XII. 1701 г. 25 ноября. Москва. Письмо отца Франциска Эмилиана. Без адреса. Подлинник

Досточтимый отец покровитель! Я подробно описал наше положение многоуважаемому господину Эдеру и просил его переслать затем это письмо вашему достопочтеннейшему преподобию, поэтому не решаюсь в настоящем письме снова наскучать вам. Но припадаю и теперь к стопам достопочтеннейшего вашего преподобия с покорнейшею просьбой оказать нам еще милостивое содействие и испросить у нашего римского главы, чтобы благоволил назначить еще двух священников из нашей епархии. На это получено полное согласие со стороны светлейшего царя с тем условием, чтобы двое в Москве служили католикам, а двое в Азове и Таганроге. Касательно частностей, которые могут встретиться, мы писали и его преосвященству господину кардиналу Коллоничу, и почтенному господину Эдеру. Необходимо, чтобы один из миссионеров остался вместо меня в Москве а другой отправился бы со мною в Азов. Таким распределением еще лучше, чем теперь, можно устроить наши дела и в том и в другом месте, а так как Москва начинает уже принимать другой вид, устраиваются уже высшие школы, представляются случаи к схоластическим спорам и открываются сношения с нами вельмож, то весьма [94] важно, чтобы здесь был у нас кто либо знаменитый, кто мог бы с достоинством удовлетворять всем этим требованиям, но в тоже время был бы человеком с известной мудростью, способным и в последствии помогать всем нам своим советом и опытностью. Сверх того необходимо, чтобы страсти были у него хорошо укрощены и чтобы кроме других твердых добродетелей, он в особенности обладал терпением и постоянством даже в таких случаях, когда бы оказалась какая либо неудача, а прежде всего, чтобы он не был угрюм, но был бы прилично-веселого характера.

До сих пор мы кое как могли удовлетворять потребностям и Бог посылал нам особенную свою помощь; но теперь, когда представляется случай предпринять лучшие меры к устройству дел, какие могут представиться, то и отец Иоанн и я считали себя обязанными смиренно представить это на усмотрение вашего достопочтеннейшего преподобия. Хотя я с боязнию это делаю, однако надеюсь, что вы, достопочтеннейший отец, не примете дурно, если я решусь с должным смирением назвать лицо, которое при настоящих обстоятельствах могло бы быть в высшей степени полезным в Москве и для всех нас было бы твердою опорою и утешением. Таковым, именно, был бы достопочтенный Иоанн Штейнер, который притом знает оба языка, знаком с спорными вопросами касательно лютеран и кальвинистов и со многими другими вещами. За это, по крайней мере, как мне известно, он пользуется большим уважением в епархии; но я утешаюсь тою уверенностию, что и епархия будет думать и заботиться об этой стране, выступающей теперь из мрака, и обсудит, как необходимо, чтобы здесь поставлен был какой либо знаменитый человек. Думаю, что едвали и можно найти кого другого, в ком при бодром возрасте так совмещалось бы все, нужное для этого места.

Надеюсь, вы, достопочтеннейший отец, простите мне, что я осмелился это предложить. Хотя все это представилось нам после тысячекратных размышлений, но вы сделаете [95] лучше, и чтобы вы ни сделали, мы примем с глубочайшим смирением.

Отец Иоанн принес великую пользу и славу миссии обучением московских дворян, хотя это дело требовало великого терпения и мужества. Этим способом весьма многим из вельмож открылась дорога к тому, что они приобрели известность. Бог да вознаградит его за это и благословит! Теперь мы пользуемся расположением и старых людей, так как они видят свою пользу и вся наша жизнь проходит перед их глазами, так как те дворяне живут с нами, как бы в небольшой семинарии, и недавно сам светлейший государь, как нам рассказывали, защищал эту школу перед некоторыми нашими врагами. Поэтому то никак не следует двигать отца Иоанна из Москвы; притом его физические силы недостаточно крепки, да и гораздо лучше, чтобы хотя один из нас, уже знающий здешния дела, остался в Москве.

Что касается моего товарища, которого я желал бы взять в Азов, то полагаю, не встречу затруднений со стороны достопочтеннейшего вашего преподобия, если решусь просить за почтенного отца Квиквера, который кроме того, что крепок телесными силами, обладает еще знанием языков и всеми другими качествами, какие для этого места нужны. При божией милости и помощи может быть не только та польза, какую он будет приносить морякам, но и польза тем юношам, которые еще в детстве были увезены из Австрии и Венгрии и ныне разбросаны между татарами и казаками, а также пленным, находящимся в Крыму, так как и там будут приставать корабли и так как и cyхопутьем ведется торговля с кубанцами, ногайцами и дагестанцами. Кто знает, какие дела и там совершит всемогущий Бог? Кроме того по той степи, которая выше Азова простирается на восток и на запад, с разрешения светлейшего царя, постоянно бродят калмыки — язычники, и из них можно приобресть несколько душ. Величайшая же моя надежда заключается в том, чтобы, оставив товарища в Азове, самому мне отправиться с моряками в Астрахань, где собирается самая большая часть купцов из великой [96] Татарии, а также из Монголии, Газаррати (Герата?) и отдаленных местностей Индии. Я надеюсь, что это путешествие было бы не без пользы. Мы смиреннейше молим Бога, чтобы благоволил подкреплять нашего светлейшего государя самыми усердными советами со стороны его приближенных, чтобы божия благость освободила его от всякого препятствия получить благодатные дары и ущедрила его своим благословением.

Касательно дела, которое мы представляем на ваше усмотрение, мы покорнейше просим, чтобы те, кому будет поручено проводить его, старательно соблюдали секрет, и хорошо было бы, если бы вы, достопочтеннешний отец, сообщили кое что и нашим в Рим, вследствие тех причин, которые подробнее изложены в письме к достопочтенному господину Эдеру.

Я чуть было не забыл прибавить, что эта миссия (в Азове) учреждается не на несколько лишь лет, а продолжится до тех пор, пока будет миссия в Москве, так как подано было прошение и от сухопутных и от морских офицеров, которые там будут оставаться всю жизнь, а когда Бог даст, что светлейший царь устроит там свободный порт, то и другие еще будут вызваны (из заграницы).

Смиреннейше поручая себя отеческой милости, я покорнейше прошу удостоить своего благорасположения и милостивейше помочь в этом деле, нам, всегда, помнящим ваше достопочтеннейшее преподобие, как и следует по нашему долгу. Достопочтеннейшего вашего преподобия недостойный клиент, отец Франциск Эмилиан, императорский миссионер в Москве. Москва 25 ноября 1701 г.

XIII