— Чего ты добиваешься, Гермиона? — Спросил он тихо.
Она пожала плечами.
— То, что я признаю твою привычку подолгу быть одному — ещё не значит, что сегодня я отправлюсь спать одна. — Она взяла его за руку и потянула к себе. Даже если Северус и хотел запротестовать, её прямота сбила его с толку. Её тепло проникало в него через ладонь, и его тело незамедлительно среагировало на это. Было слишком приятно, чтобы отказаться от продолжения.
Гермиона подошла к двери на террасу и плотно прикрыла её, а затем взяла его за руку и повела вверх по лестнице.
— Ко мне или к тебе? — Спросила она, усмехаясь и лишь немного нервничая.
— К тебе, — ответил он, подчиняясь какому-то внутреннему импульсу, но не смог притвориться таким же спокойным, как она.
Она просто кивнула и повела его к себе. Воздух в комнате был немного застоявшимся, поэтому она прошла к окну и приоткрыла его. Северус невзначай заметил, что в комнате осталось также тихо, снаружи не доносилось ни звука, как будто они попали в какой-то вакуум.
Лишь только, когда Гермиона приблизилась совсем близко, он смог отвлечься от этих безрадостных мыслей. Она с сожалением взглянула на него и провела рукой по груди. Казалось, она что-то хотела сказать ему. Северус помотал головой и склонился к ней. Когда-то с этим нужно было заканчивать.
— — —
Стоять здесь в саду у самой границы реальностей, когда солнце только появлялось на горизонте, стало для Северуса абсурдной необходимостью. Это получалось ненароком, Мерлин сохрани! Но каждый день он просыпался именно тогда, когда первые солнечные лучи вот-вот должны были появиться. Каждый день он выбирался из постели Гермионы и шёл вниз.
Она не просыпалась, когда он уходил. Много лет тренировки позволяли ему передвигаться незаметно, почти неслышно. К тому же Гермиона всегда крепко спала.
Несмотря на это, она всегда уже была на кухне и готовила завтрак, когда он возвращался в дом.
До сих пор она ни разу не заговаривала с ним о том, зачем он каждое утро безотрывно пялится на забор, как оборотень на луну. Но он не сомневался, что когда-нибудь она спросит. И спросит по праву. Он и сам не узнавал себя.
И всё же он побеждено закрыл глаза, когда две маленькие руки обхватили его сзади за талию и скрестились у него на животе. Гермиона прижалась к его спине. От неё исходило приятное тепло.
— Я когда-нибудь смогу проснуться утром рядом с тобой? — Спросила она тихо.
Северус опустил взгляд и стал рассматривать её руки. Наконец он преодолел себя и накрыл её руки своими. И был доволен, сделав это.
— Я не знаю, — ответил он глухо.
Гермиона молчала, но всё ещё прижималась к нему. Он наслаждался её близостью. И чем больше она давала ему почувствовать, что после первоначальных сомнений она вся теперь отдавалась чувствам, тем легче ему становилось принимать это. Теперь ей приходилось соблазнять его по всем правилам этого искусства, если она хотела отвлечь его от мрачных мыслей. Между тем, он уже сопротивлялся лишь ради принципа, и она об этом знала.
Если он думал о том, как часто он в последние дни оказывался в постели Гермионы (в любое подходящее и неподходящее для этого время суток), он не мог не улыбаться. Часто это приводило к тому, что они до двух ночи эксперементировали в лаборатории. На сон оставалось всего пару часов, прежде чем встающее солнце в очередной раз заставляло его отправляться к границе.
Когда ему, наконец, с трудом удалось отвлечься от этих мыслей, он повернулся к Гермионе и обнял её. Стоять так с ней ему нравилось больше всего. Тоненькое тело рядом с его, и запах магнолий у самого носа. Это давало ему странное ощущение свободы, которое с каждым разом всё усиливалось. И он никогда в жизни никому бы в этом не признался.
— Дай мне ещё немного времени.
Она еле заметно кивнула.
— У тебя сколько угодно времени.
Северус болезненно улыбнулся, когда вспомнил, что разговор такого рода между ними уже был. Только тогда он давал ей сколько угодно времени. Он решил, что не будет так долго заставлять её ждать.
— Ты пойдёшь со мной, помочь мне на кухне, или ты решил сделать из меня бравую домохозяйку? — Она подняла голову и посмотрела на него, слегка прищурившись.
— Ты разоблачила меня, — пробормотал он с наигранным сожалением.
— Я ничего не упускаю! — Гермиона усмехнулась и освободилась из его объятий. Прежде чем она увела его в кухню, девушка потянулась к его губам, напоминая о том, что может последовать после завтрака.
— — -
Атмосфера в лаборатории царила напряжённая, и на этот раз в этом была виновата не Гермиона. Северус предупредил её в самом начале занятий, что если она посмеет произнести хоть слово, не связанное с занятиями, то он тут же всё прекратит. И это уже не говоря о заигрываниях сексуального характера.
Он сделал это не потому что Гермиона пыталась соблазнять его в лаборатории. Почти всегда они говорили друг с другом доверительным тоном и не отвлекались от экспериментов. Но сегодня речь шла не только о концентрации внимания. Сегодня требовалась повышенная бдительность.
— Почему это зелье во время приготовления может так легко воспламениться и взорваться? — Спросил он строго, когда они оставили смесь на десять минут настаиваться. После в него необходимо было ещё добавить мелко нарезанное драконье лёгкое.
— Потому что он приготавливается из целого набора очень чувствительных компонентов. Шерсть рыси, корень диантуса и кора ели — это компоненты, с которыми следует обращаться наиболее осторожно, так как их свойства легко переходят в полностью противоположные. И в сочетании с лёгким дракона и перьями феникса будет достаточно малейшей неосторожности, чтобы всё вспыхнуло. Гермиона немного нервничала, не сводя глаз с зелья.
Северус согласно кивнул. Она хорошо справилась с домашним заданием. Хотя другого он и не ожидал. Вчера вечером она довольно определённо выставила его за дверь своей комнаты, чтобы спокойно позаниматься. Сегодня утром он, однако, благодаря этому мог спокойно провести всё утро в саду, чего она совершенно не заметила.
— Что меня больше всего интересует, — продолжила она в следующий момент, — так это то, почему удобрение для роз содержит такие взрывоопасные составляющие. Кто осмелиться варить нечто подобное в угоду растениям?
Северус усмехнулся.
— Ты не представляешь, сколько стоят в определённом месте розы, выращенные с помощью этого удобрения. И именно потому, что это удобрение может быть приготовлено лишь опытным зельеваром. — Гермиона задумалась. — Для изобретения этого средства послужила довольно банальная история. Не знаю, насколько она правдива. Мой наставник однажды рассказывал мне об этом. Всё произошло примерно в дни основания Хогвартса, и тогда никто не потрудился записать такого рода происшествие.
— Такое длинное предисловие — должно быть интересно, — вставила Гермиона и выдвинула стул, чтобы сесть на него.
— Интересная она или нет, я не могу судить. Но речь, конечно, пойдёт о женщине. — Гермиона приподняла бровь. — Все хорошие истории повествуют о женщинах. И история о противоядии для Vicissitudo Virtus тоже станет в первую очередь историей о женщине.
Гермиона покраснела.
— Ошибка, о которой должны узнать потомки, — пробормотала она.
— Несомненно. Но в этой истории речь пойдёт о женщине, которая к тому моменту уже была в надёжных руках, а именно в руках одного зельевара. Они собирались пожениться. На беду в их поселение прибыл один знаменитый продавец цветов и очаровал своими розами всех женщин. И женщину зельевара тоже.
— Конечно. — Гермиона покусывала нижнюю губу, подперев голову рукой. А Северус продолжал рассказывать.
— Зельевар не мог этого допустить. Он был уважаемым человеком в этом поселении, и если бы невеста сбежала от него незадолго до свадьбы, он стал бы всеобщим посмешищем. Поэтому он велел одному из своих слуг подлить в горшки с розами этого продавца смесь, которая вытягивала из почвы все питательные вещества, так что розы медленно, но неминуемо должны были завянуть.
Северус прервался и бросил критический взгляд в сторону котла. На поверхности зелья появилось два больших пузыря, но они быстро исчезли. Но всё же это было лишь вопросом времени. Зелье непременно должно было взорваться. Гермиона уже наделала кучу ошибок, о которых он ей пока не сказал. Он хотел провести эксперимент до конца, чтобы она видела весь процесс.
— Через несколько дней вся деревня знала о случившемся несчастье, и зельевар понял, что его суженая была сражена этой новостью. Она любила лишь цветы, а не их хозяина. Поэтому зельевар сел и придумал рецепт, который должен был спасти розы.
— Но ничего не вышло, — предположила Гермиона.
