— У Албуса свой определённый стиль. Он бы обязательно постучал. — Снова раздался треск, и на этот раз, они видели, что это было ― кто-то пытался проклятьями разбить границу.
— Может они так стучат, — пробормотала Гермиона еле слышно.
— Тогда будем надеяться, что наша дверь выдержит. — Гермиона не реагировала на его слова. Она склонила голову и вышла на лужайку перед домом. — Не подходи слишком близко. Они тоже могут тебя видеть.
Она снова проигнорировала его предупреждение, но он знал, что она его слышала. Он медленно последовал за ней. Впервые они покинули дом с главного входа. Так как и здесь не было ни малейшей надежды выбраться наружу, в этом раньше не было никакой необходимости.
— Долго барьер не выдержит.
— Почему ты так думаешь? Он нахмурил лоб, наблюдая за дальнейшими попытками проникнуть к ним.
— Они уже тогда пытались. Ночью, когда мы только здесь очутились. Но тогда они использовали другие проклятья. Эти намного мощнее. И они всё усиливаются. Она указала на защитный слой, в который ударялись всё новые проклятья. Красные линии потянулись, как сетка сосудов по всему барьеру.
— Албус когда-нибудь говорил тебе, какого рода защитное заклинание удерживает барьер?
Гермиона удивлённо взглянула на него.
— Конечно, нет!
Северус фыркнул.
— Глупый старик.
В следующий момент одно из проклятий прорвалось сквозь барьер, и Северус схватил Гермиону за плечо, прижимая к земле, в то время как огненный шар прошелестел над ними, вдребезги разбив в конце своего пути одно из окон первого этажа. Гермиона испуганно вскрикнула и вцепилась ему в руку.
— Отвыкла? — Спросил он ехидно.
— Не время для твоих шуток! — Ответила она тихо.
Даже если он был вынужден признать её правоту, ему не хотелось отводить от неё взгляд. Но через дыру в барьере струился прохладный воздух, что доказывало предположение Северуса о парниковом эффекте. За барьером можно было различить контуры людей, закутанных в чёрные мантии.
Северус напрягся. Лишь с трудом он оторвал свой взгляд от границы и наклонился к Гермионе. — Иди в дом и напиши Албусу записку. Боюсь, что он слишком полагается на свои заклинания. — Гермиона кивнула и как раз хотела встать, когда он ещё раз притянул её к себе. Он почувствовал аромат магнолий, исходящий от её волос и на мгновение закрыл глаза.
— Поторопись! — Предупредил он и отпустил её.
Затем он покрепче сжал в руке палочку и пробормотал:
— Protego maximus! — В тот же момент возникла прочная светящаяся стена, которая точно до миллиметра прилегла к барьеру, закрывая при этом видимость. Северус еле заметно вздохнул, надеясь, что Гермиона вскоре вернётся.
В отличие от других защитных заклинаний это заклинание забирало уйму сил. Любое нормальное Protego переставало действовать само по истечении какого-то времени. Это же — продолжало действовать так долго, пока подпитывалось извне. Оно тянуло в себя энергию волшебника, сохраняя связь через волшебную палочку, и так как Северус ещё не окончательно пришёл в себя, всё было похоже на сильное кровотечение, от которого моментом теряешь силы.
Когда Гермиона, наконец, снова вернулась к нему, его рука уже начала дрожать. — Неужели нужно столько времени, чтобы написать записку? — Прошипел он нетерпеливо.
Она удивлённо взглянула не него, потом на его руку и всё поняла.
— Слишком долго, — признала она и без промедления положила свою руку на его.
— Ты должна обновить заклинание! — Её прикосновение — нежное и одновременно полное силы, заставило его растеряться.
— В этом нет необходимости.
— Гермиона, сейчас не самое подходящее время для препирательств!
— Тогда закрой рот! — Приказала она, очень напоминая в этот момент Минерву МакГонагалл. Уставившись на неё, Северус всё же через некоторое время неохотно кивнул. Гермиона закрыла глаза.
Северус видел, как она несколько раз глубоко вдохнула, в то время как его рука всё больше дрожала. Его волшебная палочка, которую он от бессилия уже почти готов был отпустить, всё больше выравнивалась, указывая прямиком на защитный барьер, чтобы протекающая по ней магия могла действовать напрямую. Воздух дрожал, как в жаркий летний день, а пожиратели запускали в отверстие одно проклятья за другим, но преодолеть Protego им не удавалось.
Как раз когда он собирался обратить внимание девушки на то, что силы его иссякли, Северус почувствовал нечто странное. Немногое могло его действительно удивить, но то, что происходило сейчас, было более чем необычным. Он знал, что она делала, так как дрожь в руке внезапно прекратилась, и чувство, что кто-то с невероятной силой тянет его за руку, тоже исчезло. И всё же он решил спросить:
— Гермиона, что...
Она подняла свободную руку, заставляя его замолчать. Прорычав что-то невнятное, он всё же согласился и стал наблюдать за барьером. Несколько других теней возникли рядом с ним, и Северус предположил, что Албус получил известие. Тут же нападение на барьер прекратились, и целый град проклятий сыпался по ту сторону границы, так близко и одновременно так далеко.
Несколько раз он видел, как тени вздрагивали и падали на землю, но борьба перемещалась всё дальше от барьера, так что тени становились всё менее различимы. Нападение на барьер заметно ослабло и, наконец, прекратилось совсем.
Чего Гермиона, сконцентрировавшись на заклинании, совершенно не замечала, продолжая подпитывать Protego, пока сама не начала дрожать. Судя по продолжающемуся бою, было, конечно, разумным и дальше поддерживать защиту. У них не было ни малейшего шанса отразить какое-нибудь залётное заклинание, так как они не видели, что это было. Но делать это лишь за счёт Гермионы ему не особенно нравилось.
— Ты можешь прекратить, — сказал он.
— Нет, — выдохнула она с трудом. — Пока нет. В следующий момент один из проклятий попал в Protego, освещая барьер зеленоватым свечением. Гермиона охнула.
Северус же проклинал себя за то, что был не в силах ей помочь. Раньше он мог без проблем удерживать такого рода защиту, минимум — полчаса. Но сейчас всё было иначе. Поэтому он сжал зубы и проглотил все возражения против её действий. Если она вскоре не прекратит, то просто потеряет сознание.
А бой всё продолжался. В какой-то момент Северус положил Гермионе на спину руку, собираясь придержать её, когда она больше не сможет стоять. Но это прикосновение, казалось, придало ей силы. Она распрямилась и глубоко вздохнула. После она продержалась ещё целых десять минут, прежде чем совершенно обмякла в его руках.
— Я тебя предупреждал, глупая самодовольная гриффиндорка, — пробурчал Северус. Он бросил свою палочку и осторожно опустил её тело на землю. После этого он загородил её своим телом от возможных проклятий. Но больше ни одного не пролетело в отверстие, пока битва совсем не утихла.
Он долго оставался в таком положении, не шевелясь, боясь пропустить малейшее движение с её стороны. Затем он встал и, пригнувшись, проследовал к границе. Он знал, что это было не очень хорошей идеей, но не мог устоять перед искушением заглянуть в отверстие. После тринадцати месяцев заключения.
Достигнув границы, он приложил руку к отверстию и почувствовал холодок, идущий снаружи. Это было реальностью. Дыра во внешний мир. Всё было даже необычнее, чем чёрный единорог.
