Сократ против софистов и киников

Как некогда Солон занял-место ключевой фигуры в генезисе греческой правовой цивилизации, так Сократ ознаменовал поворотный пункт в развитии античного философско-правового сознания. Подобно афинскому Акрополю, увенчанному мраморным Парфеноном и сви­детельствующему о торжестве аполлоновского начала в культуре, учение Сократа, его личность и судьба гово­рят о возможности победы номоса над дисномией, апол-лонийства над дионисийством в сфере философского духа. Вряд ли было случайностью то обстоятельство, что имен­но с фронтона храма Аполлона, а не какого-либо иного бога, Сократ взял изречение, ставшее его жизненным девизом («Познай самого себя»).

Ницше, отождествивший аполлонизм с рационализ­мом, назвал афинского мыслителя первым «теорети­ческим человеком» и увидел в Сократе первый симп­том упадка культуры. Он считал, что Сократ совершил

неоправданную подмену, поставив силу рассудочного зна­ния на место силы инстинкта. Будучи апологетом то­тальной дисномии, продолжателем линии, у начала ко­торой стояли греческие софисты и киники, Ницше, ко­нечно же, не мог быть союзником и единомышленником Сократа, этого открытого противника всех форм фило­софского имморализма.

Философское дионисийство киников и софистов, их многочисленные попытки обосновать свое право на свобо­ду от каких-либо нормативных и ценностных ограниче­ний расшатывали нравственно-правовые устои в гречес­ких полисах. Их философия отклоняющегося поведения еще не имела под собой серьезных онтологически-космо­логических оснований (они появятся позднее, вместе с Эпикуром, который предпримет попытку обосновать «пра­во» атомов отклоняться в сторону от траектории, предпи­санной высшей необходимостью).

Опасность деятельности софистов и киников состоя­ла в том, что их интеллектуальный дионисизм носил не сезонно-рекреационный характер, подобно праздне­ствам в честь бога Диониса, а имел вид целенаправлен­ных и систематических усилий, которые приносили больше вреда, чем пользы, поскольку деструктивных компонентов в них было несравнимо больше, чем кон­структивных. Но, как известно, действие способно рож­дать противодействие. Не потому ли среди греческих философов появилась грандиозная фигура гениального мыслителя, видевшего свое предназначение в том, что­бы служить не Дионису, а Аполлону, укрепляя фило­софскими средствами основы морали и правопорядка. В лице Сократа словно сам божественный аполлоновский номос восстал против безответственности софистов и бесстыдства киников.

Онтология номоса

Сократ утверждал, что существуют два типа основа­ний нравственно-правовой реальности — объективные, восходящие к космическим, божественным законам, и субъективные, связанные с познавательными способно­стями человеческого разума. Главенствующая роль при­надлежит божественному номосу, сосредоточившему в се-

бе абсолютные требования и непререкаемые запреты. Номос универсален; он сам себя определяет и служит главным ориентиром для всех социокультурных усилий человека. Эти взгляды Сократ воспринял от натурфило­софов. Греки представляли номос в качестве безличной силы, подчиняющей своей власти отношения между людьми и способной оберегать от разрушений все луч­шее и наиболее ценное, что имеется в человеческой жиз­ни. Гераклит, различавший номос божественный и но-мосы человеческие, утверждал, что последние питаются от первого, который все превозмогает и над всем вла­ствует. Человеческие номосы, по его словам, — это то, без чего нет и не может быть цивилизованной жизни, поэтому людям следует упорно и отважно сражаться за номос, как за свои стены.

Для досократиков в одном ряду с номосом пребыва­ло понятие логоса. Они считали, что через логос до людей доводится смысл требований космоса. Логос вы­ступал смыслонесущим медиатором между человеком и мирозданием, говорил о том, как следует жить и что необходимо делать, чтобы высший порядок не нарушал­ся и чтобы мера организованности и гармоничности в мире не убывала. Являясь онтологически исходной се­мантической формулой упорядоченности, от которой производны смыслы, нормы и ценности человеческого существования, логос нес в себе базовые нормативные образцы, в соответствии с которыми должны строиться системы моральных и правовых предписаний. Далеко не все люди внемлют императивам логоса. Наиболее чутки к ним мудрецы-философы, видящие свой нрав­ственный долг в том, чтобы доводить до всех осталь­ных людей мысль о важности внимательного вслуши­вания в смыслы высших требований. Поскольку любое отклонение от требований логоса усугубляет дисгармо­нию бытия человека в мире, то каждое проявление свое­волия следует «гасить скорее, чем пожар». К сожале­нию, большинство людей с их младенчески слабым рас­судком получают лишь малую долю от разумности логоса. Потому в их жизни так мало гармонии и столь велик избыток зла в виде несчастий, страданий, поро­ков и преступлений.

. 79 •

Когда индивиды и государства действуют не в соот­ветствии с законом высшей справедливости, когда они глухи к взываниям логоса, космос поворачивается к ним своим грозным ликом: логос становится роком, беспо­щадно карающим виновных. Таким образом, логос за­нимал в античном сознании место рядом с номосом, вы­ступая противоположностью хаоса, дисномии, всех форм социального зла и несправедливости. Сократу была близ­ка натурфилософская идея логоса-номоса. Он ратовал за то, чтобы требования морали и законы государства соот­ветствовали призыву высшей справедливости, исходя­щему от логоса. В отличие от софистов, он был убежден в существовании всеобщих нравственных и естественно-правовых норм, имеющих не относительный, а абсолют­ный характер.

В лице Сократа греческая цивилизация обнаружила способность к самоанализу своих фундаментальных он­тологических оснований. Более того, она нашла в его лице своего надежного защитника, который ни в мыс­лях, ни в делах никогда не отрывал себя и свою судьбу от судьбы породившего его афинского полиса. Весьма характерен в этом отношении заключительный этап жизни Сократа. Когда суд вынес философу смертный приговор, а друзья предложили ему организовать побег, Сократ возразил, что для него как гражданина суще­ствует безусловный долг, требующий подчиняться зако­нам государства.

Нарушения гражданами законов чревато для полиса гибелью. Афинское государство не сможет существовать, если судебные решения, принимаемые в нем, не будут иметь силы. Поэтому надо либо переубедить государ­ство, либо исполнять то, что оно велит, а если оно к чему-то приговорит, нужно терпеть невозмутимо, будут ли это побои или оковы, пошлет ли оно на войну, на раны и смерть. Все нужно выполнить, ибо в этом заклю­чена справедливость. Нельзя отступать, уклоняться или бросать свое место в строю. И на войне, и в суде, и повсюду надо исполнять то, что велит Государство-Оте­чество. Демонстрировать же непослушание или, тем бо­лее, учинять насилие над матерью или над отцом, а тем паче над Отечеством — нечестиво.