Тел/факс (095)700-12-08. E-mail: dao@moscow.portal.ru 9 страница

Вероника почему-то восприняла это. как вызов, и тут же заключила пари на бутылку коньяка, что за одно свидание сделает из меня мужчину.

Не имея понятия о том, что на меня уже делают ставки, я не почуял подвоха, услышав в трубке незнакомый, но приятный женский голос.

- Это Саша? - поинтересовалась незнакомка. - Вы меня не знаете, но нам необходимо встретиться, и как можно скорее. Речь идет о вашей матери.

- О моей матери? - удивился я. - Может быть, вам лучше поговорить с ней самой?

- Нет. - настаивал голос в трубке. - Никому ничего не говорите. То. что я хочу вам сообщить, я могу сказать только ее сыну.

Удивленный и слегка обеспокоенный, я согласился. Углубившись в хитросплетение узеньких улочек старого города, я отыскал небольшой одноэтажный дом с пристроенной застекленной верандой.

Дверь открыла высокая стройная девушка. Ее сильное крепкое тело выдавало пристрастие к спорту.

- Я - Вероника, - сообщила она.

Точно с такой же интонацией она могла бы произнести:

"я - английская королева". Во взгляде, брошенном на меня. явственно читался высокомерный вызов, приправленный изрядной долей агрессивного женского кокетства.

Предательство Тани сделало меня малочувствительным к специфическим женским взглядам, и я. особо не напрягаясь, спокойно ждал. пока она в течение нескольких секунд оценивала меня. сопровождая это действо соответствующей мимикой.

- Вы хотели поговорить со мной о маме? - наконец, осведомился я.

- Пройдите в комнату и подождите меня. Я сейчас, - приказала Вероника, и изящно развернувшись на каблуках, исчезла.

Я прошел в комнату и остановился у окна, разглядывая обиталище загадочной незнакомки. Погруженный в размышления о том. какое отношение все это имеет к моей матери, я не сразу заметил, как девушка очутилась рядом со мной. Когда я понял, что она собирается сделать, было уже слишком поздно.

Раздетая донага. Вероника набросилась на меня. как негр. вышедший из тюрьмы после восьмилетнего заключения на уличную проститутку. Совершив прыжок, достойный изголодавшейся рыси. она вцепилась в меня мертвой хваткой, пытаясь добраться губами до моего рта. в то время, как ее руки беспорядочно шарили по телу. забираясь под одежду.

От неожиданности у меня перехватило дыхание. Я так и не успел сообразить, что произошло, отреагировав чисто на инстинктивном уровне, как на неожиданное нападение агрессора. Все произошло так быстро, что я даже не успел понять, ударил я ее или просто оттолкнул, но через мгновение я увидел, как она падает на кровать и остается на ней лежать совершенно неподвижно, голая, с нелепо разбросанными руками и ногами. Вероника была без сознания.

Вряд ли я смогу подобрать слова, чтобы описать охвативший меня ужас. С детства воспитанный в глубоком уважении к женщинам, я даже представить себе не мог. что когда-нибудь окажусь способным поднять руку на одну из них. И все-таки это произошло. Я представил, что сказала бы мама

и дирекция школы, увидев меня наедине с обнаженной, находящейся без сознания девицей.

Взвыв от ужаса, я ринулся прочь от этого кошмарного места по самому кратчайшему пути - через окно. Высадив своим телом деревянную раму вместе со стеклами, я, как ковбой. вылетающий из окна салуна. кувыркнулся по земле, и. не чувствуя под собой ног. помчался прочь, не разбирая дороги.

Очнулся я лишь у памятника Ленина. Организм уже не выдерживал темпа бешенного галопа, и я, задыхаясь, перешел на быстрый шаг.

Способность соображать постепенно возвращалась. Переживая вновь роковые события, я уже и сам удивлялся тому. что натворил. Мне вспомнилось соблазнительное тело Вероники, которое по горячке я так и не сумел рассмотреть, и которое теперь стояло у меня перед глазами, как навязчивая картинка из "Плейбоя". Видимо, все дело было в испуге от внезапного нападения, к которому я совершенно не был готов. При мысли об упущенной возможности, я сжал зубы и тихо застонал. Вероника была даже красивее, чем Таня. Не знаю почему, но она хотела меня. а я что натворил!

- Это же надо быть такой дурой - ни с того ни с сего набрасываться на человека! - обиженно подумал я. - Можно ведь было сначала поговорить по-людски, а так - чего добилась? Валяется там на кровати, как куль с мякиной.

Погуляв еще часика полтора, чтобы окончательно успокоиться. я решил забыть все происшедшее, как страшный сон, надеясь что мне больше никогда не доведется увидеть эту чересчур темпераментную амазонку.

К сожалению, я ошибался. Проигранная бутылка коньяка. а. главное, ущемленное самолюбие доселе не знавшей мужского сопротивления девицы требовали быстрого и жестокого отмщения. И оно не замедлило последовать, по воле благосклонной ко мне судьбы превратившись, буквально чудом. в веселый фарс.

В книге "Тайное учение даосских воинов" я уже упоминал о страсти местной молодежи к дракам на танцплощадках. Танцплощадка, которую все. уж не знаю почему, называли 'Ямой", находилась в центральном парке, и я в школьные годы частенько бывал на ней. правда не для того. чтобы потанцевать. Я ожидал захватывающего момента очередной драки между вечно враждующими группировками подростков, чтобы по бодрящему крику: "наших бьют" включиться в общее веселье.

Накануне вечером меня вызвал во двор некто Киля или Килька, один из заводил и заядлых драчунов нашей дружной когорты.

- Ты представляешь, вчера эти гады Васю отделали. -размахивая руками и брызгая слюной от возбуждения, возмущался он. - На Ваське просто живого места не было! Собираемся завтра на танцплощадке. Мы им еще покажем, кто кого. Будут знать, как наших бить.

Скорее из любви к искусству, чем из желания отомстить за избитого Васю, который, по моему мнению, давно напрашивался на неприятности, я точно в назначенный час явился на танцплощадку. Наши уже были в сборе и с нетерпением ожидали часа "икс", то есть вопля: "наших бьют", незаметно рассредоточившись по самой танцплощадке и ее ближайшим окрестностям.

Я стоял снаружи, ожидая появления недругов, но они то ли опаздывали, то ли решили вообще не приходить, убоявшись мести за обиженного Васю.

Красные "Жигули" съехали с дорожки и затормозили недалеко от меня.

Я удивился. Машинам въезд в парк был запрещен.

- Может, милиция? - подумал я. В присутствии милиции я драться не собирался. Из машины, неторопливо и степенно, как мафиози из итальянских фильмов, выбрались четверо здоровенных парней лет двадцати-двадцати пяти. Затем на траву опустились стройные ножки в изящных туфлях на высоком каблуке, и моему удивленному взгляду предстала Вероника, одетая, как секс-бомба - гроза всех мужчин. На ее лице сияла торжествующая улыбка, в глазах сверкала жажда мести.

- Вот он,- сказала она, величественным, но. по моему мнению, чересчур театральным жестом указывая на меня своим гориллам.

Те, так же степенно и неторопливо, двинулись ко мне с самым недвусмысленным видом, рассредотачиваясь, чтобы окружить меня с четырех сторон.

Я замер на месте, не зная, что делать. Естественно, первым моим импульсом было бежать, но этого мне не позволяла Дурацкая гордость. С другой стороны, судя по их многообещающему виду. драка с вероникиными поклонниками обещала быть нешуточной. Мне на ум в очередной раз пришли

мама. школа и милиция, и тут судьба в лице расстроенного отсутствием соперников Кильки пришла мне на помощь. По воле случая, он оказался точно посередине между мной и подъехавшей машиной и сориентировался в ситуации гораздо быстрее, чем я.

- Наших бьют! - взвился над площадкой долгожданный крик. и я. так и не успев пошевелиться, увидел, как наша застоявшаяся в бездействии боевая единица дружно бросилась на врага.

Темные быстрые тени перескакивали через ограду танцплощадки, выбегали через дверь, появлялись откуда-то из-за кустов...

Каких-то жалких четыре противника для такого скопления жаждущего отмщения за Васю народа - это же просто насмешка!

Пытаясь хотя бы раз заехать по морде ненавистному врагу, группа поддержки мгновенно погребла дружков Вероники под грудой орущих и дергающихся тел.

Сама же вдохновительница мщения смотрела на крах своей армии с высокомерием, в котором дозировано сочетались презрение и отвращение. Криво усмехнувшись, она села за руль машины, и, резко газанув, укатила, оставив четверку страдальцев на произвол судьбы.

На их счастье, почти тут же подоспела милиция, вспугнув драчунов переливистыми трелями свистков. Все бросились врассыпную, милиционеры азартно рванули вдогонку. На меня представители власти не обратили никакого внимания, потому что я как стоял, так и продолжал спокойно стоять, с интересом разглядывая мечущихся туда-сюда друзей и преследующих их милиционеров. Потом я повернулся и неторопливо направился домой, на сей раз уже уверенный, что это еще далеко не последняя встреча с мстительной симферопольской амазонкой. На этот раз я не ошибся.

Я шел по парку Гагарина, глубоко погрузившись в свои мысли. Близились выпускные экзамены, а уровень моих познаний, к сожалению, оставлял желать лучшего.

Мой рассеянно блуждающий взгляд остановился на стройных женских ножках, изящество которых выгодно подчеркивал примостившийся рядом громадный угольно-черный дог. Я всегда питал слабость к собакам, и, залюбовавшись этим молодым красавцем, который, даже спокойно сидя у ног хозяйки, явно давал понять, что связываться с ним не стоит, не сразу сообразил поинтересоваться, является ли лицо владелицы дога столь же отрадным зрелищем, как и ее лодыжки.

Закончив созерцание собаки, я перевел глаза вверх и замер от удивления, встретившись взглядом с Вероникой. Ее миловидное личико искажала леденящая сердце торжествующая усмешка. Не веря своим глазам, я наблюдал, как она демонстративно медленно отстегнула карабин поводка и коротко скомандовала:

- Взять!

Собака и я взвились в воздух одновременно. Инстинкт самосохранения не подвел меня и на этот раз. и я ухитрился почти без усилий перемахнуть через двухметровый каменный забор, отделявший парк от дворика с каким-то небольшим административным зданием - кажется, агитпунктом.

Падая, я поцарапался о росшие во дворе кусты, но тут же вскочил на ноги, прикидывая, куда бежать, и в этот момент над забором показалась оскаленная морда дога. Еще мгновение - и громадный пес. перемахнув через препятствие, бросился на меня, нацеливаясь в горло.

У меня не было шанса уклониться или убежать, и единственное, что я смог сделать - это намертво вцепиться обеими руками в кожу под ушами собаки, удерживая ее морду так. чтобы пес не мог впиться в меня зубами.

Толчок мощных лап опрокинул меня на землю, и мы закатились за кусты. Я ухитрился обвить туловище собаки ногами. удерживая его изо всех сил. Лапы дога раздирали мне кожу, но я был так напуган, что ничего не чувствовал, главное - пока мне удавалось удерживать его.

Потом, вспоминая эту ситуацию, я неоднократно мысленно благодарил моего тренера по дзю-до Игоря Васильевича Бощенко. Как раз в то время он показал мне технику удушения ногами, и я, собрав все свои силы, отчаянно сжал бедрами извивающееся тело собаки. Её дыхание участилось, сделавшись хриплым. Падающая изо рта слюна заливала мне грудь, судорожные биения лап постепенно затихали. Еще немного - и тело дога бессильно обмякло в моих руках. Он был мертв.

С трудом расцепив онемевшие от напряжения ноги, я встал на четвереньки, медленно приходя в себя. Недалеко я увидел калитку, ведущую на улицу. Еще не полностью соображая, что и как. я буквально ползком добрался до ее и, толь-

ко оказавшись на улице, поднялся на ноги.

Желая узнать, чем сейчас занимается Вероника, я обогнул ограду и вошел в парк. Несостоявшаяся убийца висела на заборе, вглядываясь в густые кусты, скрывшие от нее тело собаки. Она звала дога. и в голосе ее звучали испуганные нотки.

Увлеченная этим занятием. Вероника не заметила, как я оказался у нее за спиной. Схватив ее за изящные лодыжки, я резким движением перекинул девушку через забор. Я был так зол, что в данный момент меня не волновало даже если бы она сломала себе шею. Раздавшийся с другой стороны вскрик свидетельствовал о том, что она осталась жива.

Я развернулся и побежал домой. Меня терзало запоздалое раскаяние. Было что-то ужасно несправедливое в том. что прекрасный молодой пес заплатил жизнью за глупые выкрутасы своей мстительной хозяйки. Я понимал, что у меня не было выбора. Я не смог бы удерживать его слишком долго, и, если бы я его не удушил, пес почти наверняка убил бы меня или. в лучшем случае, очень сильно покалечил. Я надеялся. что эта история послужит, наконец, Веронике уроком, и она отвяжется от меня.

Столь бурный, но несколько разочаровывающий опыт общения с представительницами прекрасного пола отбил у меня охоту к дальнейшим приключениям, и когда, спокойно прогуливаясь по Пушкинской улице, я ощутил толчок в спину и понял, что гибкое женское тело прильнуло ко мне. обвивая за шею руками, я вновь испытал то же самое чувство, что и в квартире Вероники, когда та. голая, набросилась на меня, и едва удержался от инстинктивного импульса ударить или оттолкнуть очередную навязчивую незнакомку.

Прочитав на моем лице откровенную злость, девушка слегка отодвинулась, и я резким движением высвободился из ее объятий.

- Что тебе надо? - не очень вежливо спросил я. Я не хотел новых проблем. Единственное, что мне было нужно - это чтобы женщины оставили меня в покое.

- Извини, я не думала, что ты так отреагируешь. - сказала девушка, видимо не привыкшая к тому, что мужчины вырываются из ее объятий. - Ты не знаешь меня, но я тебя знаю уже давно. Я - Аня. подруга Тани. Когда-то Таня издали показывала мне тебя, и ты мне очень понравился, но тогда я не могла даже пытаться познакомиться с тобой, потому что не хотела перебегать дорогу подруге.

- Вряд ли бы тебе удалось перебежать ей дорогу. - хмуро сказал я. - Таня неплохо повеселилась на мой счет и исчезла. не оставив ни ответа, ни привета. По правде говоря, я не хочу даже слышать о ней.

Глаза Ани округлились от удивления.

- Так ты что, ничего не знаешь? - спросила она с какой-то странной интонацией, на которую я, раздраженный ковырянием в старой ране. не обратил внимания.

- А что я должен знать? - поинтересовался я. - Твоя подруга назначила мне свидание и так и не появилась. С тех пор о ней ни слуха, ни духа.

- Таню убили, - тихо сказала Аня. - Она не пришла на свидание с тобой потому, что уже не могла этого сделать. Я оторопел.

- Убили? - недоверчиво спросил я.

- А ты действительно ничего не знал? - в свою очередь переспросила Аня.

- У меня не было ее телефона. - растерянно объяснил я. - Я не знал. где ее найти. Я думал, она меня бросила. Как это случилось?

- Ей отрезали голову, - с еще не утихшей болью в голосе сказала Аня. - Тело вместе с головой бросили на железнодорожное полотно, видимо надеясь, что его переедет поезд. Я точно не знаю, что произошло, но по-моему Таня каким-то образом оказалась замешана в криминальные разборки. Она туманно намекала на какие-то тайны, что ей грозит опасность. но я не обращала внимания, думая что это - просто фантазии.

Захлестнувшее меня чувство вины и стыда почти заставило меня застонать от горя. За эти месяцы чего я только не передумал о Тане. обвиняя ее во всех смертных грехах, а она, не сделав мне ничего плохого, закончила жизнь на железнодорожных путях с отрезанной и отброшенной в сторону головой.

Мне было так плохо, что я чувствовал, что просто не в силах продолжать разговор.

- Извини, но мне нужно домой,- сказал я. Аня. казалось, понимала мое состояние.

- Мы могли бы встретиться еще раз? - спросила она.

- Да. Только не сегодня,- сказал я, нетвердой рукой выводя на обрывке бумаги номер своего телефона.

Мы с Аней начали встречаться. Она нравилась мне, но, похоже, я нравился ей гораздо больше. Больше всего меня поражал в Ане ее типично мужской стиль поведения.

Принимая участие в "мужских разговорах" со школьными товарищами, я приобщался вековому опыту обольщения женского пола.

- Если ты идешь с девушкой по дороге,- говорил один знаток, - и видишь перед собой крышку канализационного люка. - обними ее за талию и скажи: "Осторожно, не споткнись. Там канализационный люк".

- Если ты переходишь с девушкой дорогу, возьми ее за руку, и скажи: "Осторожно, не споткнись о край тротуара", -добавлял другой.

- Если ты сидишь с девушкой в кино, обними ее и положи руку ей на плечо,- советовал третий.

Словно подслушав наши разговоры, Аня. завидев канализационный люк. обнимала меня за талию, говоря:

- Не споткнись, дорогой. Там канализационный люк. При переходе через улицу она заботливо брала меня за руку. напоминая:

- Осторожно. Не споткнись о край тротуара.

Во время киносеансов она неизменно проявляла инициативу. обнимая меня и кладя руку мне на плечо.

Хотя и без всех этих ухищрений я испытывал к Ане довольно сильное влечение, воспоминания о Тане продолжали меня терзать безотчетным чувством вины, и в глубине души я не мог предать ее память, заведя роман с ее лучшей подругой.

Постепенно наши отношения сошли на нет, оставив в моей душе смутное чувство печали, вины и сожаления.

Вот. пожалуй, и все,- закончил я. - Наверное, можно было бы вспомнить еще что-то, но это будет уже позже и не оставит в моей душе такого глубокого следа.

- Для начала этого достаточно,- сказала Лин. - Уже слишком поздно, и. прежде, чем начать перестраивать кирпичики твоей модели мира, нам обоим нужно отдохнуть.

Только сейчас я заметил, что за небольшим окошком времянки уже сгустилась и налилась чернотой ночь без луны и звезд. Воздух был влажным, и ощущение хотя и невидимых в темноте, нависших над крышей нашего убежища туч, смутно ассоциировалось с тревожащим и печальным чувством, навеянным воспоминаниями.

Кореянка мягким, но решительным жестом уложила меня на кровать. Скользнув ко мне под покрывало, она обняла меня, прижавшись всем телом.

- Завтра будет новый день,- шепнула она, - и завтра ты станешь другим. У тебя осталась только одна ночь, чтобы попрощаться со своими старыми воспоминаниями.

- Что ты имеешь в виду? - спросил я. - Ты собираешься стереть мою память?

- Какой ты любопытный! - усмехнулась Лин. - Твое настороженное отношение к женщинам звучит даже в этом вопросе. Это лишь в ЦРУ лишают людей памяти ради достижения нужных результатов. Спокойные не стирают воспоминания. Они лишь меняют фокус внимания, перестраивая их таким образом, чтобы соответствующий кирпичик модели мира прочно встал на свое место и принял нормальную форму,

- А нельзя ли чуть-чуть подробнее? - попросил я.

- Нельзя,- отрезала Лин. - Завтра, значит завтра. Спешка укорачивает жизнь.

Я попытался заснуть, но сон не приходил.

Моё тело автоматически меняло позиции, когда это делала Лин, потом она. как обычно, откатилась от меня на другой край постели.

Я погрузился в тревожную полудрему, наполненную кошмарами. Мне снилось тело Тани, лежащее на железнодорожных путях, поезд, неотвратимо надвигающийся и перемалывающий его колесами и окровавленная голова, скатывающаяся под откос.

Эти видения сменились сценой в доме Вероники. На этот раз обнаженная девушка подкрадывалась ко мне с огромным кухонным ножом, и я, в последний момент заметив опасность, ударил ее изо всех сил, спасая свою жизнь.

Она вновь лежала на кровати, но на этот раз у нее изо рта и ушей текла кровь, и я не знал. жива она или уже мертва.

Видимо, я закричал во сне, потому что Лин проснулась и пододвинулась ко мне.

- Спи, - прошептала она. - Не позволяй воспоминаниям мучить тебя.

Я почувствовал ее тепло. Она была реальна, и она находилась рядом со мной. Все остальное не имело значения.

ГЛАВА 11

- Говоря о кирпичиках модели мира, - сказала Лин, - Спокойные подразумевают нечто, в большей мере поддающееся осмыслению и осознанию на интуитивном уровне, познающееся через медитации, относящиеся к упражнениям нити жизни.

Однако прежде чем переходить к интуитивному осознанию этого понятия, надо попытаться дать ему словесное описание, если и не совсем точное, то хотя бы достаточно приближенное.

Итак, каждый кирпичик, заложенный в здание твоей модели мира - это конгломерат, состоящий из установок, убеждений, вынесенных на основе какого-то прошлого опыта, и условных рефлексов, вызывающих к жизни специфические впечатления и чувства в ситуациях, чем-то напоминающих опыт, на основе которого сформировался данный кирпичик. В него же входят записанные и закрепленные в подсознании чувства, ощущения, воспоминания, личная подсознательная интерпретация заложенного в его основание опыта, произведённая на базе ранее сформированных кирпичиков модели мира, и многое другое.

Кирпичик модели мира можно сравнить с детским конструктором из разноцветных одинаковой формы пластмассовых частей, которые соединяются друг с другом и из которых можно создавать всевозможные формы. В руках одного ребенка эта игрушка превращается в красивую гармоничную конструкцию с удачно сочетающимися цветами ее деталей, а творение другого ребенка вполне может выглядеть монстром формы и цвета.

Подсознание человека закладывает кирпичики в основание его модели мира с самого его рождения, и чем удачнее получаются первые кирпичики, тем больше шансов, что и последующие, формирующиеся во многом не только на конкретном опыте, но и на всем предыдущем здании, тоже окажутся достаточно гармоничными и устойчивыми.

Кирпичик каждого опыта создается в первую очередь концентрацией внимания на каких-то частях этого опыта, а концентрация внимания достигается за счет обостренности чувств и впечатлений.

Вспомни о своем опыте с Таней. Сосредоточься на нем. В твоих воспоминаниях наиболее ярким будет именно то. что в наибольшей степени привлекло твое внимание. Расскажи мне о своих чувствах и вообще, обо всем, что ты вспомнишь.

После кошмаров предыдущей ночи вернуться к воспоминаниям о Тане оказалось слишком легко. Я прикрыл глаза и погрузился в медитацию воспоминаний. Прошлое вновь захлестнуло меня.

Я ощущал прикосновения ее тела, словно она вновь обнимала меня. и свое собственное смущение и неловкость от отсутствия опыта в подобных ситуациях и своей неподобающей мужчине нерешительности. Мое тело вновь откликалось на присутствие женщины первыми яркими и сильными, но слишком непривычными реакциями, и к радости и возбуждению от общения примешивался страх совершить ошибку, сделать что-то не так.

Я видел смутные обрывки проплывающих перед глазами картин - смеющееся Танино лицо. когда она целует меня. забавляясь над моим смущением, слышал ее смех и какие-то милые забавные фразы, которыми она поддразнивала меня, подшучивая над моей неопытностью, столь неподходящей парню моего роста и сложения.

С каждой новой встречей моя уверенность в себе росла, и вместе с ней росла моя привязанность к Тане. Я уже успел изучить реакции своего тела. больше не удивлялся им и перестал чувствовать смущение.

Избавившись от поглощенности собственными ощущениями. я уже мог обращать больше внимания на Таню, изучая ее. привыкая к ней. начиная ее понимать и доверять ей. Рядом с ней я взрослел на глазах, уже почти без страха готовясь к тому, чтобы впервые познать любимую женщину и из мальчишки превратиться в мужчину.

Потом я вспомнил, как ждал ее у сарая, постепенно приходя к выводу, что она не придет. Уверенный в ней. я решил тогда, что что-то случилось, что-то, что помешало нашему свиданию. Дни шли, а Таня не объявлялась. Я уже понял, что она больше не позвонит, и боль разочарования была почти нестерпимой. Моя первая женщина меня обманула, и я не по-

нимал. зачем ей это было нужно.

- Почувствуй кирпичик, построенный на этом опыте. -услышал я голос Лин. - Он - некое целостное образование, хранящееся в твоей душе, но о существовании которого ты никогда раньше не отдавал себе отчета. Сейчас ты должен осознать его в медитации и понять, из чего соткана его структура.

Я сосредоточился, переводя медитацию воспоминаний в медитацию осознания. Таня отступила на задний план. и где-то внутри меня начал формироваться тяжелый, увеличивающийся в размерах шар. Этот шар казался живым и независимым от меня и моего сознания. Он существовал сам по себе, и под его замкнутой оболочкой угадывалась какая-то напряженная жизнь, напряженное движение. В нем были заключены чувства и мысли, видения и звуки.

Шар словно хотел передать мне что-то, сообщить нечто очень важное, и мне казалось, что в нем заключено некое откровение, близкое к озарению, которое вот-вот откроет мне великую истину, и в то же время что-то во мне сопротивлялось, не желая знать того. что мог сообщить мне шар. Я погрузился во внутреннюю борьбу, и. видимо, это отразилось на моем лице.

Я почувствовал, как рука Лин мягко легла мне на плечо.

- Не отвергай эту часть себя. - сказала она. - Даже если ты узнаешь то, что тебе неприятно, это не имеет значения. Достаточно лишь отключиться от чувств и стать чистым сознанием, чтобы то. что происходит, перестало тебя волновать. Этот кирпичик - не ты, а всего лишь неправильно интерпретированная и интегрированная в твою личность часть травмирующего опыта. Нет смысла бороться с ней. отрицая ее. Так она никуда не исчезнет.

Воин жизни осознает и признает деформированные кирпичики своей личности, а потом он избавляется от деформации, перестраивая их в позитивные и жизнеутверждающие единицы осознания.

Войди внутрь того. что ты не хочешь признать, и о чем ты не хочешь вспоминать. Будь только осознанием, наблюдающим то. что находится там. Отключи свои чувства.

Двумя руками я прогладил лицо жестом "спокойствие", и это действие почти мгновенно вернуло мне состояние отрешенности. Я снова почувствовал в себе стороннего наблюдателя. и то, что происходит, стало для меня всего лишь очередным упражнением вроде тренировки с Учителем по преодолению боли. Если мне удавалось переносить сильнейшую физическую боль, разве могли испугать меня кирпичики тяжелых воспоминаний?

Мое сознание сконцентрировалось, превратившись в нож или стрелу, и это острие сознания вонзилось в темную массу шара. давящего меня изнутри.

Что-то взорвалось во мне, и я увидел себя раздвоившимся. Одной моей частью был сторонний наблюдатель, а другим - я сам, отождествившийся с тем самым кирпичиком моей личности. Мое второе "я"' не очень-то нравилось мне.

- Женщины - проклятые лгуньи, им нельзя доверять, -сказал я неприятным, исказившимся от ненависти голосом.

- Это установка, - спокойно сказала Лин. - Иди дальше.

- Они агрессивны. Они навязываются тебе. чтобы затем причинить боль и посмеяться над тобой. Если я снова свяжусь с женщиной, она опять причинит мне боль. Я не должен этого допустить.

- Это уже убеждение. - сказала кореянка. - Теперь обратись к своим чувствам

- Мне больно, - сказал я. - Я не заслужил этого. Я любил ее. Я не сделал ей ничего плохого. Она не имела права так поступать со мной. Я обижен, разочарован и зол.

- Твоя реакция?

- Мне хочется плакать, но я знаю. что я не должен плакать. потому что я мужчина. Было бы унизительно проливать слезы из-за обманувшей меня девицы.

- И как ты справляешься с болью?

- У меня достаточно сильная воля. чтобы контролировать себя. Это было тяжело, но все должно уйти в прошлое. Я забуду о Тане и забуду о боли. которую испытал по ее вине. В жизни есть слишком много приятных вещей, которые стоят моего внимания и которые позволят мне забыть о своей душевной травме.

- Какие ты делаешь выводы?

- Я извлек из истории с Таней хороший урок. Я больше никогда не позволю женщине причинить мне страдания. Я не допущу, чтобы мои чувства к женщине стали настолько сильны. чтобы ее поведение смогло травмировать меня.

- Теперь выйди из этого кирпичика твоей модели мира, который мы условно назовем "первым кирпичиком Тани" в позицию стороннего наблюдателя. - предложила кореянка.

Я знал. какую технику нужно было выполнить для подобного перехода. Учитель не раз использовал ее в упражнениях по расширению, сужению и разделению сознания.

На миг у меня перед глазами потемнело, и я почувствовал, как мое тело и сознание темным бесплотным вихрем скользнули в какую-то иную позицию. Теперь я был отрешенным наблюдателем, изучающим 'первый кирпичик Тани" со стороны.

- Что ты можешь сказать по поводу того, что пережил, находясь в "кирпичике"? - спросила Лин.

- Странно. - сказал я. - Я ведь прекрасно знаю. что Таня не собиралась меня обмануть, что она ни в чем не виновата. но продолжаю реагировать так. как если бы она меня действительно обманула. Это же абсурд. Такого просто не должно быть.

- В этом и заключается ловушка человеческого сознания и восприятия. - объяснила кореянка. - Построение модели мира подчиняется не логике и здравому смыслу, а совсем иным законам. Ее формируют чувства, а не разум, и убеждения. возникающие в первую очередь на основе личного чувственного опыта, а не на логических заключениях.

Для твоей модели мира не важно - была виновата Таня или нет. Главным было то, что женщина причинила тебе боль. и в твою модель мира заложился кирпичик опыта, предназначенный для защиты тебя от подобной боли любой ценой, даже если эта защита обойдется тебе гораздо дороже. чем возможные страдания, которые могла бы тебе причинить другая женщина. Чувства не способны рассчитывать и рассуждать. У них иное предназначение. Чувственный опыт позволяет человеку на инстинктивном уровне понять, что для него хорошо, а что плохо, что нужно для его выживания и преуспеяния, а что может раздавить и уничтожить его. Механизм чувств - великолепный механизм, но. к сожалению, он не совершенен.

Тел/факс (095)700-12-08. E-mail: [email protected] 9 страница