Лекции.Орг


Поиск:




Категории:

Астрономия
Биология
География
Другие языки
Интернет
Информатика
История
Культура
Литература
Логика
Математика
Медицина
Механика
Охрана труда
Педагогика
Политика
Право
Психология
Религия
Риторика
Социология
Спорт
Строительство
Технология
Транспорт
Физика
Философия
Финансы
Химия
Экология
Экономика
Электроника

 

 

 

 


I. Проекты спасти Митю




На пятый день после суда над Митей, очень рано утром, еще в девятомчасу, пришел к Катерине Ивановне Алеша, чтобы сговориться окончательно онекотором важном для них обоих деле и имея, сверх того, к ней поручение. Онасидела и говорила с ним в той самой комнате, в которой принимала когда-тоГрушеньку; рядом же, в другой комнате, лежал в горячке и в беспамятстве ИванФедорович. Катерина Ивановна сейчас же после тогдашней сцены в суде велелаперенести больного и потерявшего сознание Ивана Федоровича к себе в дом,пренебрегая всяким будущим и неизбежным говором общества и его осуждением.Одна из двух родственниц ее, которые с ней проживали, уехала тотчас же послесцены в суде в Москву, другая осталась. Но если б и обе уехали, КатеринаИвановна не изменила бы своего решения и осталась бы ухаживать за больным исидеть над ним день и ночь. Лечили его Варвинский и Герценштубе; московскийже доктор уехал обратно в Москву, отказавшись предречь свое мнение насчетвозможного исхода болезни. Оставшиеся доктора хоть и ободряли КатеринуИвановну и Алешу, но видно было, что они не могли еще подать твердойнадежды. Алеша заходил к больному брату по два раза в день. Но в этот раз унего было особое, прехлопотливое дело, и он предчувствовал, как трудно емубудет заговорить о нем, а между тем он очень торопился: было у него ещедругое неотложное дело в это же утро в другом месте, и надо было спешить.Они уже с четверть часа как разговаривали. Катерина Ивановна была бледна,сильно утомлена и в то же время в чрезвычайном болезненном возбуждении: онапредчувствовала, зачем между прочим пришел к ней теперь Алеша. - О его решении не беспокойтесь, - проговорила она с твердоюнастойчивостью Алеше. - Так или этак, а он все-таки придет к этому выходу:он должен бежать! Этот несчастный, этот герой чести и совести, - не тот, неДмитрий Федорович, а тот, что за этою дверью лежит и что собой за братапожертвовал (с сверкающими глазами прибавила Катя) - он давно уже мнесообщил весь этот план побега. Знаете, он уже входил в сношения... Я вам ужекой-что сообщила... Видите, это произойдет по всей вероятности на третьемотсюда этапе, когда партию ссыльных поведут в Сибирь. О, до этого ещедалеко. Иван Федорович уже ездил к начальнику третьего этапа. Вот тольконеизвестно, кто будет партионным начальником, да и нельзя это так заранееузнать. Завтра может быть я вам покажу весь план в подробности, который мнеоставил Иван Федорович накануне суда, на случай чего-нибудь... Это было втот самый раз, когда, помните, вы тогда вечером застали нас в ссоре: он ещесходил с лестницы, а я, увидя вас, заставила его воротиться - помните? Вызнаете, из-за чего мы тогда поссорились? - Нет, не знаю, - сказал Алеша. - Конечно он тогда от вас скрыл: вот именно из-за этого плана о побеге.Он мне еще за три дня пред тем открыл все главное - вот тогда-то мы и началиссориться и с тех пор все три дня ссорились. Потому поссорились, что когдаон объявил мне, что в случае осуждения Дмитрий Федорович убежит за границувместе с той тварью, то я вдруг озлилась, - не скажу вам из-за чего, сама незнаю из-за чего... О конечно я за тварь, за эту тварь тогда озлилась, иименно за то, что и она тоже, вместе с Дмитрием, бежит за границу! -воскликнула вдруг Катерина Ивановна с задрожавшими от гнева губами. - ИванФедорович как только увидел тогда, что я так озлилась за эту тварь, то мигоми подумал, что я к ней ревную Дмитрия и что стало быть все еще продолжаюлюбить Дмитрия. Вот и вышла тогда первая ссора. Я объяснений дать незахотела, просить прощения не могла; тяжело мне было, что такой человек могзаподозрить меня в прежней любви к этому... И это тогда, когда я сама, ужедавно пред тем, прямо сказала ему, что не люблю Дмитрия, а люблю только егоодного! Я от злости только на эту тварь на него озлилась! Через три дня, вотв тот вечер, когда вы вошли, он принес ко мне запечатанный конверт, чтоб яраспечатала тотчас, если с ним что случится. О, он предвидел свою болезнь!Он открыл мне, что в конверте подробности о побеге, и что в случае, если онумрет или опасно заболеет, то чтоб я одна спасла Митю. Тут же оставил у меняденьги, почти десять тысяч, - вот те самые, про которые прокурор, узнав откого-то, что он посылал их менять, упомянул в своей речи. Меня страшно вдругпоразило, что Иван Федорович, все еще ревнуя меня и все еще убежденный, чтоя люблю Митю, не покинул однако мысли спасти брата и мне же, мне самойдоверяет это дело спасения! О, это была жертва! Нет, вы такогосамопожертвования не поймете во всей полноте, Алексей Федорович! Я хотелабыло упасть к ногам его в благоговении, но как подумала вдруг, что он сочтетэто только лишь за радость мою, что спасают Митю (а он бы непременно этоподумал!), то до того была раздражена лишь одною только возможностью такойнесправедливой мысли с его стороны, что опять раздражилась и вместо того,чтобы целовать его ноги, сделала опять ему сцену! О, я несчастна! Таков мойхарактер - ужасный, несчастный характер! О, вы еще увидите: я сделаю, ядоведу-таки до того, что и он бросит меня для другой, с которой легчеживется, как Дмитрий, но тогда... нет, тогда уже я не перенесу, я убью себя!А когда вы вошли тогда, и когда я вас кликнула, а ему велела воротиться, то,как вошел он с вами, меня до того захватил гнев за ненавистный,презрительный взгляд, которым он вдруг поглядел на меня, что - помните - явдруг закричала вам, что это он, он один уверил меня, что брат его Дмитрийубийца! Я нарочно наклеветала, чтоб еще раз уязвить его, он же никогда,никогда не уверял меня, что брат - убийца, напротив, в этом я, я самауверяла его! О, всему, всему причиною мое бешенство! Это я, я и приготовилаэту проклятую сцену в суде! Он захотел доказать мне, что он благороден, ичто пусть я и люблю его брата, но он все-таки не погубит его из мести иревности. Вот он и вышел в суде... Я всему причиною, я одна виновата! Еще никогда не делала Катя таких признаний Алеше, и он почувствовал,что она теперь именно в той степени невыносимого страдания, когда самоегордое сердце с болью крушит свою гордость и падает побежденное горем. О,Алеша знал и еще одну ужасную причину ее теперешней муки, как ни скрывалаона ее от него во все эти дни после осуждения Мити; но ему почему-то было быслишком больно, если б она до того решилась пасть ниц, что заговорила бы сним сама, теперь, сейчас, и об этой причине: Она страдала за свое"предательство" на суде, и Алеша предчувствовал, что совесть тянет ееповиниться, именно пред ним, пред Алешей, со слезами, со взвизгами, систерикой, с битьем об пол. Но он боялся этой минуты и желал пощадитьстрадающую. Тем труднее становилось поручение, с которым он пришел. Он опятьзаговорил о Мите. - Ничего, ничего, за него не бойтесь! - упрямо и резко начала опятьКатя; - все это у него на минуту, я его знаю, я слишком знаю это сердце.Будьте уверены, что он согласится бежать. И главное это не сейчас; будет ещевремя ему решиться. Иван Федорович к тому времени выздоровеет и сам всеповедет, так что мне ничего не придется делать. Не беспокойтесь, согласитсябежать. Да он уж и согласен: разве может он свою тварь оставить? А в каторгуее не пустят, так как же ему не бежать? Он, главное, вас боится, боится, чтовы не одобрите побега с нравственной стороны, но вы должны ему этовеликодушно позволить, если уж так необходима тут ваша санкция, - с ядомприбавила Катя. Она помолчала и усмехнулась: - Он там толкует, - принялась она опять, - про какие-то гимны, прокрест, который он должен понести, про долг какой-то, я помню, мне об этомИван Федорович тогда передавал, и если б вы знали, как он говорил! - вдруг снеудержимым чувством воскликнула Катя, - если б вы знали, как он любил этогонесчастного в ту минуту, когда мне передавал про него, и как ненавидел егоможет быть в ту же минуту! А я, о! я выслушала тогда его рассказ и его слезыс горделивою усмешкою! О, тварь! Это я тварь, я! Это я народила ему горячку!А тот, осужденный, - разве он готов на страдание, - раздражительно закончилаКатя, - да и такому ли страдать? Такие как он никогда не страдают! Какое-то чувство уже ненависти и гадливого презрения прозвучало в этихсловах. А между тем она же его предала. "Что ж, может потому, что такчувствует себя пред ним виноватой и ненавидит его минутами", подумал просебя Алеша. Ему хотелось, чтоб это было только "минутами". В последнихсловах Кати он заслышал вызов, но не поднял его. - Я для того вас и призвала сегодня, чтобы вы обещались мне сами егоуговорить. Или и по вашему тоже бежать будет нечестно, не доблестно, или кактам... не по-христиански что ли? - еще с пущим вызовом прибавила Катя. - Нет, ничего. Я ему скажу все... - пробормотал Алеша. - Он вас зоветсегодня к себе, - вдруг брякнул он, твердо смотря ей в глаза. Она всявздрогнула и чуть-чуть отшатнулась от него на диване. - Меня... разве это возможно? - пролепетала она побледнев. - Это возможно и должно! - настойчиво и весь оживившись, начал Алеша. -Ему вы очень нужны, именно теперь. Я не стал бы начинать об этом и васпреждевременно мучить, если б не необходимость. Он болен, он как помешанный,он все просит вас. Он не мириться вас к себе просит, но пусть вы толькопридете и покажетесь на пороге. С ним многое совершилось с того дня. Онпонимает, как неисчислимо перед вами виновен. Не прощения вашего хочет:"меня нельзя простить" - он сам говорит, а только чтобы вы на порогепоказались... - Вы меня вдруг... - пролепетала Катя, - я все дни предчувствовала, чтовы с этим придете... Я так и знала, что он меня позовет!... Это невозможно! - Пусть невозможно, но сделайте. Вспомните, он в первый раз поражентем, как вас оскорбил, в первый раз в жизни, никогда прежде не постигалэтого в такой полноте! Он говорит: если она откажет придти, то я "во всюжизнь теперь буду несчастлив". Слышите: каторжный на двадцать лет собираетсяеще быть счастливым - разве это не жалко? Подумайте: вы безвинно погибшегопосетите, - с вызовом вырвалось и у Алеши, - его руки чисты, на них кровинет! Ради бесчисленного его страдания будущего, посетите его теперь!Придите, проводите во тьму... станьте на пороге и только... Ведь вы должны,должны это сделать! - заключил Алеша, с неимоверною силой подчеркнув слово"должны". - Должна, но... не могу, - как бы простонала Катя, - он на меня будетглядеть... я не могу. - Ваши глаза должны встретиться. Как вы будете жить всю жизнь, еслитеперь не решитесь? - Лучше страдать во всю жизнь. - Вы должны придти, вы должны придти, - опять неумолимо подчеркнулАлеша. - Но почему сегодня, почему сейчас?.. Я не могу оставить больного... - На минуту можете, это ведь минута. Если вы не придете, он к ночизаболеет горячкой. Не стану я говорить неправду, сжальтесь! - Надо мной-то сжальтесь, - горько упрекнула Катя и заплакала. - Стало быть придете! - твердо проговорил Алеша, увидав ее слезы. - Япойду скажу ему, что вы сейчас придете. - Нет, ни за что не говорите! - испуганно вскрикнула Катя. - Я приду,но вы ему вперед не говорите, потому что я приду, но может быть не войду...Я еще не знаю... Голос ее пресекся. Она дышала трудно. Алеша встал уходить. - А если я с кем-нибудь встречусь? - вдруг тихо проговорила она, всяопять побледнев. - Для того и нужно сейчас, чтобы вы там ни с кем не встретились. Никогоне будет, верно говорю. Мы будем ждать, - настойчиво заключил он и вышел изкомнаты.




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2015-09-20; Мы поможем в написании ваших работ!; просмотров: 461 | Нарушение авторских прав


Поиск на сайте:

Лучшие изречения:

Студент всегда отчаянный романтик! Хоть может сдать на двойку романтизм. © Эдуард А. Асадов
==> читать все изречения...

2499 - | 2233 -


© 2015-2025 lektsii.org - Контакты - Последнее добавление

Ген: 0.012 с.