Хотя в политической истории Древней Руси XII столетие отмечено непрерывными войнами и усобицами, культура этой эпохи, наоборот, переживает подъем, обогащается новыми достижениями и открытиями. Прогресс производства и развитие локальной торговли способствовали росту старых городов и появлению новых. К 79 городам, известным по источникам X-XI вв., в XII в. прибавляется 135, а за 3 десятилетия XIII в. – еще 47. И это – только города, упоминаемые в летописях. Всего же, по подсчетам археологов, накануне нашествия на Руси существовало 1395 городских поселений.
Рост городов придал мощный импульс развитию не только ремесла и строительного дела, но и тесно связанным с этими отраслями производства декоративно-прикладному искусству, живописи, зодчеству. При этом в развитии отдельных земель все яснее обнаруживаются черты местного культурного своеобразия. В архитектуре возникают самобытные стили, в которых творчески переосмысливается наследие прошлых веков. Для Владимиро-Суздальского княжества типичными становятся четырехстолпные крестовокупольные храмы, отличающиеся легкостью и богатством каменного декора. Выдающимися памятниками этой школы являются храм Покрова на Нерли, Успенский и Дмитровский соборы во Владимире и княжеский замок Боголюбово. Новгородско-псковское зодчество XII в. отличается большей строгостью и суровой величественностью. Типичные ее образцы – церковь Спаса на Нередице и Георгиевский собор Юрьева монастыря. Галицко-волынская архитектура сохранилась в наименьшей степени, но то, что нам известно о ней, позволяет судить о разнообразии стилей. Местные зодчие строили и четырех- и шести- и бесстолпные храмы, и круглые храмы-ротонды.
Взаимное обособление русских княжеств сказалось и на летописании. В XII-XIII вв. в крупнейших городах Руси появляются местные летописные своды, каждый из которых продолжает общерусскую традицию, отраженную в «Повести временных лет», но в фиксации более поздних событий преимущественное внимание уделяет местной тематике. При этом в своих оценках летописцы XII в. проявляют явную тенденциозность, стремясь возвеличить свое княжество и доказать его первенствующую роль в политической жизни Руси. Это характерно и для киевского, и для новгородского летописания того времени, и для составленного в 1177 г. владимиро-суздальского свода. В XII в. летописная традиция возникает в Галицко-волынском и Черниговском княжествах. В XIII в. зарождается и псковское летописание.
Наиболее значительными новациями отмечено развитие общественной мысли Владимиро-Суздальской Руси, что в немалой степени связано с политической активностью и литературным дарованием основателя Великого княжения Владимирского Андрея Боголюбского. Его перу принадлежат «Слово о милости Божией», посвященное победе 1 августа 1164 г. над волжскими булгарами, и «Слово на Покров» – произведения, написанного в честь главного церковно-государственного праздника княжества – Покрова Пресвятой Богородицы. Аналогичные тенденции, хотя и не столь ярко выраженные, прослеживаются и в книжности других русских земель.
И все-таки, хотя писателей XII в. в первую очередь волновали «местные» проблемы, все они оставались горячими патриотами Русской земли и остро переживали упадок ее политического могущества. Одной из центральных тем литературы этого времени становится осуждение усобиц, отразившееся в так называемых «повестях о княжеских преступлениях» – «Об убиении Андрея Боголюбского», «О битве на Липице» и др. Но ярче всего стремление к согласию и осуждение князей, отдающих Русь на растерзание врагам, отразились в «Слове о полку Игореве». Это произведение, повествующее о неудачном походе новгород-северского князя Игоря Святославича против половцев в 1185 г., по праву считается шедевром древнерусской литературы.
Культурный подъем XII- начала XIII вв. был прерван Батыевым нашествием, отбросившим Русь вспять на многие десятилетия. В огне разоренных городов погибли бесчисленные произведения искусства и письменности, были уведены в рабство или пали в боях хранители профессиональных секретов древнерусского искусства и ремесла. Вследствие этого каменное строительство приостанавливается в русских городах более чем на полвека; оказались утеряны секреты мозаичной живописи, многоцветной керамики, стекольного производства, техники скани, зерни и перегородчатой эмали.
О кардинальных сдвигах в сфере общественного сознания того времени свидетельствует литература середины и второй половины XIII в. Ее центральная тема – размышление о судьбах Русской земли и осмысление причин постигшего ее бедствия. Тоской по былому величию Руси пронизано одно из самых проникновенных произведений той эпохи «Слово о погибели Русской земли». Преклонение перед мужеством ее воинов выражено в «Повести о разорении Рязани Батыем»; восхищение их силой духа звучит в «Повести об убиении в Орде князя Михаила Черниговского и боярина его Федора». Но в этом же произведении выражена и другая идея, ставшая одной из центральных тем литературы того времени: «По Божию попущению и гневу бысть нахождение татарское на землю Рускую, за умножение наших съгрешений».
Тому же посвящены проповеди Серапиона Владимирского: «Не бысть казни, кая бы преминула нас, – обращается он к своей пастве, – и ныне беспрестани казнимы есмы; не обратихомся к Господу; не покаяхомся о безаконии наших, не отступихом от злых обычаи наших». Так центральная тема предшествующего времени – осуждение княжеских преступлений – вырастает до осознания вины перед Богом всего общества. И, естественно, одним из главных «злых обычаев», ставших причиной гнева Божьего, представала в глазах общества еще сохранявшаяся приверженность языческим традициям. Именно поэтому рубеж XIII-XIV вв. становится временем вытеснения язычества из сферы общественного сознания: уходит в прошлое «двоеверие», исчезают упоминания о волхвах, изживается языческий погребальный ритуал.
К этому же времени обнаруживаются первые признаки культурного подъема, о чем свидетельствовало возрождение каменного строительства в городах Северо-восточной Руси. В Твери в 1289-90 гг. возводится белокаменный храм Спаса Преображения, образцом для которого послужил владимирский Успенский собор, что отражает характерную для культуры того времени идею исторической преемственности между Киевской Русью и Русью Владимиро-Суздальской. В то же время в новгородском зодчестве этого времени обнаруживаются новые мотивы и конструктивные решения. Теперь здешние храмы строятся не из кирпича, а из камня-плитняка и валунов, их внешний облик поражает монументальностью и полным отсутствием внешнего декора. Эта же простота свойственна и псковским храмам.
Оживление каменного церковного строительства способствовало возрождению традиций монументальной живописи. Хотя до татаро-монгольского нашествия на Руси существовала достаточно зрелая художественная традиция, но в годы Батыева погрома она оказалась фактически прерванной. Поэтому в XIV в. русским иконописцам пришлось заново осваивать секреты живописи благодаря сербским и византийским мастерам, работавшим на Руси. Ключевая роль в возрождении традиций иконописи и фресковой живописи принадлежит константинопольскому изографу Феофану Греку (30-е гг. XIV в. –после 1405). Одним из учеников Феофана был величайший русский художник-иконописец Андрей Рублев (ок.1360-70 – ок.1430).
В отличие от живописи письменная традиция не прерывалась и в самые суровые годы испытаний. Но в XIV в. и в литературе обнаруживаются новые веяния, отражавшие ведущие тенденции политического развития Руси в этот период. На протяжении всего XIII и XIV вв. продолжалось летописание в Новгороде и Пскове; после кратковременного упадка оно возрождается во Владимире, Суздале, Переяславле. В XIV в. летописная традиция возникает в Твери и Москве, что было связано с ростом их политического влияния. Центральной темой тверского свода является прославление воинской доблести и христианской жертвенности великого князя Михаила Ярославича и его потомков. Биографии тверских князей, составленные по канонам житийного жанра, контрастируют с описанием поступков князей московских, руками ордынских ханов устранявших своих соперников. Московские летописцы, наоборот, возвеличивали своих князей как истинных правопреемников Владимирского великого княжения, замалчивая их неблаговидные поступки.
Новую эпоху в развитии русской литературы открыла победа на поле Куликовом. Обретенная народом вера в свои силы и в неизбежность освобождения от ордынского ига отразилась в цикле произведений о «Мамаевом побоище». Особое место среди этих литературных памятников занимает «Задонщина» – поэтическое произведение, написанное Софонием Рязанцем вскоре после Куликовской битвы. Литературным прообразом «Задонщины» послужило «Слово о полку Игореве». Подражание стилистике «Слова» позволило автору, с одной стороны, представить Дмитрия Донского продолжателем былых воинских традиций, а с другой – подчеркнуть значение «Мамаева побоища» как переломного момента в вековой борьбе Руси со Степью.
