Из вышесказанного видно, что социально-антропологическая «теория» в том смысле, в каком о ней говорит Малиновский, представляет собой в значительной степени то, что сегодня можно было бы назвать «схемой соотнесения» или «системой координат». Помимо набора понятий такая схема включает ряд общих допущений относительно природы исследуемого предмета. Как пишет Малиновский, «первая задача любой науки — определить свой собственный законный предмет исследования»2. Для социальной антропологии предметом исследования является культура.
Культуре дается предельно широкое определение. Это «единое целое, образованное из орудий и потребительских благ, конституциональных хартий различных социальных группировок, человеческих идей и умений, верова'ний и обычаев»3. Одна из аксиом функционального анализа состоит в том, что культура должна рассматриваться как целостность, все части которой связаны между собой взаимной зависимостью. Такой холистический подход к культуре требует от полевого исследователя, чтобы он наблюдал и описывал изучаемые культуры «в единстве их проявлений». Каждый фрагмент культурного процесса и каждый культурный продукт органично «вписаны» в культуру и в силу этого не могут и не должны изучаться обособленно, вне культурного контекста. Эта позиция ставила вне закона повсеместно преобладавшую в этнологии практику описания и анализа обособленных «обычаев» и была полемически направлена против целых направлений в этнологии, таких, как диффузионизм, концепция пережитков и т. д. Так, критикуя понятие «пережиток», Малиновский указывал, что каждое явление выполняет в культуре свою функцию, связано с другими ее элементами и просто не может рассматриваться как чужеродное вкрапление; соответственно в попытках рассматривать элементы культуры по отдельности изначально заложено «фундаментальное недоразумение». Чтобы избежать этой ошибки, требовалось, по его
1 Малиновский Б. Научная теория культуры. С. 24.
2 Там же.
3 Малиновский Б. Научная теория культуры // Культурология: Дайджест. М.,
2000. № 1.С. 33.
202 История социологии
мнению, перенести центр внимания со статичных «сущностей» на закономерные и устойчивые связи между ними.
Культура в таком ее понимании представляла собой широкий контекст любого человеческого поведения. Соответственно значимость «научной теории культуры», к созданию которой призывал Малиновский, простиралась далеко за пределы этнографического изучения примитивных культур. Такая теория, если бы она была создана, претендовала бы на статус общей теории, без которой не могла бы законным образом обойтись ни одна дисциплина, изучающая человека и его деятельность. «Нам нужна теория культуры, ее процессов и продуктов, ее связи с основными положениями человеческой психологии и с органическими феноменами тела человека, устанавливающая зависимость общества от среды. Такая теория ни в коей мере не является монополией антрополога. Однако ему предстоит внести особый вклад в эту теорию»1. Вкладом Малиновского в эту теорию стала разработка институционального и функционального анализа как двух неразрывно связанных аспектов изучения культуры.
