За короткий отрезок времени в Турции были проведены кардинальные административные и политические реформы. Турецкое государство приняло новую форму правления. Она была представлена основными демократическими институтами: президентом, парламентом, конституцией. Страна отказалась от архаичных форм государственного устройства, сделав выбор в пользу либерально-демократической модели политической системы.
Работа над созданием новых институтов власти началась практически сразу после начала кемалистской революции и совершенствовалась все первые годы после нее.
В апреле 1920 года в результате выборов в Анкаре начал работу новый парламент (меджлис) – Великое Национальное собрание Турции.
Оно избрало М.Кемаля своим председателем и по его предложению приняло следующие решения: необходимо создать постоянное независимое от султаната правительство; меджлис выражает национальную волю и никому не подотчетен; меджлис сосредоточивает законодательную и исполнительную власть; статус падишаха и халифа после освобождения его резиденции из-под ига иностранной оккупации будет определен меджлисом. Это были поистине революционные для страны декларации, и, по сути, означали прямое противопоставление Великого национального собрания власти султана и отмену конституции 1876 года.
В сентябре 1920 года, в разгар войны, М.Кемаль представил Великому национальному собранию «программу реализации управления, включающую политические, экономические, административные и военные аспекты». Программа легла в основу принятого меджлисом Закона об основах организации государства. Именно здесь впервые введено понятие «Турецкое государство». Таким образом, юридически закреплялся факт создания нового геополитического субъекта, отличного от Османской империи.
Закон закреплял демократическое устройство нового государства. Согласно его положениям, суверенитет безоговорочно и безусловно принадлежит нации, а власть – народу. Закон провозглашал Великое национальное собрание единственным и подлинным представителем нации. Ему была передана вся исполнительная и законодательная власть. Турецкое государство управляется парламентом и утвержденным им правительством.
Таким образом, в стране была создана парламентская модель государственного управления. Однако, учитывая, что М.Кемаль был председателем меджлиса и верховным главнокомандующим с широкими полномочиями, власть фактически сосредоточилась в руках одного человека.
Это было продиктовано реальной политической ситуацией, требовавшей высокой степени централизации власти: необходимо было одновременно создавать государство и вести национально-освободительную борьбу.
Вместе с тем, несмотря на то, что в его руках была огромная власть, М.Кемаль, следуя своему твердому убеждению создать в Турции новую политическую систему, предпочитал соблюдать во всех государственных делах демократические процедуры, насколько это было возможно в тогдашних условиях.
Логическим шагом после ликвидации султаната было принятие меджлисом осенью следующего года ряда поправок и дополнений к Закону об основах организации государства. Турецкое государство объявлялось республикой.
Вводился пост президента, избираемого меджлисом из числа депутатов. Он председательствовал как в меджлисе, так и в совете министров. Учреждался также пост премьер-министра, который назначался президентом из числа депутатов и формировал совет министров. Президент же представлял весь состав правительства на утверждение меджлиса. Первым президентом республики был избран М.Кемаль, который затем переизбирался в 1927, 1931 и 1935 гг.
В апреле 1923 года М.Кемаль выступил с заявлением «о девяти принципах», которые подтверждали основы национального суверенитета и народовластия и предусматривали проведение реформ в сельском хозяйстве, промышленности, финансах, образовании, судопроизводстве, армии и других сферах.
Жизнь требовала разработки нового Основного закона. Принятый меджлисом в 1924 году Основной закон представлял собой гораздо более детальную проработку правовых и организационных основ государства и мог быть с полным основанием назван первой конституцией Турецкой Республики.
Эта конституция базировалась на трех принципах: республиканской форме государственного устройства, национальной идее и принципе единства властей. Все граждане страны были объявлены турками. Великое национальное собрание по-прежнему сосредотачивало в своих руках законодательную и исполнительную власти. При этом определялось, что законодательные функции Великое национальное собрание реализует само, а исполнительные переданы президенту и совету министров. Право утверждения правительства получил президент, а Великое национальное собрание лишь решало вопрос о доверии кабинету министров. Конституция декларировала независимость судов, но рамки их независимости определялись Великим национальным собранием.
Однако неограниченные полномочия меджлиса фактически трансформировались в неограниченные полномочия партии большинства, что неоднократно проявлялось в Турции позже. Провозглашенные в конституции широкие права и свободы граждан ничем не были обеспечены, зависели от воли того же большинства в меджлисе. Наконец, отсутствовал конституционный орган, который бы контролировал законотворческую деятельность меджлиса.
Надо сказать, что характер конституции определялся всецело духом времени. Ведь речь шла не о скрупулезном регулировании норм устоявшегося гражданского общества, а о только что созданном государстве, готовившемся к очередным революционным преобразованиям. Дух революции витал над законодателем. Естественно, для него предпочтительной была концентрация властей в меджлисе, а внутри последнего – в руках кемалистского большинства.
На очереди стояли задачи партийного строительства.
Кемаль объявил о преобразовании его парламентской группы в Народно-республиканскую партию (НРП). Вновь созданная партия одержала победу на выборах нового состава парламента. Ее генеральным председателем был избран Мустафа Кемаль.
Руководство партии возглавило исполнительную и законодательную власти – посты президента, премьер-министра, председателя парламента. Активистами партии были представители государственной элиты – губернаторы, министры, директора государственных предприятий, причем в этой среде было много отставных военных. «Приводные ремни» партии – народные дома, «турецкие очаги» и другие агитационно-пропагандистские институты.
Надо сказать, при жизни М.Кемаля и долгое время после его смерти политическая система Турции фактически оставалась однопартийной. НРП бессменно находилась у власти до 1950 года и твердо придерживалась политики секуляризма и государственного контроля над экономикой.
М.Кемаль предпринял две попытки создать легальную оппозицию НРП из своих же соратников, и обе кончились неудачно: оппозиционная партия, как магнит, собирала не только кемалистскую фронду, но и самых ярых противников нового режима – тех, кто был даже готов к вооруженным выступлениям против власти.
Поэтому в целом свободная деятельность оппозиционных партий была ограничена. Они то возникали, то распускались, коммунистическая партия почти постоянно была вне закона. Причем все это опиралось на соответствующие статьи конституции.
На всем этом лежала печать сложного периода первых лет существования Турецкой Республики. Парадоксальность ситуации заключалась в том, что необходимость политической модернизации и проведения в жизнь демократических принципов требовала жесткой консолидации, ограничения оппозиционности и инакомыслия в обществе. Тогда, в самом начале пути, авторитарный подход к демократии был единственно оправданным, и именно он позволил Турции прийти к построению нынешнего демократического общества.
Необходимо заметить, что одним из важных обстоятельств, облегчивших принятие нововведений населением, стала преемственность властной традиции. Отказавшись от основных принципов организации государства османского периода, кемалисты сохранили и даже усилили феномен личной власти. Это выражалось в широких полномочиях политического лидера страны, зачастую выходивших за рамки предусмотренных законом процедур.
Становление демократии в Турции – яркий пример того, насколько разнообразными могут быть пути к универсальным демократическим ценностям государств, различных по уровню развития и традициям политической культуры.
Ататюрк прорубал свое окно в Европу, едва ли не в одиночку насаждая в стране западные светские идеалы. Его антирелигиозные преобразования вызывали жестокое сопротивление, и только страх наказания удерживал несогласных от выражения своей позиции. Существует мнение, что если бы в те годы турецкому народу предоставили право решать свою судьбу, то большинством голосов Турция бы осталась классической мусульманской страной.
Предвидя возможность реакционного отката от провозглашенных им приниципов, Мустафа Кемаль заложил в основу политической конструкции государства своеобразный страховочный механизм. Идеология кемализма на протяжении десятилетий хранилась армией, и именно она оказывалась самым надежным гарантом неизменности государственного курса и самой конституции. Всякий раз, когда обществу грозила дестабилизация, а гражданская власть оказывалась недееспособной или нарушала демократические устои, в политику вмешивались военные (1960, 1971, 1980, 1997 гг.).
Правда, армия никогда не оставалась у власти надолго и, восстановив статус-кво в условиях чрезвычайного положения, снова оставляла власть гражданским институтам. Надо сказать, схожая ситуация сложилась в Алжире и Египте, где военные элиты также являются гарантами секулярной модернизации.
Подобные страховочно-коррективные действия военных, которые при иных обстоятельствах считаются переворотами, фактически стали системным элементом турецкого политического устройства. Армия была и остается последним гарантом конституции и порядка в стране.
***
Не имея традиций демократии, с огромным грузом стереотипов и пережитков прошлого, турецкое общество широко шагнуло вперед по пути внедрения у себя цивилизованных норм политического устройства.
Благодаря этому поистине историческому шагу Турция сегодня представляет собой яркий пример восточного государства с развитой демократической системой западного образца.
Что же стало залогом успешности демократических преобразований, проведенных Ататюрком?
Сильный лидер, сильная власть, сильное государство – триединство этих факторов стало формулой успеха кемалистских реформ. Это была модернизация «сверху» в чистом ее виде.
При этом власть строго контролировала процесс демократизации. Во главу угла были поставлены не столько принципы представительства, сколько эффективности управления. При всей симпатии к западной модели политического устройства, при ее внедрении кемалисты прежде всего стремились к устойчивости власти любой ценой. Именно это стало одной из главных причин необратимости либеральных реформ.
В этом феномен так называемого авторитарного перехода к демократии, опробованного в Турции.
Государство как двигатель экономических реформ
В османской традиции для правящей элиты приоритетным было решение политических проблем, а решение социально-экономических вопросов отодвигалось на задний план. В результате – архаический хозяйственный уклад, слабая экономика, финансовая зависимость, ослабление государства, политический крах.
Учитывая ошибки предшественников, новая власть понимала, что без крепкой экономической основы политические реформы обречены на провал. Это понимание точно выразил Мустафа Кемаль: «Для того, чтобы поднять новую Турцию на достойный уровень, мы должны при любых обстоятельствах придавать самое большое значение национальной экономике».
В начале 1920-х гг. турецкая экономика, никогда не отличавшаяся особым здоровьем, находилась в состоянии полного упадка. Она испытала на себе разрушительные последствия продолжительных и изнурительных войн. Грянул мировой экономический кризис, больно ударивший по Турции. Тяжким бременем для молодой республики стали огромные международные долги Османского государства.
Османская империя в течение долгого времени являлась экономической полуколонией западных стран, их сырьевого придатка. Сами турки, будучи ведущей военной и административной силой государства, уступали позиции в торговле и производстве другим этносам империи. В этническом разрезе в османской экономике превалировало влияние армян и греков: по переписи промышленных предприятий 1913-1915 гг., 50% промышленного капитала принадлежало грекам, 20% - армянам, 5% - евреям, 10% - иностранцам. В целом, этнические турки составляли только 5-10% от общего числа торговцев, занятых операциями по импорту и экспорту, в оптовой и розничной торговле.
Вместе с тем, экономически активные представители этнических меньшинств империи страдали в ходе войн, массовых притеснений, а то и становились жертвами геноцида. Это положение приводило к ослаблению экономических позиций городского населения страны, особенно заметное перед натиском иностранного капитала.
Это была лишь часть проблем, которые кемалистская элита должна была разрешить путем проведения реформ, в которых так остро нуждалась турецкая экономика. Было очевидно, что процесс национального строительства и институциональных реформ был неразрывно связан с развитием современной, основанной на индустриальных отраслях национальной экономики. Оба аспекта требовали исключительной роли государства в экономической и социальной жизни.
Объявив своей целью создание современного светского государства западного типа, Мустафа Кемаль сделал упор на государственные реформы в экономике. Он инициировал динамичную государственную программу экономического развития. «Наша нация победила силы врагов. Но чтобы достичь независимости, мы должны соблюдать следующее правило: национальный суверенитет должен поддерживаться финансовой независимостью. Единственная сила, которая приведет нас к этой цели – это экономика» - утверждал Кемаль.
С упорством и настойчивостью кемалистская Турция стремилась к развитию сельского хозяйства, индустрии, развитию технологий. В горной промышленности, транспорте, текстильной промышленности, банковской сфере, сфере обслуживания, строительстве, коммуникациях, энергетике, механизации и других жизненно важных сферах были осуществлены масштабные реформы.
Государством была проделана большая работа по преодолению комплекса неполноценности по отношению к промышленно развитым странам. Преклонение перед зарубежным опытом уступило место новому лозунгу – «Мы можем работать даже лучше, чем западные рабочие, предприниматели, банкиры, ученые». Культивирование веры в собственные силы привело к тому, что турки не только поверили в свои возможности, но и смогли успешно усвоить современные технологии, включиться в рыночные отношения.
Поддержать развитие национального капитала, создать условия для экономического роста в условиях разрухи и отсутствия какого-либо современного производственного опыта могло лишь государство. В качестве главного принципа реформирования национальной экономики Кемаль выдвинул идею этатизма, понимая под ним активную роль государства в социально-экономическом развитии. Это был единственный выход для неконкурентоспособной системы, не имевшей развитой традиции частного предпринимательства и сильной производственной базы.
Принцип этатизма не сводился только к государственному регулированию и созданию смешанной экономики. Кемалистское правительство официально – в полном соответствии с нормами буржуазно-демократической по своему характеру конституции – призывало к активизации частнособственнического предпринимательства граждан и их ассоциаций.
«Экономический конгресс», созванный кемалистами в Измире в феврале 1923 года, поставил задачу перехода от мануфактуры и мелкого производства к крупным фабрикам и заводам, созданию отраслей промышленности, для которых в стране имелось сырье, формированию государственного банка.
Но социально-экономическая действительность показала, что в Турции того времени частная инициатива в чистом виде не работает. Предприниматели устремились в торговлю, домостроительство, спекуляцию, стремясь к быстрому обогащению, нимало не заботясь о национальных интересах и развитии промышленности. Государственная элита, сохранившая традиционное презрение к торговцам, с большим неудовольствием наблюдала за тем, как частные предприниматели игнорировали призывы вкладывать деньги в индустрию.
Поэтому одним из главных направлений реформ М.Кемаля стала государственная поддержка формирования современной индустрии, как ключевого фактора обеспечения процветания и экономического суверенитета Турецкой Республики.
Кемалистское правительство распространило государственную собственность на значительные секторы промышленности и транспорта. С другой стороны, оно открыло рынки для иностранных инвесторов. Эту политику в десятках вариантов повторят потом многие страны Азии, Африки, Латинской Америки.
Наряду с привлечением зарубежных инвестиций кемалистское правительство приступило к ликвидации иностранных концессий. Они были частично аннулированы, а частично выкуплены. К центральному банку республики перешло от выкупленного Оттоманского банка право эмиссии. В целом, была создана банковская система, призванная сделать Турцию независимой от зарубежных финансовых учреждений.
Турецкая Республика приобрела железные дороги, сооруженные европейскими компаниями еще в период Османской империи, проложила новые и соединила их в единую национальную сеть. Правительство взяло в свои руки строительство новых портов, промышленных предприятий. Установлены были высокие таможенные тарифы, защищавшие молодую национальную промышленность от иностранной конкуренции. Официально отменялся режим капитуляций, предоставлявший льготы европейскому капиталу.
Любопытная форма поощрения правительством местной текстильной промышленности осуществлялась в соответствии с законом, принятым в декабре 1925 года. Государственные служащие обязаны были носить одежду, изготовленную из тканей отечественного производства, даже если эти ткани стоили на 10 процентов дороже, чем импортные. Разница в цене покрывалась государственными учреждениями и муниципалитетами.
На фоне этих преобразований все более заметной становилась отсталость сельского хозяйства. Для исправления положения в двадцатые годы правительство стремилось к механизации аграрного производства. С этой целью был принят ряд законов, которые предусматривали поощрительные меры для крестьян, использующих сельскохозяйственную технику.
Правительство оказывало всемерную помощь кооперативам, снижало железнодорожные тарифы на перевозку фруктов, инжира, зерна и т.д. В аграрной сфере были проведены налоговые реформы, в частности, отменена средневековая система ашара (арабо-исламский ушр, десятина) и созданы условия для повышения товарности сельскохозяйственных продуктов, прежде всего, табака и хлопка.
Великая депрессия 1929-1939 гг. сократила турецкий экспорт, что негативно отразилось на национальной экономике. Осенью 1929 года во время падения турецкой лиры правительство установило жесткий контроль над сделками с участием иностранных подданных.
В начале 1930-х гг. власти активно приступили к стимулированию хозяйственного развития. Для ускорения индустриализации государство строило заводы, шахты и электростанции. Эта политика предусматривала создание специальных государственных экономических структур, наиболее важными среди которых были «Сумербанк» и «Этибанк» – государственные корпорации, управлявшие общественными фондами. Они контролировали государственные предприятия в обрабатывающей и добывающей промышленности (а также в энергетике).
К середине 1930-х гг. Турция начала развивать добывающую промышленность и строить фабрики, используя капиталы этих банков. К началу Второй мировой войны «Сумербанк» контролировал около 60 цементных, сахарных, обувных и текстильных предприятий. «Этибанк» инвестировал средства в добычу и разведку полезных ископаемых, в том числе хромитов, медной и железной руды и угля.
Курс на активное вмешательство государства в экономическую жизнь продолжался вплоть до 1980-х гг., когда правительство Т.Озала перешло к политике разгосударствления и поощрения частной инициативы. Благодаря достигнутым результатам, на смену смешанной экономике, при которой определяющую роль в хозяйственной жизни страны играло государство, теперь приходит либеральная экономическая система, ориентированная на развитие рыночных механизмов экономической жизнедеятельности.
В целом, политика этатизма в экономике дала Турции многое. Были заложены основы промышленного развития страны (только за 1933-1939 гг. стоимость продукции цензовой промышленности возросла втрое). В 1930-е гг. Турция занимала третье место в мире по темпам промышленного развития.
Экономическое развитие Турции во времена правления Ататюрка было впечатляющим в абсолютных цифрах и в сравнении с другими странами. Синтез, подразумевающий активное участие в промышленном и сельскохозяйственном развитии как государственных предприятий, так и частной инициативы – послужил основой экономической структуры не только для Турции, но и десятка других стран.
Оборотной стороной этатизма был жесткий режим в сфере труда. Существовала строгая регламентация работы на государственных предприятиях. Отсутствовали либо запрещалась деятельность свободных профсоюзов (их заменяли государственные, «желтые»).
Практика показала, что в условиях Турции начала XX века слабость экономических позиций страны могла быть ликвидирована быстрыми темпами только целенаправленными усилиями самого государства, что и было реализовано в рамках этатизма. Способствуя развитию отечественной промышленности и укреплению собственно турецкого предпринимательского класса, этатизм в экономике удачно дополнял принципы национальной независимости и вестернизации страны.
Успехи экономического развития страны показали, что идея сильного государства как важного агента, охраняющего процессы транзита и модернизации Турции, была центральной для всего набора принципов, характеризующих кемалистское движение.
Реформирование общественной жизни:
на пути к новой Турции
Программа модернизации страны предполагала не только изменения на политическом и экономическом макроуровне развития государственной системы, но и вовлечение каждого человека в ее головокружительную орбиту.
До Ататюрка реформы покрывали тонким слоем социальную оболочку - светскую элиту, не проникая в глубины общественного организма. Между тем, кемалисты понимали, что любые преобразования обратимы, если они не захватят всю толщу исламизированного турецкого общества. Задача поистине грандиозная. Можно дискутировать, насколько глубоко удалось кемалистам реформировать отдельные аспекты общественной жизни страны. Но то, что им удалось трансформировать традиционалистское турецкое общество в целом, бесспорно. Преобразования пронизали его буквально сверху донизу, от главных социальных институтов до гардероба.
В итоге реформы Кемаля способствовали формированию нового общественного сознания и менталитета. Изменились все формы общественной и интеллектуально-духовной жизни турецкого общества. Даже с позиции сегодняшних дней смелость инициатив и решительность, с которой они претворялись в жизнь, поражают.
Столь решительная ломка была единственным адекватным ответом на вызовы времени. Ататюрк прекрасно понимал, что выпадение из глобальных потоков современности означало для нации полное поражение и утрату исторических перспектив.
«Мы будем следовать по пути цивилизации и придем к ней... Те, которые задержатся, будут потоплены ревущим потоком цивилизации... Цивилизация - такой сильный огонь, что тот, кто его игнорирует, будет сожжен и разрушен... Мы будем цивилизованными, и будем гордиться этим...». Эти слова Ататюрка звучат вполне современно. Они актуальны для транзитных обществ и сейчас, восемь десятилетий спустя. Достаточно заменить слово «цивилизация» на «глобализацию».
Определенная почва для преобразований кемалистов была подготовлена первыми реформаторами. Это и распространение передовых для Турции философских и социальных идей Европы, и все более широкие взгляды на общественное обустройство со стороны представителей турецкой элиты. Однако до сих пор никто не подходил к решению вопросов модернизации системно.
Ключевым условием модернизации турецкого общества стала его секуляризация.
С этой точки зрения, проведенные реформы были беспрецедентны по своему характеру и последствиям для всего исламского мира. За ничтожный по историческим меркам временной отрезок прекращает свое существование крупная держава – лидер исламского мира, а ее преемница становится первым в мире светским государством, население которого более чем на 90% исповедовало ислам.
Турция ввела григорианский календарь, латиницу, провела чистку языка от арабо-персидских заимствований. Радикально по европейским шаблонам пересмотрено право, ранее основанное на шариате. Состоялась секуляризация образования. Был установлен жесткий контроль за деятельностью религиозных учреждений.
К 1938 году Турция окончательно превратилась в светское государство.
Расчищая путь для превращения страны в светское государство, кемалисты открыто выступили против исламской ортодоксии.
М.Кемаль упразднил древнюю должность шейх-уль-ислама - первого улема в государстве. Были запрещены шариатские суды. Все религиозные учреждения попали под жесткий контроль государства. Департамент религиозных учреждений занимался мечетями, монастырями, назначением и смещением имамов, муэдзинов, проповедников, наблюдением за муфтиями.
Некоторые исследователи полагают, что Ататюрк в каком-то смысле сделал для турецких мусульман многое из того, что Лютер для протестантов. Было резко ослаблено значение носителей официального культа, в то же время сам культ был приближен для понимания простого народа. На турецкий язык был переведен Коран, став доступным для чтения и понимания простыми людьми. На турецком стал звучать призыв на молитвы. Была даже сделана попытка отказаться от арабского языка при чтении самих молитв – но она, конечно, была обречена – ведь в Коране содержание неотделимо от формы, его выражающей.
Выходным днем кемалисты объявили воскресенье, а не пятницу, как раньше. Мечеть Айя-София в Стамбуле стала музеем. В то же время, в быстро развивавшейся новой столице государства Анкаре практически не строили культовых сооружений. По всей стране власти косо смотрели на появление новых мечетей и приветствовали закрытие старых.
Однако сопротивление лаицизму - светским реформам оказалось сильнее, чем ожидали кемалисты. Несмотря на то, что еще первые османские реформы ограничили могущество улемов и отняли у них часть влияния в области права и образования, богословы и дервишские ордена сохраняли огромную власть и авторитет. Духовенство использовало любую возможность для борьбы с ненавистным им режимом. Пожалуй, после уничтожения султаната и халифата оно оставалось единственным институтом старого режима, который упорно сопротивлялся кемалистам.
Исторически в Турции ислам существовал в двух ипостасях: как официальный догматический культ и как народная религия, приспособленная к быту, обрядам, верованиям, традициям масс. «Народный» ислам нашел свое выражение в социальном институте дервишества.
Дервиши традиционно активно вмешивались в жизнь общества. Они зачастую выступали в качестве вдохновителей религиозно-социальных восстаний, проникали в структуру государственного аппарата и могли оказывать огромное, хотя и скрытое, влияние на действия власти. Поэтому основную опасность для продвижения реформ представляли не богословы-улемы, а именно дервиши, выступавшие идейными вдохновителями организованного исламского сопротивления. Так, курдское восстание в 1925 году возглавил один из дервишских шейхов, призывавших свергнуть «безбожную республику» и восстановить халифат.
Борьба принимала подчас жестокие формы. В 1930 году мусульманские фанатики убили молодого офицера Кубилая. Его окружили, повалили на землю и медленно отпилили голову ржавой пилой, выкрикивая: «Аллах велик!», в то время как толпа одобрительными возгласами поддерживала убийц. С тех пор Кубилай считается своего рода «святым мучеником» кемализма.
На выступления религиозных радикалов кемалисты отвечали репрессиями. Закрывались дервишские монастыри, были распущены их ордена, запрещены собрания, церемонии и особая одежда. Уголовный кодекс запретил политические ассоциации на базе религии. Это был удар в самую глубину, хотя он и не достиг полностью цели: многие дервишские ордена были в то время глубоко законспирированы.
Секуляристские реформы были одними из самых длительных и трудных. Однако главной цели Кемаль все же достиг. Турция превратилась в светское государство, а ислам лишился прежнего влияния.
В то же время, борьба кемалистов против влияния духовенства была не борьбой против религии вообще. «Принципу отделения церкви от государства не нужно придавать смысл безбожия» - говорили кемалисты. Сторонники светского устройства Турции прекрасно понимали, что деисламизация страны в принципе невозможна.
И все же Мустафа Кемаль и его сподвижники выстроили мощную систему государственного контроля за религиозной жизнью страны. До недавнего времени в стране ни одна мечеть не могла быть построена без разрешения Директората по религиозным делам – могущественного и хорошо финансируемого государственного агентства. Это же агентство платит зарплату большинству имамов, следит за проповедями, которые они читают. Религиозные пожертвования в Турции должны поступать в специально контролируемые правительством благотворительные фонды, все другие вклады – незаконны и наказуемы. Таким образом, в Турции была решена проблема, с которой борются многие исламские, а сегодня уже и западные страны – финансирование мусульманскими общинами радикальных исламских и террористических организаций.
