Несколько лет понадобилось Витовту, чтобы оправиться от сокрушительного поражения на Ворскле в 1399 г. и возобновить наступательные действия на востоке: в 1403 г. он захватывает Вязьму, а в 1404 г. – восстанавливает свою власть над Смоленском, в 1406-1408 гг. совершает рейды на территорию Московского княжества. Однако чрезмерное напряжение сил на востоке при одновременном усилении угрозы со стороны Тевтонского ордена вынудило Витовта вновь признать себя вассалом короля Владислава-Ягайло. В свою очередь, усиление польского влияния вызвало возмущение части литовской знати. В 1408 г. лидер этой группировки князь Свидригайло вместе со своими сторонниками переходит на службу к московскому князю.
Ценой значительных усилий и благодаря лаврам победителя крестоносцев при Грюнвальде (1410) Витовту удается восстановить свое влияние в русских землях. Но чем больше сил тратил он на реализацию «общерусской программы», тем меньше возможностей оставалось у него для противодействия Польше. В итоге, в 1413 г. в г.Городло Витовт был вынужден подписать новый акт польско-литовской унии, условия которой были значительно жестче тех, что предусматривались Кревскими соглашениями. Городельская уния обеспечивала условия для поглощения Великого княжества Литовского Польским королевством: избрание великого князя подлежало утверждению королем, а органы власти преобразовывались в соответствии с польскими образцами. Кроме того, уния вносила раскол в среду литовско-русской знати, противопоставляя католиков православным. Последние не имели права распоряжаться собственностью, вступать в браки с католиками и занимать государственные должности. Тем самым князья и бояре принуждались к переходу в католичество, что в перспективе вело к их полонизации.
Подписание унии было для Витовта вынужденной мерой, и впоследствии он ослабил свою зависимость от Ягайло, а к 20-м гг. – даже вступил в открытый конфликт с ним. И все же, городельские акты имели необратимые последствия. В соответствии с ними русское православное население Литвы низводилось до положения подданных второго сорта, а это лишало Витовта морального права быть выразителем идеи общерусского единства. В 20-е годы ему, казалось бы, вновь удалось перехватить у Москвы инициативу: заключены выгодные договоры с Псковом (1426), Тверью (1427), Новгородом (1428), Рязанью и Пронском (1430). Но это был всего лишь тактический успех. Поглощение этих земель (а тем более поражение и подчинение Москвы) было Литве уже не по силам. Витовт умирает в 1430 г., так и не дождавшись задержанных поляками папских послов, везших ему королевскую корону. Самые влиятельные лица Восточной Европы, приглашенные в Тракай на коронацию литовского правителя, оказались участниками его похорон.
Преемником Витовта стал Свидригайло, известный своими связями в Московском княжестве и родством с тверской династией. Возникла реальная перспектива сближения между Вильно и ведущими силами Северо-восточной Руси, что подтолкнуло Польшу к прямому вмешательству. В 1432 г. поддерживаемая Польшей литовская знать во главе с братом Витовта Сигизмундом организовала покушение на Свидригайло, однако тому удалось спастись. На помощь Свидригайло пришли тверские, московские и городецкие полки. Обеспокоенный размахом движения, Сигизмунд пошел на некоторые уступки. Согласно его привилею 1434 г. православные князья и бояре были уравнены в правах с католиками во всем, кроме участия в высших государственных органах. Это внесло раскол в лагерь Свидригайло, что и обусловило поражение восстания. После этого противники польско-литовской унии еще не раз пытались взять реванш за свое поражение. В марте 1440 г. заговорщиками во главе с А.Чарторыйским был убит великий князь Сигизмунд. В этом же году мстиславский князь Юрий Лугвеньевич попытался отложиться от Вильно и захватить Смоленск, Полоцк и Витебск. В 1442-51 гг. в роли вождя православных выступал Михаил Сигизмундович. При помощи московских полков ему даже удалось захватить Брянск и Киев. В начале 80-х гг. противники польско-литовской унии объединились вокруг князя Семена Олельковича, но заговор был раскрыт, и его участники бежали в Москву.
Это положило начало оттоку аристократии из Литвы, ставшему в условиях усиливавшейся религиозной дискриминации единственной альтернативой окатоличиванию и полонизации. В 1487-92 гг. на московскую службу переходят северские княжата – Белевские, Воротынские, Новосильские, Одоевские, Мезецкие; в 1492 г. – князья Вяземские; а в 1500 г., в год сокрушительного поражения, нанесенного литовцам русскими полками при Ведроши, под руку Москвы переходят Трубецкие, Можайские (Стародубские) и Шемячичи. Этот массовый исход православных князей и бояр означал, что противники польско-литовской унии потерпели окончательное поражение и возможности мирного воссоединения Западной и Северо-восточной Руси исчерпаны. Отражением этой необратимой политической перемены стали кардинальные сдвиги и в этнокультурной сфере. Именно на рубеже XV-XVI стали заметны скрытые до этого признаки распада древнерусской народности. Этнокультурные различия между Западной и Северо-восточной Русью проявляются теперь не только в языке (этот процесс неуклонно развивался на протяжении всего XV в.), но и в области самосознания. Русское население Польско-Литовского государства называет себя «русью», в противовес «московитам» – подданным российских государей, а те, в свою очередь уже склонны видеть в своих западных соседях не столько соплеменников, сколько «литву».
Россия в XVI в.
Важнейшим итогом политического развития страны на рубеже XV-XVI вв. стало завершение «собирания Руси» и упрочение власти московских государей. При сыне и преемнике Ивана III Василии III (1505-33) в состав Московского государства вошли Псковская земля (1510) и Рязанское княжество (1521), были ликвидированы Волоцкий (1513), Калужский (1518), Углицкий (1521) и Новгород-Северский (1521) уделы. В результате войны с Литвой к России было присоединено Смоленское княжество. Современники Василия III ясно осознавали, сколь возрос за это время престиж великокняжеской власти. Именно в эти годы легенда о родстве Рюриковичей с императором Августом и византийском происхождении великокняжеского венца («шапки Мономаха») становится официальной государственной доктриной. Псковский инок Филофей в посланиях великокняжескому дьяку М.Г. Мисюрю-Мунехину и самому Василию III (между 1524 и 1526 гг.) формулирует теорию «Москва – Третий Рим», согласно которой столица русского государства является преемницей славы Рима и Константинополя (Нового Рима).
За годы правления Василия III окреп не только авторитет великокняжеской власти, но и ее социальная база. Присоединение новых территорий и ликвидация уделов позволили пополнить земельный фонд, служивший для «испомещения» дворянства – социальной опоры московских государей. Это существенно ослабило зависимость великокняжеской власти от боярской аристократии. По свидетельству современников, Василий III не склонен был прислушиваться к ее мнению и многие государственные дела решал в обход Боярской думы. Подобным же образом он поступил осенью 1533 г., когда, будучи уже на смертном одре, призвал ближайших советников для решения вопроса о преемственности власти. Согласно составленному тогда завещанию трехлетний наследник престола Иван поручался заботам своей матери Елены Глинской и опекунского совета во главе с братом великого князя Андреем Старицким. Особую ответственность за жизнь и благополучие жены и княжича Василий III возложил на дядю Елены – Михаила Глинского, и именно в его руках сосредоточилась реальная власть после смерти великого князя. Однако летом 1534 г. вдове Василия III и ее фавориту И.Ф. Овчине-Телепневу-Оболенскому удалось отстранить М. Глинского от власти.
Андрей Старицкий был устранен ими тремя годами позже. Но в 1538 г. неожиданно скончалась Елена Глинская (по одной из версий – была отравлена), и это послужило сигналом к свержению временщика. И.Ф. Овчина разделил судьбу Андрея Старицкого и М. Глинского. Власть перешла к Боярской думе, в которой разгорелось соперничество между группировками Бельских и Шуйских, а после 1542 г. начинается возвышение Глинских. Все эти интриги и казни, свидетелем которых был малолетний Иван, не могли не сказаться на его психике. В характере Ивана, получившего впоследствии прозвище «Грозный», проявились такие черты, как подозрительность, нетерпимость и маниакальная жестокость, сочетавшиеся с шутовством и юродством.
Ожесточенная борьба за власть в годы малолетства Ивана IV не привела к ослаблению централизаторских тенденций. Политика всех группировок была направлена на укрепление государства. В эти годы проводится унификация монетной системы (1535 г.), расширяется поместная система, формируются органы местного управления (так называемые «губные избы»). По инициативе Глинских в январе 1547 г. была осуществлена идеологическая акция огромного значения – венчание Ивана IV на царство. Впервые московский великий князь официально принимал титул, делавший его в глазах современников воспреемником славы византийских императоров. В то же время противоборство боярских группировок способствовало ослаблению контроля за местными властями и в итоге вело к безнаказанности наместников. В обществе росло недовольство, временами выливавшееся в открытые выступления. Волнения вспыхивали в Гороховце, Опочке, Пскове и др. городах. Летом 1547 г. разразилось восстание в Москве, прологом к которому стал пожар, уничтоживший большую часть города. Москвичи, выплеснули свой гнев на Глинских – тех, в чьих руках находилась тогда реальная власть. Анну, бабку царя, едва удалось спасти от расправы, а его дядя, Юрий Глинский, был растерзан восставшими.
Хотя формально московское восстание не покончило с боярским правлением, а лишь привело к оттеснению Глинских Захарьиными (родственниками царицы), оно со всей очевидностью показало неизбежность радикальных перемен в политической жизни России. Размах восстания и бессилие правительства свидетельствовали о том, что московское дворянство было не на стороне власти. А с настроениями и чаяниями этого слоя, численность и политическое значение которого в ходе централизации неизмеримо выросли, уже нельзя было не считаться. События 1547 г. выдвинули на авансцену группировку, склонную к политике компромисса. Идея примирения сословий получила поддержку со стороны церкви в лице митрополита Макария и протопопа Благовещенского собора Сильвестра. Последнему удалось склонить царя к участию во всеобщих публичных покаяниях на церковном соборе, состоявшемся в 1547 г. Второй «собор примирения», состоявшийся через два года, традиционно считается первым Земским собором на том основании, что кроме духовенства на нем присутствовали члены Боярской думы и представители московского дворянства. На этом соборе было принято важное для дворян решение о передаче их тяжб из ведения боярского суда в царский.
Осуществление судебной реформы положило начало радикальным преобразованиям, возложенным на группу талантливых администраторов и дипломатов во главе с Алексеем Адашевым. Вторым лицом в этом правительстве, названном впоследствии «Избранной радой», был уже известный нам Сильвестр. Сразу же после Собора 1549 г. начинается работа над новым Судебником (принят в 1550 г.), в котором были закреплены результаты судебной реформы, а также впервые определена ответственность наместников и дьяков за лихоимство и прочие злоупотребления. В то же время, Судебник усиливал зависимость крестьян от землевладельцев (ограничение права перехода, увеличение «пожилого» – компенсации землевладельцу за потерю работника). Параллельно правительство А. Адашева проводит перестройку центральных и местных органов власти. Создается система приказов – учреждений, ведавших конкретными отраслями государственного управления. Сам Адашев возглавил Челобитный приказ, являвшийся одновременно личной канцелярией царя и высшим контрольным органом. Выдающийся дипломат И. Висковатый руководил Посольским приказом. Разрядный приказ ведал назначением дворян на службу, а Поместный – их земельным обеспечением. Одновременно с созданием стрелецкого войска – прообраза регулярной армии – организован был и соответствующий приказ. Важной вехой в реформе местной администрации была отмена кормлений.
Военная реформа призвана была упорядочить комплектование войска и его внутреннюю организацию. Так, было ограничено «местничество» – принцип распределения должностей по знатности: допускалось выдвижение вторых воевод по их способностям, а не по «месту». Венчало военную реформу издание Уложения о службе, определявшее единые правила комплектования дворянского ополчения: 1 конный воин с каждых 150 дес. земли.
Одновременно были проведены важные преобразования в церковной сфере. Этому был посвящен Собор 1551 г., который по числу глав в его уложении получил название Стоглавого. С целью повышения авторитета церкви собор канонизировал многих «местночтимых» святых, упорядочил обрядовую практику и ужесточил дисциплинарные требования к духовенству.
Реформы Избранной рады ознаменовали стремительный рывок в политическом развитии России. Внешнеполитические успехи 50-х гг. – покорение Казани и присоединение Астрахани – были прямым следствием преобразований, осуществленных правительством Адашева. Однако к 1560 г. между царем и реформаторами назрели противоречия. Их подоплеку составило то, что, по выражению одного из исследователей, деятели Рады «высадили в «цветочном горшке» политического компромисса зерно баобаба». Иными словами, чем больших успехов достигала политика, основанная на «примирении сословий», тем могущественней становилось государство, а значит – и его правитель. Но чем прочнее становилась власть царя, тем меньше он соглашался делить ее с кем-либо. Путь к дальнейшей концентрации власти лежал либо через дальнейшее совершенствование государственного аппарата (а для этого требовалось время), либо через террор. Иван IV выбрал последнее.
В 1560 г. произошел окончательный разрыв Ивана IV с деятелями Радой. Царь решил расквитаться за все подлинные или мнимые обиды: за то, что в 1553 г., во время его болезни они хотели признать наследником не сына царя, а его брата – Владимира Старицкого; за то, что якобы не уберегли его любимую жену Анастасию; за то, что слишком часто перечили царю. В итоге А.Адашев был арестован, а Сильвестр – сослан на Соловки. Чувствуя приближение «царской грозы», в 1564 г. бежал в Литву близкий к лидерам Рады князь Андрей Курбский. Это совпало с поражениями русских войск в Ливонии. Причину всех бед царь склонен был видеть в «боярской измене».
Гроза разразилась в январе 1565 г. Отбыв из Москвы в Александровскую слободу, Иван направил оттуда в столицу два послания. Первое извещало о гневе царя на бояр – за измену государю, и на духовенство – за то, что оно изменников защищает. Поэтому-де царь вынужден отречься от престола. Во втором послании, адресованном горожанам, Иван IV заявлял, что на «черный люд» зла не держит. Этот тактический ход привел к запланированному царем результату: горожане, угрожая боярам расправой, потребовали от них направить к Ивану посольство с просьбой вернуться на престол.
В качестве условия возвращения царь потребовал признания его права казнить изменников и учреждения «опричнины». Ранее под этим термином понималась часть владений, остававшихся в распоряжении вдовы. Иван же назвал так свой личный удел, обособленный от остальной части страны – «земщины». Это было в полном смысле «государство в государстве» – со своим войском, набранным из «худородных», но преданных лично царю дворян, думой и приказами. В опричнину выделялись наиболее богатые и стратегически важные уезды. При этом опричнина являлась сугубо экспроприаторской мерой, направленной против аристократии: вотчины боярских родов были сосредоточены именно в тех уездах, которые подлежали отчуждению в опричнину. Взамен вотчин опальным вельможам выделялись поместья в недавно завоеванном Казанском крае. Таким образом, Иван Грозный превращал противников режима в его опору, поскольку оставлял их один на один с враждебно настроенным местным населением.
Впрочем, опричнина имела исключительно антибоярскую направленность лишь в первый год своего существования. Уже через год большинство опальных было прощено, а еще через год репрессии обрушились не только на знать, но и на служилых людей. Начался широкомасштабный террор, жертвами которого становились, казалось, все без разбору, не исключая и самих палачей. Однако бессмысленность террора была лишь видимостью. Его кажущаяся непредсказуемость и поражающая воображение жестокость оказывала на общество деморализующее воздействие, превращая людей в послушных «агнцев на заклание». С помощью опричнины Ивану IV удалось нанести сокрушительные удары по всем тем силам, в которых он видел угрозу своему «вольному самодержавству». Опричнина подорвала позиции бояр-вотчинников, но не усилила дворянство, развеяв их надежды на превращение поместий в частную собственность. В эти годы были искоренены последние напоминания об эпохе феодальной раздробленности: был ликвидирован последний удел Владимира Старицкого, а сам князь вместе с матерью, женой и дочерью умерщвлен по приказу царя. Серьезный удар был нанесен по позициям церкви. Митрополит Филипп, пытавшийся отстаивать право церкви на моральную оценку власти, был смещен с кафедры, а затем задушен.
Страшному разгрому подвергся Новгород, казавшийся царю гнездом крамолы. Осенью 1569 г. Грозный организует поход опричного войска, в ходе которого десятки сел были разграблены, тысячи людей – убиты. В Новгороде грабеж длился полтора месяца. После новгородского погрома наступил черед самих создателей опричнины. А. Басманов, М. Черкасский и А. Вяземский были казнены, их место заняли Малюта Скуратов и В. Грязной.
Перелом в развитие событий был внесен внешними обстоятельствами. Летом 1571 г. опричное войско не смогло отразить набег крымского хана Девлет-Гирея. Москва едва не была взята татарами. Поэтому на следующий год Иван Грозный вынужден был пойти на объединение опричного и земского войска под началом талантливого полководца князя М. Воротынского. Благодаря этому летом 1572 г. в битве близ с. Молоди была одержана победа, на многие годы обезопасившая русские земли от набегов Крымской орды.
Грозный понимал, что опричнина окончательно дискредитировала себя и вынужден был пойти на ее отмену. Но это не означало полной ликвидации царского удела. Он сохранился в виде «двора» с «дворовой думой» и особой личной гвардией. Продолжались после 1572 г. и казни, хотя они и не достигали уже прежнего размаха. Страх перед заговорами заставлял царя подозревать даже собственного сына. Этим, по одной из версий, объясняется принятое Иваном IV в 1575 г. решение отречься от престола в пользу касимовского хана Симеона Бекбулатовича, провозглашенного великим князем. За собой же царь оставил удел, включавший Ростов, Псков и др. города. «Удельное правление» продолжалось всего год, после чего царь вернул себе престол. Однако деление страны на «двор» и «земщину» сохранилось вплоть до смерти Ивана Грозного. Царь не мог пойти на полную ликвидацию репрессивного аппарата, сознавая, в каком положении оставляет государство преемникам.
Опричная затея привела к невиданному разорению страны. Последствия террора усугублялись неурожаями и эпидемиями. Выход из кризиса правительство видело в ужесточении налогового гнета, для чего с 1581 г. стали вводиться так называемые «заповедные лета». Суть этой меры сводилась к временному запрету любых перемещений крестьян и горожан на период проведения переписей. В ситуации катастрофической нехватки рабочий рук помещики активно пользовались этим, чтобы задержать у себя крестьян.
Эти меры, предпринимавшиеся в обескровленной донельзя стране, могли привести к мощному социальному взрыву. Понимая это, Иван Грозный всерьез опасался за будущее своей династии. Тем паче, что за два года до смерти он сам лишил себя достойного наследника, убив в приступе ярости старшего сына Ивана. Теперь трон должен был достаться Федору, неполноценному умственно и физически. В этих условиях последнюю надежду на сохранение созданного им режима царь связывал именно с «двором». Но это не помогло Федору, взошедшему на престол в 1584 г., отстоять «самодержавство», утвержденное отцом. Реальная власть сосредоточилась в руках его шурина Бориса Годунова. Именно он окончательно демонтировал репрессивный аппарат, созданный Иваном Грозным, упразднив в 1587 г. «двор».
Среди других мер правительства Годунова, направленных на преодоление последствий опричнины, особо следует назвать учреждение патриаршества в 1589 г. Тем самым правительство стремилось поднять авторитет церкви и устранить раздор между нею и властью, возникший при Иване IV.
Политика Б. Годунова была всецело продворянской: с одной стороны, при нем перестали облагать налогами помещичьи пашни, с другой, – правительство взяло курс на постепенное узаконение практики прикрепления крестьян к земле, возникшей после введения «заповедных лет». К началу 90-х гг. крестьяне уже фактически утеряли право перехода. В историографии даже высказывалось мнение, что в 1592 г. это было официально закреплено особым указом. Поводом к этому явилось существование закона 1597 г. об «урочных летах» – пятилетнем сыске беглых крестьян (т.е. от 1592 г.).
Данный поворот в политике имел и еще одну причину: в 1591 г. в Угличе погиб младший сын Ивана IV Дмитрий, и молва упорно обвиняла в этом Бориса. В создавшихся условиях Годунову особенно необходима была поддержка дворянства. А указ 1597 г., подводивший законодательную базу под закрепостительную политику правительства, еще больше упрочил позиции Бориса. Смерть бездетного царя Федора окончательно расчистила ему путь к трону. 17 февраля 1598 г. Земский собор избрал Бориса Годунова на царство.
Закрепощение крестьянства было той ценой, которую правительство и дворянство готовы были заплатить за выход страны из кризиса. Однако первые же позитивные сдвиги, бывшие следствием этой политики, оказались сведены на нет страшным неурожаем 1601 г. Вспыхнувший голод еще больше накалил обстановку. Ожесточение, десятилетиями копившееся в обществе, готово было прорваться наружу. Страна стояла на пороге Смуты.
