Будучи интегрированы в устойчивую структуру личности, страсти могут быть либо рациональными, либо иррациональными. Рациональные страсти, такие, как, например, любовь к другому человеку, к живым существам, усиливают ощущение радости и полноты жизни, придают ей смысл. Иррациональные страсти — ненависть, жадность, ревность, зависть, тщеславие — вносят в человеческое существование драматический элемент и являются скорее жизнеразрушающим, чем жиз-нетворящим фактором. Те и другие придают жизни заинтересованный характер, насыщают ее то восторгами, то страхами, питают мечты и сновидения, обогащают сюжетами мифы, поэзию, романы, пьесы. Не желая существовать подобно вещи, растению или автоматическому механизму, человек преодолевает при помощи страстей банальность своего существования, придает своей жизни остроту и смысл. Одной из ведущих страстей Фромм считает наклонность человека к деструктивному поведению, полагая, что многим людям свойственно время от времени искать возможности и поводы для разрядки деструктивной энергии, накопившейся в глубинах психики.
Психосоциология садизма
Самой тяжелой разновидностью деструктивного поведения является садизм, сущность которого состоит в жажде неограниченной, абсолютной власти над живыми существами, будь то животное, ребенок, женщина или мужчина. Цель садиста состоит в том, чтобы заставить это существо испытывать унижение, боль, муку, стать его повелителем, господином, богом, превратить его в подобие вещи, позволяющей хозяину делать с ней все, что угодно.
Садизм — злокачественное образование внутри человеческой психики, которое калечит личность садиста, делает его моральным уродом и, зачастую, преступником. Если человек не видит для себя положительных путей самореализации и социального самоутверждения, если в его жизни нет радости и творчества, то садизм выступает для него как средство, позволяющее почувствовать свою значительность. Через ощущение абсолютной власти над другим существом его социальная ничтожность заслоняется иллюзией всемогущества. Садист далеко не всегда стремится к убийствам; ему гораздо важнее, чтобы его жертва была живым, слабым, дрожащим от ужаса объектом обладания, пульсирующим всей своей вздрагивающей от боли и страха плотью.
Соответственно психологическому диагнозу Фромма, садист — это, как правило, одинокое, полное страхов, несчастное создание, страдающее от сознания своей человеческой несостоятельности. Насилие над еще более слабыми существами позволяет ему компенсировать свое ничтожество, но не избавляет от личной трусости и готовности подчиниться тем, кто сильнее и агрессивнее. Во всех существующих социальных системах имеются необходимые предпосылки для проявления у людей садистских наклонностей.
Иерархически организованные общественные структуры всегда дают возможность вышестоящим властвовать над подчиненными. Даже у тех, кто пребывает на низших ступенях социальной лестницы, находятся под рукой еще более беззащитные существа: для тюремщика это заключенные, для санитарки — больные, для злой учительницы — малыши-школьники, для мелкого чиновника — посетители, для отца-деспота — жена, дети, собака и т. д.
Существуют не только садистские личности, но и садистские цивилизации, практикующие системное насилие и активно плодящие преступников. Садистские эксцессы чаще встречаются в социальных слоях, представители которых имеют мало истинных радостей жизни. В первую очередь они характерны для угнетенных общественных групп, жаждущих мести и перераспределения власти. Не найдя возможностей для развития высших способностей, они с готовностью отдаются во власть деструктивных аффектов, выказывают предрасположенность к преступлениям.
Некрофильский характер
Особое внимание Фромм уделил такому проявлению деструктивных наклонностей как некрофилия. Под ней он понимал влечение человека к мертвой материи, жажду разрушения ради разрушения, страстное желание превращать живое в неживое, насильственно прерывая живые связи. Отличительная особенность некрофильского характера — убежденность в том, что насилие — самый подходящий случай для разрешения абсолютного большинства проблем и конфликтов.
Целиком некрофильские характеры встречаются сравнительно редко и представляют собой сугубо патологические явления. Чаще всего бывают случаи смешения биофильских и некрофильских наклонностей с доминированием последних. Именно к таким случаям применима дефиниция «некрофильская личность». Возможность определяющих воздействий некрофильских наклонностей на психику и поведение индивида зависит от целого ряда психологических и социокультурных факторов. Среди них Фромм называл наличие определенных социальных обстоятельств, способных стимулировать некрофильскую ориентацию, в том числе событий частной жизни, которые могут либо погасить некрофильские импульсы еще в зародыше, либо же, напротив, стимулировать их гипертрофию. Он писал: «Вряд ли нужно особо напоминать, что патологически некрофильские личности представляют серьезную опасность для окружающих. Это человеконенавистники, расисты, поджигатели войны, убийцы, потрошители и т. д. И они опасны, не только занимая по-
302'
сты политических лидеров, но и как потенциальная когорта будущих диктаторов. Из их рядов выходят палачи и убийцы, террористы и заплечных дел мастера. Без них не могла бы возникнуть ни одна террористическая система. Однако и менее ярко выраженные некрофилы также играют свою роль в политике. Возможно, они не относятся к главным адептам террористического режима, но они обязательно выступают за его сохранение, даже когда они не в большинстве (обычно они и не составляют большинства, все же они достаточно сильны, чтобы прийти к власти и ее удерживать)» (Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М., 1994. С. 318).
Внутренний запрет на насилие
Согласно Фромму, в человеческом существе присутствует внутренний запрет на насилие и убийство, чему имеется множество свидетельств и доказательств. Так, люди способны привязываться к животным, в результате чего между человеком и животным возникает некое подобие личной связи, так что впоследствии этот человек зачастую не может убить и употребить в пищу домашнее животное, к которому успел привязаться. У людей нередко возникает чувство вины из-за того, что они приняли участие в разрушении, уничтожении чьей-либо жизни. Это происходит из-за того, что любое убийство нарушает целостность мирового единства всего живого. Не случайно в индуизме издревле главной заповедью считается запрет на убийство живых существ. Внутренний запрет на убийство восходит, во-первых, к чувству общности человека со всем живым, а во-вторых, к его ощущению глубинных связей с другими людьми, к способности испытывать сочувствие к ним. Прямым доказательством существования такого запрета являются угрызения и муки совести.
М. ФУКО:
СОЦИОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ДИСЦИПЛИНАРНОГО ПРОСТРАНСТВА
Мишель Фуко (1926-1984) — французский социолог, историк, философ, криминолог. Преподавал в университетах Франции, Германии, Польши. В 1971 г. во Франции по его инициативе была создана «Группа информации
о тюрьмах», в чью задачу входило изучение условий содержания заключенных и информирование общественности о состоянии пенитенциарной системы. Работа в этой группе позволила Фуко создать объемное исследование «Надзирать и карать: рождение тюрьмы» (1975), основные положения которого явились развитием его концепции отношений между властью и насилием, преступлением и наказанием.
Основные сочинения: «Безумие и неразумие. История безумия в классический век» (1961); «Слова и вещи: археология гуманитарных наук» (1966); «Археология знания» (1969); «История сексуальности. Воля к знанию» (1976); «История сексуальности. Пользование наслаждениями» (1984) и др.
