируются по тому стилю, который действовал в данный момент в соответствующем регионе Европы. При этом следует учитывать, что переход на новый стиль растянулся во времени. В като­лических землях Речи Посполитой и в Данциге фигорианский календарь был введен с 1582 г. (переход с 4 на 15 октября), в католических землях Германии -с 1583 г. (в различных землях переход осуществлен в разные месяцы), в Прус­ском герцогстве - с 1612г. (переход с 22 августа на 2 сентября), в большинстве лютеранских земель Германии - с 1700 г. (переход с 18 февраля на 1 марта).

27

Поскольку в центре нашего внимания будет орденское государство, то гео­графические названия, упоминаемые в диссертации, приводятся главным обра­зом в немецком варианте. При их передаче, а также при передаче личных имен отчасти учитывались существующие в научной литературе рекомендации.⁴¹ Их использование, однако, осуществлялось с поправкой на специфику темы и изу­чаемой эпохи. Имена широко известные передавались в соответствии с усто­явшейся традицией. Имена епископов, летописцев, богословов и средневеко­вых юристов, имеющие негерманское происхождение, воспроизводились в ру­сифицированной форме (по аналогии с именами римских пап). Немецкие муж­ские фамилии славянского происхождения приводятся в склоняемой форме. Датировка упоминаемых в диссертации событий дается с учетом разновремен­ности введения нового стиля в различных регионах Европы.⁴² Библейские ци­таты, если не оговорено иное, приводятся по Синодальному переводу.

В заключение необходимо сказать несколько слов о ссылках на источники и литературу.

Поскольку часть использованных нами рукописных материалов уже упомина­лась в литературе с указанием конкретных страниц и листов, то мы сочли целе­сообразным, во избежание путаницы, придерживаться правил и практики соот­ветствующей страны. Для источников, хранящихся в российских собраниях, указывается только номер листа; предполагается, что если нет обозначения «об.», то речь идет о лицевой стороне. В Германии не во всех собраниях приняты

⁴¹ См.: Краткий словарь русской транскрипции географических наименований Германии / Отв. ред.
М.К. Федоренко. М., 1950; Смолицкая 0.[В.] О переводе личных имен и географических названий в хро­
нике Жоффруа де Виллардуэна// ВиллардуэнЖ. де. Взятие Константинополя. Песни труверов/ Изд. подг.
0.[В.] Смолицкая, А.[В.] Парин. М„ 1984. С. 301-304; Гиляревский Р.С., Старостин Б.А. Ино­
странные имена и названия в русском тексте. Справочник. 3-е изд., испр. и доп. М., 1985; Матузова В.И.
«Хроника земли Прусской» Петра из Дусбурга как памятник истории и культуры Тевтонского ордена в Пруссии
XIV века//ПД. С. 251-252.

⁴² Во владениях Польской короны (включая Данциг) григорианский календарь введен с 1582 г., в католиче­
ских землях Германии - с 1583 г., в Прусском герцогстве - с 1612 г., в лютеранских землях Германии - с 1700 г.

28

единообразные обозначения: в одних случаях нумеруются страницы, в других — листы. При полистной нумерации в соответствии с принятыми правилами огова­риваются как лицевая (retro), так и оборотная (verso) стороны листа.⁴³

При воспроизведении и цитировании неизданных материалов на латинском и немецком языках мы стремились максимально бережно относиться к их тексту. Источники до XV в. передаются в соответствии с оригиналом, но в текстах XV— XVI вв. была произведена некоторая нормализация по принятым в немецкой археографии правилам.⁴⁴ Основные их требования сводятся к следующему:

1) буквыу и v используются для передачи гласных, а буквы і и и- для переда­чи согласных звуков, j как чисто гласный звук заменяется на / (in вместо jn); напротив, там, где возможно как гласное, так и согласное произношение, вос­производится чтение оригинала (ie, ieman wnwjejemari). Сочетание ij в значении долгого /, а также буква у сохраняются так же, как в оригинале. Буква w дается так же, как в оригинале, если нельзя предполагать, что она означает гласный звук и (так, Clawes не заменяется на Claus, newen - на пеиеп, но, например, zw переда­ется как zu). Сочетание ии, если оно употребляется для обозначения w, заменяет­ся на w (Ьаииеп воспроизводится как bawen);

2) используется упрощенное написание при удвоении согласных, если по­следнее не имеет смысла в языковом отношении: например, двойное п в конце слова (inn заменяется на in, unnd передается как und и т.д.). Однако двойное написание сохраняется, если оно может означать краткость гласного звука: wegk, hoff, петтеп. Буква h, означающая придыхание, сохраняется (например, stheri). В сочетании cz буква с, как правило, заменяется на t (nutzen вместо nuczeri), а в