В современной исторической литературе существуют разные представления о том, что такое государственность. Очень часто термин «государственность» используют в качестве синонима понятия «государство». Однако эти понятия следует различать. Одни исследователи представляют государственность как сложный государственный организм, состоящий из принципов идеологии властвования, ее структур и аппарата, другие — как отношения между верховной властью и союзом людей, третьи — как практическую деятельность институтов государственной власти, решающих исторически сложившиеся в обществе проблемы.
Государственность можно рассматривать как государственно-организованную форму общества, включающую государственно-правовые институты, национально-государственную идею и практику ее реализации. Государственно-правовые институты, осуществляющие управление обществом, выполняют интеграционную, мобилизационную и регулятивную функции. Национально-государственная идея — это система представлений об идеалах и долговременных целях развития, а также система принципов взаимодействия государства с обществом, человеком, окружающей средой и международным сообществом.
Какова специфика российской государственности? Некоторые исследователи усматривают ее в особенностях функционирования «государственного механизма» в России, во взаимодействии
традиций и инноваций (заимствований) в ее истории. Иногда специфику российской государственности видят в налички особого «иерархического древа», которое включает священное право владения землей, родовое начало как основу жизни и мировосприятия, верховный источник власти, симфонию церкви и государства. Особенности российской государственности связывают также с пониманием верховной власти в России как власти единоличной (ответственной), сильной (авторитетной), справедливой (нравственной), существующей для народа, но служащей не народу, а правде.
Специфика российской государственности заключалась в том, что государственные институты складывались в русле форсированного создания вначале «военно-национального», а затем «вотчинного» государства. Эти институты были ориентированы на мобилизационный тип развития, который осуществлялся за счет «насильственного» вмешательства государства в механизмы функционирования общества. Такой тип развития представлял собой один из способов адаптации социально-экономической системы к реальностям изменяющегося мира, формирования «ответов» на «вызовы» внешнего мира и заключался в систематическом обращении в условиях стагнации или кризиса к чрезвычайным мерам для достижения экстраординарных целей, представлявших собой выраженные в крайних формах условия выживания общества и его институтов.
На разных этапах российской истории содержание национально-государственной идеи было различным, однако путь ее реализации был одним и тем же и включал в себя в контексте взаимодействия государства и общества — патернализм, государства и человека — этатизм, государства и природы — экстенсивизм, государства и мира — мессианизм.
Патернализм представлял собой установку на необходимость постоянного попечительства со стороны государственной власти и контроля за всеми сферами общественной жизни. В связи с этим возникала субъективная потребность в сильном социальном государстве, попечительно-заботливом к нуждам своих подданных, способном, с одной стороны, решать социальные задачи развития российского общества, а с другой — навести в нем необходимый порядок. Этатизм ориентировал российское общество или на «подчинение» государственной власти, или на ее «ниспровержение», но только не на «диалог» человека и
власти, не на создание «механизмов» социального компромисса и учета общественного мнения в процессе принятия государственно-политических решений. Любые решения в России принимались по одной и той же схеме: единолично или единогласно в узком кругу сподвижников и фаворитов. Экстенсивизм, обусловленный в первую очередь огромными колонизуемыми пространствами России и ее богатыми сырьевыми ресурсами, порождал постоянное стремление к расширению производства, а не к качественному его преобразованию. Мессианизм как принцип взаимодействия с внешним миром базировался на идее исключительной роли России как хранительницы истинной православной веры, в основе которой лежала идея «Москва — третий Рим».
