Влияние христианства на западную цивилизацию и культуру

Христианство — планетарная религия, возникшая в I в. и придавшая общую характерную ценностно-норма­тивную направленность целому ряду локальных циви­лизаций и культур западного и славянского миров. Хри­стианство вышло из античного мира, явившись одновре­менно и его порождением, и его отрицанием. Оно стало одним из духовных средств преодоления кризисного со­стояния античной, эллинско-римской цивилизации. Па­дение нравов, распространение зла, несправедливости, насилия, преступлений, а также сознание бессилия пе­ред угрозой некой грядущей тьмы, надвигающейся на мир, заставляли людей искать средства спасения от гро­зящей гибели. Рассудочно-прагматическая идеология официального Рима, господствовавшая в гигантской им­перии, не могла выразить в адекватных понятиях всю трагическую сложность тех метаморфоз, которые проис­ходили внутри социальной реальности. В этой противо­речивой, переходной духовной атмосфере перерождаю­щегося социального мира возникло новое религиозное

• 114*

направление, у истоков которого стоял Иисус Христос. Деятельность одного из величайших реформаторов в ис­тории человечества, духовный труд его учеников и пос­ледователей привели к тому, что к концу первого столе­тия новой эры христианство перестало быть исключи­тельно еврейским вероисповеданием.

Христианство указало значительной части челове­ческого рода путь выхода из состояния духовного упад­ка, морального декаданса. Оно дало не только шанс на духовное возрождение, но и сообщило мощный импульс духовной жизни ряда народов. С возникновением и ут­верждением христианства связан характерный парадокс, на который обратил внимание Э. Ренан, писавший: «При всех своих громадных недостатках еврейский народ — суровый, эгоист, пересмешник, жестокий, узкий и тон­кий софист — создал тем не менее самое дивное движе­ние бескорыстного энтузиазма, о каком говорит исто­рия» {Ренан Э. Жизнь Иисуса. М., 1991. С. 96).

Недоверие, поначалу испытываемое по отношению к христианству большинством жителей Римской империи, а также преследования официальными властями стали постепенно сменяться признанием. Обнаружилось, что идея единого Бога созвучна официальной идеологии це­заризма и в гораздо большей степени способствует цент­рализованному управлению Римской империей, чем тра­диционное многобожие. Новое вероучение все шире рас­пространялось среди многонационального населения, став впоследствии официальной религией. Так, внутри уми­рающего социального тела языческой империи зароди­лось ядро новой духовной жизни, новой культуры.

Христианство явилось духовным звеном, связующим два исторических мира, две цивилизации, античную и средневековую, сообщив мощный импульс для небыва­лого взлета человеческого духа. На протяжении пяти столетий, с I по V в., шли процессы формирования и канонизации его идейного содержания. Распространив­шись поначалу в восточных, малоазийских провинциях империи, оно постепенно проникло и на запад. По сви­детельству историков, в III в. в Риме, населенном полу­тора миллионами жителей, было от 30 до 50 тысяч хри­стиан. В таких крупных городах, как Александрия

• 115 •

и Карфаген, их число не превышало 5-10 тысяч в каж­дом. В 312 г. император Константин придал христиан­ству статус официальной государственной религии.

Важнейшим текстом, в котором сосредоточились глав­ные идеи и принципы христианского миросозерцания, стал Новый Завет. В него вошли 27 произведений — че­тыре Евангелия (от Матфея, Марка, Луки, Иоанна), книга «Деяния святых Апостолов», двадцать одно послание апостолов и «Откровение Иоанна Богослова», или Апо­калипсис. Появившиеся за период с 50 по 120 г., они были впоследствии канонизированы и обрели статус свя­щенных книг христианства.

В отличие от Ветхого Завета, Новый Завет предста­вил принципиально иную систему норм и ценностей, составившую религиозно-нравственное основание бу­дущих концепций естественного права европейских мыслителей. В евангельских текстах, в притчах Хрис­та и сентенциях апостолов предстают смысловые, цен­ностные и нормативные очертания нового миросозер­цания.

Создатели Нового Завета высказываются по всем важ­нейшим социально-философским, этико-правовым и ре­лигиозно-экзистенциальным вопросам, волновавшим культурное, нравственное, правовое сознание людей пе­реходной исторической эпохи. Они говорят о добре и зле, власти и подчинении, государстве и личности, наси­лии и воспитании, долге и ответственности, пороке и злодеяниях.

Ведущая социально-религиозная идея Нового Завета имеет вид констатации, характерной своей категорично­стью: «Мир лежит во зле». В ней — неприятие этого мира и мечта о мире ином, где царили бы добро и спра­ведливость. Значительная часть зла проистекает от го­сударства и его неправедной власти над людьми. Для творцов Нового Завета это в первую очередь римское государство. Жестокое и бесчеловечное, погрязшее в раз­врате и преступлениях, казнившее Христа, оно вызыва­ет у них неприязнь и отвращение. В Апокалипсисе язы­ческий Рим именуется «Вавилонской блудницей». Иоанн Богослов пишет, что этот современный ему «Вавилон» «сделался жилищем бесов и пристанищем всякому не-

• 116 •

чистому духу», что он «яростным вином блудодеяния своего напоил все народы». Под властью такого государ­ства мир обречен «лежать во зле», но Господь осудил Рим за его преступления, и он обречен.

Наряду с негативным отношением к государству в Новом Завете присутствует и другой мотив. Так, апос­тол Петр в своем Первом послании настаивает на необ­ходимости быть покорным властям: «Итак, будьте по­корны всякому человеческому начальству для Госпо­да: царю ли как духовной власти, правителям ли как от него посылаемым для наказания преступников и для поощрения делающих добро, ибо такова есть воля Божия... Всех почитайте, братство любите, Бога бой­тесь, царя чтите. Слуги, со всяким страхом повинуй­тесь господам, не только добрым и кротким, но и су­ровым».

К повиновению государству призывает апостол Па­вел: «Всякая душа да будет покорна высшим властям: ибо нет власти не от Бога...» Долг христианина —- под­чиняться, а не противиться власть предержащим. «Хо­чешь ли не бояться власти? Делай добро и получишь похвалу от нее; ибо начальник есть Божий слуга тебе на добро. Если же желаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмстит в наказание делаю­щему зло».

Эти две модели отношений человека и государства дополняются в Новом Завете еще одной, третьей. Образу Рима, погрязшего во зле, противостоит образ идеально­го государства, обозначаемого словами «Царство Божие», «Град Божий», «Новый Иерусалим». Своеобразным за­родышем этого идеального будущего государства явля­лась, по убеждению первых христиан, церковная общи­на с присущим ей особым складом нравственных отно­шений. Внутри нее нет места антагонизмам, насилию, преступлениям, поэтому она не нуждается во вмеша­тельствах полиции и судей. Аналогичным образом и в идеальном государстве не будет в них нужды, поскольку там станут безраздельно господствовать правда и спра­ведливость. Мир, где «не о себе только каждый заботит­ся, но каждый о других», будет царством безупречного правопорядка и социальной гармонии.

• 117 •

Из исходной евангельской посылки «мир лежит во зле» вытекает еще одно важное этическое следствие, суть которого в том, что человек, живя в немилосердном к нему мире, отнюдь не обречен на прозябание во тьме и ничтожестве. У него есть шанс вырваться из плена зла и возродиться к истинной, нравственной жизни. Этот шанс ему дает учение Христа: если твердо следовать заветам Сына Божьего, возможность духовно-нравственного воз­рождения становится реальностью.

Христианство предложило новую шкалу социально-этических ценностей, утверждая принципы всеохватной любви, всепрощения и непротивления. Вместе с тем, Хри­стос говорил, что он пришел не нарушать Закон, а испол­нить его. Это значило, что предлагаемые им нормативно-ценностные принципы не отвергали тех положительных начал нравственности и правопорядка, которые уже су­ществовали в человеческом обществе. Экономика, тор­говля, судопроизводство, при всех сопутствующих им не­достатках и издержках, не подлежали ни разрушению, ни отмене. Христос призывал лишь к тому, чтобы суще­ствующие социальные отношения между людьми в мак­симальной степени подчинялись религиозно-нравствен­ным началам. Христианское сознание не допускает со­мнений в правильности новозаветной иерархии критериев и оценок. Во взглядах на социальную жизнь оно теокра-тично: для него наилучшая форма социального устрой­ства — это государство, признающее духовный приори­тет церкви и подчиняющее ее требованиям всю свою практическую деятельность. Его нормы и принципы но­сят абсолютный характер, указывая на незыблемые зап­реты и безусловные ценности. Они свидетельствуют о том, что человек не может жить в мире, где все относи­тельно, и опираться лишь на договорные основания, сфор­мулированные самими людьми. Так, право заимствует принцип абсолютности из сфер религии и нравственнос­ти, с которыми оно тесно связано и которые издавна культивируют область духовно-практических отношений человека с абсолютными ценностями и нормами. Когда естественно-правовым императивам сообщается абсолют­ный характер, это означает, что они перестают нуждать­ся в доказательствах, обретают догматический статус.

• 118 •

Систему таких абсолютных естественно-правовых цен­ностей, как жизнь, личность, свобода, достоинство, вен­чает сверхабсолют — Бог. Без Него они утрачивают в человеческом сознании свою абсолютность и становятся относительными, а значит беззащитными перед крити­ческими и скептическими выпадами.

На протяжении последующих веков христианство благодаря миссионерской активности его апологетов рас­пространилось на север Европы, пришло в жизнь гер­манских племен. Нордическая мифология воинствен­ных германцев с присущим ей внутренним динамиз­мом и трансгрессивными порывами к безграничному обнаружила способность сопрягаться с христианскими идеями и образами. Как отмечал Р. Гвардини, норди­ческий фермент, успевший в средние века пропитать все европейское социальное пространство, соединился с христианской устремленностью к беспредельности. Так возник особый тип западной, романо-германской ду­ховности.

В последующие века христианство обрело огромное число интерпретаций и ответвлений. Некоторым из них удалось организационно оформиться в самостоятельные направления. В результате образовались три его наибо­лее крупные ветви. Романское понимание учения Хри­ста обрело вид католицизма. Его греко-славянское толко­вание оформилось как православие. А северогерманское понимание обернулось утверждением и распространени­ем протестантизма.

Исходные идеи и образы христианского вероучения проходили через разные социокультурные фильтры. Шел нескончаемый процесс раскрытия неисчерпаемой мно­гозначности его базовых, основополагающих смыслов. Изначально полифоничные, открытые и предрасполо­женные к различным интерпретациям, они иницииро­вали и по сей день продолжают стимулировать духовно-интеллектуальные искания и наполнять жизнь христи­анского духа множеством драматических коллизий. Несмотря на то, что в этой жизни светлое переплелось с темным, что «на каждую мать Терезу находился свой Великий Инквизитор» (М. Рьюз), что миллионы людей спаслись именем Христа, а многие были погублены во

имя его, христианство не угасло. И причина этого в том, что христианство не является рядовой системой воззре­ний, стоящей в одном ряду с другими религиями. Его место совершенно особое: это вершина религиозности, открывшаяся человеческому духу. К ней он долго про­бирался сквозь различные формы верований. Это похо­дило на восхождение по склону горы. Потребовалось пройти длинный путь, преодолеть множество препят­ствий, накопить значительный религиозный опыт, преж­де чем человеку открылся тот особый мир откровений, который ярким светом озарил его душу. Долго грезив­ший о бессмертии, жаждавший его, робко пытавшийся постичь его суть при помощи различных дохристиан­ских идей и образов, предчувствовавший его возмож­ность, но не знавший пути, ведущего к нему, человек в итоге получил возможность сказать: «Свершилось!» Дух обрел то, что искал. То, что дотоле представлялось в метафизическом мареве смутным, искаженным, прибли­зительным, засияло светом абсолютной истины с прихо­дом Сына Божьего. Отпала необходимость во многих смысловых туманностях дохристианского религиозного опыта и в дальнейших мучительных исканиях.

Христианство позволило множеству людей увидеть то, чего не замечала античная культура, — уходящую ввысь духовно-нравственную перспективу человеческой истории. Христианство одарило человеческий дух нео­бычайной, невиданной дотоле свободой. Прикованный, привязанный естественными узами к миру земной сти­хийности, рабски покорный зову почвы, внутри которой «все полно демонов», дух узрел перед собой возмож­ность освобождения и спасения от ига материальной отя-гощенности и от связанных с нею скорбями и страдания­ми. Естественный миропорядок предстал не как един­ственный оплот людей, являющийся одновременно их колыбелью и могилой, но как стартовая площадка, с которой человеческий дух способен воспарить в ослепи­тельную высь, где царит Сын Божий, готовый утереть всякую слезу и претворить всякое страдание в бесконеч­ную радость.

Христианство предполагает, что история движется к единой, общей цели — превращению человечества в еди-

ного субъекта, в совершенную общину, всечеловеческую христианскую церковь как социальную целостность («тело Христово»). Это превращение должно происхо­дить в историческом промежутке между распятием Хри­ста и общим искуплением, имея вид неуклонного возра­стания общего духовно-нравственного потенциала, зна­чимости начал любви. В итоге церковь должна предстать как живой организм, наделенный жизненными силами и духовным совершенством, способным обеспечить проч­ные связи между индивидами, наивысшую полноту их земного существования и его прочную привязанность к целям спасения.

Предельно отчетливо сущностные особенности за­падного христианского сознания проявились в протес­тантизме. В отличие от католиков, считавших, что выс­шая истина заключена в церковных догматах, протес­танты полагали, что христианская истина еще далеко не полностью открылась людям и потому следует про­должать ее поиск. Но для этого необходимо обширное пространство духовной свободы, т. е. свобода совести, мысли и слова.

Другая важная идея, принадлежавшая протестан­там, — это требование признать естественные права лич­ности прирожденными и неотчуждаемыми. Во время Реформации, в 1525 г. в Германии вышли в свет «Две­надцать статей», в которых утверждалось, что крестья­не рождаются от природы свободными. Идеи видных английских протестантов Р. Вильямса и Дж. Лилльбор-на, ратовавших за свободу личности, совести, печати, позднее вошли в американскую «Декларацию независи­мости», а затем во французскую «Декларацию прав че­ловека и гражданина».

В XIX в. П. Я. Чаадаев скажет, что призвание Церк­ви в веках состояло в том, чтобы дать миру христиан­скую цивилизацию. Конкретизируя эту мысль, следует добавить, что христианская церковь дала миру и хри­стианскую культуру, в том числе и социальную филосо­фию, в лоне которой сформировалась западная социоло­гия, обретшая дисциплинарную самостоятельность в тру­дах О. Конта, Г. Спенсера, Э. Дюркгейма, М. Вебера и других европейских мыслителей.

121 •