В мусульманских общинах Осетии, так же как и в соседних Чечне и Ингушетии, нередким было обращение к магии. Мусульмане верили, что некоторые из их окружения имеют сверхъестественные способности воздействовать как на людей, так и на природные явления. В 1898 году в Чечне произошло сенсационное для своего времени событие: чеченец Шама из селения Дуба-Юрт пришел к начальнику Грозненского военного округа и сообщил, что русским угрожает опасность. По сообщению Шамы, мусульманские колдуны зарыли в землю заговоренные предметы, которые могут принести большое зло. В связи с этим Шама, как «находящийся в общении с джиннами» предложил русским предотвратить беду и найти спрятанные предметы. Предварительно обыскав Шаму, ему дали лопату. После совершенной молитвы Шама указал на два места, где на русских было наложено проклятие. У недавно построенной православной церкви и перед зданием управления округа он выкопал два странных предмета. Предметы принесли в канцелярию начальника округа. При дальнейшем рассмотрении это оказались тряпичная кукла и изображение сердца. Оба предмета были проткнуты булавками и обмотаны пучками выкрашенных хною волос.
Чтобы «прогнать джиннов», Шама посоветовал русским произвести несколько выстрелов в воздух, а потом сообщил, что опасность миновала. О находке «чертей» сообщили не только местные, но и центральные российские газеты. В основном корреспонденты подшучивали над «грубым шарлатанством чеченского знахаря». И лишь анонимный автор «Терских ведомостей» взял на себя смелость заявить, что происшедшее событие на самом деле может быть более серьезным, чем это представляют многочисленные авторы. В своей статье «Деревенские знахари» этот автор писал: «Никому из просвещенных корреспондентов, печалующихся о темноте народной, оказалось неизвестно, что Шама не сам выдумал свои заговоры. Если мы возьмем труд проследить историю народных поверий, то убедимся, что точно такой же способ околдовывания посредством зарывания в землю куклы с придатком человеческих остатков: волос, ногтей и пр. применялся везде и всюду, с тех пор как человечество стало себя помнить... и некоторые средневековые историки уверяют, что таким образом погиб не один французский король...».44
В осетинских селениях в начале ХХ века прибегали и к более конкретным и жестоким способам наведения «порчи». Чтобы отомстить жителю селения Дзуарикау Дамирзе Цопанову, недоброжелатели изувечили его быка. Мстители (так и оставшиеся ненайденными) поймали животное и увели его подальше от селения. Срезав с передних ног и груди быка кожу, они отпустили его по направлению к дому. Истекающее кровью и умирающее животное увидели жители селения. Корреспондент «Терских ведомостей», рассказывая об этом случае, сетовал на «дикость нравов осетин-горцев».45
Традиционная магия осетин-мусульман, как и у других народов Кавказа, сочеталась с элементами магии, допускаемой монотеистическими учениями. Осетинские муллы принимали активное участие в проведении магических обрядов, связанных с сельскохозяйственной практикой. Приведем лишь один пример. Жаркое лето 1913 года вызвало серьезные опасения у жителей селения Зильга. Чтобы не потерять урожай, сельское общество решило умилостивить богов и принести им кровавые жертвы. Поскольку зильгинцы были мусульманами, они обратились к сельскому мулле. По его совету, со всех домов было собрано 100 рублей; на собранные деньги сельчане купили быка и двух баранов. В назначенный день была устроена торжественная процессия: жители села вели перед собой быка, вокруг шеи которого была повязана зеленая лента — как символ принадлежности к исламу. Во главе с муллой, зильгинцы трижды обошли вокруг селения, «принося молитвы Аллаху, Мухаммаду и осетинским сельскохозяйственным божествам». По завершении этой церемонии бык и бараны были принесены в жертву. Молитвенная трапеза-кувд продолжалась несколько часов.46 Ночью пошел дождь, что еще больше подняло и без того высокий авторитет муллы в глазах населения.47
Возможно, осетины-мусульмане совершали свои действа интуитивно, пользуясь знаниями сельскохозяйственной магии, передаваемыми из поколения в поколение. Но нельзя исключать и то, что они следовали Сунне пророка Мухаммада. В Сахихе аль-Бухари мы находим целый комплекс предписаний относительно совершения молений о ниспослании дождя.48 Сподвижник пророка Анас бин Малик сообщал, что однажды при жизни Мухаммада (в период, когда он со своими подвижниками-ансарами жил в Медине) наступила страшная засуха. Во время пятничной проповеди-хутбы, которую читал пророк, со своего места поднялся один бедуин и сказал: «О посланник Аллаха! [Наше] имущество пропало, а дети голодают, так обратись же к Аллаху с мольбой за нас!» Пророк Мухаммад принял слова бедуина близко к сердцу. С мольбой он воздел руки к небу, на котором в то время не было ни облачка. Далее Анас бин Малик говорит, что «не успел еще он опустить руки, как собрались тучи подобные горам, и не успел еще он сойти с минбара, как я увидел [капли] дождя, катившиеся по его бороде». Предание повествует о том, что целую неделю после этого шел сильнейший дождь. В следующую пятничную молитву тот же самый бедуин начал умолять Мухаммада, чтобы он обратился к Аллаху с просьбой о прекращении дождя, потому что «...[наши] дома разрушились, а имущество оказалось под водой». И тогда Мухаммад обратился ко Всевышнему с просьбой: «О Аллах, вокруг нас, а не на нас!» Тучи над Мединой разошлись, и небо стало «подобно дыре среди [окружавших город] туч». Приезжавшие же впоследствии в Медину из ближайших мест люди долго рассказывали об этом сильнейшем дожде.49
По законам ислама, при совершении молитвы верующие не должны поднимать руки к небу, а должны обращаться лицом в сторону мусульманской святыни — Каабы. Известны только два случая, когда пророк обращал свою мольбу, подняв лицо и руки к небу — во время, когда он молился против идолопоклонства и «бросал камешки в идолов», и во время молитвы о ниспослании дождя. Таким образом, совершение мусульманами молитв о ниспослании дождя вполне допустимо по законам ислама. В науке и общественных оценках и XIX и ХХ века все эти явления в своем большинстве трактовались как суеверия и порицались. В случае попадания отдельных ярких эпизодов на страницы периодических изданий как в досоветский, так и советский периоды, оценки наблюдателей ограничивались сетованиями на непросвещенность горцев. Подобные «суеверия» сохранились среди жителей Кавказа вплоть до XXI века. Детального исследования применения магии и знахарства ни в Осетии, ни в соседних северокавказских республиках не проводилось. Хотя в случае сбора и систематизации подобных фактов (думается — весьма многочисленных), можно было бы провести их квалификацию и ввести ценные знания в область этнографии и религиоведения. В частности, это помогло бы глубже понять взаимовлияние монотеистической традиции и древней ритуальной практики.
