«Батыево разорение» не только отбросило вспять экономическое развитие Владимиро-Суздальской Руси, но и кардинально изменило территориально-хозяйственную структуру края. Наиболее плодородные и густонаселенные земли Владимирского ополья теперь обезлюдели и запустели. Часть населения погибла или была уведена в рабство, оставшиеся в живых вынуждены были покидать обжитые места, спасаясь от новых набегов.
Ища защиты от татар за непроходимыми лесами к северу от Оки и в верхнем течении Волги, переселенцы осваивали эти земли, следствием чего стал экономический подъем здешних городов – Переяславля, Городца, Костромы, Москвы. Особое значение приобретает захолустная некогда Тверь, расцвету которой способствовало также ее выгодное стратегическое положение: именно через Тверь пролегал торговый путь, по которому снабжался хлебом Новгород. Следовательно, тот, кто контролировал Тверь, мог без труда принудить к покорности и этот северо-западный форпост Руси, блокировав его продовольственное снабжение. Именно поэтому брат Александра Невского Ярослав, получив ярлык на великое княжение, не стал перебираться во Владимир, а предпочел остаться в Твери. Об экономическом значении этого города свидетельствует то, что именно здесь впервые после «Батыева разорения» возрождается каменное строительство: в 1285-90 гг. возводится шестистолпный Спасский собор. А показателем ее военно-политического потенциала служит тот факт, что во время нашествия «Дюденевой рати» в 1293 г., разорившей 14 городов, именно Тверь устояла под ударами татар.
Вслед за Тверью признаки экономического подъема обнаруживаются и в Москве, находившейся во владении самого младшего сына Александра Невского – Даниила. Именно между этими городами разгорелось в XIV в. соперничество за политическую гегемонию в Северо-восточной Руси. начало этой борьбе было положено в 1304 г., когда после смерти Андрея Городецкого оказался вакантным великокняжеский престол. Согласно «лествичному праву» его преемником должен был стать сын Ярослава Тверского Михаил. Но вскоре о своих претензиях на владимирское княжение заявил Юрий Даниилович Московский. Чтобы предотвратить междоусобие, в конфликт вмешался митрополит Максим, который за пять лет до этого перенес свою резиденцию из Киева во Владимир. Он задержал Юрия во Владимире, где тот остановился на пути в Орду, и вступил с ним в переговоры от имени Михаила.
В 1305 г. митрополит Максим умирает. Михаил Ярославич, осознав на опыте конфликта с Юрием, сколь важна поддержка церкви, ставит целью возвести на митрополию своего кандидата – игумена Геронтия, которого он и посылает на поставление в Константинополь. Но одновременно с ним для поставления на Галицкую митрополию (отделившуюся от киевской в 1302 г.) в Царьград прибывает игумен Ратского монастыря Петр. Патриарх, негативно относившийся к разделению русской митрополии, счел, что настал идеальный момент для восстановления церковного единства Руси. Он принимает «соломоново» решение: чтобы не обидеть ни галицкого, ни владимирского князей, пославших своих кандидатов, возвести на митрополию галицкого кандидата, но его местопребыванием определить Владимир.
Но такой исход крайне раздосадовал Михаила, и он попытался добиться смещения неугодного ему митрополита. Обвинив Петра в продаже церковных должностей, он инициировал суд над ним, который состоялся в Переяславле в 1311 г. Но в этот критический для Петра момент руку помощи ему протянул Юрий Даниилович. И именно благодаря поддержке московского князя Петр смог добиться оправдания на суде. Естественно, это раз и навсегда определило его позицию в соперничестве между Москвой и Тверью. Так Московское княжество, изначально располагавшее значительно меньшими шансами на победу, чем Тверь, смогла существенно укрепить свои позиции, используя в своих целях огромный авторитет и богатство церкви.
Другим орудием усиления власти московских князей было мастерское плетение интриг в Орде. Так, в 1317 г. Юрий, обвинив Михаила в сокрытии части ордынского «выхода», получает великокняжеский ярлык и наводит на Тверское княжество татарскую рать, а в следующем, 1318 г. добивается казни в Орде Михаила Ярославича. Его младший брат и преемник Иван Данилович, воспользовавшись вспыхнувшим в Твери восстанием, учиняет там вместе с приведенными им татарами такой разгром, от которого этот город не мог оправиться несколько десятилетий. Избавившись от соперников и получив право сбора «выхода», Иван Данилович смог существенно поправить свои финансовые дела. Из-за этого в историю он вошел под не очень-то лестным, но метким прозвищем «Калита» (кошелек). Полученные средства московский князь использовал для укрепления своего стольного града, пожалований церкви и приобретения новых городов. Важнейшими из них были Углич, Белозерск и Галич. Но главным достижением Юрия и Ивана Даниловичей было то, что им удалось (хотя и далеко не праведными средствами) перехватить политическую инициативу из рук тверских князей, положив тем самым начало возвышению Москвы и объединению вокруг нее русских земель.
Политику Ивана Калиты продолжили его сыновья Симеон Гордый (1340-1353) и Иван Красный (1353-1359), но ранняя смерть последнего едва не обратила во прах все достижения клана Даниловичей. Воспользовавшись малолетством взошедшего на московский престол Дмитрия Ивановича (ему было всего 9 лет), суздальско-нижегородский князь Дмитрий Константинович смог получить в Орде ярлык на великое княжение. Но на счастье Москвы реальная власть в княжестве принадлежала в это время митрополиту Алексею – москвичу по происхождению и убеждениям. Благодаря его политическому чутью и твердой воле удалось сберечь политическое наследие «гнезда Калиты». В 1362 г. хан возвращает московскому князю ярлык, а в 1366 г. нижегородский князь отказывается от претензий на владимирский стол и выдает свою дочь за Дмитрия. Знаком возросшего могущества Москвы стало возведение в 1367 г. каменного кремля – первого в Северо-восточной Руси. Вскоре получила подтверждение своевременность этой меры: в 1368, 1370 и 1372 гг. литовцы совершали походы на Москву, но взять ее так и не смогли.
Москва к этому времени уже настолько окрепла, что Дмитрий Иванович заявляет о готовности возглавить борьбу за освобождение Руси от ордынского ига. В 1373 г., когда рать правителя Орды Мамая вторглась в Рязанское княжество, он двинул навстречу свои полки, остановив продвижение татар. Тогда Мамай, стремясь восстановить баланс сил в Северо-восточной Руси, решает привлечь на свою сторону нижегородского князя. В Нижний Новгород прибывает ордынский посол со свитой в тысячу человек. Но все они были перебиты восставшими горожанами. Откликнувшись на эти события, Дмитрий Иванович созывает в Переяславле княжеский съезд – первый после Батыева погрома. Конфликт с Ордой становится неотвратимым.
Следом Мамай предпринимает вторую попытку восстановить баланс и в 1375 г. передает ярлык тверскому князю. В ответ Дмитрий организует поход против Твери, в котором участвовало большинство князей Северо-восточной Руси. В следующем году московская рать нападает ордынский город Булгар, а в 1378 г. – наносит поражение татарам на р. Воже.
Успехи московского князя всерьез обеспокоили и Мамая, и литовского князя Ягайло, и этот страх заставляет их заключить антимосковский союз. Видя это, Дмитрий Иванович форсирует подготовку к решающей схватке. Летом 1380 г. в Коломне начался сбор русского войска. Сюда стекались полки не только из Северо-восточной Руси, но даже из Литвы. Свои дружины привели недовольные протатарской политикой Ягайло его братья Андрей и Дмитрий Ольгердовичи и двоюродный брат Дмитрий Боброк Волынский. Численность русской рати составляла, по оценке современных историков, около 170 тыс. человек. По сути, это был предел демографических возможностей тех княжеств, которые поддержали Дмитрия. Под его знамена становились даже «небывальцы» (новобранцы-подростки). При этом численность княжеских дружин – тяжелой конницы, способной противостоять татарской лаве, была чрезвычайно мала. И все-таки, несмотря на все преимущества ордынской рати, 8 сентября 1380 г. на Куликовом поле Дмитрий Иванович одержал блестящую победу, прибавившую к его имени звание «Донской».
«Мамаево побоище» стало возможно благодаря беспримерному мужеству и жертвенности русских воинов, полководческому таланту воевод Дмитрия Донского, стратегическому гению самого московского князя. Выбранная им боевая диспозиция строилась с учетом общего превосходства противника в живой силе и решающего перевеса – в тяжелой коннице. Первый удар ордынцев надлежало принять на себя сторожевому полку. В него вошла тяжелая кавалерия, приведенная в Коломну братьями-Ольгердовичами. Затем, когда наступательный порыв татар будет таким образом погашен, в бой должен был вступить большой полк, состоящий из пехоты. Одновременно полки правой и левой руки, включавшие конные дружины союзных Москве князей, должны были сковать фланги противника, лишив его свободы маневра. В итоге, ордынская конница неминуемо увязла бы в кровопролитном бою с пехотой. И лишь когда силы большого полка будут на исходе, в тыл татарской рати, измотанной долгим боем, ударит засадный полк. Совершенно очевидно, что при осуществлении данного плана у воинов сторожевого и большого полков почти не было шансов остаться в живых. Но другой возможности одержать победу над столь грозным врагом попросту не было. Принимая этот жестокий план, Дмитрий Иванович счел невозможным для себя остаться в стороне от людей, посылаемых им на верную смерть, и сам стал в передовую линию сторожевого полка.
Бой начался в 11 часов. Ордынцы смяли передовой полк и врезались в большой. Когда он был уже почти разгромлен, вдруг дрогнул полк левой руки. Тесня отступающих, татары попытались совершить обход левого фланга и подставили тыл под удар засадного полка. Боброк Волынский приказал атаковать противника. Не выдержав удара, татары обратились в бегство.
Куликовская битва стала не только военным, но и моральным триумфом Дмитрия Донского. В отличие от деда, утверждавшего власть подкупом и предательством, он личным участием в борьбе с Ордой доказал свое право стать «собирателем Руси» и право Москвы быть русской столицей.
Но победа далась огромной ценой. Она буквально обескровила Московское княжество, поэтому, когда через 2 года хан Тохтамыш вторгся в его пределы, Москва оказалась беззащитной: несмотря на стойкое сопротивление защитников она была взята и обращена в пепелище. Русь вынуждена была возобновить выплату дани Орде. И все-таки, жертвы были не напрасны. О необратимости произошедших перемен говорит то, что, составляя завещание, Дмитрий Донской писал: «Благословляю сына своего, князя Василья, своею отчиною, великим княженьем». Впервые со времен Батыева нашествия русский князь передавал наследнику княжение как вотчину, без санкции Орды!
