Защита прав и свобод, нарушенных преступлением

1. В защиту прав и свобод человека и гражданина, пострадав-
шего от преступления, осуществляется судопроизводство по многим
уголовным делам. Это прежде всего дела о преступлениях против
личности, жизни, здоровья, свободы и достоинства, против наруше-
ний политических и трудовых прав (ст. 102—151 УК РСФСР).

Неверно было бы, однако, ограничивать участие потерпевшего
лица делами о преступлениях, квалифицируемых статьями уголовно-
го закона, в которых личность, ее права и свободы обозначены как
родовой объект деяния.

Наряду с родовым объектом права и свободы личности подле-
жат защите при расследовании и судебном разбирательстве по делам
о преступлениях других категорий, включая государственные пре-
ступления (например, террор, бандитизм), должностные (например,
превышение власти), преступления против правосудия (например,
ложный донос, принуждение к даче показаний), преступления против
порядка управления (например, посягательство на жизнь работника
милиции), против общественной безопасности и общественного
порядка (например, хулиганство), воинские преступления (напри-
мер, так называемые нарушения уставных правил взаимоотношений
между военнослужащими, более известные как дедовщина) и др.
(ст. 66, 67, 77, 171, 183, 191², 206, 244 УК РСФСР).

2. Легальное определение потерпевшего дано в ст. 53 УПК
РСФСР: «Потерпевшим признается лицо, которому преступлением
причинен моральный, физический или имущественный вред». Подоб-

174 Глава V. Защита прав в уголовном судопроизводстве

ным образом о потерпевшем как лице, которому причинен вред
преступлением, говорит и материальный уголовный закон (например,
ст. 102, 104, 107, 108, 110, 117, 121, 126 УК РСФСР).

Между тем понятие потерпевшего в материальном и процессу-
альном праве имеет разный смысл. Нормы уголовного материального
права предназначены для применения к реально существующим до-
стоверно установленным фактам преступлений. Вопрос, причинен ли
преступлением вред определенному лицу, суд решает в итоге исследо-
вания всех обстоятельств дела при постановлении приговора. Утвер-
дительный ответ на этот вопрос означает признание лица потерпев-
шим в материально-правовом смысле. Признанию же потерпевшим в
процессуальном смысле соответствует иная ситуация. Здесь акт
признания потерпевшим служит предпосылкой предоставления дан-
ному лицу комплекса процессуальных прав. Значительную их часть
составляют права, используемые при собирании и оценке доказа-
тельств: право давать показания, представлять доказательства, заяв-
лять ходатайства и др. Потерпевшему данные права нужны, посколь-
ку причинение ему вреда не вполне доказано и он намерен это дока-
зать. Таким образом, если признание гражданина потерпевшим в ма-
териальном смысле является одним из итогов доказывания, то
признание потерпевшим в процессуальном смысле служит лишь
предпосылкой его участия в процессе и имеет место уже при наличии
оснований предполагать преступное причинение ему вреда. Наиболее
отчетливо это прослеживается в правилах о так называемых делах
частного и частно-публичного обвинения, по которым жалобщик
признается потерпевшим в силу самого решения о возбуждении уго-
ловного дела (ст. 27, ч. 5 ст. 109 УПК РСФСР), тогда как достоверное
знание о причинении вреда и событии преступления к этому моменту
обычно еще не достигается¹.

Отождествление же процессуального и материально-правового
понятий потерпевшего используется для оправдания практики тех
следователей, которые до конца расследования затягивают признание
лица потерпевшим под предлогом, что причинение ему вреда еще
вполне достоверно не установлено. В результате потерпевший в зна-

¹ О соотношении процессуального и материального понятий потерпевшего так-
же см.: РахуновР. Д. Участники уголовно-процессуальной деятельности по советскому
праву. М., 1961. С. 246; Мотовиловкер Я. О. Вопросы теории советского уголовного
процесса. Томск, 1971. С. 93.

§ 2. Защита прав и свобод, нарушенных преступлением 175

чительной мере лишается возможности использовать свои процессу-
альные права.

Эти факты и соображения лежат в основе предложений вклю-
чать в закон дефиницию, раскрывающую понятие потерпевшего в
процессуальном смысле как вероятной жертвы преступления¹.

Чем раньше лицо признано потерпевшим, тем шире его воз-
можности реально использовать свои процессуальные права.

Указания на определенное лицо как на жертву преступления
обычно содержат не только жалобы на преступления, преследуемые в
порядке частного или частно-публичного обвинения, но также заяв-
ления и сообщения, которые служат поводом к возбуждению уголов-
ных дел об убийствах, причинении тяжких телесных повреждений
и др. Информация, образующая содержание этих сообщений, пред-
ставляет собой достаточные основания не только для возбуждения
уголовного дела, но и для одновременного признания указанного ли-
ца потерпевшим.

Подлежит ли признанию потерпевшим тот, против кого со-
вершено неоконченное преступление (приготовление) или покуше-
ние на преступление? Отрицательный ответ на этот вопрос моти-
вируется указанием на то, что от покушения или приготовления к
преступлению нет вредных последствий.

«Что же это за потерпевший, — риторически спрашивали сто-
ронники этого взгляда, — если действия преступника не затронули
его прав и интересов, не причинили ему никакого вреда?...Ясно, что
признание такого гражданина потерпевшим и выполнение в дальней-
шем всех вытекающих из этого акта процессуальных действий было
бы не только бесполезным, но и обременительным занятием как для
этого гражданина, так и для органа расследования и суда»².

В этих рассуждениях, однако, не принято во внимание, что при-
готовление к преступлению и покушение на преступление признаны
общественно опасными уголовным законом (ст. 15 У К РСФСР) и са-
мо возникновение этой опасности есть вред. Не удавшееся преступни-

1 Одну из таких дефиниций сформулировал В. Н. Савинов: «Потерпевшим
признается физическое лицо, в отношении которого имеется достаточно оснований по-
лагать, что против его охраняемого блага совершено преступное посягательство» (Сави-
нов В. Н. Потерпевший в уголовном процессе. Автореф. дисс. канд. юрид. наук. Харь-
ков, 1978. С. 9).

2 Савицкий В. М., Потеружа И. И. Потерпевший в советском уголовном
процессе. М., 1963. С. 9.

176 Глава V. Защита прав в уголовном судопроизводстве

ку посягательство может быть повторено. Поэтому подвергшийся та-
кому посягательству естественно заинтересован в изобличении и на-
казании виновного. При этом вопрос, был ли он осведомлен о
предпринятом против него посягательстве, несуществен¹. Практика
знает случаи, когда и о законченном преступлении потерпевший
впервые узнает только от следователя (например, когда квартирная
кража совершена во время длительного отсутствия владельца или
когда он считал украденную вещь утерянной и т. п.). Если мате-
риальный уголовный закон предусматривает судебную защиту чело-
века от покушений и приготовлений независимо от реального ущерба
его здоровью и имуществу, то нелогично лишать его процессуальных
полномочий судебной защиты. В какой мере он воспользуется этими
полномочиями, пусть он решает по своему усмотрению. Но это воз-
можно лишь после того, как следователь и суд признают его по-
терпевшим. Это соответствует целям правосудия. Ибо «обременяя»
следователя и суд своими показаниями, ходатайствами, представлен-
ными доказательствами, потерпевший содействует обнаружению ис-
тины².

Конституционному принципу равенства перед законом и судом
соответствует равное право граждан на судебную защиту независимо
от социального или имущественного положения, расовой или нацио-
нальной принадлежности, пола, образования, языка, отношения к
религии, рода и характера занятий, места жительства и других обсто-
ятельств (ст. 14 УПК РСФСР). Не должны влиять на решение о
признании лица потерпевшим и на объем его прав в этом качестве его
репутация, наличие или отсутствие судимости и т. п.

Дискуссионным оказался вопрос о значении в данном аспекте
неправомерных или нравственно порицаемых действий потерпевше-
го, которые явились причиной преступления, или поводом к его со-
вершению, или обстоятельством, способствовавшим преступлению.

¹ В зависимость от этого ставит признание лица потерпевшим Л. В. Батищева.
См.: Батищева Л. В. О признании лица потерпевшим при покушении на преступле-
ние/УПроблемы совершенствования предварительного следствия и прокурорского над-
зора за исполнением законов органами дознания и предварительного следствия. М.,
1982. С. 58.

² См.: Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. T.I.M.,1968.
С. 257; Ратинов А. Участие потерпевшего в предварительном следствии/УСоциалисти-
ческая законность. 1959. № 4. С. 33; Рахунов Р. Расширение прав потерпевшего/УСо-
циалистическая законность. 1960, № 4. С. 37.

§ 2. Защита прав и свобод, нарушенных преступлением 177

Одна из точек зрения состоит в том, что в этих случаях лицо, пре-
терпевшее от преступления, не должно признаваться потерпевшим¹.

Полагаю, правилен противоположный взгляд. Праву личности
на судебную защиту, установленному материальным законом, долж-
ны соответствовать процессуальные средства реализации этого права.
Иначе говоря, если причинение морального, физического или имуще-
ственного вреда влечет уголовную ответственность, человек, понес-
ший этот вред, должен быть признан потерпевшим.

Практически эта проблема затрагивает широкий круг лиц. Так,
по данным В. А. Дубривного, в ряде регионов порицаемое (безнравст-
венное, противоправное) поведение потерпевших в делах об убийст-
вах составило от 35 до 42% случаев, по делам о телесных поврежде-
ниях — от 30 до 39%, по делам о мошенничестве — от 98 до 100%.
Непризнание этих лиц потерпевшими противоречило бы действую-
щему законодательству. Совершение преступления под влиянием
сильного душевного волнения, вызванного неправомерными действи-
ями потерпевшего, а равно совершение преступления с превышением
пределов необходимой обороны от преступления, учиненного по-
терпевшим, не исключает, но лишь смягчает уголовную ответствен-
ность (п. 5 и 6 ст. 38, ст. 104, 105, 110, 111 У К РСФСР). Институт
встречного обвинения в российском уголовном процессе предусмат-
ривает предание суду по одному делу двух и более лиц, каждый из ко-
торых, уличаемый в преступлениях, выступает по отношению к
другому как обвиняемый и одновременно потерпевший (ст. 109 УПК
РСФСР)².

1См.: Цыпкин А. Л. К вопросу о защите прав личности в уголовном судо-
производстве//Развитие прав граждан СССР. Саратов, 1973. С. 11; Дубривный В. А.
Потерпевший от преступления на предварительном следствии. Саратов, 1966. С. 22.
Эту позицию, казалось бы, подтверждает разъяснение Пленума Верховного Суда
СССР, который разъяснил, что «размер возмещения вреда, причиненного лицу при
отражении его общественно опасного посягательства, если было допущено превышение
пределов необходимой обороны, в зависимости от обстоятельств дела и степени вины
оборонявшегося и посягавшего должен быть уменьшен либо в возмещении вреда долж-
но быть отказано» (Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР. 1924—
1986. М., 1987. С. 473). Однако речь идет о разных вещах. Пленум в данном случае
разъясняет, как должно быть разрешено материально-правовое отношение. Признание
же потерпевшим — элемент процессуальных отношений, предшествующих разреше-
нию материально-правовых.

² Подробнее об этой интересной, мало разработанной проблеме см.: Котикам С. И.,
Лукашевич В. 3. Судопроизводство по делам частного обвинения. Л., 1972. С. 145— 157.

178 Глава V. Защита прав в уголовном судопроизводстве

Один из противников признания потерпевшими лиц, которые
сами действовали небезупречно, ссылался на постановление Пленума
Верховного Суда СССР от 31 июля 1962 г. «О судебной практике по
делам о взяточничестве», где сказано: «Освобождение взяткодателя от
уголовной ответственности по мотивам вымогательства у него взятки
или добровольного заявления о случившемся не означает отсутствия в
действиях этого лица признаков преступления», и потому «взяткода-
тель не может признаваться потерпевшим и не вправе претендовать
на возвращение ему ценностей, переданных в виде взятки»¹.

Здесь затронута относительно частная, но актуальная пробле-
ма, в которой переплелись вопросы уголовного и уголовно-процессу-
ального права.

Представляется, что эти два основания освобождения взяткода-
теля от уголовной ответственности — вымогательство взятки и добро-
вольное заявление о случившемся — принципиально различны по
своей юридической природе и должны бы иметь разные последствия.
В случае, когда взятка дана по воле взяткодателя, его действия
преступны, а последующее его же сообщение о содеянном ничего в
квалификации деяния не изменяет. Освобождение же от ответствен-
ности в этих условиях — лишь приз за содействие изобличению опас-
ного преступника.

Качественно иное событие представляет дача взятки в резуль-
тате вымогательства. Заметим, кстати, что постановление Верховного
Суда «О судебной практике по делам о взяточничестве» от 31 июля
1962 г., которое приводил В. А. Стремовский, отменено в связи с
принятием одноименного постановления от 23 сентября 1977 г. В по-
следнем Верховный Суд дал по рассматриваемому вопросу новое
разъяснение, противоположное предыдущему: «В случаях, когда в от-
ношении взяткодателя имело место вымогательство и он добровольно
заявил об этом до передачи взятки, деньги и иные ценности,
переданные в виде взятки, возвращаются владельцу»². Данное разъ-
яснение, видимо, вызвано к жизни практикой сотрудников оператив-
ных служб, которые, получив жалобу на вымогательство взятки,
предлагают жалобщику передать взятку под их контролем, чтобы за-

¹ Стремовский В. А. Участники предварительного следствия в советском уго-
ловном процессе. Ростов-на-Дону, 1966. С. 210; Сборник постановлений Пленума
Верховного Суда СССР. 1924—1963. М., 1964. С. 262.

2 Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР. 1924—1986. С. 679.

§ 2. Защита прав и свобод, нарушенных преступлением 179

хватить взяткополучателя с поличным на месте преступления. В этих
действиях конфискация предмета взятки явилась бы несправедли-
востью.

Представляется, однако, что возврат полученного в случае вы-
могательства взятки имеет и более общие основания. По разъяснению
комментаторов, вымогательство взятки заключается в том, что долж-
ностное лицо «поставило под угрозу правоохраняемые интересы
взяткодателя»¹. Однако, как известно, вымогательство не только спо-
соб получения взятки, но и самостоятельный состав имущественного
преступления, предусмотренного ст. 148 У К РСФСР. От «простого»
вымогательства получение взятки посредством вымогательства отли-
чается тем, что берущий использует при совершении преступления
свои служебные полномочия. Но это различие не должно ухудшать
положения взяткодателя, подвергшегося вымогательству. Как и жерт-
ва «простого» вымогательства, он является потерпевшим (независимо
от того, сообщил он или не сообщил, сообщил заранее или постфак-
тум о даче взятки).

Завершить рассмотрение этого вопроса хотелось бы словами
Л. Д. Кокорева: «...оценка поведения потерпевшего может быть очень
спорной, и пока суд не рассмотрит дело, нельзя считать окончательно
установленным не только факт совершения преступления обвиняе-
мым, но и факт антиобщественных действий потерпевшего. Эти фак-
ты должны исследоваться, проверяться в ходе судопроизводства, и по-
терпевшего нельзя лишать права доказывать правомерность своих
действий»².

3. Потерпевший вправе давать показания по делу, лично или
через своего представителя представлять доказательства, заявлять
ходатайства, знакомиться с материалами дела с момента окончания
предварительного следствия, участвовать в судебном разбиратель-
стве; заявлять отводы; приносить жалобы на действия лица, произво-
дящего дознание, следователя, прокурора, суда, а также на приговор
или определение суда и постановление народного судьи; поддержи-
вать обвинение по делам о не особо опасных преступлениях против
личности (ч. 2 и 3 ст. 53 У ПК РСФСР).

1 Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. М., 1984. С. 367.
^Кокорев Л. Ц,. Некоторые вопросы виктимологии, ее влияние на признание
лица потерпевшим и его участие в расследовании и профилактике преступле-
ний//Виктимология и профилактика правонарушений. Иркутск, 1979. С. 58—59.

180 Глава V. Защита прав в уголовном судопроизводстве

Согласно конституционному принципу равенства граждан
перед законом и судом потерпевший и обвиняемый должны обладать
равными процессуальными правами. Однако в УПК РСФСР этот прин-
цип не всегда выдерживается. Так, в отличие от обвиняемого и защит-
ника потерпевший и его представитель лишь извещаются об оконча-
нии дознания и направлении дела в суд, но материалы дела для озна-
комления им не предъявляются (п. 2 ч. 2 ст. 120 УПК РСФСР).

После выполнения дополнительных следственных действий по
ходатайствам потерпевшего и его представителя они не имеют права
вновь ознакомиться с материалами дела (ср. ст. 200 с ч. 4 ст. 204 УПК
РСФСР). В отличие от обвиняемого потерпевший и его представитель
не имеют права получить копию обвинительного заключения (ст. 237
УПК РСФСР) и не участвуют в судебных прениях по делам публич-
ного обвинения. Подобную дискриминацию иногда высокопарно объ-
являют процессуальной экономией. Вернее бы назвать это мелким
крохоборством за счет прав человека и гражданина, ищущего судеб-
ной защиты своих прав и свобод.

Примечательный пример — эволюция предписаний о правомо-
чиях потерпевшего в суде. В изначальном тексте ч. 2 ст. 53 УПК
РСФСР зафиксировано право потерпевшего и его представителя
«участвовать в исследовании доказательств на судебном следствии».
Но 8 августа 1983 г. Президиум Верховного Совета РСФСР заменил
эту формулировку на «участвовать в судебном разбирательстве». По-
скольку судебное разбирательство включает наряду с судебным след-
ствием еще и прения сторон, единственный смысл этого изменения
состоял, вроде бы, в том, что потерпевшему и его представителю от-
ныне дано право участвовать в судебных прениях и таким образом под-
держивать обвинение по любому делу. Однако в той же ст. 53 УПК
РСФСР нетронутой осталась ч. 3, по-прежнему ограничивающая пра-
во потерпевшего поддерживать обвинение. Не предусматривают его
выступления общие правила судебных прений. Таким образом, в де-
лах публичного обвинения потерпевший как был, так и остался ли-
шенным права изложить свой взгляд на дело, который может и не сов-
падать с позицией прокурора-обвинителя¹.

¹ Критические соображения по этому поводу см.: Кокорев Л. Д. Потерпевший
от преступления в советском уголовном процессе. Воронеж, 1964. С. 59—61;

Строгович ТА. С. Курс советского уголовного процесса. Т. I. С. 259—260.

§ 2. Защита прав и свобод, нарушенных преступлением 181

Ощущая, видимо, неестественность такого положения и пыта-
ясь «подправить» закон, судьи иногда в конце судебного следствия
перед формальным объявлением об открытии прений предоставляют
потерпевшему возможность в форме дополнительных показаний вы-
сказать мнение о виновности и ответственности подсудимых, т. е., по
существу, начать судебные прения. Но это всякий раз зависит от
благоусмотрения судьи и не является решением проблемы.

Дополнение УПК РСФСР разделом о производстве в суде
присяжных (Закон РФ от 16 июля 1993 г.) еще более осложнило
проблему. Статья 430 из этого раздела предусматривает прекращение
уголовного дела ввиду отказа прокурора от обвинения при отсутствии
возражений со стороны потерпевшего. Но при этом в законе не обо-
значено движение дела после того, как такие возражения будут заяв-
лены. Ведь нет ни правовых, ни нравственных возможностей пону-
дить прокурора поддерживать обвинение вопреки внутреннему убеж-
дению после отказа, заявленного в суде.

Та же ст. 430 предусматривает право государственного обвини-
теля изменить в суде обвинение в сторону смягчения, причем это из-
менение имеет обязательное значение для суда уже независимо от
возражений потерпевшего. Между тем иные изменения граничат с
полным отказом от обвинения (например, переход от обвинения в
умышленном убийстве к обвинению в угрозе убийством). В этих слу-
чаях прокурор по собственному усмотрению лишает потерпевшего
права на судебную защиту своих прав и свобод. Таким образом, воз-
никает коллизия между уголовно-процессуальным законом и консти-
туционным принципом охраны прав потерпевших от преступлений и
злоупотреблений, обеспечения потерпевшим доступа к правосудию.
Эта коллизия может и должна быть преодолена закреплением в зако-
не права потерпевшего на участие в делах публичного обвинения в
качестве субсидиарного обвинителя, правомочного поддерживать об-
винение в полном объеме, если государственный обвинитель отказал-
ся от обвинения или внес в него существенные изменения.

Следствие и суд по делам о преступлениях, повлекших мораль-
ный, физический или имущественный вред человеку, производятся
не только в личных, но и в публичных интересах. Поэтому участие в
уголовном процессе по делам публичного обвинения — предмет субъ-
ективного права потерпевшего и в то же время его гражданский долг.

Закон обязывает потерпевшего воздерживаться от ложного до-
носа, неуклонно являться по вызовам следователя и суда для участия

182 Глава V. Защита прав в уголовном судопроизводстве

в следственных действиях и судебном разбирательстве, давать прав-
дивые показания, соблюдать порядок судебного заседания и подчи-
няться распоряжениям председательствующего. Неисполнение этих
обязанностей может повлечь юридические санкции. Так, заведомо
ложный донос, заведомо ложное показание, отказ или уклонение по-
терпевшего от дачи показаний влекут уголовную ответственность по
ст. 180—182 УК РСФСР. В случае неявки без уважительных причин
к следователю или в суд потерпевший может быть подвергнут
приводу (ч. 3 ст. 75 УПК РСФСР). За нарушение порядка в судебном
заседании потерпевший может быть удален из зала суда (ч. 3 ст. 263
УПК РСФСР).

В юридической литературе обсуждается вопрос о возможности
физического принуждения потерпевшего в случае его отказа под-
вергнуться освидетельствованию, экспертизе, связанной с помещени-
ем в медицинское учреждение, хирургической операции для извлече-
ния из его тела инородного предмета (например, пули) и т. п. Вопрос
этот, кажется, носит преимущественно академический характер. По
крайней мере, автор данной главы, занимаясь без малого пятьдесят
лет практикой и теорией уголовного процесса, не знает случая, когда
бы потерпевший после разъяснения целей и условий производства
данного действия отказался от освидетельствования, экспертизы. Од-
нако априорно исключить возможность подобных инцидентов нельзя,
тем более что некоторые авторы считают принуждение в таких случа-
ях правомерным.

При обсуждении этой проблемы в центре внимания оказался
вопрос о допустимости принуждения потерпевшего к освидетельство-
ванию — действию, довольно распространенному в следственной
практике. Сторонники утвердительного ответа на этот вопрос исходят
из указания закона: «Постановление о производстве освидетельство-
вания обязательно для лица, в отношении которого оно вынесено»
(ст. 181 УПК РСФСР). Атрибутом же правовой обязанности служит
санкция — возможность принуждения к исполнению или наказания
за неисполнение.

Критически оценивая закон и считая необходимым его допол-
нить, И. Л. Петрухин предложил ввести административную ответ-
ственность за уклонение потерпевшего от освидетельствования¹. Но

1 См.: Петрухин И. Л. Свобода личности и уголовно-процессуальное принуж-
дение. М., 1985 С.140.

§ 2. Защита прав и свобод, нарушенных преступлением 183

поскольку такие случаи маловероятны, ожидать превентивного эф-
фекта от этого нововведения не приходится. К тому же оказалась бы
возможной весьма неприглядная ситуация: преступление не
раскрыто, преступник не понес ответственности, а потерпевший уже
административно наказан.

Сторонники принудительных освидетельствований ссылаются
на то, что интересам истины следует отдать предпочтение перед волей
и чувствами потерпевшего¹.

Противоположная точка зрения основана на том, что принуди-
тельные меры в уголовном процессе допустимы и правомерны лишь в
случаях, прямо предусмотренных законом, и в порядке, определен-
ном законом. В отношении же потерпевшего, отказавшегося от осви-
детельствования, закон таких мер не предусматривает. Весомым,
можно сказать, решающим представляется довод нравственного ха-
рактера: «Что же касается потерпевшего, то это — лицо, пострадав-
шее от преступления; на следователе лежит особая забота о защите
его прав и законных интересов. Принудительное освидетельствование
потерпевшего было бы не только незаконной, но и морально недопу-
стимой мерой»².

4. Правовое положение потерпевшего в уголовном процессе
характеризуется его специальной правоспособностью и дееспособно-
стью.

Правоспособность потерпевшего — это его способность обла-
дать правом на судебную защиту от преступных посягательств. В этом
смысле правоспособен каждый человек, предполагаемый понесшим
вред от преступления, независимо от его возраста, физического и пси-
хического состояния.

¹ См.: Пичкалева Г. Нравственный аспект принудительного освидетельствования
потерпевших/УСоциалистическая законность. 1976, № 3. С. 63—64; Корнутв В. М.
Меры процессуального принуждения в уголовном судопроизводстве. Саратов, 1978.
С. 98—103; Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР. М., 1985. С. 305.

² Строгович М. С. Указ. соч. Т. II. С. 126. См. также: Каминская В. И. Охрана
прав и законных интересов граждан в уголовно-процессуальном праве/УСоветское го-
сударство и право. 1968. № 10. С. 32. И. Л. Петрухин заявил о солидарности с этой точ-
кой зрения (см.: Петрухин И. Л. Указ. соч. С. 140). Но похоже, что он окончательно
еще не определил свою позицию, ибо страницей раньше написал: «Осмотр тела, не
причиняющий ущерба чувству стыдливости (не сопровождаемый обнажением), вполне
допустим в отношении... потерпевшего (свидетеля). При отказе подвергнуться такому
осмотру возможно процессуальное принуждение, вплоть до физического воздействия»
(там же. С. 139).

7—1333

184 Глава V. Защита прав в уголовном судопроизводстве

Сложнее решается вопрос о дееспособности, т. е. способности
самостоятельно осуществлять процессуальные полномочия, лично от-
стаивать свои права и свободы. В этом плане различаются три рода
потерпевших:

— вполне дееспособные — здоровые совершеннолетние люди,
по своему выбору осуществляющие свои права лично или передоверя-
ющие их осуществление своим представителям;

— ограниченно дееспособные: несовершеннолетние в возрасте
от четырнадцати до восемнадцати лет, а также немые, глухие, слепые
и другие лица, которые в силу физических или психических недостат-
ков нуждаются при осуществлении своих процессуальных прав в по-
мощи представителей;

— недееспособные: малолетние, а также психически больные,
которые не могут давать отчета в своих действиях или руководить
ими, ввиду чего их права — всецело или в значительной части — осу-
ществляют их представители.

Закон говорит о представителях и законных представителях по-
терпевшего. Это понятия частично совпадающие. Представителями
потерпевшего могут быть адвокаты, а также близкие родственники и
иные лица, в силу закона управомоченные представлять законные
интересы потерпевшего (ст. 56 УПК РСФСР). Законными же пред-
ставителями потерпевшего могут быть его родители, усыновители,
опекуны, попечители, представители учреждений и организаций, на
попечении которых он находится (п. 8 ст. 34 УПК РСФСР).

Можно также различать представительство профессиональное,
осуществляемое адвокатом, и непрофессиональное, осуществляемое в
силу родственных отношений или по долгу службы.

Профессиональная помощь адвоката требуется, когда задача
отстаивания интересов потерпевшего сопряжена с решением специ-
фических правовых вопросов, исследованием противоречивых, запу-
танных обстоятельств. Законный же представитель может обеспечить
интересы потерпевшего там, где достаточно здравого смысла, психо-
логического контакта с потерпевшим, заботы о нем и чувства ответ-
ственности. Допустимо и в некоторых случаях оправданно совместное
участие в деле представителя-адвоката и законного представителя
потерпевшего¹.

¹ См.: Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР. 1924—1986.

С.848.

§ 2. Защита прав и свобод, нарушенных преступлением 185

Введение института представителя потерпевшего (а также граж-
данского истца, гражданского ответчика) по УПК РСФСР в 1960 г.
послужило защите прав личности в уголовном процессе. Но у неко-
торых юристов старой школы эта новелла вызвала реакцию от-
торжения. Появились комментарии, ограничивающие право потер-
певшего на юридическую помощь представителя. В таком ключе
разъяснялась ст. 200 УПК РСФСР: «В отличие от защитника пред-
ставитель потерпевшего не действует наряду с ним, а заменяет его
(это прямо вытекает из формулировки закона: «потерпевший или его
представитель»)»¹. Возражая комментатору, А. Г. Мазалов резонно
заметил: «Союз «или» употреблен здесь для того, чтобы подчеркнуть
мысль о наделении представителя в том случае, когда он участвует в
деле вместо представляемого, теми же процессуальными правами, что
и представляемый». А. Г. Мазалов при этом обратил внимание, что
«мысль о возможности участия наряду с представляемым проводится
в ряде других статей Кодекса (70, 120, 245, 263, 264, 265, 268, 277,
279, 280, 283, 288, 289, 291, 292, 294, 325 УПК РСФСР)»².

Наряду с логическим толкованием закона заметим, что в круге
лиц, выступающих в качестве представителей, закон прежде всего
называет профессионалов-адвокатов (ст. 56 УПК РСФСР). Совмест-
ное участие профессионала и потерпевшего позволяет эффективно
сочетать юридические знания представителя с непосредственной
осведомленностью в обстоятельствах дела, присущей обычно пред-
ставляемому. В некоторых, однако, ситуациях замена представляе-
мого представителем неизбежна — в частности, когда потерпевший
недееспособен или ограниченно дееспособен по состоянию психики
или малолетству.

Встречаются на практике ситуации, когда ознакомление мало-
летнего или несовершеннолетнего потерпевшего со всеми материала-
ми дела педагогически противопоказано. Это относится, например, к
материалам о сексуальных преступлениях, совершенных против дру-
гих лиц, к материалам, порочащим родителей потерпевшего, и т. п.
С такого рода материалами достаточно ознакомить законного пред-
ставителя или представителя потерпевшего.

¹ Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу
РСФСР. М., 1963. С. 28—29.

² Мазалов А. Г. Гражданский иск в уголовном процессе. М., 1967. С. 83. Во
втором издании того же научно-практического комментария (1965 г.) суждение о не-
совместимости участия в следственном действии потерпевшего и его представителя уже
снято, впрочем, без указания на его ошибочность.

7*

186 Глава V. Защита прав в уголовном судопроизводстве

Может быть, однако, и так, что у недееспособного или ограни-
ченно дееспособного потерпевшего нет законных представителей. Не-
единичны также дела, когда законный представитель склонен дейст-
вовать вопреки процессуальным интересам представляемого (напри-
мер, мать потерпевшего пытается отвести обвинение от подсудимо-
го — своего мужа или сожителя).

Видимо, уголовно-процессуальное право нуждается в дополне-
нии нормами, устанавливающими основания и порядок: а) обязатель-
ного участия в деле представителя недееспособного или ограниченно
дееспособного потерпевшего; б) участия представителя не наряду с
представляемым, а вместо него в течение всего процесса или в отдель-
ных следственных и судебных действиях; в) отстранения от участия в
деле законного представителя и замены его представителем-адвока-
том.

Представитель потерпевшего имеет те же права, что и по-
терпевший, кроме права давать показания (ч. 2 ст. 54 УПК РСФСР).
Участвующий в деле в качестве представителя потерпевшего адвокат
или представитель профессионального союза и другой общественной
организации не могут быть допрошены в качестве свидетелей об об-
стоятельствах, которые стали им известны в связи с исполнением сво-
его процессуального долга (п. 3 ч. 2 ст. 72 УПК РСФСР).

Свидетельский иммунитет адвоката и приравненных к нему
лиц — существенная гарантия доверия, которым они должны пользо-
ваться у представляемых лиц, чтобы успешно отстаивать их права и
свободы. В отношении законных представителей существуют иные,
противоположные правила. Родители и иные законные представители
могут быть допрошены в качестве свидетелей (ч. 2 ст. 399) и в этом
случае обязаны дать правдивые показания, сообщить все им извест-
ное по делу и ответить на поставленные вопросы.

Указанная обязанность законных представителей, как и
корреспондирующие ей полномочия следователя имеют свои преде-
лы. Эти пределы положены ч. 1 ст. 51 Конституции, которая гласит:

«Никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего суп-
руга и близких родственников...» Будучи близким родственником по-
терпевшего, законный представитель не обязан давать показания об
обстоятельствах, порочащих потерпевшего, а равно самого представи-
теля.

5. Согласно ч. 4 ст. 53 УПК РСФСР, когда преступление по-
влекло смерть человека, права потерпевшего приобретают его близ-
кие родственники. Более последовательной защите прав личности

§ 2. Защита прав и свобод, нарушенных преступлением 187

соответствовало бы распространение данного правила и на случаи,
когда потерпевший умер после совершения преступления, но не
вследствие преступления, а по другой причине.

Кем по своему уголовно-процессуальному статусу являются
родственники умершего потерпевшего? В период разработки проекта
нынешнего УПК РСФСР высказывались суждения, что они сами
являются потерпевшими¹ или представителями потерпевшего².
М. С. Строгович в свое время выступил за то, чтобы в случаях,
предусмотренных ч. 4 ст. 53 УПК РСФСР, признавать родственников
умершего одновременно и представителями и потерпевшими: «они
являются его представителями в том смысле, что они защищают
доброе имя потерпевшего, охраняют его память» и наряду с этим «в
таких случаях родственники потерпевшего и сами являются по-
терпевшими в прямом и непосредственном смысле слова: преступле-
нием им причинен тяжкий моральный вред, так как они лишились
близкого, дорогого им человека»³.

Данная конструкция вызывает, однако, осложнения теорети-
ческого характера. Представительством в самом широком смысле,
присущем гражданскому праву, являются действия одного лица —
представителя от имени другого правоспособного лица — представ-
ляемого, которыми создаются, изменяются и прекращаются права
представляемого (ст. 182 ГК РСФСР). Со смертью же правоспособ-
ность гражданина прекращается (ст. 17 ГК РСФСР) и, следовательно,
уже нет прав, создание, изменение и прекращение которых составля-
ет суть представительства. Практически чтобы эффективно отстаи-
вать честное имя и добрую память умершего, его родственнику может
понадобиться помощь представителя-адвоката. Но реализация такой
возможности ставится под сомнение, если считать родственника
умершего его представителем: ведь закон не предусматривает участия
в процессе такого субъекта, как «представитель представителя».

Несомненно, смерть потерпевшего, по крайней мере во многих
случаях, приносит его родственникам моральный, а подчас и ма-

1 См.: Калашникова Н. Я. Расширение прав потерпевшего в уголовном судопро-
изводстве//Вопросы судопроизводства в новом законодательстве СССР. М., 1959. С. 245.
Впоследствии на эту позицию стал Верховный Суд СССР. См.: Сборник постановлений
Пленума Верховного Суда СССР. 1924—1986. С. 847—848.

² См.: Ратинов А. Участие потерпевшего в предварительном следствии//Соци-
алистическая законность. 1959. № 4. С. 32.

3 Строгович М. С. Указ. соч. Т. I. С. 258.

188 Глава V. Защита прав в уголовном судопроизводстве

териальный вред. Тем не менее справедливо, что «признание близких
родственников погибшего потерпевшими по делу не соответствует за-
кону и противоречит общепринятому пониманию потерпевшего как
лица, которому преступлением непосредственно приченен вред»¹. В
связи с этим вспоминаются такие случаи, когда тяжкое телесное
повреждение превращает потерпевшего в беспомощного неподвижно-
го инвалида. Это обрекает его родственников на моральные страдания
и материальные издержки, едва ли не превосходящие последствия
убийства. Но терпящие такой опосредствованный ущерб близкие
родственники жертвы преступления не могут быть признаны по-
терпевшими в смысле ст. 53 УПК РСФСР. Верным представляется
взгляд, согласно которому родственник умершего потерпевшего явля-
ется особым субъектом процесса — правопреемником потерпевшего².
Такая трактовка устраняет затруднения в вопросе о праве право-
преемника на профессиональную правовую помощью представителя-
адвоката, а в теоретическом плане явилась бы предпосылкой рас-
пространения процессуального правопреемства на случаи, когда
смерть потерпевшего до разрешения дела явилась следствием не
преступления, а других причин.

Обычно родственники договариваются между собой, чтобы
права умершего осуществлял один из них. Но как быть, если они не
договорятся и на участие в процессе претендуют несколько родствен-
ников? Сторонники ограничения прав личности не упустили случая
соответствующим образом решить и этот вопрос: «Если близких род-
ственников несколько и все они желают воспользоваться правами по-
терпевшего, то вопрос, кому переходят права потерпевшего, решает
соответственно лицо, производящее дознание, следователь, прокурор,
судья или суд»³.

Данное разъяснение формально противоречит тексту коммен-
тируемой ст. 53 УПК РСФСР, которая предусматривает приобрете-
ние прав умершего потерпевшего его родственниками — во множест-
венном числе. По существу же следование этому разъяснению озна-
чало бы произвольное ограничение прав личности в ущерб целям уго-

¹ Савицкий В. М., Потеружа И. И. Указ. соч. С. 14.

² См.: Бородин С. В. Рассмотрение судом уголовных дел об убийстве. М., 1964.
С. 145; Ларин А. Представители и правопреемники в уголовном процессе//Советская
юстиция. 1981. № 2. С. 21—22.

³ Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР. М., 1995. С. 92.

§ 3. Защита от обвинения и подозрения 189

ловного процесса. Спор между родственниками по вопросу, кто из них
будет осуществлять права потерпевшего, возникает обычно из-за
расхождений во взглядах на обстоятельства преступления. В этих
условиях особенно полезно, чтобы следователь и суд приняли во вни-
мание все возможные точки зрения. В постановлении «О практике
применения судами законодательства, регламентирующего участие
потерпевшего в уголовном судопроизводстве» Пленум Верховного Су-
да СССР разъяснил: «Если на предоставление прав потерпевшего
претендуют несколько лиц из числа близких родственников погибше-
го, они также могут быть признаны потерпевшими»¹. С учетом уже
высказанных соображений точнее было бы именовать этих лиц
правопреемниками. Но не вызывает сомнений указание на возмож-
ность участия в деле нескольких правопреемников одного и того же
потерпевшего. Эта мысль может быть выражена более четко при за-
мене «могут быть признаны» на «должны быть признаны». Ибо закон
не предусматривает ни оснований отказа в признании правопреем-
ником умершего потерпевшего его родственника, ни критериев вы-
бора одного из них.

§ 3. Защита от обвинения и подозрения²

1. В юридической литературе высказан взгляд на защиту от об-
винения и подозрения как на особый случай (вид) судебной защиты
прав и свобод человека и гражданина в смысле ст. 45—53 нынешней
российской Конституции³.

¹ Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР. 1924—1986. С. 848.

² Как уже отмечено, право обвиняемого на защиту основательно разработано в
отечественной литературе. Прежде всего назовем посмертно изданную монографию
М. С. Строговича (Право обвиняемого на защиту и презумпция невиновности. М.,
1984). См. также: Лукашевич В. 3. Гарантии права обвиняемого на защиту в советском
уголовном процессе. Л., 1959; Вопросы защиты по уголовным делам. Сборник статей.
Л., 1967; Саркисянц Г. П. Процессуальное положение защитника. Ташкент, 1967;

Стецовский Ю. И. Право обвиняемого на защиту. М., 1982; он же. Конституционный
принцип обеспечения обвиняемому права на защиту. М., 1988. Это позволяет
ограничиться здесь лишь некоторыми наиболее актуальными аспектами данной
проблемы.

3 См.: Фаткуллин Ф. Н. Обвинение и судебный приговор. Казань, 1965. С. 62;

Выдря М. М. Функция защиты в советском уголовном процессе/УСоветское госу-
дарство и право. 1978.№ 1. С. 39.

190 Глава V. Защита прав в уголовном судопроизводстве

Убедительным, казалось бы, доводом против этого взгляда мо-
жет служить указание на то, что провозглашенная в Конституции го-
сударственная защита прав и свобод человека, судебная защита прав
и свобод, охрана прав и свобод потерпевшего есть противодействие
неправомерным посягательствам на права и свободы личности, тогда
как защита подозреваемого и обвиняемого представляет собой проти-
водействие уголовному преследованию — усилиям милиции, следова-
теля, прокурора, выполняющих свои предписанные законом обязан-
ности, и речь, таким образом, идет о качественно различных поняти-
ях¹. При ближайшем рассмотрении, однако, это возражение пред-
ставляется не столь убедительным, как это может показаться внача-
ле.

Конституционную основу права на защиту от уголовного пре-
следования — права на защиту в специальном уголовно-процессуаль-
ном смысле составляет провозглашенный в ч. 1 ст. 49 Конституции
принцип презумпции невиновности: «Каждый обвиняемый в со-
вершении преступления считается невиновным, пока его виновность
не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке
и установлена вступившим в законную силу приговором суда». В не-
гативной же форме презумпция невиновности может быть вполне
адекватно выражена положением о том, что любое обвинение или по-
дозрение считается ошибочным (не соответствующим действительно-
сти или преувеличенным), неправомерным, пока вина обвиняемого
не будет доказана в предусмотренном законом порядке и установлена
вступившим в законную силу приговором.

Презумпция неправомерности уголовного преследования, осу-
ществляемого должностными лицами, может быть воспринята как не-
что шокирующее. Но в рамках уголовного процесса это соответствует
принципу состязательности — равенства прав обвинителя и обвиняе-
мого на отстаивание своих позиций. Ошибочное же или заведомо
ложное обвинение, влекущее осуждение и наказание невиновного,
подчас столь же опасно, как тяжкое преступление. Поэтому есть ос-
нование видеть в защите от уголовного преследования особую форму
защиты прав и свобод личности.

1 См.: Кокорев Л. Д. Конституция СССР — основа развития и совершенствова-
ния уголовного судопроизводства//Развитие и совершенствование уголовно-процессу-
альной формы. Воронеж, 1979. С. 21; Ларин А. М. Расследование по уголовному делу:

процессуальные функции. С. 9.

i 3. Защита от обвинения и подозрения 191

2. Кто входит в круг лиц, обладающих правом на защиту от
уголовного преследования и осуществляющих это право?

По букве закона это прежде всего обвиняемый и подозревае-
мый. Их право на защиту представляет комплекс относительно част-
ных прав, перечисленных в ст. 46 и 52 УПК РСФСР. Это право знать,
какое преступление инкриминировано, иметь защитника, давать по-
казания по поводу предъявленного обвинения (подозрения), пред-
ставлять доказательства, заявлять ходатайства, обжаловать в суд
арест и участвовать в рассмотрении жалобы судьей, знакомиться с
протоколами следственных действий, произведенных с его участием,
а также с материалами, направленными в суд в подтверждение закон-
ности и обоснованности применения к нему меры пресечения в виде
содержания под стражей,.а по окончании дознания или предва-
рительного следствия — знакомиться со всеми материалами дела, вы-
писывать из него любые сведения и в любом объеме, участвовать в су-
дебном разбирательстве в суде первой инстанции; заявлять отводы;

приносить жалобы на действия и решения лица, производящего до-
знание, следователя, прокурора и суда; защищать свои права и закон-
ные интересы любыми другими средствами и способами, не проти-
воречащими закону.

В перечнях прав обвиняемого и подозреваемого, изложенных в
ст. 46 и 52 УПК РСФСР, обнаруживаются пробелы, объясняемые в
одних случаях недостатками юридической техники, а в других — по-
зицией законодателя, не решившегося наделить обвиняемого и по-
дозреваемого всеми полномочиями, необходимыми для полноценной
защиты.

Так, в этих перечнях не обозначено право обвиняемого и подоз-
реваемого на свидание с защитником. Это право предусмотрено ст. 12
Положения о предварительном заключении под стражу. Но данный
нормативный акт регламентирует отношения заключенного под
стражу с администрацией места предварительного заключения, а не
со следователем или судьей, от которых также зависит предоставле-
ние свидания. Статья 12 Положения не распространяется на по-
дозреваемых, содержащихся в камерах для задержанных. Не вполне
компенсируется отмеченный пробел указанием на право защитника
иметь свидание с обвиняемым и подозреваемым в ч. 2 ст. 51 УПК
РСФСР. Ибо свидание — акт обоюдный, и право на него должно
принадлежать как защитнику, так и подзащитному, чтобы тот мог

192 Глава V. Защита прав в уголовном судопроизводстве

сам добиваться обеспечения данного права даже в тех случаях, когда
защитник по каким-то причинам на этом не очень настаивает.

Статья 46 УПК РСФСР предусматривает право обвиняемого
участвовать в судебном разбирательстве в суде первой инстанции. А
каковы права осужденного в последующих инстанциях, где тоже мо-
жет быть решена его судьба? На этот счет ч. 2 ст. 335 УПК РСФСР со-
держит лукавое правило: «Вопрос об участии осужденного в заседа-
нии суда, рассматривающего дело в кассационном порядке, разреша-
ется этим судом. Явившийся в судебное заседание осужденный или
оправданный во всех случаях допускается к даче объяснений». По су-
ти это означает, что осужденный, заключенный под стражу, т. е. тот,
чье положение особенно тяжко, кто более других нуждается в защите,
может быть выслушан, только если судьи того пожелают. Подобным
образом сведено к нулю право не только осужденного и оправданного,
но и их защитников, законных представителей на участие в
пересмотре приговоров, определений и постановлений, вступивших в
законную силу. Приглашение их на заседание суда, рассматривающе-
го дело в порядке надзора или по вновь открывшимся обстоятельст-
вам, закон предусматривает лишь «в необходимых случаях» (ч. 3
ст. 377; ч. 3 ст. 388 УПК РСФСР). Но за всю историю советского и
постсоветского суда вряд ли найдется дело, по которому это было
признано необходимым. О нереальности права заключенного под
стражу осужденного участвовать в заседании суда кассационной ин-
станции говорит и отсутствие в законе правил, предусматривающих
порядок обсуждения и разрешения вопроса о вызове его в суд. Нет та-
ких правил и применительно к вызову осужденного, оправданного,
защитника, других участвующих в процессе граждан в заседание суда
надзорной инстанции. Поскольку в этих заседаниях непременно уча-
ствует высокопоставленный прокурор, несоответствие порядков кас-
сационного и надзорного производства конституционному принципу
состязательности несомненно. Устранение этого несоответствия —
один из ожидаемых шагов демократического развития уголовно-
процессуального закона.

3. Сложным, не получившим оптимальной регламентации в
уголовно-процессуальном законодательстве является важный вопрос
о процессуальном положении лица, в отношении которого ожидается
или уже состоялось решение суда о применении принудительных мер
медицинского характера.

§ 3. Защита от обвинения и подозрения 193

Эти меры применяются к лицам, которые по характеру содеян-
ного или по своему болезненному состоянию признаны опасными для
общества. Основаниями к применению принудительных мер меди-
цинского характера согласно ст. 403 УПК РСФСР служат:

1) невменяемость, т. е. неспособность лица отдавать себе отчет
в приписываемых ему общественно опасных действиях или руково-
дить ими вследствие хронической душевной болезни или иного болез-
ненного состояния (ст. 11 У К РСФСР), — особый случай отсутствия в
деянии состава преступления, вопреки общему правилу (п. 2 ст. 5
УПК РСФСР) не влекущий отказа в возбуждении или прекращении
уголовного дела в любой стадии;

2) заболевание после совершения преступления душевной бо-
лезнью, лишающей возможности отдавать себе отчет в своих действи-
ях и руководить ими, — особый случай констатации обстоятельства,
препятствующего отбыванию наказания, влекущего вопреки общему
правилу (ст. 100 Исправительно-трудового кодекса РСФСР) вместо
освобождения от наказания применение принудительных мер меди-
цинского характера.

К решению о применении этих мер суд может прийти двумя пу-
тями. Один из них представляют случаи, когда во время дознания,
предварительного следствия или судебного разбирательства возникал
вопрос о психическом состоянии обвиняемого (подсудимого), однако,
несмотря на это, до удаления судей на совещание для постановления
приговора процесс шел в общем порядке. В этих случаях суд в соот-
ветствии со ст. 305 УПК РСФСР обязан еще раз обсудить этот вопрос
и отвергнуть в приговоре версии о наличии оснований к применению
принудительных мер медицинского характера, либо, признав нали-
чие этих оснований, принять решение о применении такой меры к
подсудимому, либо, признав, что он по характеру деяния и по болез-
ненному состоянию не опасен для общества и не нуждается в
принудительном лечении, прекратить дело без применения принуди-
тельных мер медицинского характера.

Второй путь — особое производство по применению принуди-
тельных мер медицинского характера. Такой ход дело, вначале
расследуемое, как правило, в общем порядке, приобретает после того,
как следователь и прокурор приходят к выводу, что деяние совершено
лицом, находившимся в состоянии невменяемости или заболевшим
психической болезнью после совершения преступления.

194 Глава V. Защита прав в уголовном судопроизводстве

Дела этого рода представляют широкое поприще для защиты.
Интересам лица, которому приписывается деяние, может соответ-
ствовать выдвижение и обоснование тезиса о несуществовании этого
деяния, об отсутствии в нем признаков преступления, о непричаст-
ности подзащитного к этому деянию, о невменяемости при соверше-
нии деяния или психическом заболевании, возникшем после его со-
вершения, о неприменении мер принудительного лечения ввиду того,
что подзащитный не опасен для общества и не нуждается в лечении,
или о применении к нему менее обременительной из мер принуди-
тельного лечения. Возможны, наконец, ситуации, когда интересам
защиты более соответствует признание подзащитного здоровым и ви-
новным в совершении преступления и назначение уголовного наказа-
ния, а не принудительного лечения.

Каков же процессуальный статус этого лица?

В случаях, когда до удаления суда в совещательную комнату
для постановления приговора расследование и судебное разбиратель-
ство производились в общем порядке, очевидно, это лицо является об-
виняемым и обладает соответствующими правами.

Не столь просто решить данный вопрос применительно к особо-
му производству по применению принудительных мер медицинского
характера, в которое преобразуется на досудебных стадиях процесс,
начатый в общем порядке. Уже в стадии расследования лицо, к ко-
торому, по мнению следователя, должна быть применена такая мера,
именуется совершившим общественно опасное деяние в состоянии не-
вменяемости или заболевшим душевной болезнью после совершения
преступления (ст. 404, 405 УПК РСФСР). Такое именование не-
корректно. Признание лица совершившим общественно опасное дея-
ние в состоянии невменяемости или совершившим преступление до
психического заболевания есть прерогатива суда (ст. 408—410 УПК
РСФСР). Отождествление лица, которому приписывается соверше-
ние общественно опасного деяния, с совершившим деяние столь же
неправомерно, как отождествление обвиняемого с преступником. То
и другое снижает правовой статус личности.

О праве на защиту лица, которому приписывается общественно
опасное деяние в состоянии невменяемости или совершение преступ-
ления до заболевания душевной болезнью, косвенно указывает
ст. 405 УПК РСФСР, предусматривающая обязательное участие в де-
лах этой категории защитника.

§ 3. Защита от обвинения и подозрения 195

Дееспособность же, т. е. способность данного лица своим уча-
стием в следственных действиях отстаивать свои права и свободы на
предварительном следствии, может по своему усмотрению анну-
лировать следователь. Для этого ему достаточно единолично соста-
вить протокол о том, что «производство следственных действий с уча-
стием лица, совершившего общественно опасное деяние, является не-
возможным» (ч. 4 ст. 404 УПК РСФСР). Права этого лица участво-
вать в судебном разбирательстве, обжаловать определение суда в со-
ответствующих статьях (408, 409, 411) Кодекса даже не упомянуты.
Между тем лица, действительно находившиеся в момент совершения
преступления в состоянии невменяемости, впоследствии нередко спо-
собны действовать разумно, целесообразно (например, после кратко-
временных расстройств в виде паталогического аффекта, паталогиче-
ского опьянения, в период стойкой ремиссии). Но этих возможностей
они могут быть лишены — и часто лишаются — единоличным актом
следователя.

Защитник вступает в дело такого рода по букве закона «с мо-
мента установления факта душевного заболевания лица, совершив-
шего общественно опасное деяние. -•> (ч. 2 ст. 405 УПК РСФСР). Но
когда, кем, в какой форме этот факт может быть установлен, закон не
определяет. Вот мнение комментатора: «Факт душевного заболевания
устанавливается судебно-психиатрической экспертизой»¹. Между тем
квалифицированная юридическая помощь защитника-адвоката нуж-
на не после, а до производства судебно-психиатрической экспертизы.
По закону «направление лица на судебно-психиатрическую экспер-
тизу допускается лишь при наличии достаточных данных, указыва-
ющих, что именно это лицо совершило общественно опасное деяние. >>
(ч. 3 ст. 404 УПК РСФСР), т. е. при наличии предпосылок, аналогич-
ных основаниям постановления о привлечении к участию в деле в ка-
честве обвиняемого (ст. 143 УПК РСФСР). С момента предъявления
этого постановления обвиняемый и защитник вправе использовать
все не противоречащие закону средства защиты.

По общему правилу обвиняемый вправе ознакомиться с поста-
новлением о назначении экспертизы, заявить отвод эксперту, просить

¹ Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР М., 1985. С. 242.

196 Глава V. Защита прав в уголовном судопроизводстве

о назначении эксперта из числа указанных им лиц, представить до-
полнительные вопросы для получения по ним заключения эксперта
и др. (ст. 184 УПК РСФСР). Для лица же, которому приписывается
общественно опасное действие в состоянии невменяемости или со-
вершение преступления, предшествующее психическому заболева-
нию, возможность использовать эти права затруднена. Во-первых,
формально это лицо не числится обвиняемым. Во-вторых, следова-
тель, чтобы облегчить себе работу, может отстранить его от участия в
следственных действиях со ссылкой на психическое состояние, как
это предусмотрено ч. 4 ст. 404 УПК РСФСР. Если же и защитник бу-
дет допущен к защите, как это рекомендуется комментатором, только
после проведения судебно-психиатрической экспертизы, т. е. практи-
чески на завершающем этапе расследования, он не сможет сущест-
венно повлиять на ход расследования, облегчить участь своего подза-
щитного, избавить его от длительного необоснованного содержания в
психиатрической больнице.

Чтобы предотвратить подобные ситуации, представляется необ-
ходимым включить в закон правила, устанавливающие, что:

1) на судебно-психиатрическую экспертизу для разрешения
вопроса о вменяемости или психическом заболевании, наступившем
после совершения преступления, может быть направлено только ли-
цо, привлеченное к участию в деле в качестве обвиняемого, если его
психическое состояние в момент совершения деяния либо ко времени
расследования и судебного разбирательства вызывает сомнения;

2) до обращения к исполнению постановления об экспертизе к
участию в деле должен быть допущен защитник (если он не вступил в
дело ранее по другим основаниям), который вправе ознакомиться с
этим постановлением, ходатайствовать о его отмене или изменении,
заявить отвод эксперту, просить о назначении эксперта из числа ука-
занных им лиц, предлагать на разрешение эксперту дополнительные
вопросы.

4. Право обвиняемого на защиту тесно связано с правилом о
распределении обязанности доказывания. По этому правилу обязан-
ность доказывания лежит на обвинителе. Обвиняемый же не должен
доказывать свою невиновность. О значении этого правила можно су-
дить уже по тому, что оно включено в гл. 2 «Права и свободы челове-
ка и гражданина» Конституции РФ (ч. 2 ст. 49).

§ 3. Защита от обвинения и подозрения 197

Данное право относится не только к обвиняемому, но и к по-
дозреваемому, поскольку их уголовно-процессуальные статусы одно-
родны.

Не столь ясно, однако, решен в законе данный вопрос относи-
тельно защитника. Некоторые затруднения вызывает формулировка
ч. 1 ст. 51 УПК РСФСР: «Защитник обязан использовать все указан-
ные в законе средства и способы защиты в целях выявления обстоя-
тельств, оправдывающих подозреваемого или обвиняемого, смягча-
ющих их ответственность, оказывать им необходимую юридическую
помощь». Способствовать выяснению обстоятельств, оправдывающих
подзащитного или смягчающих его ответственность, защитник может
не иначе, как участвуя в доказывании. Поэтому ч. 1 ст. 51 в букваль-
ном смысле означает признание защитника субъектом обязанности
доказывания. Но этого ли действительно хотел законодатель? Сов-
местимо ли это со ст. 49 Конституции?

Как известно, атрибутом юридической обязанности является
возможность применения санкции. Так, в случае неисполнения обя-
занности доказывания следователем и прокурором суд принимает не-
благоприятные для них решения: отклоняет выводы обвинительного
заключения и предложение прокурора осудить подсудимого, т. е. по-
становляет оправдательный приговор либо прекращает дело или
направляет его на дополнительное расследование. Очевидно, однако,
что аналогичные санкции за неисполнение защитником обязанности
доказывания были бы противоправны. Неблагоприятные для защиты
решения суда — осуждение, отклонение жалобы на оправдательный
приговор, оставление в силе обвинительного приговора всей тяжестью
падают на подсудимого. Но недопустимо, чтобы подзащитный таким
образом расплачивался за неисполнение защитником обязанности до-
казывания. Это противоречило бы принципу обеспечения обвиняемо-
му права на защиту — конституционной основе участия защитника в
уголовном процессе. Зависимость решения суда от того, исполнил ли,
по мнению судей, свои обязанности защитник, противоречила бы
принципу объективной истины.

Пытаясь рационально истолковать ч. 1 ст. 51 УПК РСФСР и
при этом учитывая, что обязанностей без санкций не бывает, И. Л. Пет-
ру хин писал, что защитник, неудовлетворительно исполняющий обя-
занность доказывания, может быть отстранен от участия в деле и за-

198 Глава V. Защита прав в уголовном судопроизводстве

менен другим защитником по решению следователя или суда¹. Но это
абсолютно неприемлемо. Конечно, найдется, и не один, следователь
или судья, считающий, что защитник неудачно избрал позицию, не
так защищает, излишне осложняет работу и т. п. Но если защитник
под страхом устранения из процесса будет приноравливаться к взгля-
дам следователя или судьи, он превратится в безликого и бесполезно-
го подручного этих должностных лиц. Обвиняемый же окажется ли-
шенным защиты.

Ничего подобного в российском законодательстве нет. Выбыть
из процесса по решению следователя или суда защитник может толь-
ко при исчерпывающе очерченных в законе обстоятельствах, исклю-
чающих его участие в деле (ст. 67¹ УПК РСФСР). Однако неисполне-
ния обязанности доказывания среди этих обстоятельств нет. Защитник
выбывает из дела ввиду отказа подзащитного (ст. 50 УПК РСФСР).
Но и это не санкция. Отказ прекращает участие защитника в дел