— Это мой первый загар за последние двадцать лет.
— Тебе очень идёт. Но не мог бы ты всё-таки... — С этими словами она взяла его за руку и потянула за собой в дом. Когда он вошёл в дом, вокруг всё опять стало темно, но он всё ещё широко улыбался.
В доме было тихо, когда Северус на следующее утро вошёл на кухню. Его предположение, что Гермиона не ложилась спать, тут же подтвердилось. Вчера вечером она учила что-то, и он отправился спать один, думая, что она осталась в своей комнате.
Он на ощупь отыскал в шкафах посуду и приборы. Он уже давно не готовил завтрак, но Гермиона, наконец, согласилась снять с него повязку. Свет и тень он уже довольно чётко мог различать, иногда он даже видел некоторое движение. Но чаще всего он не открывал глаз. Он слишком привык, что они почти всегда оставались закрытыми.
Облегчение от того, что к нему постепенно возвращалось зрение, перемешивалось с наплывами недовольства. Конечно, Гермиона была права, когда говорила, что он должен дать самому себе время. Но всё продолжалось слишком долго, и у него почти не осталось терпения.
Поэтому он очень любил такие моменты, как эти, когда он мог доказать Гермионе, что не был полным инвалидом. Завтрак был готов, и, насколько он мог судить, всё стояло в полном порядке на столе, когда Гермиона вошла на кухню. Северус стал смотреть на белое пятно, которое по его представлениям должно было быть окном, но повернулся к ней, когда она заговорила.
— Доброе утро, — пробормотала она устало и с удивлением.
Северус ответил на приветствие и взял её за руку, чтобы притянуть к себе. Гермиона торопливо поцеловала его.
— Как долго ты вчера вечером ещё учила?
— Что? А... до полуночи. Не хотела тебя будить.
— Я бы не разозлился.
— Я знаю, но всё же. — Её пальцы гладили его волосы. Наконец, она освободилась из его объятий и села за стол. — Хм, выглядит прекрасно. — Сразу после этого Северус услышал, как она открывает банку с вареньем.
Северус осветил лабораторию, как можно ярче. Магический свет освещал даже самые тёмные уголки, как будто прямо над ними светило солнце. Не то чтобы он мог это видеть, но так он представлял себе, зная, на что способна магия.
Такое освещение помогало ему хотя бы в грубых чертах различать обстановку лаборатории. Гермиона несколько дней назад заказала у Албуса книги, которые даже для него были не слишком понятными, поэтому она с трудом пробиралась сквозь дебри научных терминов, заставляя его страдать от головной боли.
Он сбежал от очередной назревающей дискуссии в лабораторию. Сначала он попытался приготовить простое зелье, состоящее всего из нескольких компонентов. Но он тут же почувствовал, что нарезанные им кусочки альраунов были не ровными и тонкими, как он желал. Поэтому он бросил эту затею. Он никогда не удовлетворялся средними результатами. И теперь не собирался.
Примерно после часа, который он провёл за уборкой (вероятно, в последующие дни Гермиона попытается его задушить, так как теперь вряд ли найдёт хоть что-нибудь) в лаборатории не осталось ничего, что бы ещё можно было переставить с места на место. По крайней мере, ничего, что при этом не грозило бы прийти в негодность.
Поэтому он погасил свет и снова оказался в полнейшей темноте. Она лишь немного рассеялась, когда он поднялся вверх по лестнице и пошёл по коридору. Тёплый летний воздух обхватил его своими липкими пальцами, заставляя его тяжело дышать. Он не мог понять, как Гермиона могла в такую жару всё время сидеть в саду.
Так как теперь, однако, не было так невыносимо жарко, как прежде, он предположил, что дело шло к вечеру. Он направился на террасу, так как дверь без сомнения всё ещё была открыта. Он чувствовал ветерок и слышал отдалённое щебетание птиц. Он бесшумно передвигался по дому. В последние недели он настолько усовершенствовал это качество, насколько это было возможно в его состоянии.
Он знал, что Гермиона сидит на одном из садовых стульев. Он видел её размытый силуэт, который тёмным пятном выделялся на фоне светлого фона. Мебель в доме он пока различать не мог, и, не зная, что где стоит, непременно до сих пор натыкался бы на всё вокруг.
Однако ему всё же удалось незаметно подобраться к ней. Только когда его руки легли на её плечи и начали массировать затвердевшие мускулы, она испугалась и с шумом захлопнула книгу.
— Северус! — Выдохнула она при этом. Он довольно хмыкнул, чувствую, что она качает головой. Её волосы щекотали ему запястья. — Я считаю это нечестным, что ты бесшумно подкрадываешься ко мне, ничего не видя вокруг. Это ведь тяжело.
Он нахмурился, слушая её голос. Что-то в нём было другим.
— Если хочешь слышать меня заранее, тебе просто нужно переставить мебель в гостиной, — ответил он.
