АНТИПОСЛО́ВИЦА, или КВАЗИПОСЛО́ВИЦА, ЛОГОЭПИСТЕМО́ИД, ПАРЕМИОЛОГИ́ЧЕСКИЙ НЕОЛОГИ́ЗМ, ПОСЛО́ВИЦА-НЕОЛОГИ́ЗМ, ПОСЛО́ВИЧНЫЙ(-АЯ) ТРАНСФО́РМ(-А), ТРАНСФОРМИ́РОВАННАЯ ПАРЕМИ́Я, − изречение, представляющее собой результат языковой игры с фразеологической единицей, пословицей, поговоркой или афоризмом; переделку известного изречения или выражения, «подчёркнуто иронического их “выворачивания наизнанку”» [Вальтер, Мокиенко 2005: 4]. Термин «А.», активно употребляемый в современных паремиологических исследованиях, до сих пор не «узаконен» в лексикографической практике. Как отмечают Х. Вальтер и В.М. Мокиенко, термин является калькой английского anti-proverb или немецкого – Antisprichwort, используемых в работах зарубежных исследователей, напр., В. Мидера (W. Mieder) и С. Нойманна (S. Neumann): Длинные ноги не роскошь, а средство выживания!; Вышла Василиса Прекрасная за Ивана Дурака и стала Василиса Дурак; Если не хотите брать кота в мешке, то следует сначала вылезти из мешка наружу и др. Экстралингвистической причиной активизации трансформирования паремий в конце XX – начале XXI вв. учёные (В. Мидер, В.М. Мокиенко, Х. Вальтер, Е. Невзорова-Кмеч) считают то, что в них отражены не абсолютные истины, а мнения, в той или иной мере распространённые в народе в определённую эпоху. Смена системы ценностей общества и вызывает тягу к «стёбу», ироническому или даже саркастическому взгляду на вещи.
В.М. Мокиенко отмечает, что А. нельзя назвать новым явлением. Скорее, они возникают волнообразно: «В разные эпохи этот жанр то затухал, то вдруг выплёскивался на подмостки народной речи или большой литературы. Так, в XVIII веке многие светлые умы Европы вдруг поставили (как и в эпоху античности) традиционную народную мудрость под большое сомнение. Г.Х. Лихтенберг, Э. Кант, И.В. Гёте, Ф. Шиллер, Вольтер и мн. др. писатели, поэты и философы превращали пословицы в антипословицы, которые столь же легко переносились из уст в уста, как и их прототипы» [Вальтер, Мокиенко 2005: 7]. Однако лингвисты не склонны сводить роль А. к насмешке над ценностями прошлого: «Переделки пословиц, правда, столь же древни, как и сами пословицы. Они родились не только как уже отмеченный протест против банального здравого смысла и назидательного тона традиционной “народной мудрости”, но и как весёлая языковая игра, очищающий катарсис, карнавальная речевая маска уставшего от “серьёзностей” и трагедий повседневной жизни Человека» [Мелерович, Мокиенко 2008: 87]. Лингвистическую причину возникновения А. исследователи видят в прозрачности внутренней формы исходного материала и в активности паремийных моделей, порождающих новые или обновлённые единицы. Сам процесс изменения прототипа учёные называют варьированием или трансформированием. В первом случае упор делается на восприятии носителями языка нового производного как узнаваемой переделки известного или нескольких известных [Жигарина 2006; Селиверстова 2009], ср.: Агор шекель бережёт ← Копейка рубль бережёт; Шило не воробей, в лес не убежит ← Шила в мешке не утаишь + Слово не воробей: вылетит – не поймаешь + Работа не волк, в лес не убежит. Во втором – внимание сосредоточивается на особенностях изменения формы и/или содержания прототипа [Фёдорова 2007; Бутько 2009].
В широком плане в круг А. включаются и такие воспроизводимые изречения нового времени, которые не имеют прототипа, ср.: Безусловно, шахматы придумали русские, раз (поскольку) главное в игре – мат.
Лит.: Вальтер Х., Мокиенко В.М. Антипословицы русского народа. СПб., 2005; Жигарина Е.Е. Современное бытование пословиц: вариативность и полифункциональность текстов: АКД. М., 2006; Максимов В.И. Словарь перестройки. СПб., 1992; Мелерович А.М., Мокиенко В.М. Семантическая структура фразеологических единиц современного русского языка. Кострома, 2008; Мокиенко В.М., Вальтер Х. Прикольный словарь (антипословицы и антиафоризмы). М., 2008; Савенкова Л.Б. Антропонимы в русских «антипословицах» // Проблемы региональной ономастики: мат-лы V Всерос. науч. конф. Майкоп, 2006; Селивёрстова Е.И. Пространство русской пословицы: изменчивость и постоянство. СПб., 2009; Фёдорова Н.Н. Современные трансформации русских пословиц: АКД. В. Новгород, 2007.
Л.Б. Савенкова
АНТИПРОЗОПОПЕ́Я. См. ОВЕЩЕСТВЛЕНИЕ
АНТИРЕ́ЗИС. См. ОПРОВЕРЖЕНИЕ
АНТИСТРЕФОН. См. ОПРОВЕРЖЕНИЕ
АНТИТЕ́ЗА (от др.-греч. αντι – ‘против’ и θεσις – ‘тезис’) − стилистический приём, основанный на контрасте, противопоставлении понятий, положений, образов, состояний и т.п. А. строится на сравнении двух противоположных явлений или признаков, присущих, как правило, разным предметам: Земля гипербол / лежит под ними / Как небо метафор / плывет над нами! (И. Бродский).В данном примере для создания развёрнутой А. с целью характеристики разных явлений использованы пары контрастных слов: земля – небо (контраст по расположению в пространстве), под – над (антонимичные предлоги), лежит – плывёт (противопоставление по признаку наличия/отсутствия движения), ними – нами (противопоставление местоимений «мы» – «они»).
Аристотель в «Риторике» значение А. определил следующим образом: «Такой способ изложения приятен, потому что противоположности достаточно понятны, если же они стоят рядом, то понятны ещё более, а также потому, что похожи на силлогизм, так как опровержение есть соединение противоположностей» [Аристотель 2000: 127]. Напр.: Час разлуки, час свиданья / Им ни радость, ни печаль. / Им в грядущем нет желанья / И прошедшего не жаль (М. Лермонтов); Много видевший, много знавший, / Знавший ненависть и любовь, / Всё имевший, всё потерявший / И опять всё нашедший вновь (Д. Кедрин).
А. может быть простой, состоящей из одной пары антонимов: Не может в хорошем спектакле превосходный Сальери быть при плохом Моцарте (ВК. 14.02.1998); Не видать мне, что ли, ни денёчков светлых, ни ночей безлунных?! (В. Высоцкий); и сложной (состоящей из нескольких пар антонимов): Из груди извлечёт не речь, но стон; и не привет, упрёк услышит он (М. Лермонтов); Идут − красивые и безобразные, / Идут − весёлые, идут − печальные, / Такие схожие − такие разные, / Такие близкие, такие дальние … (З. Гиппиус).
А. широко используется в пословицах и поговорках: Легко подружиться, тяжело разлучиться; Шуму много, толку мало; Ученье − свет, а неученье − тьма; Не отведав горького, не узнаешь сладкого. Часто А. используется авторами художественных и публицистических произведений в заглавиях: Война и мир (Л. Толстой), День и ночь (название журнала), Бедность при богатстве (заголовок в газете).
Выделяют следующие разновидности А.
Акротеза − подчёркнутое утверждение одного из признаков предмета или явления за счёт отрицания противоположного: не чёрный, а белый; не слабость, а сила; Во имя правды, а не лжи (Е. Евтушенко).
Аллойоза − стилистический приём, который заключается в развёрнутом сопоставлении двух характеристик предмета (в широком смысле) и подчёркивании несхожего в том, что предварительно определено как сходное. Аллойоза является разновидностью развёрнутой А.: Впрочем, «рыба-кит» всё же не рыба. Кит рождает одного китёнка — рыба мечет тысячи и даже миллионы икринок; кит вынужден время от времени всплывать, превращаясь в удобную мишень для гарпунной пушки, — рыба может уйти на глубину, недосягаемую для современных орудий лова (К. Константинов).
Амфитеза − одновременное утверждение двух противоположных явлений или признаков. Тем самым каждое явление или признак охватывается полностью: и стар, и мал; и черные, и белые; Делюся с умным и безумным (М. Лермонтов). Эффект амфитезы заключается в представлении всего множества явлений, называемых антонимами. Амфитеза часто представляет собой устойчивое словосочетание, состоящее из антонимов, соединённых союзом и: зимой и летом; вдоль и поперек; и день, и ночь.
Диатеза − приём, позволяющий более чётко изобразить промежуточное, среднее звено множества предметов, явлений, признаков: не белый, но и не так, чтобы чёрный. Есть сумерки души, несчастья след, когда ни мрака в ней, ни света нет (М. Лермонтов); В бричке сидел господин, не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; не льзя сказать, чтобы стар, однако ж и не так, чтобы слишком молод (Н. Гоголь).
Парадиастола −разновидность А., построенная на дополнении контраста признаков их сходством. В таком случает А. составляют не антонимы, а синонимы: не глаза, а очи; Вы хотите сказать, что человечество ещё живо? Если вы и правы, то лишь отчасти. Разве можно назвать жизнью это существование с непременным букетом недомоганий, хворей и недугов? (Собеседник. 1993. № 4).
Синкризис (см.) – разновидность А., состоящая из двух симметрично построенных словосочетаний или предложений, в каждом из которых имеется ряд компонентов, вступающих в антонимичные отношения: После дня тяжёлого, / Ох, завидовал я как: / Твой Святой Никола − во! / Ну, а мой Иван − дурак! / Я придумал ход такой, / Чтоб заране причитать: / Мне ж до Бога − далеко, / А ему − рукой подать (В. Высоцкий). Ср. в примере: твой дурак – мой во!, мне далеко – ему рукой подать.
А. может выступать в роли композиционного приёма. К примеру, стихотворение Н. Некрасова «Размышления у парадного подъезда» заключает в себе контраст жизни сановника и мужиков. Антитетически соотносящиеся друг с другом сюжетные линии имеют, напр., романы «Анна Каренина» (Л. Толстой) и «Поднятая целина» (М. Шолохов).
А. может использоваться для создания иронии в том случае, если вторая её часть семантически не соответствует первой: В огороде бузина, а в Киеве − дядька. В данном случае высказывание формально сохраняет структуру А., интонацию противопоставления, противительный союз, но его компоненты не имеют антонимических отношений. Подобную разновидность А. иногда называют квазиантитезой.
Лит.: Аристотель. Риторика. Поэтика. М., 2000; Введенская Л.А. Стилистические фигуры, основанные на антонимах // Краткие очерки по русскому языку. Курск, 1966; Еленевская М.Н. Синонимия как средство выражения контраста и аналогии в афоризме // Лексическая семантика и фразеология. Л., 1987; Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник / под ред. Л.Ю. Иванова, А. П. Сковородникова, Е.Н. Ширяева и др. М., 2003; Львов М.Р. Словарь антонимов русского языка. М., 1997; Новиков Л.А. Антонимия в русском языке. М., 1983; Хазагеров Т.Г., Ширина Л.С. Общая риторика и Словарь риторических приёмов. Ростов н/Д, 1999; Хазагеров Г.Г. Риторический словарь. М., 2009; Чмыхова Н.М., Баскакова Л.В. О речевых приёмах реализации контраста // Проблемы экспрессивной стилистики. Вып. 2. Ростов н/Д, 1992; Щербаков А.В. Приёмы контраста в текстах современных российских СМИ // Речевое общение и вопросы экологии русского языка: сб. науч. работ, посвящённый 80-летию А.П. Сковородникова. Красноярск, 2009.
А.В. Щербаков
АНТИТЕ́ЗИС (от др.-греч. á ντίθεσις – ‘противоположение’) – утверждение, противоположное Тезису (см.).
А. обычно используется в косвенном доказательстве: обосновывая ложность А. и опираясь на закон исключённого третьего (из двух противоположных суждений одно обязательно истинно), доказывают истинность тезиса или, наоборот, обосновывая истинность А., доказывают ложность тезиса. Напр., «в качестве тезиса возьмём высказывание Две прямые пересекаются в единственной точке (это одна из теорем геометрии). Для выяснения истинности или ложности данного утверждения выдвинем антитезис Две прямые пересекаются не в единственной точке (то есть они имеют две, три или более точек пересечения). Рассматривая это высказывание, мы заметим, что если, напр., две прямые пересекаются в двух точках, тогда через две точки пространства проходят две прямые; а это противоречит известной аксиоме о том, что через две точки пространства проходит одна и только одна прямая. Таким образом, две прямые не могут пересекаться в двух (а также – трёх, четырёх и т.д.) точках, т.е. антитезис ложен, а тезис, следовательно, истинен» [Гусев 2004: 75].
А. может быть выражен описательно, напр.: Американское кино не ругает только слепой. <…> «Новое русское кино», как и бесконечные телеигры и лотереи российского телевидения твердят одно: главное – «успех». И лишь старое советское кино, как и некоторые голливудские картины намекают: «успех» – не главное. Главное – не предавай, не топчи других людей, уступи слабому и защити его... Когда в «Терминаторе-2» биоробот из будущего (персонаж Шварцнеггера) погружается в кипящую сталь на глазах у спасённого им мальчика – имеем ли мы право сказать, что перед нами проповедь антихристианства? Терминатор уничтожает себя – чтобы никакая из составляющих его деталек не досталась тем, кто пожелает воспроизвести подобного ему робота и использовать его в качестве супероружия. И в сознании детей, смотревших этот фильм, остаётся плачущий мальчик, смотрящий на защитившего его странного друга – и рука Терминатора, постепенно погружающаяся в лаву и прощально поднимающая большой палец... Разве не легче будет после этого рассказывать детям о Евангелии и о той жертвенной этике, что возвещается им? (А. Кураев. Фильм о «Титанике»: взгляд богослова // http://www.dobrodel.net/relig/titanic.html). Тезису, выделенному курсивом, противостоит А. о том, что и в американских фильмах можно увидеть христианские идеи о самопожертвовании во имя добра.
Существует различие между пониманием тезиса и А. в логике и диалектике: «…логический антитезис является «чистым» отрицанием тезиса и не несёт никакого положительного содержания, в то время как диалектический антитезис не просто отрицает тезис, но и содержит в себе некое утверждение, которое, объединяясь с утверждением тезиса, порождает содержание объединительного суждения – синтеза. Напр., если имеется тезис: “человек – существо духовное”, то его логическим антитезисом будет суждение: “человек не является существом духовным”, а диалектическим: “человек – существо физическое”. Согласно логическому закону исключённого третьего, если тезис истинен, то антитезис ложен, и наоборот. Согласно диалектическому закону отрицания отрицания, истиной тезиса и антитезиса является их синтез: “человек – существо духовное и физическое”» [Суворов 2001].
Лит.: Гусев Д.А. Логика: учеб. пособие. М., 2004; Ивин А.А., Никифоров А.Л. Словарь по логике. М., 1997; Суворов О.В. Тезис и антитезис // Новая философская энциклопедия: в 4 тт. М., 2001. URL: http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_philosophy/9189
Г.А. Копнина
АНТИФРА́ЗИС (греч. άντιφράσις – ‘говорить противоположное’) − Троп (см.), основанный на принципе контраста и состоящий в употреблении слова или сочетаний слов в значении, противоположном его (их) обычному (языковому, системному) значению. Такое употребление слова достигается с помощью контекста, а в устной речи и особой интонации. Напр.: Попробуйте только меня тронуть, − кротко возразил я распорядителю. − Сами покойником будете! (А. Аверченко); За всё, за всё тебя благодарю я: / За тайные мучения страстей, / За горечь слёз, отраву поцелуя, / За месть врагов и клевету друзей; / За жар души, растраченный в пустыне, / За всё, чем я обманут в жизни был… / Устрой лишь так, чтобы тебя отныне / Недолго я ещё благодарил (М. Лермонтов).
А., используемый преимущественно в художественных и публицистических текстах, специализирован на выражении разных оттенков комического, в частности, иронии. А. употребляется и в разговорной речи, где часто приобретает форму клишированных конструкций (Этого ещё не хватало!; Удружил так удружил!; Хорошенькое дело и т.п.). А., выражающий похвалу в форме порицания, называется астеизмом (от др.-греч. άστεϊσμος − ‘остроумие’), напр.: Чёрт так не сыграет, как он, проклятый, играл на контрабасе, бывало, выводил, шельма, такие экивоки, каких Рубинштейн или Бетховен, положим, на скрипке не выведет. Мастер был, разбойник (А. Чехов).
Лит.: Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. М., 1966; Горшков А.И. Русская словесность. От слова к словесности: учеб. пособие для 10 − 11 классов. М., 1995; Клюев Е.В. Риторика (Инвенция. Диспозиция. Элокуция): учеб. пособие для вузов. М., 1999; Никитина С.Е., Васильева Н.В. Экспериментальный системный толковый словарь стилистических терминов. Принципы составления и избранные словарные статьи. М., 1996; Энциклопедический словарь-справочник. Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочёты / под ред. А.П. Сковородникова. М., 2005.
А.П. Сковородников
АНТИ́ЧНАЯ РИТО́РИКА –наука и искусство убедительной и украшенной речи в Древней Греции и Древнем Риме. Риторика в античности является государствообразующей теорией и практикой организации всей жизни античного общества, поскольку для античного политика, судьи, учёного, воина аргументирующая публичная речь была инструментом управления во всех областях жизни. Как научная теория, риторика предлагала законы и правила построения прозаических (по преимуществу ораторских) сочинений; как общественно-педагогическая практика риторика давала образцы общественной речи, отбирала и фиксировала лучшие ораторские речи, становившиеся литературной классикой.
Если «в самом центре греческой философии возвышаются две фигуры: Платон и Аристотель» [Аверинцев 1996], то это же можно сказать о риторике в Древней Греции, которая, согласно выводам Ю.В. Рождественского, наиболее выразительно представлена в диалоге Платона «Горгий» и трактате Аристотеля «Риторика». Софист Горгий, считающийся одним из основателей риторики, главной целью рассматривает достижение успеха любыми способами, поэтому «главная цель оратора – не чёткость истины, но чёткость и убедительность при помощи вероятного». Сократ сравнивает такого ритора с поваром, потакающим обществу, и говорит, что риторика не может быть просто сноровкой и угодничеством, а должна быть сознательно проводимым искусством насаждения благих чувств. Риторика, по мысли Платона, есть творческая деятельность, которая воплощает высшую справедливость в человеческом обществе при помощи последовательного приведения всех низших страстей в стройное и упорядоченное состояние [Лосев 1979].
Цель красноречия и ораторства зависит от нравственности оратора. Эту мысль Платон выразил в таком суждении: «Если красноречие двойственно, то одна его часть должна быть самой угодливой, постыдным заискиванием перед народом, а другая – прекрасным попечением о душах граждан».
Автор основного фундаментального трактата «Риторика» Аристотель (384−322 гг. до н.э.) определяет риторику как «искусство находить способы убеждения относительно каждого данного предмета». Для большинства античных теоретиков ясно, что возможности убеждения аудитории необходимо связывать с нравственной философией и этикой, ибо решение судьи зависит от того, в какое «известное настроение (любви или гнева)» могут привести слушателей ораторы. Для корректного античного ритора очевидно, что в риторике доказывается не истинное, а вероятное, правдоподобное, но именно поэтому судья или аудитория, выносящие решение, должны знать о возможностях неверных выводов вследствие «простора для коварной софистики», которая действует в выступлениях перед толпой. Убеждение, согласно Аристотелю, зависит от трёх факторов: 1) характера говорящего, 2) настроения слушателей и 3) самой речи.
Именно Аристотель в трёх книгах своей «Риторики» выстраивает теоретическую схему риторики как последовательности создания речи от её замысла и содержания через композицию к выразительным средствам в словах, синтаксическом строе и произношении. В Книге 1-й анализируются основные роды государственных речей (совещательная, судебная, эпидейктическая), разбирается построение доказательств с помощью общих мест, поэтому толкуются понятия счастья, блага и видов благ, добродетелей, прекрасного, удовольствия/неудовольствия, справедливого/несправедливого. Книга 2-я оригинальна анализом видов страстей, ибо «страсти – всё то, под влиянием чего люди изменяют свои решения», с чем сопряжено чувство удовольствия или неудовольствия, гнева, сострадания, страха, любви и т.д.; затем следует анализ общих способов убеждения, состоящих в изобретении примеров и различных видов энтимем как способов доказательств. Книга 3-я посвящена стилю и композиции, в частности разбираются достоинства стиля (условия ясности и правильности языка, пространности и сжатости стиля, сравнения, виды периодов как способов украшенного распространения речи, разные типы метафор, удачные и неудачные выражения), деление речи на различные части (виды предисловий, рассказ, доказательство, заключение).
Теория А.р. развивалась в Древнем Риме прежде всего трудами великого оратора и теоретика Марка Туллия Цицерона и основателя европейской педагогики Марка Фабия Квинтилиана (I в. н.э.). На латинском языке известны анонимный трактат «Риторика к Гереннию»; Цицерону принадлежат юношеский трактат «De inventione (Об изобретении)», три наиболее известных трактата «Оратор», «Брут», «Об ораторе» поразительные по широте охвата рассматриваемых вопросов: тут и взаимодействие красноречия и политики, философии, права, и способы обучения красноречию, которые затем будут воспроизводиться анонимно во множестве национальных традиций (дарование, наука, образцы, упражнения), и огромное количество практических наблюдений и советов.
Трактат Марка Фабия Квинтилиана «Двенадцать книг риторических наставлений» лежит в основании теории риторики и риторической педагогики. Именно Квинтилиан суммировал пять частей риторики, заимствовав их, безусловно, из греческой традиции: 1) inventio (изобретение), 2) dispositio (расположение), 3) elocutio (слововыражение), 4) memoria (память), 5) actio, или pronuntiatio (в первоначальном переводе − «язык действа», произношение и телодвижение).
Учитель российской и латинской словесности Царскосельского лицея Н.Ф. Кошанский справедливо писал, что «образцы предшествуют правилам», поэтому в некотором смысле практика риторики и выделение лучших речей для оставления в культурной памяти народа опережает составление теорий. «Реторики» Н.Ф. Кошанского свидетельствовали, какие речи античных ораторов наиболее ценились в европейской традиции – в сущности, они остались неизменными по сей день, только перепечатываются теперь с обновлёнными комментариями. Наиболее выдающимися ораторами, оставившими яркий след в европейской традиции как своими речами, так и советами и практикой воспитания оратора, являются, безусловно, в Греции – Демосфен, в Риме – Цицерон. Однако всегда ценились и изучались в педагогической традиции речи (в греческий период) Горгия, Лисия, Исократа, Эсхина, Диона Хрисостома, Аристида, Либания, (в римский период) Марка Антония, Гая Юлия Цезаря, Сенеки Старшего и мн. др.
Лит.: Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской культурной традиции. М., 1996; Аннушкин В.И. Риторика. Вводный курс. М., 2008; Античные риторики / под ред. А.А. Тахо-Годи. М., 1978; Квинтилиан Марк Фабий. Двенадцать книг риторических наставлений. СПб., 1834; Кошанский Н.Ф. Частная реторика. 1−7 издания. СПб., 1832–1849; Лосев А.Ф. Риторика // История античной эстетики. Ранний эллинизм. М., 1979; Ораторы Греции. М., 1985; Платон. Горгий // Сочинения в трёх томах. Т. 1. М., 1968; Рождественский Ю.В. Теория риторики. М., 2004; Цицерон Марк Туллий. Три трактата об ораторском искусстве. М., 1972.
В.И. Аннушкин
АНТИЭ́ЛЛИПСИС − стилистическая фигура, структурно противоположная Эллипсису (см.) и состоящая в избыточном замещении какой-л. синтаксической позиции/позиций по сравнению с нейтральным вариантом нормы. Напр.: Я не хотел думать о Варе, я хотел помнить отца, ведь прошло так мало времени после его смерти. Так мало времени прошло, а я уже живу новыми чувствами, забывая о долге перед его памятью (Н. Евдокимов). Ср.:…ведь прошло так мало времени после его смерти, а я уже живу новыми чувствами, забывая о долге перед его памятью; Самые близкие пока молчат. Я-то жду именно их звонка, их слов, их участия. Но им, видать, необходимо время, чтобы опомниться. Они позвонят. Они помогут. Они всё сделают (М. Годенко). Ср.: Я-то жду именно их звонка, слов и участия; они позвонят, помогут, всё сделают.
Основная функция А. − логическое выделение того слова или сочетания слов, которое (которые) избыточно замещает потенциальную синтаксическую позицию. Однако если А. участвует в приёме синонимического или градационного повтора, то в такого рода конструкции акцентируются синонимы: Мне предложили принять участие в программе «Суд времени» Пятого канала телевидения в составе команды Сергея Кургиняна, защищающей правду о Советской эпохе. Я согласился, я соблазнился, я дал слабину, хотя целиком разделяю взгляд покойного академика Виталия Гинзбурга на наше телевидение: «Это преступная организация» (Завтра. 2010. № 43).
На эту основную функцию, в зависимости от контекста и лексического наполнения конструкции, могут накладываться некоторые другие, напр., функция выражения сильной эмоции и/или оценки: … И то, о чём боялась вспоминать – и помнила всё время. Помнила всё время. Счастье, о котором чем дальше, тем мучительнее вспоминать – потому что оно отходит в прошлое, всё глубже в прошлое (М. Чулаки); На крутом склоне Святой горы – серая рана каменной выработки. Искорежили гору, погубили красоту, как будто нигде в другом месте не могли добывать камень для строек. Погубили красоту, погубили! (М. Годенко).
Стилистически не обусловленное замещение потенциальных синтаксических позиций может быть признаком невысокой речевой культуры, что в свою очередь может использоваться писателем как характерологический приём, напр.:
6) И теперь этого (неравных браков. – А.С.) не бывает…. Нет, конечно, бывает, что молоденькая у нас иногда выходит за пожилого. Но зато этот пожилой у нас обыкновенно какой-нибудь там крупнейший физиолог, или он ботаник, или он чего-нибудь такое изобрёл всем на удивленье, или, наконец, он ответственный бухгалтер и у него хорошая материальная база на двоих (М. Зощенко).
Сферой регулярного и полнофункционального употребления А. является художественная речь и публицистика.
Лит.: Сковородников А.П. Экспрессивные синтаксические конструкции современного русского литературного языка. Томск, 1981; Сковородников А.П. Об одном типе повторной номинации со стилистической значимостью // Синтаксис текста. М., 1979; Хазагеров Т.Г., Ширина Л.С. Общая риторика и Словарь риторических приёмов. Ростов н/Д, 1999; Энциклопедический словарь-справочник. Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочёты / под ред. А.П. Сковородникова. М., 2005.
А.П. Сковородников
АНТО́НИМЫ (от др.-греч. αντί – ‘против’ + όνομα – ‘имя’) − слова одной части речи, имеющие противоположные значения. Явление антонимии в языке обусловлено свойственным человеку восприятием действительности во всей противоречивой сложности. Так, упоминание о знакомом человеке вызывает мысль о существовании незнакомых людей, понять смысл слова «холодно» можно лишь на фоне значения слова «тепло» и т.д. У одного слова может быть несколько антонимов: сладкий – горький, кислый. У слов, входящих в синонимические ряды, может быть довольно много А. Напр., слово загораться имеет А.: гаснуть, погасать, угасать, тухнуть, потухать, затухать.
Выделяют А. языковые, т.е. существующие в системе языка (богатый – бедный), и А. речевые (окказиональные, или индивидуально-авторские), возникающие в определённом контексте и не закреплённые в системе языка, напр.: Волки и овцы (название басни И. Крылова).
В основе антонимии лежит ассоциация по контрасту, отражающая существенные различия однородных по своему характеру предметов, явлений, действий, качеств и признаков. Среди А. нет собственных имён, местоимений, числительных. В антонимические отношения вступают лишь слова, соотносительные по какому-л. признаку: качественному (хороший – плохой, умный – глупый, родной – чужой, горячий – холодный), количественному (единственный – многочисленный, мало − много), временному (рано – поздно, день – ночь, утро – вечер, сегодня – завтра), пространственному (просторный – тесный, высокий – низкий, широкий – узкий). Встречаются противоположные наименования действий/состояний (плакать – смеяться, радоваться – горевать), но таких в русском языке немного. По структуре А. могут быть разнокорневыми (польза – вред, часто – редко, сила – слабость) и однокорневыми (логичный – алогичный, грамотный – безграмотный, приходить – уходить).
Логическую базу антонимии образуют три вида противоположности: контрарная, контрадикторная и комплиментарная. В первом случае противоположность выражается видовыми понятиями, между которыми есть средний, промежуточный член: молодой – нестарый, средних лет, пожилой … – старый. Контрадикторная противоположность выражена отношениями типа А – не А: большой – небольшой, хороший – нехороший. Комплиментарную противоположность образуют видовые понятия, которые дополняют друг друга до родового и являются предельными (полярными) по своему характеру: конечный – бесконечный, добро – зло, истина – ложь. В стилистических целях могут быть использованы все виды противоположностей.
Чаще всего в речи А. используются для выражения противопоставления, составляя основу Антитезы (см.): Я − царь, я − раб, я − червь, я − Бог! (Г. Державин); ... Волна и камень, стихи и проза, лёд и пламень не столь различны меж собой... (А. Пушкин); В результате свершилась резкая (и оскорбительно неравномерная) поляризация: с одной стороны, половодье глянцевой макулатуры, с другой — ручеёк литературы подлинно художественной (ВК. 18.02.1997).
В речи А., как правило, объединяются в пары: Равенство это – равенство сознания, и оно остаётся с человеком на всю жизнь в виде памяти, смутной или отчётливой, и рано или поздно, кстати или некстати, определяет поведение индивидуума (И. Бродский); Мы вгрызались в его сложную философию, где сталкивались лбами романтизм и прагматизм, бытовая реальность горожанина, живущего в уюте Европы, и нереализованная мечта (ВК. 18.02.1998).
А. раскрывают противоречивую сущность явлений и событий: Ты и убогая, ты и обильная, ты и могучая, ты и бессильная, матушка-Русь (Н. Некрасов).
Антонимия может развиваться внутри одного слова: случаи, когда значения слова являются противоположными. Такое явление получило название внутрисловной антонимии, или Энантиосемии (см). Явление внутрисловной антонимии лежит в основе такого стилистического приёма, как Антифразис (см.). В этом случае контраст, лежащий в основе антонимии, реализуется на уровне слова под влиянием контекста за счёт актуализации двух противоположных значений: Откуда, умная, бредёшь ты, голова? (И. Крылов). В данном примере узуальному значению слова «умный» противопоставляется окказиональное значение «глупый», которое подразумевается (слово «умный» использовано в басне в качестве обращения к ослу). С редакторами у меня взаимная приязнь с застойных ещё лет (из интервью с Е. Шифриным). В этом примере актуализированы значения «симпатичный» − «антипатичный» (ср. приязнь − неприязнь).
Стилистические функции А. не ограничиваются выражением контраста. При помощи А. можно выразить, напр., полноту охвата явлений или событий: Я не унижусь пред тобою; / Ни твой привет, ни твой укор / Не властны над моей душою (М. Лермонтов); Перед ним толпа бежала, / Быль и небыль разглашала (А. Пушкин).
А. как выразительное средство создания контраста употребляются преимущественно в художественной речи и публицистике. Антонимия является важнейшим средством создания антитезы, Оксюморона(см.) и антонимического Каламбура (см.).
А. встречаются в заглавиях: Отцы и дети (И. Тургенев), Толстый и тонкий (А. Чехов), Война и мир (Л.Н. Толстой), Живые и мёртвые (К. Симонов). А. используются в афоризмах, крылатых выражениях, пословицах и поговорках: Ученье – свет, а неученье – тьма; У бабы волос долог, да ум короток; Старый друг – лучше новых двух; Лучше горькая правда, чем сладкая ложь. А. встречаются в загадках, напр.: Бывает он в холод, / Бывает он в зной, / Бывает он добрый, / Бывает он злой. / В открытые окна / Нежданно влетит, / То что-то прошепчет, / То вдруг загудит, / Притихнет, умчится, / Примчится опять, / То вздумает по морю / Волны гонять… (Ветер).
Лит.: Асанова Н.В. К вопросу о понятии противоположности как основе лексической антонимии // Актуальные проблемы филологии. М., 1981; Введенская Л.А. Стилистические фигуры, основанные на антонимах // Краткие очерки по русскому языку. Вып. 2. Курск, 1966; Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник / под ред. Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова, Е.Н. Ширяева и др. М., 2003; Львов М.Р. Словаpь антонимов pусского языка. М., 1997, 2006; Матвеева Т.В. Полный словарь лингвистических терминов. Ростов н/Д, 2010; Новиков Л.А. Антонимия в русском языке. М., 1973; Фомина М.И. Современный русский язык. Лексикология: Учебник. М., 2003; Чмыхова Н.М., Баскакова Л.В. О речевых приёмах реализации контраста // Проблемы экспрессивной стилистики. Вып. 2. Ростов н/Д, 1992; Щербаков А.В. Приёмы контраста в текстах современных российских СМИ // Речевое общение и вопросы экологии русского языка: сб. науч. работ, посвящённый 80-летию А.П. Сковородникова. Красноярск, 2009.
А.В. Щербаков, Н.Н. Акулова
АНТОНОМА́ЗИЯ (АНТОНОМА́СИЯ) (от др.-греч. άντονομασια – ‘переименование’), – троп, состоящий в замене имени собственного нарицательным и наоборот. А. имеет несколько разновидностей: 1. Замена имени собственного описательным оборотом: Страна восходящего солнца вместо Япония; Северная Венеция, Северная Пальмира, Северная столица, город на Неве вместо Санкт-Петербург; Автор «Евгения Онегина» вместо А.С. Пушкин и т.д. Смуглый отрок бродил по аллеям, / У озёрных грустил берегов, / И столетие мы лелеем / Еле слышный шелест шагов (А. Ахматова), где смуглый отрок − А.С. Пушкин; Но нам священный град Петра невольным памятником будет (А. Ахматова). Град Петра − Санкт-Петербург. Данный тип А. является разновидностью Перифразы (см.).
2. Использование собственного имени (широко известного) вместо нарицательного для называния другого лица, наделённого сходными свойствами, чертами. Используемое собственное имя должно ассоциироваться с определёнными качествами. Так, общепринято благородного и наивного человека называть «дон кихотом», ленивого − «обломовым», ревнивого – «отелло», невежественного – «митрофанушкой» и т.д. Напр.: Некоторые из моих друзей говорят, что я коллекционирую всякий хлам, и называют меня плюшкиным (АиФ); На Москве-реке пьяные «шумахеры» устроили гонки на катерах: один погиб, второй ранен (АиФ).
В данном случае А. является скрытым сравнением. Возникает обобщённый образ носителя (носителей) определённого качества, свойства, признака. Называется этот образ по имени лица (реального или вымышленного), у которого данное свойство, качество достигло наивысшего проявления: меценат − богатый покровитель искусства (по имени Мецената, жившего в I в. до н.э.); эскулап − врач (по имени Эскулапа – древнеримского бога врачевания); царь, кайзер − правитель (по имени древнеримского императора Цезаря) и т.д. При этом А. становится нарицательным именем, т.е. из явления речи переходит в разряд единиц языка: Я ускользнул от Эскулапа / Худой, обритый − но живой; / Его мучительная лапа / Не тяготеет надо мной (А. Пушкин). Такая А. называется прономинацией.
3. Использование географического названия, связанного с какими-л. событиями, для обозначения сходных событий. Напр.: … или Чернобылям не будет конца (ЛГ); Чернобыли наших душ (АиФ); Это было его Ватерлоо (РГ).
4. Употребление названия основного признака, свойства лица вместо его имени: Вседержитель; Единый; Отец небесный и др. − о Боге. А. позволяет избежать скучного повтора и создать своеобразный синонимический ряд, когда одно и то же лицо каждый раз называется по-разному.
А., как правило, оценочна: У меня в душе, как на острове Свободы: не бывает праздничных дней (Вен. Ерофеев). Остров Свободы – Куба.
А. часто используется для создания разных форм комического: от легкой иронии до ядовитого сарказма, особенно в публицистических, масс-медийных текстах. Напр.: Отношения между Ксенией Собчак и Анастасией Волочковой всегда были натянутыми. А если совсем откровенно − две светские львицы с трудом друг друга переносят (АиФ).
В высмеивающей А. нередко имя широко известного деятеля мировой истории, культуры переносится на недостойный этого имени объект: К Лукреции Тарквиний новый / Отправился, на всё готовый (А. Пушкин); А глядишь, наш Мирабо / Старого Гаврилу / За измятое жабо / Хлещет в ус да в рыло (Д. Давыдов).
Широко распространены формульные А. − устойчивые выражения: Москва – третий Рим; Павел I– русский Гамлет. Особенностью такой А. является её употребление с зависимыми словами, которые косвенно указывают на то, что речь идёт не о самом носителе данного собственного имени: А.Н. Островский − Колумб Замоскворечья; Батюшков − русскийПарни; Державин − Нестор муз. Среди используемых зависимых слов наиболее распространены местоимения, числительные, прилагательное новый, географические, временные, национальные обозначения и др.
Лит.: Горте М.А. Фигуры речи: терминологический словарь. М., 2007; Квятковский А.П. Поэтический словарь. М., 1996; Культура русской речи: Энциклопедический словарь-справочник / под ред. Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова, Е.Н. Ширяева и др. М., 2003; Литературный энциклопедический словарь. М., 1987; Москвин В.П. Выразительные средства современной русской речи. Тропы и фигуры. Терминологический словарь. Ростов н/Д, 2007; Старичёнок В.Д. Большой лингвистический словарь. Ростов н/Д, 2008; Филиппов А.В, Романова Н.Н. Публичная речь в понятиях и упражнениях: справочник: учеб. пособие. М., 2002; Энциклопедический словарь-справочник. Выразительные средства русского языка и речевые ошибки и недочёты / под ред. А.П. Сковородникова. М., 2005.
О.Н. Емельянова
АНЭПИФОРА, или АНАЭПИ́ФОРА (от др.-греч. άναέπιφορά – ‘вынесение наверх’), − повтор, при котором элемент, стоящий в начале речевого отрезка, повторяется в его конце: У меня не живут цветы. / Красотой их на миг я обманут, / Постоят день, другой, и завянут, / У меня не живут цветы (Н. Гумилёв).
Традиция называть эту стилистическую фигуру «рамкой», или «кольцом», утвердилась ещё в Древней Греции, была подхвачена древними римлянами [Античные … 1996] и закреплена в риториках дальнейшего времени [Lausberg 1960]. Отечественная лингвистика сохраняет эту традицию, а термины часто используются и прочно укоренились в лингвистике [Квятковский 1966; Новиков 1988; Хазагеров, Ширина 1999].
Синонимичными, но менее частотными терминами являются «обрамление» [Кузнец и др. 1960: 75], «включение» (inclusio), «реддиция», (redditio), «охват», «комплексия» (complexio) [Античные… 1996: 281−283; Хазагеров, Ширина 1999: 236], «просаподосис» [Энциклопедический… 1988: 367]. Однако термин «А.» (или антэпифора) более прозрачен, так как объясняет структуру и происхождение названной стилистической фигуры [Morier 1981: 112].
Формальный принцип рамки рассматривался на всех структурных уровнях языка: фонетическом, морфологическом, семантическом, синтаксическом, а также в плане композиции и стихосложения. В русской филологии внимание к звуковой материи (прежде всего стиха) проявила школа русского формализма, а заслуга классификации звуковых повторов принадлежит О. Брику. Так, он вычленяет фигуру «кольца», у которой «основа созвучия располагается в начале строки и повторяется в её конце» [Брик 1919: 83]: гд е парус рыбаря белеет ино гд а (А. Пушкин); к о л о к о л ьчик вдруг умо лк (А. Пушкин).
В большинстве классификаций риторических фигур (античных и современных), которые делятся на два больших класса: фигуры мысли (тропы) и фигуры речи (собственно фигуры), А. входит в состав фигур речи, а именно, в группу синтаксических повторов [Lausberg 1960; Morier 1981].
Относительно системы фигур экспрессивного синтаксиса по принципу симметрии/асимметрии, предложенной Э.М. Береговской, анэпифора включается в группу симметричных синтаксических фигур, производных от анафоры и эпифоры, которую называют каркасными фигурами, поскольку ведущей их функцией выступает функция архитектоническая [Власова 2002: 3; Береговская 2007: 16−17].
Анэпифорический повтор очень вариативен в морфологическом плане, но большинство морфологических форм единичны, а устойчивых и частотных моделей обнаружено ограниченное количество. Доминирующей морфологической моделью А. является номинативный повтор (N-N): Терпение в характере совка сочетается с жутким нетерпением. Нетерпение стоять в очереди к прилавку с потрясающим терпением (Прав?Да?. 1999. № 1).
А. – единственная из каркасных фигур, имеющая дистантное расположение повторяющихся элементов, поэтому именно она подвержена наибольшим семантическим изменениям в сравнении с остальными каркасными фигурами. Изменения в семантике повтора обусловлены чаще всего изменениями в плане выражения. Красною кистью / Рябина зажглась. / Падали листья. / Я родилась. <…> / Мне и доныне / Хочется грызть / Жаркой рябины / Горькую кисть (М. Цветаева). Анэпифорический повтор, в основе которого лежат одновременные изменения в плане выражения и в плане содержания, называется трансформационным [Власова 2002: 7]. А. с неполным повтором в плане выражения и изменениями в плане содержания называем усечённой [Власова 2002: 7]: Tu commences où je finis / Moi, je finis où tu commences. / C’est un ouvrage de patience, / Du moins tout le monde le dit. / <…> Quand l’un finit, l’autre commence (M. Carême). Инициальные стихи в примере из М. Карема составляют зачин, задают проспекцию текста. Повторяющиеся элементы в этом случае – это компоненты логической операции обобщения.
А. представляет собой фигуру очень вариативную графически. В зависимости от расстояния между повторяющимися элементами в поэзии выделяется А. стиха, строфы, целого стихотворения. Особенности графики, присущие этой фигуре, как правило, сохраняются при переводе поэтических и прозаических текстов на другой язык.
А., как и родственные ей эпанафора, Симплока (см.) и цепной повтор, сочетается с фигурами своей группы и другими разновидностями повтора. Подобные конвергенции именуются итеративными цепочками[Власова 2002: 8].
Богатейшая палитра стилистических свойств А., эпанафоры, симплоки и цепного повтора отражается в двух группах стилистических функций. В поэтических микроконтекстах реализуются частные функции, свойственные каркасным фигурам как видам повтора вообще: выделительная, сравнительно-сопоставительная, усиления признака или степени качества, суггестивная, гномическая, приёмоактуализирующая, ретардации или акселерации, фиксации локально-темпоральных отношений, усиления субъективно-модальной оценки, создания общей эмоциональной атмосферы. В макроконтекстах присутствуют функции общеэстетического характера: архитектоническая (текстообразующая), композиционная, экспрессивно-грамматическая, изобразительно-характерологическая, интонационная.
А. может оказывать заметное влияние на формирование авторского стиля. Напр., А. у Шарля Бодлера органично вписывается в его эстетическую систему, где совершенство и отточенность формы выступают на первый план. В поэтическом сборнике «Цветы зла» обнаружены А., которые маркируют каждую строфу: Вы, ангел радости, когда-нибудь страдали? / Тоска, унынье, стыд терзали вашу грудь? / И ночью бледный страх … хоть раз когда-нибудь / Сжимал ли сердце вам в тисках холодной стали? / Вы, ангел радости, когда-нибудь страдали? (Ш. Бодлер). В стихах Ш. Бодлера А. реализуется в больших по объёму текстах (максимальное количество строф – 16). Этот факт указывает на то, что этот вид повтора никогда не выполняет локальную функцию, он «держит» целый текст.
А. является стилистической универсалией, т.к. входит в различные речевые сферы, свободно пересекает границы функциональных стилей: от рекламы до публицистики, от научного стиля до стиля художественной речи.
Лит.: Античные теории языка и стиля. СПб., 1996; Береговская Э.М. Введение // Синтаксические фигуры как система: коллективная монография. Смоленск, 2007; Брик О. Звуковые повторы // Поэтика. Сборники по теории поэтического языка. Вып. 3, Пг., 1919; Власова Ю.Н. Анафоро-эпифорические производные во французской поэзии XIX−XX вв.: АКД. М., 2002; Квятковский А.П. Поэтический словарь. М., 1966; Кузнец М.Д., Скребнев Ю.М. Стилистика английского языка. Л., 1960; Хазагеров Т.Г., Ширина Л.С. Общая риторика и Словарь риторических приёмов. Ростов н/Д, 1999; Энциклопедический словарь юного литературоведа / сост. В.И. Новиков, Е.А. Шкловский. М., 1988; Lausberg H. Handbuch der literarischen Rhetorik. München, 1960; Morier H. Dictionnaire de poétique et de rhétorique. Paris, 1981.
Ю.Н. Власова
