Я писал вашему преподобию одно письмо из Азова, а затем, когда, возвратившись в Москву, узнал, что готовится к отъезду в наши страны господин епископ Илия, то написал второе письмо и отправил его через одного его спутника, светского иезуита (Карла де Лос), но он, как я [70] узнал, в июне месяце был еще только в Варшаве. Опять я написал через некоего аптекаря нашего, католика, по имени Грентцена, который уезжал отсюда в Вену с князем Петром Голицыным. Я надписал это письмо на имя господина Дальберга. Наконец я по почте послал письмо, в котором доносил, что мы получили содержание. Дошло ли которое-нибудь из этих писем, не знаю, 37 так как с марта месяца прошлого года и до 15-го августа настоящего года не удалось нам видеть ни одного письма из-заграницы. Пропали ли оне в мятущейся Польше, или как иначе случилось это, не знаем. Большая была радость нам услышать, что к нам приедет господин Гвариент. 38 О, если бы он скоро приехал! Я бы желал, чтобы это мое письмо дошло до Вены прежде, чем он уедет, потому что он сообщил письменно Плейеру, 39 чтобы мы дали ему знать, чтo нам нужно привезти. В числе других вещей крайне бы нужно привезти нам немецкие молитвенники и еще, если возможно достать, польские молитвенники и другия духовные книжечки, какие печатаются повсюду заграницей. Если бы еще нашлись какие либо немецкие аффетивы, 40 а особенно постилли или сочинения трех, четырех проповедников. Я снабдил ими католиков в Азове, с вредом для себя. Католикам в Белгороде, когда я проезжал там, не мог дать этих книг, равно как и в других местах находящимся, хотя они сильно просят и готовы заплатить деньги. При отсутствии этих книг здесь обыкновенно изучают еретические объяснения св. Писания, которыми лютеране и кальвинисты снабжены в изобилии, и наши усвояют многочисленные ложные мнения, так что я встретил некоторых, которые называли себя католиками, а на самом деле веровали чисто по лютерански. Мы сожалеем, что не знали лучше этой страны и, при вступлении в нее, из пустого страха не взяли с собою с нашего рынка нескольких книг аскетического характера. Тут есть книги о мучениках издания Таннера. Если бы господин Гвариент привез с собою и сочинения об исповедниках и если бы какая либо благодетельная рука пожелала прибавить еще что либо другое особенно касательно благочестивого уединения или что либо в роде благочестивых [71] размышлений. Больше всего для этой миссии полезно было бы, если бы напечатать на бумаге не слишком подробно рассказы о раскаянии, на языках немецком, польском, итальянском, потому что на французском, английском, голландском, изданных в Амстердаме, я надеюсь, мы достанем от отцев, наших добрых друзей в Крейтенберге, через которых (если будет нужно и если Польша будет еще волноваться) и письма могут быть доставлены к нам безопасно. Еще, чего мы желали бы, если бы это было возможно, это — привезли бы нам некоторое количество выпуклых стекол. Довольно часто нужно бывает сделать себе другом кого-нибудь из здешних, чтобы в том или в другом затруднительном положении он помог нам. Нужно бы нам иметь одну оптическую трубу, или микроскоп в два или три стекла или готовальню и т.д. Такого рода подарки бывают часто им дороже денег. Сам я не могу приготовлять стекол больше, потому что у меня есть другия занятия, на которые с большей пользой могу употреблять мое время. Из тех стекол, которые я привез с собою, уже довольно много ушло на разное употребление, а здесь покупать их значит даром бросать деньги. Если из стеклянного блюдца выделано небольшое оптичное стекло в четыре дюйма, то за него непременно потребуют дукат, так как здесь есть только единственный мастер этого рода дел. Восточным купцам, приезжающих сюда под именем послов из Камула или, как называют здешние жители, из Бухданской (Богдыханской) земли, а также из Палькка, Саррихана 41 и др., ничего приятнее нельзя предложить, как какой нибудь подарочек из подобранных стекол и зеркал. За это можно или получить какое либо добро или расположить к нему или много узнать. Я охотно заплачу за такие стекла. Из каких стеклянных блюдечек они сделаны, это не важно; пусть посылают без разбора, а, если в них сделаны побольше объективы, то тем приятнее будет. Быть может господин Галл Пражский поможет в этом, и я охотно, скоро и верно заплачу по той цене, какую он назначит. [72]
Светлейший царь твердо стоит в своем намерении основать академию. Уже есть на лицо учителя всех классов, прибывшие из Киева, люди хорошие и покамест дружески расположенные к нам. Я надеюсь, что и в будущем они также будут дружны с нами. Наши ученики приходят к ним и в свою очередь их ученики часто приходят к нашим для диспутов, что той и другой стороне приятно, потому что таким образом возбуждается их соревнование. Таланты их удивительно замечательны, но постоянно приходится внушать им, чтобы они не бросали начатого дела. Господам мартинианам (лютеранам) (партия их здесь очень сильна) не нравится успех нашего училища. Сами они устроили себе новое училище, но, хотя оно и новое, однако стоит пустым. Их члены сами посылают к нам своих сыновей. О, если бы мы могли добыть из-заграницы какого либо славного, холостого наставника, который взял бы детей на свое тщательное попечение! О, если бы могло устроиться так, как сделано для Трансильвании. 42 Но нужно выбирать учителя с большой тщательностию, потому что здесь необычайные опасности для такого человека. Хотя все другия дела я взял на себя, однако отец Иоанн все-таки необычайно занят уже одним многочисленным юношеством, которого можно было бы принять еще в большем числе, если бы нам помогал какой-либо другой наставник. Преосвященный митрополит рязанский, заменяющий патриарха, продолжает до сих пор показывать, что он наш друг. Это — муж знаменитый; он был прежде профессором богословия в Киеве. Теперь я думаю об нем иначе, чем прежде думал, именно, думаю, что его дружба к нам не притворна. Для пользы народа и юношества он позаботился напечатать катихизис, по образцу Канизиева катихизиса, помимо, конечно, тех вещей, которые не свойственны восточной церкви, и присоединил к нему наставление Геннадия. Сам он в праздничные и воскресные дни говорит проповеди в здешнем кафедральном соборе. Такие же проповеди говорит какой-то послушник, прекраснейший человек и тоже благорасположенный к нам. Он из киевского монаха посвящен в митрополиты Сибири, человек (что редкость) с искренним [73] прямодушием. 43 Проповеди эти приносят особенную пользу народу, который прежде едва знал то, что выше нужд его среды.
Преосвященный митрополит сильно желает, чтобы поскорее начаты были богословские диспуты, чтобы и другие могли слышать доводы римлян и составить лучшее об них мнение. По милости Божией мы по этому предмету вооружены книгами, только желали бы иметь еще собрание постановлений вселенских соборов, особенно первых семи. Из творений святых отцов у нас есть более или менее достаточно, а доказательства как из греческих, так и наших авторов у нас в изобилии. Некоторые прибывшие из-заграницы, нахватавшиеся латыни частию в Англии, частию в Швеции, хотели пустить в ход Декарта, но мы все воспротивились допускать диспут об этом учении, как противном догмату о пресуществлении. Если есть какие либо более прочные и отборные доказательства против последователей Декарта, выведенные из других начал, то я надеюсь, что кто либо из профессоров ради милости Божией кратко изложит их на бумаге и сообщит нам, чтобы это можно было передать другим из здешних знатных лиц, знающих латинский язык. До сих пор мы защищали субстанциальные формулы, обыкновенными доказательствами по Суарию (Суарецу) и Скоту, которых сочинения у нас под руками; но я предвижу, что не так легко и скоро окончится эта схоластическая война. Поэтому большую услугу окажет тот, кто сообщит нам на бумаге в кратких словах более выдающиеся доказательства. Я тоже очень просил бы, если можно, узнать через кого либо у какого нибудь более сведущего математика, не объявился ли теперь новый автор по этому предмету или не издано ли чего нового по алгебре, и сообщить мне имя такого автора или авторов. К изумлению моему у меня остались продолжать учение три ученика, которые прошли все трудности Эвклида и тригонометрии и по окончании геометрии начинают заниматься алгеброй, как приказал им светлейший царь, который весьма похвалил их. Не знаем, действительно ли наши труды приятны светлейшему царю; но мы узнали, что когда некоторые старались, чтобы у нас отняты [74] были ученики, то светлейший царь не согласился на это. Несомненно однако, что он при всяком случае выказывает нам всевозможное и даже необычайное расположение. Некий армянин рассказывал нам, что в Риме и в Вене был некто, называвший себя татарином из восточных стран и искал миссионеров. Если достоверно все то, что рассказывал армянин об его делах, то нет сомнения, что это был обманщик. О великом хане, которого называют Бошуклюльхан, здесь имеются точные сведения, а также и обо всей той стране, о которой скажу в другом письме.
X
X. 1701. 15 ноября по стар. стилю. Москва. Немецкая слобода. Письмо Ивана Берулы, члена общества Иисуса к отцу Фердинанду Вальтгаузеру, иезуитскому провинциалу в Праге у св. Климента. Подлинник.
Многоуважаемый во Христе Отец! Хотя я знаю, что мой товарищ, отец Франциск Эмилиани пишет к вашему преподобию по делу о посылке миссионеров для духовного служения итальянцам; но и я берусь писать и смиренно раскрываю свои мысли и желания, обращаясь к вашему преподобию с просьбою удовлетворить нашей просьбе и прислать нам из своей среды вспомогательные силы. Оне необходимы здесь по многим причинам, изложенным отцем Франциском, вследствие которых полезно послать сюда не чужих, а своих. Обменявшись взаимно мыслями, мы пришли к тому заключению (предоставляя дело решению старших), что никто другой больше отца Ивана Штейнера не будет здесь иметь значения, как потому, что он знает немецкий и чешский языки, чтo здесь крайне необходимо, так и по своему образованию и познаниям, тоже теперь весьма необходимым. Искусства и науки принимают здесь превосходное начало; вызванные киевляне основывают гимназию и, распустив там и сям разные слухи, вызывают нас как бы на бой. Хотя мы и показали, что с нашей стороны мы готовы к нему, но еще дело не доходило до сражения в диспутах, делаются лишь приготовления. Сам вице-патриарх [75] взят из Киева с кафедры богословия. Он теперь своею высшею властию направляет дела этой гимназии и всячески двигает вперед науку. Недавно он произвел сильное нападение на мою школу и советовал светлейшему царю закрыть ее и перевести всех русских учеников в городскую гимназию. Царь сначала не дал ответа, а когда вторично был упрашиваем, то наконец ответил следующим образом «что хорошо началось, того не следует тотчас прекращать». Об этом мне сообщил сидевший в то время вместе с ними за столом. Я удивляюсь перемене этого первосвященника, от которого в прошлом году я испытал столько благорасположенности; но удивление мое исчезает, когда я смотрю на его ревностную заботливость об устроенной им гимназии. Киевлян сильно огорчает, когда они видят, что весьма многие княжеские и боярские сыновья посещают мою школу, которых они старались и теперь стараются различными способами перетянуть к себе. Ходят слухи, что они скоро начнут обучать философии и богословию, призвав из Киева не только учителей, но и учеников, и уже заблаговременно представляют себе, что мы будем их противниками. Поэтому то мы думаем, что было бы хорошо, если бы к нам прислан был такой человек, который мог бы не только дать отпор, но и одерживать победу, каковым мы и считаем отца Штейнера. Много значит еще, что он человек приятный в разговоре и своим образом действий способен пленить русских, удивительно полюбивших теперь науку, от которой прежде решительно отворачивались. Не беда, если он, может быть, не знает итальянского языка. Этому недостатку готов помочь мой товарищ, который сгорает от ревностного желания помогать итальянцам и трудиться не только в Азове, но и в соседних странах. Таким образом отец Штейнер мог бы оставаться в Москве, а отец Франциск в приморских странах, которые он исходил в прошлом году. Если же нельзя удовлетворить нашего желания иметь у себя отца Штейнера, то мы желали бы иметь отца Григория Ганеля, по нашему суждению, также пригодного для этой Спарты, или кого-либо другого подобного ему, как [76] будет угодно вашему преподобию. Так как есть разрешение иметь двух новых священников, то хорошо было бы, если-бы к вышеуказанному присоединить другого такого, который бы знал итальянский или французский язык, чтобы он или вместе с отцем Франциском действовал вне Москвы, или в Москве обучал юношей французскому языку, которых я обучаю только латинскому и немецкому. Повидимому, не только светлейший царь, но и другие князья выше всех других языков ценят французский язык, который они жаждут изучать, были бы только учителя. Кажется, отец Франциск Квиквер или отец Базенгейм порядочно сильны для этого, особенно первый из них при его знании многих языков. Но, кого бы ваше преподобие ни решили послать, пусть приходят с решимостию трудиться, пусть будут хорошо сведущи в деле устройства комедий (одну из них недавно представляли киевляне и заслужили похвалу; нас тоже вызывают на подобное дело, но мы пока еще откладываем, так как нет места для этого), а также пусть они как можно больше будут снабжены вещами для наград, без которых здесь совершенно цепенеет ум. Касательно средств на проезд сюда и на содержание вышеназванных отцев благоволите ваше преподобие посоветоваться с его преосвященством кардиналом Коллоничем, которому мы тоже посылаем сведения об этом деле и предоставляем на его распоряжение. Отец Палладий Рогойский (Роговский), некогда бывший в Ницце клиентом вашего преподобия, теперь в Москве игуменом, иначе сказать, начальником монастыря, в котором живут киевские ученые монахи. 44 Это отличный и искренний человек, и я уже несколько раз виделся с ним. Он кланяется вам и поручает себя, вашему вниманию, а тем более я прошу помянуть меня при совершении святейшего таинства евхаристии и вверяю себя вашей любви, пребывая вашего преподобия всепокорнейшим рабом Иван Берула. Москва. Немецкая слобода. 15 ноября стар. ст. 1701 г. Адрес: Достопочтеннейшему во Христе Отцу Фердинанду Вальтгаузеру, начальнику чешской иезуитской провинции в Праге, у св. Климента.
XI
