Речь как поведение — бихевиористский подход

В общей форме позицию классического бихевиоризма отражает известное высказывание Дж. Уотсона: «...мыслительные процессы являются просто моторными навыками гортани» (1913). Речь есть не что иное, как рефлекторная деятельность артикуляторного аппарата. Развернутый вариант бихевиористской концепции речи представлен в книге Б.Ф. Скиннера «Вербальное поведение» (1957). Скиннер отождествлял вербальное поведение с любым другим и трактовал его по обычной схеме оперантного обусловливания: поведение осуществляется организмом в соответствии с частотой подкрепления. В итоге была сформирована едва ли не самая простая из существующих концепция речи. Наличное речевое поведение человека — результат индивидуального опыта подкрепления или неподкрепления словесных реакций. Все члены языковой общности, пишет Скиннер, приучаются употреблять определенную речевую форму всякий раз, когда ситуация представляет некоторые относительно постоянные характеристики. Ситуация автоматически вызывает употребление определенного слова. Эта словесная реакция служит стимулом для следующей реакции. В результате возникает цепь рефлекторных актов, которая и есть «вербальное поведение».

Бихевиористский подход к речи относится лишь к ограниченному кругу жизненных ситуаций, в которых люди дают полуавтоматические или вовсе автоматические словесные реакции на те или иные впечатления. За границами этих представлений оказывается огромный круг речевых проявлений, где обнаруживается способность человека с помощью речи выразить свою мысль, обнаружить личностные черты, осуществить речевое творчество. Речь — это нечто значительно более сложное, продуктивное, целенаправленное, что невозможно свести к накоплению вербальных реакций.

3.8. Речь, язык, коммуникация

лук С ь- — —

Рис. 3.28. фрагмент вербальной сети

Знаковая система языка — структурализм

Сильнейшее влияние на развитие наук о речи и языке оказал структурный (или семиотический) подход, разработанный швейцарским лингвистом Ф. де Соссюром (1857-1913). Стремление к строгому (приближающемуся к математическому) формальному анализу потребовало выделения в реально наблюдаемом многообразии вербальных форм — так называемой «речевой деятельности» (langage) — двух разнокачественных явлений языка (langue) и речи (parole). Язык — это общее, надин-дивидуальное, устойчивое начало речевой деятельности. Речь представляет собой использование языка, она ускользающе непостоянна для изучения. Поэтому лингвистика должна сосредоточиться на исследовании языка, а речь относится к области психологии. Оппозиция «язык — речь» и связанное с ней дисциплинарное разграничение определили мировоззрение не одного поколения ученых, как лингвистов, так и психологов. Не меньшее значение имели и развитые Соссюром представления о языке и способах его изучения.

Соссюр положил в основу исследования языка понятие знака, которое стало в

Означающее (акустический образ)

дальнейшем общенаучным. Знак (например, слово) — это двуединство означающего и означаемого (рис. 3.29) (см. [Соссюр, 1977]).

Рис. 3.29. Схема

языкового знака по

Ф. де Соссюру

Означающее, т. е. внешняя, чувственно воспринимаемая сторона знака, и означаемое, т. е. определенное мыслительное содержание, неразрывно связаны и предполагают друг друга. Взаимосвязь означаемого и означающего создает значение знака. Ищет ли человек значение незнакомого слова «sign» или, наоборот, подбирает слово, чтобы выразить по-английски понятие «знак», он соотносит означающее и означаемое, план выражения и план содержания.

•272

3. ПОЗНАНИЕ И ОБЩЕНИЕ

Знаки скоординированы между собой и в совокупности образуют систему. Язык — это знаковая система, в основе организации которой лежит универсальный принцип: каждый знак имеет свои «дифференциальные признаки», отличающие его от любого другого элемента системы. Одна грамматическая форма отлична от другой (побежал, побегу, побежит), одно слово — от любого другого, даже близкого по звучанию (кот, рот, бот). Каково означающее, определяется сквозной системой фонетических различий — фонетическими дифференциальными признаками, создающими уникальность звучания. Означаемое занимает определенное место в общей понятийной сетке, отличаясь от других понятий набором семантических дифференциальных признаков. В результате формируется целостная знаковая система языка, изучением и описанием которой должна заниматься лингвистика.

В 20—50-е гг. XX в. структурное направление заняло доминирующие позиции в лингвистике. Язык стал рассматриваться как иерархическая система знаков, каждый из уровней которой (фонетический, морфологический, лексический) образован конечным числом единиц — фонем, морфем, слов. Языковые знаки описаны и классифицированы; охарактеризованы «дифференциальные признаки», определяющие отношения между знаками внутри каждого уровня, и закономерности употребления единиц нижестоящего уровня на следующем уровне системы. Все это обширное и разветвленное знание стало составной частью современной концепции языка. Структурный подход, как и замышлял Соссюр, был в дальнейшем применен не только к языку, но и к изучению других знаковых систем, в частности невербальных кодов. Возникла семиотика — наука о знаковых системах разного рода, используемых в человеческом обществе. Структурные методы исследования применяются в психологии, социологии, литературоведении (Ж. Лакан, К. Леви-Строс, Р. Барт). Что же касается лингвистики, то с конца 50-х гг. начинает формироваться представление об ограничении формального подхода к языку уровнем лексической организации. Предложение уже не является

языковым знаком: число предложений бесконечно, не существует набора дифференциальных признаков, исчерпывающего их многообразие. Предложение выражает актуальный смысл — мысли, чувства, намерения говорящего, и подход, абстрагирующий язык от говорящего человека, в этой области не действует. Для ее изучения потребовался иной аппарат понятий, другие методы, которые и начали разрабатываться в последующие годы.

Речь как внутренняя переработка вербального материала

Редукционистской позиции в отношении речеязыковых явлений противостоят исследования, обращенные к сложным процессам переработки вербального материала, скрытым от непосредственного наблюдения и происходящим во внутренних механизмах речи. Обращение к этим процессам привело к образованию в психологии особого направления. Ранней его формой была разработка темы внутренней речи, широко представленной в психологической литературе.

Внутренняя речь

Темой внутренней речи интересовались А. Бине, А. Леметр, Фр. Полан. Они обсуждали происхождение и природу этого явления, связывая протекание внутренне-речевых процессов то со слуховыми образами, то с моторными кинестезиями, то со зрительными представлениями.

В дальнейшем было проведено разделение двух видов внутреннеречевых процессов. Один из них — речь «про себя», т. е. беззвучное проговаривание, которое при озвучивании становится обычной «внешней» речью. Другой — особое явление, качественно отличное от внешней речи, направленное на переработку информации от воспринятой речи и подготовку высказываний. Беззвучное говорение является объектом внимания ученых, занимающихся исследованием мышления, где разработан прием озвучивания внутренней речи, громкого проговаривания,

^Т273

3.8. Речь, язык, коммуникация

в целях выявления хода мыслительного процесса.

Внутренняя переработка связанной со словом информации происходит при порождении человеком его внешне выражаемой речи, а также при восприятии и понимании им речи окружающих. Исследование этой темы, непосредственно касающейся механизмов речи, оказалось важным для психолингвистики, особенно ее когнитивного направления (см. с. 286-287).

Основные идеи в характеристике внутренней речи

В развитии представлений о внутренней речи большую роль сыграла концепция Л.С. Выготского, разработанная в 30-е гг. В обсуждении выдвинутых им положений и до сих пор не прекращающихся дискуссиях сформировалось современное понимание этого явления.

Выготский считал, что внутренняя речь происходит из речи эгоцентрической. Поэтому структурные особенности последней позволяют судить о внутренней речи, недоступной для наблюдения прямым способом. Внутренняя речь имеет ряд характерных особенностей. Ее синтаксис отрывочен, фрагментарен, сокращен. Сокращаются в первую очередь подлежащее и связанные с ним слова. Сказуемое и относящиеся к нему слова не только сохраняются, но и приобретают доминирующее положение. Структура внутренней речи предикативна — в пределе абсолютно предикативна. Сокращается и фонетическая сторона внутренней речи. Она почти без слов. Слова понимаются по намерению говорящего произнести их.

При сокращенное™ и фрагментарности синтаксиса и фонетики наиболее значимой стороной внутренней речи становится ее семантика, которая имеет свои особенности: смысл — как широкий спектр впечатлений, связанных со словом, — преобладает над значением (значение — одна из наиболее устойчивых зон смысла). Слова во внутренней речи нагружены смыслом, образуют агглютинированные единства и являются как бы «сгустками смысла». Все эти особенности приводят к -идиоматич-

ное™ словесных значений, которые непере»-водимы на язык внешней речи и понятны только самому субъекту.

Характеризуя внутреннюю речь в целом, Выготский считал, что она представляет собой процесс «испарения речи в мысль» и в этом смысле противоположна внешней речи.

Идеи Выготского о внутренней речи не встретили единодушного одобрения коллег. П.Я. Гальперин обратил внимание на то, что внутренняя речь необходимо должна предшествовать всякому акту говорения. Поэтому вряд ли можно согласиться с утверждением Выготского, что она приходит на смену эгоцентрической речи лишь в конце дошкольного возраста. На это же обстоятельство указывал П.П. Блонский. Сомнительность тезиса «испарения слова в мысль» отмечал Б.Г. Ананьев, считая, что при этом взгляде внутренняя речь искусственно отрывается от сознания и действительности.

Ананьев развил свое представление о природе и структуре внутренней речи, исследуя речь людей, страдающих разными формами ее нарушения (сенсорных и моторных афазиков). Он подчеркнул различие понятий внутренней речи и внутреннего говорения. Внутренняя речь функционирует как механизм подготовки будущей внешней речи. Им описаны три фазы ее протекания:

• установка на наречение, актуализация осознаваемого содержания будущей речи;

• внутреннее наречение, в котором присутствуют субстантивные и предикативные структуры;

• указательные определения места нареченной мысли в суждении и умозаключении.

Вместе с развитием психологической науки и возникновением современной психолингвистики укреплялось и расширялось представление о внутренней речи как звене скрытой переработки вербальной информации, связанном с пониманием воспринятой речевой информации и подготовкой будущей речи. А.А. Леонтьев, анализируя предваряющий внутренний этап, обсуждает его программу, которая складывается из смысловых «вех», соответ-

$6*4

3. ПОЗНАНИЕ И ОБЩЕНИЕ

ствующих будущему субъекту, предикату или объекту (см. [Леонтьев, 1974]).

Н.И. Жинкин рассматривает внутреннюю речь в структуре обмена информации между людьми в ходе коммуникации. По его мнению, при подготовке сообщения не обязательно используются словесные элементы. Ими могут быть и другие сигналы — образы, наглядные схемы. Код внутренней речи субъективен, он формируется вместе с общим развитием речи ребенка (см. [Жинкин, 1982]).

Речь и мышление

Обращение к внутреннеречевым процессам естественным образом поднимает вопрос о связи речи с мыслью. В норме речь не бывает без мысли. Однако связь эта зыбка, таинственна, плохо определима. Встречается речь не без мысли, но бессмысленная — квалифицируемая подобным образом по причине бессвязности, нечеткости, нелогичности ее содержания. Встречается очень содержательная речь. Каков же характер связи между мыслью и словом? В психологии имеется спектр суждений на данную тему. На крайних полюсах этого спектра — позиция классического бихевиоризма (мышление — это беззвучная речь) и представление Вюрцбург-ской школы (мышление и речь имеют разное происхождение и представляют собой различные сущности). Отождествлению речи и мышления и, напротив, решительному и полному их размежеванию противостоит представление о взаимосвязи речи и мышления: как формулировал С.Л. Рубинштейн, между мышлением и речью существует единство, но не тождество. Эта точка зрения, разделяемая многими психологами, требует дальнейшей конкретизации — необходимо ответить на вопрос, в чем заключается эта взаимосвязь, как мысль воплощается в слове?

Развернутое обсуждение этой проблемы представлено в книге «Мышление и речь» Д.С. Выготского (1934). Основная идея Выготского состоит в том, что отношение мысли к слову есть процесс, «движение от мысли к слову и обратно». Течение мысли, писал Выготский, не совпадает прямо и

непосредственно с развертыванием речи. Мысль постепенно совершается в слове, проходя через ряд «внутренних планов». Путь, который проходит мысль, воплощающаяся в слове, обозначается как движение от «мотива, порождающего какую-либо мысль, к оформлению самой мысли, к опосредованию ее во внутреннем слове, затем — в значениях внешних слов и, наконец, в словах». «Внутреннее слово», или слово внутренней речи, характеризуется нагруженностью смысла, идеоматичностью, предикативностью; подобные единицы группируются по смыслу в соответствии с субъективной значимостью. На следующем этапе мысль опосредуется значениями внешних слов, которые, однако, организуются не по правилам грамматики, а в соответствии с «семантическим синтаксисом» — синтаксисом с «живыми» значимыми категориями, психологическим подлежащим и психологическим сказуемым (см. [Выготский, 1956].

Эти идеи сыграли определенную роль в развитии психолингвистики. Когда в 70-е гг. психолингвистика обратилась к проблемам семантики (см. с. 277—280), они были использованы в модели речепорож-дения, предложенной А.А. Леонтьевым. Эта модель развила формулировки Выготского в поэтапное представление, охватывающее круг речевых явлений: от фазы мотивации, через формирование интенции, «внутреннее программирование высказывания» (или внутреннюю речь) вплоть до произнесения слов. Дальнейшему продвижению в уяснении специфики взаимоотношений мышления и речи способствовало развитие исследований когнитивной ориентации. Как в психолингвистике, так и в психологии мышления накоплены многие новые данные, однако в ряде аспектов проблема взаимосвязи речи и мьпиления и в настоящее время остается дискуссионной.

Начало психолингвистики

Термин «психолингвистика» вошел в научный обиход с 1954 г., когда под этим названием в США была опубликована коллективная монография под редакцией

3.8. Речь, язык, коммуникация

Ч. Осгуда и Т. Себеока. Психолингвистические исследования первоначально ориентировались на концепцию Осгуда (50-е гг.), затем (до начала 70-х) — на генеративную грамматику Н. Хомского. При всем различии теоретических позиций эти разработки направлены на преодоление антименталистского подхода к речеязыко-вым явлениям. Осгуд обращается к проблеме значения, которая по существу игнорировалась классическим бихевиоризмом. В противоположность представлению о накоплении и воспроизведении ассоциаций как основе вербального поведения концепция Хомского акцентирует аспект речевой продуктивности. Объясняя, каким образом человек способен продуцировать и понимать прежде никогда не слышанные высказывания, Хомский вводит понятие «правило» — впоследствии одно из важных в когнитивной психологии. Под влиянием идей генеративной грамматики в 60-е гг. разворачивается экспериментальное исследование порождения грамматически оформленных предложений.

Значение по Осгуду

Ч. Осгуд интересовался главным образом тем, как значения выучиваются и как они связаны с поведением. Он следовал классической теории научения и полагал, что базовая ассоциативная связь между стимулом и реакцией ответственна и за формирование значений. Согласно разработанной модели, при ассоциировании нейтрального словесного стимула с натуральным раздражителем происходит следующий процесс (рис. 3.30): • • s ———————* r ':

S — натуральный стимул;

R — внешняя поведенческая реакция на стимул S;

r_m — внутренняя репрезентация реакции R;

S' — вербальный стимул;

S_m — внутренний стимул;

R' — внешняя поведенческая реакция на слово (S')

Рис. 3.30. Образование значения слова по Осгуду

Ответ на натуральный стимул представлен в его «внутренней репрезентации» (r_m). При сочетании словесного стимула (S¹) с натуральным (S) слово начинает ассоциироваться с этой внутренней реакцией: в ответ на слово возникает реакция, сходная с поведенческой, но более слабая и не проявляющаяся в поведении. Эта так называемая «частичная опосредствующая репрезентативная реакция», проявляющаяся как предрасположенность к определенному поведению, и есть значение. Внутренняя репрезентативная реакция (т. е. значение) в свою очередь может стать стимулом (S_m) для другой, связанной с первой внешней реакцией (R¹), — реакции на знак S'¹. Модель описывает формирование «коннотативных значений», т. е. ассоциированных со словом эмоционально-оценочных реакций, имеющих индивидуальный характер. Это как бы «значение значения» для субъекта, аффективная компонента значения, связанная с эмоциональным опытом человека.

Для характеристики коннотативных значений Осгудом была разработана техника семантического дифференциала: коннотации описываются на основе анализа ассоциаций, вызванных соответствующим словом или выражением. Испытуемым предлагается оценить слово по множеству (до 50) полярных шкал, полюса которых заданы самыми разными антони-мичными прилагательными (высокий/низкий, быстрый/медленный, бодрый/вялый). Простейшая семибалльная шкала выглядит так:

хороший —: —: —: —: —: —: — плохой

Ставя на шкале отметку, человек обозначает, как ассоциируется исследуемое слово с данной парой прилагательных, в какой мере оно «хорошее» или «плохое». Оценки по отдельным шкалам сопоставляют с помощью факторного анализа, что позволяет сгруппировать шкалы и дать им обобщающую интерпретацию. Главным

"Так, пусть паук (S) вызывает у человека комплексную реакцию страха (R). Когда слово «паук» ассоциируется с этим насекомым, внутренняя репрезентация этой реакции (г_т) становится ассоциированной со словом. Это внутреннее значение определяет индивидуальный ответ на слово даже при отсутствии самого объекта.

ПОЗНАНИЕ И ОБЩЕНИЕ

итогом многочисленных исследований с использованием этой техники стало представление об «универсальном семантическом дифференциале» — общих для представителей разных культур и социальных слоев компонентах или измерениях коннотативных значений. Такими компонентами являются «оценка», «сила», «активность», где «оценка» указывает на направленность реакции по отношению к объекту, активность — на динамичность реакции, сила — на заключенную в реакции энергию. Метод семантического дифференциала в дальнейшем получил широкое распространение как в психологии (исследование социальных, установок, личностных смыслов и др.), так и в социологии, теории массовой коммуникации. Изучение коннотативных значений продолжает «психосемантика» — современное направление, получившее развитие в работах Е.Ю. Артемьевой, В.Ф. Петренко, А. Г. Шмелева.

Генеративная грамматика

Интерес к проблемам порождения грамматически оформленных предложений, захвативший психолингвистику в 60-е гг., пробудила вышедшая в 1957 г. работа лингвиста Н. Хомского «Синтаксические структуры». Хомский поставил перед собой задачу смоделировать процесс построения неограниченного числа предложений, т. е. разработать такую грамматическую модель, которая соответствует реальной продуктивности вербального поведения. Решая эту задачу, он выдвинул представление о «поверхностной» и «глубинной» структуре предложения. Поверхностная структура — это та форма предложения, в которой мы его видим и слышим. Внешне используемые человеком предложения весьма разнообразны, однако, отличаясь по грамматической форме, они нередко тождественны по смыслу¹. В основе различных поверхностных реализаций лежит общая грамматическая

Чак, два предложения «Полиция разогнала демонстрацию» и «Демонстрация разогнана полицией» имеют разную поверхностную структуру и одинаковый смысл.

модель, получившая название глубинной структуры предложения. Генеративная грамматика содержит набор правил, позволяющих описать глубинную структуру предложения и создать на этой основе множество синтаксически правильных парафраз предложения — его поверхностных реализаций. Построение предложения осуществляется в два этапа. Сначала с помощью правил анализа по составляющим генерируется «ядерное», т. е. простое, активное утвердительное предложение. Отрицательные, вопросительные, пассивные и другие варианты поверхностной структуры получаются на втором этапе, предполагающем использование правил трансформации².

Генеративная грамматика возникла как лингвистическая теория, и первоначально возможность перенесения ее в психолингвистику отрицалась. В дальнейшем, однако, трудно было удержаться от следующего предположения. Если можно описать правила, обеспечивающие генерацию предложений, то соответствующие знания должны быть каким-то образом представлены в сознании говорящего. Отсюда утверждение, что грамматические правила образуют «языковую способность» человека — потенциальное знание языка, которое формируется при его усвоении или является врожденным.