О ТОМ, ЧТО БОГ ЕДИН1 Deus unus est

БОГ. Анселъм: «Бог — Тот, в сравнении с Кем нельзя выдумать
ничего лучше».

Августин. О христианском учении. 1,11: «Бог над богами пред-
полагает такое, в сравнении с чем нет ничего лучше и возвышен-
ней». И ниже: «Нет никого, кто думал бы, что Бог — Тот, в срав-
нении с Кем есть что-то лучшее».

Бернар. О рассуждении V: «Что такое Бог? То, лучше чего
нельзя выдумать».

Сенека. Пролог к натуристорическому вопросу: «Что такое
Бог? Все, что ты видишь, и все, чего не видишь. Следовательно,
Его величие сводится к тому, что нельзя себе представить ничего
более величественного».

Бог в простоте — бесконечен, а в Своей бесконечности —
прост. Поэтому Он повсюду — и повсюду как целое: повсюду —
в силу бесконечности, повсюду как целое — в силу простоты. Бог
один погружается во все, что есть, в собственную сущность вещей;
но ничто из иного (aliud) не погружается в другое (alter)². Бог
в глубине всякого, и только в глубине. И Он один един³. Приме-
чательно, что всякое создание в Боге любит единое (unum), и лю-
бит Его по причине единого, и любит Его, потому что Он един.

¹ Перевод выполнен по изданию: Textbuch zur Mystik des deutschen Mit-
telalters: Meister Eckhart, Johannes Tauler, Heinrich Seuse, ed., Josef Quint,
Halle/Saale: M. Niemeyer, 1952. Проповедь 13 в нумерации И. Квинта.

² Латынь в данном случае подчеркивает различие между двумя наименова-
ниями «инаковости»: aliud, которое означает открытое противопоставление
в форме всего «другого» или «прочего», и alter, которое означает скрытое про-
тивопоставление в форме «второго» из двух. В данном случае aliud означает
все «другое» по отношению к Богу, все, что есть, все сущее, все абстрактные
и конкретные «вещи», a alter означает «второй» по отношению к первому.

³ Буквально: Бог есть один.

Во-первых, потому что все, что есть, любит и ищет подобия
с Богом. А подобие (similitude) — есть некое единство, единство
неких вещей.

Во-вторых, в едином нет ни горя, ни боли, ни муки, нет даже
страдания (passibilitas) и смерти.

В-третьих, в понятии единого как единицы есть все; ведь вся-
кая величина есть единица и едина в едином и при едином¹.

В-четвертых, поскольку и власть, и мудрость, и божествен-
ность как таковую, и даже бытие любят только в той мере, в какой
они соединяются (unitur) с нами и мы с ними.

В-пятых, поскольку истинно любящий не в состоянии любить
кого-то, кроме одного, из предпосылки «Бог един» следует: «Воз-
люби Господа Бога твоего всем сердцем твоим». Несомненно,
любящий хочет, чтобы тот, кого он всецело любит, был только
один.

В-шестых, поскольку любящий хочет соединиться с объектом
любви, чего он не может, если тот не один. Кроме того, Бог позво-
ляет соединиться с Ним только потому, что Он един. Далее, имен-
но потому что он един, Он, если нужно, может соединять все, и со-
единять это и с Собой, и в Себе.

В-седьмых, поскольку «единое» означает «неотделимое от все-
го», следовательно, в самом понятии «нераздельность» или «един-
ство» содержится вся полнота бытия.

В-восьмых, заметь, что единое само по себе становится целостно-
стью и совершенством, потому что у него нет недостатка ни в чем.

В-девятых, заметь, что единое по своей сущности становится
бытием как таковым или же сущностью, и сущностью, которая
едина. Ведь и сущность (essentia) всегда едина, и добавляется
единение (unio), и тогда возможно со-единение — на почве един-
ства.

Вдобавок к этому нужно отметить, что тому кто воистину любит
Бога как Единого и по причине единства и соединения, не важно, на-
сколько велико Божие всемогущество или мудрость, так как единое
дает больше и становится большим. Не думает он и о благе в обыч-
ном его понимании, отчасти потому, что оно касается внешнего
и скрывается в вещах, отчасти потому, что оно основывается на бо-
лее «тесной» связи (adhaesio): «А мне благо приближаться к Богу!»
(Пс. 72, 28).

В-десятых, заметь, что Единое выше, важнее и проще, нежели
само благо, и что оно ближе и к бытию, и к Богу; или, лучше: то,

' Последнюю часть этого периода нужно понимать так: каждая величина
есть единица (una) числом, единство (unum) сутью в едином (in uno) в той
мере, в какой оно составляет часть более высокого единства, через единое
(per unum) в той мере, в какой оно своей двойственностью составляет часть
этого единства.

что по названию «едино», может быть на самом деле «со- еди-
ным» — как бытие как таковое.

В-одиннадцатых, Бог потому преизбыточно богат, что Он
един. Именно в силу того, что Он един, Он — Первый и Наивыс-
ший. Вот почему Единое погружается во все и во всякое, всегда
оставаясь единым и даруя единство отдельному. Вот почему
шесть — не дважды три, но шесть раз по одному¹.

«Итак, слушай, Израиль, твой Бог — единый Бог²». Заметь, что
единое, или Одно, выступает здесь и как нечто, присущее чему-то,
и как нечто, единое с чем-то, — лишь с разумом (intellectus). О ма-
териальных формах существования сразу же можно сказать, одно
они или нет, так как их множество, пусть даже составных по фор-
ме и материи. А нематериальные формы существования, то есть
мысленные, — не одно: или потому, что их сущность — не быть,
или, еще чаще, потому, что они существуют не мысля. Следователь-
но, они состоят из бытия и сущности, или же из бытия и мысли. От-
сюда следует, что «Твой Бог — единый Бог» есть и такой смысл
в словах: Бог Израиля — видящий Бог, Бог видящих³, Бог, Который
мыслит и постижим только в мысли, Бог, Который всецело есть
мыслящий ум.

Deus unus est. Примечательно, что это может пониматься дво-
яко. Во-первых, так: «Есть единый Бог». Ведь именно потому,
что Он един, Ему подобает быть, то есть потому, что Он — Свое
собственное бытие, что Он — чистое бытие, что Он — бытие все-
го сущего. Во-вторых, так: «Твой Бог — один Бог», означая то,
что ничто иное не есть истинно Единое. Ибо ничто из сотворен-
ного не есть чистый и всецело мыслящий ум, ведь в таком случае
оно не могло бы быть тварным. Так что я про любую вещь спра-
шиваю, есть ли в ней мыслящий ум или работа мысли. Если их
нет, тогда ясно: то, чему недостает разума, не есть Бог или перво-
причина всего, что направлено на определенные цели. Если же
в вещи есть мыслящий ум, я смотрю, есть ли в ней что-то еще,
кроме мысли. Если ничего прочего нет, сразу становится ясно,
что она есть простое Единое и, кроме того, нетварна, первична
и т. д., что она — Бог. Но если в ней есть что-то еще, кроме мыс-

¹ Этот числовой пример основан на традиционном соединении платонист-
ского и пифагорейского числового символизма. Августин говорит: «Число
есть собрание единиц». Экхарт в одном из сочинений говорит: «Все, что есть
число, зависит от единицы».

² Здесь начинается новая тема. Предыдущая часть основана на Новом За-
вете (Поел, к Гал.), эта — на Ветхом (Ис. 46, 9). Экхарт вводит свое основное
понятие intellectus: ум, разум, рассудок, интеллект, греческое nous (в аристо-
телевском смысле).

³ Экхарт, по-видимому, обыгрывает фразу из Иеронима: «Израиль (Яков),
человек, который видит Бога» (Israel vir videns deum). To, что в Библии тот
«слышит» (audi), а не «видит», Экхарт игнорирует.

ли, тогда ясно, что она составная и не является всецело простым
Единым.

Следовательно, становится очевидным, что один Бог в собст-
венном смысле есть и что Он — мыслящий ум или мышление, и
что Он — только мышление, без примеси чего-либо другого, и что
Он — совершенно прост. Потому только Бог, мысля, придает ве-
щам бытие: ибо в Нем одном бытие — это мышление. А из этого
следует также, что ничто, кроме Него, не может быть чистым мы-
шлением. Напротив, будь у всего иного некое бытие, отличное от
мышления, оно — отчасти потому, что мысль есть нечто нетварное,
отчасти потому, что «первое из тварного есть бытие» — не было бы
тварью.

В дополнение к предыдущему заметь, что всего, что проистека-
ет из единого или одного, как, например, сходство, подобие, отра-
жение, отношение и тому подобное, в обычном и собственном
смысле нет — оно скорее в Боге и в божественном. Посему Авгус-
тин говорит: «Теперь же отчетливо видится само истинное подо-
бие или сходство и истинное и первое Единое — и не телесными
очами или иным каким-то чувством такого рода, но умом». Причи-
на: во-первых, потому, что они сопутствуют Единому, а оно, как
сказано, свойственно Богу. Во-вторых, потому, что все вещи тако-
го рода суть «одно во многом», нечто, чего, в свою очередь, никог-
да и нигде нет, за исключением разума, где оно не «есть», но мыс-
лится. Следовательно, там, где существование не является самим
процессом мышления, там нет и подобия. В-третьих, потому, что
две величины, подобны ли они или только похожи, не могут быть
ни самим подобием, ни самой похожестью, и так со всем осталь-
ным. В-четвертых, потому, что нигде в мире нет как двух одинако-
вых величин, так и двух явлений, во всем совпадающих друг с дру-
гом. Случись так, они перестали бы быть двумя или бы иначе
определялись. В-пятых, потому, что везде, за исключением разума,
всегда есть и проявляется различность, отклонение от формы и то-
му подобное. «Но Ты — тот же»... (Пс. 101, 28). Тождество и есть
Единое.

Из того, что здесь сказано, можно понять и уразуметь, каким
образом «соединяющийся с Господом есть один дух (spiritus)
(с Господом)» (ср. IKop. 6, 17). Мыслящий ум (intellectus) свой-
ственен Богу, а Бог един. Следовательно, всякое простое содер-
жит столько Бога и Единого и настолько едино с Богом, насколь-
ко у него мыслящего ума или мыслительной энергии. Ибо единый
Бог есть разум, а разум есть единый Бог.

Почему Бог никогда и нигде, помимо разума, не есть Бог.

Августин говорит в Исповеди: «Там, где я нахожу истину, там
я нахожу своего Господа, саму Истину». Возноситься к разуму,
подчиняться ему означает соединяться с Богом. Соединяться,
быть единым, означает становиться единым с Богом. Ибо Бог

един. Все, бытующее вне разума, помимо разума, есть тварь, есть
тварное, есть «другое» по отношению к Богу, есть не Бог. Ведь
в Боге нет другого (поп est aliud).

По действию и его энергии вообще различается существование
всего тварного; существование есть первое действие, первое разли-
чие. В разуме, в Боге — нет различия. Отюда следует и то, что Пи-
сание постоянно призывает к уходу из этого мира, к уходу от само-
го себя, к забвению своего дома и дома своего рода, к оставлению
своей страны и своей семьи, дабы вырасти в великий народ, в ко-
тором были бы благословенны все роды; а лучшее место этому —
царство мыслящего ума, где, несомненно, все — в той мере, в какой
сами есть мыслящие умы, а не другое — во всех (omnia in omnibus).

БЛАЖЕННЫ НИЩИЕ ДУХОМ¹