К его удивлению Гермиона взяла его за руку и слегка пожала.

— Я думаю, Албус лучше знает, что делать. Мы ведь не знаем, что творится снаружи.

— Голубое, — пробормотал он, уставившись на её руку.

— Эээ?

— Я видел ясное голубое небо. Хотя и всего секунду. Он закончил свою фразу рыком.

Гермиона села. Она убрала свою руку с его, и Северус почувствовал на этом месте холодок.

— Не забывай, что это не навсегда, Северус. Это угнетает и раздражает, но мы в безопасности. Я тоже долго не могла этого принять, но у Албуса на то свои причины, и думаю, самым умным с нашей стороны будет следовать его указаниям.

— Я знаю! — Он хотел встать и пойти к окну. Она слишком хорошо знала его и то, что творится у него внутри. Все его малейшие нерациональные порывы, с которыми он не мог совладать.

Гермиона удержала его. Несмотря на всю усталость, взгляд её оставался очень проникновенным.

— Если ты хочешь быть со мной, тебе стоит прекратить всё время пытаться сбежать, Северус! Я разговариваю с тобой, я хочу тебе помочь. Поворачиваться ко мне спиной, когда я не могу последовать за тобой — нечестно!

Он фыркнул.

— Разве не ты бегала от меня всё это время? Я всего лишь реагирую на твоё поведение, Гермиона.

— Значит, ты неправильно реагируешь. Ты вообще подумал, зачем я до этого пришла к тебе?

Он не думал.

— А я должен был? После того, как я все эти месяцы не должен был обращать внимания на твоё поведение?

— Для начала мне бы хватило, если бы ты перестал говорить со мной таким ядовитым тоном, — прошипела она. И прежде чем Северус успел в очередной раз фыркнуть, она приложила палец к его губам. — Тихо! Я устала, обессилена и не в состоянии вести с тобой одну из этих бесконечных дискуссий, которые ты затеваешь от скуки или в следствие плохого настроения. Сейчас говорю я, а ты слушаешь, понял?

— Пятьдесят баллов, как минимум, — сообщил он ей, сладко улыбаясь, когда она убрала палец.

— По мне так хоть пятьсот, меня это теперь ни капли не волнует.

Он долго рассматривал её лицо. После того, как она так энергично отчитала его, он к своему неудовольствию заметил, как в нём поднимается любопытство, и даже своего рода надежда. И так как он по собственному опыту знал, что если Гермиона вбила себе в голову что-то рассказать ему, то ничего не могло уже ей помешать, он скрестил руки на груди и приготовился слушать.

— Говори.

— Спасибо. — Гермиона глубоко вдохнула и провела рукой по волосам. Теперь, когда он готов был слушать, она, кажется, не знала с чего начать. — Теперь я знаю, почему тогда так обрадовалась нежданной отсрочке, — пробормотала она и поморщилась.

Северус приподнял бровь.

— Вообще-то я тогда пришла спросить тебя, хочешь ли ты ещё связываться со мной. — Она замолчала, а он мог видеть, как бешено бьётся её пульс.

— С чего это ты вдруг передумала?

Она опустила глаза и стала теребить край одеяла.

— Я поняла, что лучше буду избегать тебя, если всё провалится, чем опять искать тебя три месяца. — Глаза её посветлели, когда она вновь взглянула на него. И ему показалось, что она ещё никогда не была с ним так честна.

— И кому я должен быть благодарен за это невероятное просветление?

Она покраснела.

— Джинни, — призналась она, скрипя зубами, подтвердив тем самым его предположения по поводу письма. — Она всегда лучше разбиралась в таких делах. — Она посмотрела на него, и Северус впервые понял, что не только у него были проблемы с романтикой. — Так что, ты всё ещё хочешь быть со мной?

Он на секунду замер, наслаждаясь своим учащённым сердцебиением. Затем он кивнул, с ничего не выражающим лицом, чувствуя себя как на экзамене в молодости, к которому не был готов (конечно, по вине Поттера и его друзей). Кончик рта Гермионы немного дёрнулся кверху, как будто она не знала, стоит ли ей улыбнуться или нет. В конце концов, она всё же решилась. Гермиона дотронулась до его лица и неуверенно притянула его к себе.

Северус с осторожностью повиновался. Желать было гораздо легче, чем привести в исполнение. Но он ещё никогда не отступал, и это было слишком важным для него, чтобы испортить момент.

Губы её были прохладными, когда он впервые слегка коснулся их. Немного липкими и мягкими. Нос его коснулся её, когда они вновь сблизились. На этот раз он задержался, наслаждаясь тем, что творилось в его организме. При третьем соприкосновении рука Гермионы скользнула по его волосам и крепко обхватила его за шею. Она намеренно удерживала его.

И тогда он позволил себе просто наслаждаться. Он не знал, как можно описать словами вкус её губ и языка. Они были немного медленными и томными от сна.

Гермиона тихо вздохнула, а Северус закрыл глаза. Все его чувства странно обострились, сердце бешено стучало, а лицо горело. Несознательно он поднял руку и провёл по её волосам, надеясь тем самым вызвать в ней похожее чувство, какое вызывали в нём её прикосновения.

По крайней мере, ему было очень приятно. Он не ожидал, что её локоны окажутся такими мягкими. Возможно, она пользовалась специальным шампунем. Но они были одновременно очень тяжёлыми и распространяли тот интенсивный запах, который уже был ему известен, но ставший ещё настойчивее, с тех пор, как он не отрывался от её губ.

Её прерывистое дыхание тепло скользило по его лицу, когда она немного склонила голову, проводя губами по его щеке. Его рука соскользнула ниже, и он ощутил горячую кожу на её шее, её стучащий пульс и маленький бугорок.

Наконец, он немного отстранился и упёрся лбом в её лоб. Гермиона хмыкнула, и когда он открыл глаза, то увидел, что она облизывает губы и улыбается.