Национально-государственная идея, задавая «общее дело», выступала в российской государственности консолидирующим фактором нормативно-символического характера. Формирование национально-государственной идеи в XIV-XVI вв. происходило в условиях, когда Россия время от времени под воздействием
внешних факторов попадала в чрезвычайные обстоятельства и необходимость выживания общества вынуждала российское государство обращаться к чрезвычайным средствам. Эта особенность российской истории обусловила возникновение на необозримых просторах Евразии особого «военно-национального», как назвал его П. Милюков, государства.
Движущей силой развития «военно-национального» государства была потребность в обороне и безопасности, которая сопровождалась политикой внутренней политической централизации и внешней экспансии. Потребность в обороне и безопасности формировала то «общее дело», которое выступало мощным консолидирующим фактором российского общества и задавало содержание национально-государственной идеи в XIV-XVI вв. Основным содержанием этой идеи было «собирание» русских земель с целью ликвидации вассальной зависимости от Золотой Орды. В конце XV в. Московская Русь, выйдя из-под власти татарских ханов, приобрела государственный суверенитет.
Огромные открытые пространства севера Евразии были для России источником постоянной военной угрозы и безграничных природных ресурсов. Насущная потребность в установлении стабильных границ на Востоке стала одной из причин внешнеполитической экспансии России в этом регионе. Во второй половине XVI в. она была обусловлена военными потребностями ликвидации оставшихся очагов былого татарского господства Казанского, Астраханского, а затем Сибирского ханств. Затем наступил период мирной колонизации.
Постоянное давление испытывала Россия и со стороны Запада. Начиная с XIII в. вначале Тевтонский, а затем Ливонский ордены постоянно стремились к захвату северо-западных русских земель. Затем в середине XVI в. их сменили Швеция и Речь Посполита, ведя непрерывные войны с которыми российская государственность иногда ставила непосильные для своего времени внешнеполитические задачи, например, овладение Прибалтикой в ходе Ливонской войны (1558-1583).
Под угрозой постоянного вторжения Россия находилась и со стороны крымских татар. Оборона южных границ отвлекала значительные материальные и людские ресурсы, заставляла предпринимать активные, иногда авантюрные походы в «степь» (Крымский поход воеводы Даниила Адашева в 1559 г.).
В конце XV в. после образования Московского государства одной из основ национально-государственной идеи в России становится получившая широкое распространение в официальных государственных документах теория «Москва — третий Рим», разработанная в первой половине XVI в. псковским монахом Филофеем.
Согласно этой теории, «Рим» — это христианское царство, которое пребывало под защитой Провидения, но лишь постольку, поскольку оно способствовало осуществлению божественного замысла — человеческого спасения. Быть «Римом» — не привилегия, а тяжкий груз ответственности. Древний Рим не справился с нею, изменив православию. Поэтому достоинство «христианского царства» перешло на Константинополь — Новый Рим. Но и грекам эта ответственность оказалась не по плечу. На Флорентийском соборе они пошли на соглашение с папой, за что были наказаны гибелью своего царства. Достоинство Рима наследовалось Москвой: «Два Рима падоша, а третей стоит, а четвертому не быти!». С течением времени теория «Москва — третий Рим» приобрела огромную популярность в обществе, и в 1589 г. она была использована в качестве богословского обоснования учреждения патриаршества в Московском государстве.
Впоследствии в достоинстве «третьего Рима», с одной стороны, стали видеть не столько груз ответственности, сколько предмет гордости, что способствовало росту религиозного самомнения. С другой стороны, под миссией «третьего Рима» стали понимать не только хранение истинной веры, но и освобождение единоверцев от турецкого ига.
Таким образом, в этой теории Москва представлялась «Святой Русью», последним «православным царством», «святой землей», где еще сохранилась истинная вера. Исходя из этого, перед российской государственностью впервые на уровне национально-государственной идеи была поставлена задача всемирно-исторической миссии спасения, возрождения и распространения православия по всему миру. Эта идея играла большую роль в консолидации русского общества на основе религиозной и этнической идентификации.
Большую роль в этом играла также мифологема, которую по аналогии иногда называют «Москва — второй Иерусалим», или «Святая Русь — новая Палестина». Эта мифологема не получила
однозначного оформления в официальных документах, однако она явно прослеживается в становлении самого понятия «Святая Русь» прежде всего в процессе слияния признаков русской этничности и конфессиональной идентичности, в ходе которого понятия «русский» и «православный» стали синонимами. Русские люди стали ошущать себя в роли «последних христиан» с осознанием своей особой миссии во всемирном возрождении православия. Широкое распространение получила мысль о том, что Христос был русским, «святая земля» (царство Правды) находится где-то в России.
Большое влияние на оформление национально-государственной идеи в XVI в. оказало формирование в эпоху Московского царства «вотчинного государства». Московские князья, а затем русские цари, обладавшие огромной властью и престижем, были убеждены, что Россия как страна является их «собственностью», ибо создавалась она и строилась по их повелению. Такое мнение предполагало, что все живущие в России подданные государства — слуги, находящиеся в прямой и безусловной зависимости от государя и поэтому не имеющие права претендовать ни на собственность, ни на какие-либо неотъемлемые личные «права».
«Вотчинное государство» в России, особенно в условиях социально-экологического кризиса XV в., присвоило неограниченные права по отношению к обществу. В этих условиях сработало универсальное правило: если сами люди не могут остановить падение уровня и качества жизни, то общество делегирует государству право на проведение радикальных реформ. При этом предполагался и «пересмотр» если не всей системы культурных ценностей, то по крайней мере некоторых фундаментальных элементов.
Самостоятельность российского государства оказалась максимальной из всех возможных вариантов тогдашнего состояния русского общества. Это в значительной степени предопределило и выбор пути социального развития, связанного с переходом общества в мобилизационное состояние, основу которого составляли внеэкономические факторы государственного хозяйствования, экстенсивное использование природных ресурсов, ставка на принудительный труд, внешнеполитическая экспансия и колонизация, ставшая, по выражению В. Ключевского, стержнем всей российской истории. Московские государи обращались
со своей страной («царством-государством») примерно так же, как их предки обходились со своими вотчинами. Поэтому идея государства в европейском смысле слова в России XVI в. еще отсутствовала.
Идейной основой «вотчинного государства» стали провиденциалистские (божественно-предопределенные) представления о природе государственной власти, которые базировались в первую очередь на принципе «служения государю», являвшемся обоснованием «самодержавства» (единоличной власти) в России. Важную роль в обосновании этого принципа играла легенда о «Мономаховом венце», оформленная в первой четверти XVI в. в «Сказании о князьях владимирских». В ней повествуется о происхождении русских князей от Августа-кесаря (римского императора Августа, «наместника бога на земле») и получении из Византии регалий русских государей, в том числе и «венца (шапки) Мономаха» — главного символа великокняжеской власти. Тем самым в «Сказании» подчеркивалась божественная природа великокняжеской власти в России, утверждались высокое происхождение русских князей и древность владения ими царским венцом. Эта легенда, получившая широкое распространение в официальных государственных документах и использовавшаяся в дипломатической переписке, служила основой «самооправдания» самодержавной власти.
Принцип «служения государю» как основа самодержавно-деспотической власти в России был сформулирован в более или менее законченном виде впервые Иваном IV. Он был убежден, что «служение государю» является нравственным христианским долгом его подданных-холопов, которых царь «волен казнить или жаловать» как своих рабов. Подданные же, по мнению царя, были даны ему в «работу» (рабство) самим богом. Таким образом выстраивалась четкая схема «служения»: царь служит богу, а подданные — «грозе-царю», который должен править единовластно, опираясь на «правду-истину».
В качестве фактора легитимации «вотчинного государства» и самодержавно-деспотической власти в России широко использовался также популизм, основанный на демагогии. Например, Иван Грозный умело создавал впечатление, что террор в стране направлен только против «верхов», к которым низы, разумеется, не питали добрых чувств и социальных симпатий. Так, в обращении к московскому посаду при учреждении опричнины
царь во всех бедах обвинил бояр, уличая их в многочисленных изменах. В массовом сознании гибель рядовых людей оставалась незамеченной, зато отдельные опальные фигуры из окружения царя кончали жизнь на плахе при огромном стечении народа, Такой политический прием позволял списать самые страшные злодеяния на дурных советников из окружения царя, которых массовое сознание превращало из слуг деспота в «изменников-злодеев».
Самодержавие и реформы
Важнейшим итогом политического развития России на рубеже XV-XVI вв. было завершение «собирания» русских земель и упрочение власти московских великих князей. Присоединение Новгорода, Твери и Пскова, сопровождавшееся экспроприацией местной знати, позволило им сосредоточить в своих руках огромный земельный фонд, служивший для «испомешения» служилых людей — социальной опоры московских государей. Это существенно ослабило зависимость великокняжеской власти от боярской аристократии. По свидетельству современников, уже Василий III (1505-1533) не склонен был прислушиваться к ее мнению и многие государственные дела решал в обход боярской думы в узком кругу доверенных лиц.
Подобным же образом он поступил осенью 1533 г., когда будучи уже на смертном одре, призвал ближайших советников для решения вопроса о преемственности власти. Согласно составленному завещанию, трехлетний наследник престола Иван IV поручался заботам своей матери Е. Глинской и опекунского совета во главе с братом великого князя А. Старицким.
Особую ответственность за жизнь и благополучие жены и княжича Василий III возложил на дядю Елены — М. Глинского, и именно в его руках сосредоточилась реальная власть после смерти великого князя. Однако летом 1534 г. вдове Василия III и ее фавориту князю И. Овчине-Телепневу-Оболенскому удалось изгнать М. Глинского из опекунского совета и заточить его в темницу, возложив на него вину за смерть великого князя. Второй конкурент — А. Старицкий — был устранен ими тремя годами позже. В 1537 г., почувствовав неизбежность расправы, он решил опередить своих противников и призвал новгородских дворян помочь ему захватить великокняжеский престол. Но
заговор был раскрыт, А. Старицкий был «уморен» в тюрьме, а его сообщники кончили жизнь на виселицах, расставленных по дороге от Москвы до Новгорода.
Однако всего через год неожиданно скончалась Е. Глинская (по одной из версий она была отравлена), и это послужило сигналом к свержению ненавистного временщика. И. Овчина разделил судьбу А. Старицкого и М. Глинского. Власть перешла к боярской думе, внутри которой разгорелось соперничество между группировками Вельских и Шуйских, а после 1542 г. начинается возвышение Глинских — родственников Ивана IV по матери.
Все эти нескончаемые интриги, заговоры и казни, свидетелем которых был малолетний Иван IV, не могли не сказаться на его психике. В характере этого монарха, получившего впоследствии прозвище «Грозный», появились такие черты, как подозрительность, нетерпимость и маниакальная жестокость, странным образом сочетавшиеся с шутовством и юродством.
Ожесточенная борьба за власть в годы малолетства Ивана IV не привела к ослаблению тенденций, связанных с политической централизацией, поскольку политика всех группировок была направлена на укрепление государства. В эти годы в России были ликвидированы последние уделы местных князей, значительно расширена поместная система, сформированы органы местного управления (так называемые «губные избы»), проведена унификация монетной системы. По инициативе Глинских в 1547 г. была осуществлена идеологическая акция огромного значения — венчание Ивана IV на царство. Впервые московский великий князь официально принимал титул, делавший его в глазах современников преемником славы византийских императоров.
В то же время противоборство боярских группировок способствовало ослаблению контроля за местными властями и в итоге вело к безнаказанности наместников. В обществе росло недовольство, временами выливавшееся в открытые выступления. Волнения произошли в Гороховце, Опочке, Пскове и других городах. Летом 1547 г. разразилось восстание в Москве, прологом к которому стал пожар, уничтоживший большую часть города. Москвичи, «от великие скорби пожарные восколебашася», выплеснули свой гнев на Глинских, в чьих руках находилась тогда реальная власть.
События в Москве 1547 г. выдвинули на политическую авансцену группировку, хотя и принадлежавшую к боярской аристократии, но более склонную к политике разумного компромисса. Идея примирения сословий получила поддержку со стороны церкви в лице митрополита Макария и протопопа Благовещенского собора Сильвестра. Последнему удалось склонить царя к участию во всеобщих публичных покаяниях на Освященном соборе, состоявшемся в 1547 г.
В 1549 г. состоялся второй «собор примирения», который считается первым Земским собором в России, поскольку на нем кроме духовенства, присутствовали члены боярской думы и представители московских служилых людей. На этом Соборе было принято очень важное для дворян решение о передаче их тяжб из ведения боярского суда в царский. Принятие этого решения положило начало реформам в России, проведением которых занялось правительство А. Адашева, впоследствии названное «Избранной радой».
В 1550 г. принят новый Судебник, в котором были закреплены результаты судебной реформы и определена ответственность наместников и дьяков за «лихоимство» и прочие злоупотребления. В то же время Судебник усиливал зависимость крестьян от землевладельцев (увеличение «пожилого»).
Правительство А. Адашева провело реформу центральных и местных органов государственной власти. Была укреплена система приказов — учреждений, ведавших конкретными отраслями государственного управления. Сам А. Адашев возглавил Челобитный приказ, который являлся одновременно личной канцелярией царя и высшим контрольным органом. Разрядный приказ ведал назначением дворян на службу, а Поместный — их земельным обеспечением.
Была проведена военная реформа, призванная упорядочить комплектование войска и его внутреннюю организацию: создано стрелецкое (постоянное) войско, вооруженное огнестрельным оружием, и организован соответствующий приказ. Во время военных походов ограничивалось местничество при назначении на командные посты в войсках. В 1556 г. было принято «Уложение о службе», по которому и дворяне, и бояре были обязаны выставлять одного воина с лошадью и вооружением с каждых 150 десятин земли.
Важные преобразования были осуществлены в церковной сфере. Этому был посвящен церковный Собор 1551 г., который по числу глав в его уложении получил название «Стоглавого». С целью повышения авторитета русской церкви собор канонизировал многих «местночтимых» святых, упорядочил обрядовую практику и ужесточил дисциплинарные требования к «белому» и «черному» духовенству. В то же время митрополиту Макарию удалось воспрепятствовать планам правительства ликвидировать церковное землевладение и сохранить за церковью право суда на принадлежащих ей землях.
В ходе реформы местной администрации была отменена система «кормлений». Вместо «кормленщиков» (знатных бояр) местную администрацию стали возглавлять выбранные из дворян земские старосты.
В результате реформ Избранной рады за короткий срок в России были внесены серьезные изменения в законодательство и судопроизводство, создана централизованная система органов государственного управления, проведена широкомасштабная военная реформа, нормализованы церковно-государственные отношения. По мнению некоторых историков, реформы 50-х гг., и прежде всего создание такого государственного института власти, как Земский собор, привели к возникновению в России сословно-представительной монархии. Однако другие ученые обращают внимание на то, что Земские соборы в России как сословно-представительные органы государственной власти имели целый ряд особенностей по сравнению с аналогичными институтами (парламентами) на Западе. Основное отличие состояло в том, что на Западе сословно-представительные органы власти находились в оппозиции к королевской власти, а в России — созывались для поддержки царя в противовес аристократической оппозиции. В этом плане Земские соборы способствовали становлению в России самодержавного политического режима, по мере укрепления которого роль Соборов падала.
Реформы Избранной рады привели к усилению политической централизации и укреплению центральной власти. Однако уже к концу 50-х гг. между Иваном IV и правительством А. Адашева возникли серьезные противоречия. Политика компромисса («примирения сословий»), которую проводила Избранная рада, способствовала упрочению власти царя. Однако по мере ее усиления он обнаруживал все меньшее желание
делить ее с теми, кому был обязан своим могуществом. В таких условиях Иван IV в качестве основного средства концентрации государственной власти в своих руках выбрал террор. Достигнутое благодаря реформам Избранной рады равновесие сил родовой знати и дворянства не только укрепило царскую власть, но и позволило беспощадно подавить обе конкурирующие социальные группы.
В 1560 г. произошел окончательный разрыв Ивана IV с правительством А. Адашева. Царь решил расквитаться за все подлинные или мнимые обиды: за то, что во время его тяжелой болезни хотели признать наследником не малолетнего сына царя, а его брата Владимира Старицкого, что не уберегли его любимую жену Анастасию, и вообще за то, что слишком часто перечили царю. А. Адашев был арестован, а Сильвестр сослан на Соловки. Чувствуя явное приближение «царской грозы», в 1564 г. бежал в Литву близкий к лидерам Избранной рады князь А. Курбский. Все это совпало с крупными поражениями русских войск в Ливонии. Во всех «бедах» царь обвинил «изменников» бояр и В. Старицкого.
«Царская гроза» разразилась в конце 1564 г. Отбыв из Москвы якобы на богомолье, Иван IV повернул в Александровскую слободу, откуда в начале 1565 г. направил в столицу два послания. В первом царь «гневался» на бояр за измену государю и насилие над народом, а также на духовенство за то, что оно защищало изменников. Поэтому, писал царь, он вынужден отречься от престола. Второе послание Иван IV адресовал горожанам. В нем он заявлял, что на «черный люд» зла не держит.
Это был запланированный ход: горожане, угрожая боярам и духовенству расправой, потребовали направить к Ивану IV посольство с просьбой вернуться на престол. В качестве условия возвращения царь потребовал казни изменников и учреждения «опричнины», личного удела, обособленного от остальной части страны, «земщины». Условия царя были приняты, начался новый этап внутренней политики Ивана IV, получивший название «опричнина» (1565-1572).
В исторической науке существуют разные точки зрения по вопросу о целях и социальной направленности опричнины. С. Соловьев видел причину опричнины в противоречии между боярами, носителями старого родового начала, и дворянами, сторонниками нового государственного порядка. По
мнению В. Ключевского, опричнина не имела какого-либо политического смысла и была вызвана исключительно мнительностью душевнобольного царя. Одни историки (А. Зимин и др.) полагали, что опричнина была направлена против таких остатков старины, как Старицкое княжество, Новгород и самостоятельная церковь, другие (Р. Скрынников) связывали ее со стремлением самодержавия конфисковать боярские вотчины. Д. Альшиц видел в опричнине прежде всего средство подготовки дальнейшего закрепощения крестьян. В. Кобрин считал, что опричнина была призвана укрепить устои самодержавия. Большинство отечественных историков осуждали опричный террор в России. На этом фоне диссонансом выглядит стремление советских историков сталинского времени оправдать действия Ивана Грозного, который якобы руководствовался высшими интересами государства.
В опричнину были выделены уезды, важные в военно-стратегическом отношении и наиболее доходные в экономическом плане (районы пашенного земледелия и черносошные волости Севера, дававшие основную часть налоговых поступлений). При этом вотчины княжеских и боярских родов, попавшие в опричнину, были конфискованы. Взамен опальной знати были выделены на правах поместьев небольшие по размерам земельные наделы в недавно завоеванном Казанском крае.
Опричнина с думой и приказами, войском, набранным из «худородных», но преданных лично царю дворян, стала по существу государством в государстве. Возглавляли опричнину люди из ближайшего окружения царя: В. Юрьев — двоюродный брат его первой жены, А. Басманов — воевода, отличившийся в Казанских походах, М. Черкасский — князь, брат царицы Марии Темрюковны.
Основным политическим средством опричнины стал широкомасштабный террор, и вскоре репрессии обрушились не только на аристократическую знать, но и на служилых людей. Казалось, что жертвами установившегося режима становились все без разбору, включая и самих опричников. Однако бессмысленность террора была лишь видимостью. Это был продуманный способ установления в России самодержавно-деспотической власти царя («вольного самодержавства»): подавляя разные социальные группы, он наносил сокрушительный удар по тем, кто осуществлял репрессии. Тотальный террор и поражающая
воображение жестокость оказывали большое психологическое воздействие на общество, деморализуя его и превращая в «безмолвствующее» и послушное большинство. В годы опричнины были уничтожены остатки феодального иммунитета периода политической раздробленности, в частности ликвидирован удел В. Старицкого, а сам князь вместе с семьей умерщвлен. Серьезный удар был нанесен церкви. Митрополит Филипп (Колычев), несогласный с опричной политикой и отстаивавший право церкви на моральную оценку действий царя, был лишен кафедры, а впоследствии задушен. «Дикому» разгрому был подвергнут Новгород, который казался царю «гнездом» измены и крамолы. Затем Иван Грозный добрался и до руководителей опричнины: были казнены А. Басманов, М. Черкасский, А. Вяземский, их место заняли М. Скуратов и В. Грязной.
Однако в начале 70-х гг. Ивану Грозному пришлось резко изменить внутреннюю политику. В 1571 г. опричное войско не смогло отразить набег крымского хана Девлет-Гирея, и татары едва не взяли Москву. Поэтому на следующий год в ожидании нового набега Иван Грозный вынужден был объединить войска опричнины и земщины. Благодаря этому русские войска под предводительством М. Воротынского в битве близ Молоди одержали победу, на многие годы обезопасившую русские земли от набегов крымских татар. Опричная политика дискредитировала себя и Иван Грозный отменил ее в 1572 г.
Однако вплоть до смерти Ивана IV сохранялся царский «удел» в виде «двора» с «дворовой думой» и личной гвардией, а также «земщина». Не пошел царь и на полную ликвидацию репрессивного аппарата. Поэтому казни, правда, без прежнего размаха, продолжались и после упразднения опричнины, прежде всего тех, кто, с точки зрения царя, мог угрожать его «самодержавству». Среди них оказались и недавний победитель татар М. Воротынский, и деятели «дворовой думы» боярин В. Умной и князь Б. Тулупов вместе с матерью и братьями, и многие другие. Страх перед заговорами заставлял царя подозревать даже собственного сына.
В целом опричнина подорвала позиции бояр-вотчинников, но не усилила дворянство, развеяв его надежды на превращение поместий в частную собственность. С помощью репрессий Ивану Грозному удалось подавить не только оппозицию самодержавно
деспотическому режиму, но даже любой намек на нее. Вместе с тем опричнина привела к невиданному разорению страны, которое усугублялось постоянными неурожаями и эпидемиями.
Иван Грозный умер в 1584 г., не оставив после себя достойного наследника, убив в свое время в приступе ярости старшего сына Ивана. Царский трон достался умственно и физически неполноценному Федору, которому не удалось с помощью «двора» отстоять «вольное самодержавство». Реальная государственная власть перешла к царскому шурину Б. Годунову, упразднившему в 1587 г. «двор» и репрессивный аппарат. Стремясь поднять авторитет церкви и устранить раздор между нею и светской властью, возникший в годы царствования Ивана IV, правительство Б. Годунова в 1589 г. учредило патриаршество. Б. Годунов, стремясь заручиться поддержкой служилого сословия, проводил внутреннюю политику в интересах прежде всего дворянства. Так, при нем перестали облагать налогами помещичьи пашни, в начале 90-х гг. крестьян официально прикрепили к земле.
Смерть бездетного царя Федора расчистила Б. Годунову путь к трону. В начале 1598 г. Земский собор избрал его на царство.
