О психологической природе речи

И языка

Ранний этап

Загадка природы человеческой речи давно будоражила пытливые умы. Дошедшие до нас источники обнаруживают, что уже античные ученые обсуждали вопросы о том, как связаны между собой звук и значение, чем слово отличается от обозначаемой вещи, можно ли через имя воздействовать на его носителя, каким образом говорящий человек выражает себя в речи. Многие из этих вопросов остались трудноразрешимыми и в наши дни; для древних же ученых они были загадками без ответов.

Высокого уровня достигала у них практика использования речи в жизненных ситуациях. С древности дошли до нас имена знаменитых ораторов — таких, как Демосфен, Цицерон, — владевших умением убеждать, способных увлечь за собой аудиторию. Тогда же были заложены основы специальной науки — риторики как области знаний и приемов красивой, убеждающей речи. В сочинениях Платона, Аристотеля мы находим рецепты построения такой речи. Платон сравнивал публичную речь с живым существом, у которого должны быть соразмерны голова, туловище, конечности. Аристотель выделил четыре ее нормативные части: предисловие — в нем содержится основная тема («мелодия»); рассказ — последовательно по частям представляются факты; доказательство — дает их толкование; заключение — оратор напоминает о цели выступления и стремится добиться к себе расположения.

Античная риторика была истинно
практической, так как ориентировалась на
нужды общества, ценившего красноречие.
Впоследствии практическая направлен
ность интереса к речи была утрачена, и
риторика трансформировалась в отвлечен
ное исследование специальных речевых
форм — риторических фигур. Она превра
тилась в схоластику и надолго потеряла
свое значение. _: >

Идея рациональности

Рациональное понимание речи и языка отразилось в появившемся в XVII в. исследовании под названием «Грамматика общая и рациональная Пор-Рояля». В Пор-Рояле, недалеко от Парижа, находился монастырь, где двое молодых ученых А. Арно и К. Лансло, философ и лингвист, соединили свои усилия для создания труда по теории языка. Вскоре этот труд появился; в нем была последовательно выражена рационалистическая идея. Язык изобретается, придумывается людьми, в нем они проявляют операции своего рассудка. Каждому акту сознания — созерцанию, суждению, умозаключению — соответствует своя грамматическая операция. Грамматика призвана выражать логику. Рассматривая последовательно разные стороны языка: буквы, слоги, слова, включив лексику, синтаксис, авторы стремились проследить эту связь. Поскольку ее не обнаружили в ряде моментов, было предложено объяснение: логика образует высший рациональный слой языка, однако в процессе его использования возникают «испорченные» формы, которые создают низкий слой повседневного языка (см. [Арно, Лансло, 1990]).

ЯЗЫК и дух

На смену рационализму XIX в. принес «романтическую» идею: язык — проявление человеческого духа. Секрет языка состоит в том, как дух обнаруживает себя в нем. Крупнейшим представителем этой позиции стал немецкий ученый Вильгельм Гумбольдт (1767-1835). Знаток многих языков, он исследовал, какими путями языки разных типов образуют слова, каковы способы обозначения их родства, как слова связываются в предложении и каким образом обозначается эта связь. Он пришел к мысли, что эти операции необходимы человеческому духу для самовыражения, они представляют собой «чисто умственную» сторону языка, его внутреннюю форму. Внутренняя форма языка тесно связана со сферой понятий человека, его видением мира. Даже при, казалось бы,

3. ПОЗНАНИЕ И ОБЩЕНИЕ

простом наименовании предметов человек выражает не сам предмет, а свой взгляд на него. Давая имя, человек относит предмет к системе, затрагивает общие отношения и логические понятия.

По мысли Гумбольдта, язык выражает дух не только отдельного человека, но и целого народа. Существуют языки реалистические (например, греческий) и субъективные (например, немецкий). Национальный характер языка проявляется в словосочинении, речевых периодах. Богатство понятий увеличивает их сложность. Народы с сильным поэтическим и философским духом имеют развитой и сложный язык (см. [Гумбольдт, 1985]).

Гумбольдта принято считать языковедом, лингвистом. Однако его глубокое проникновение во внутреннюю структуру языка в ее связи с человеческим духом дает все основания рассматривать его работы как психологические или, быть может, психолингвистические. Не удивительно, что многие его последователи развивали именно психологическую сторону его учения.

Наряду с этим многие последующие лингвистические разработки развивались по линии чисто объективного изучения своего объекта, глубоко проникая в природу языка (с. 270-272). Тем не менее в наши дни наука приходит ко все большему пониманию значения субъективного фактора в языке — позиции, составившей основу теории Гумбольдта.

Язык и мысль

Среди последователей Гумбольдта видное место принадлежит нашему соотечественнику А.А. Потебне (1835-1891). Он, как и Гумбольдт, использовал в исследовании свое знание многих языков. Главная тема его труда — вопрос о соотношении языка и мысли. Эта тема, по его мнению, исчерпывает все языковедение. Основная идея Потебни состояла в том, что язык формирует мысль, является ее порождающим механизмом. Отсюда возникает возможность увидеть в языкознании материал для изучения развития мысли. Так, грамматические категории дают возможность развиться основным катего-

риям мысли. Построение предложений можно рассматривать как взаимодействие понятийных категорий. Рост предикативности в языке связан с эволюцией сознания, когда идея процесса, т. е. динамики, становится ведущей (см. [Потебня, 1976]). В этих общих воззрениях Потебни на природу языка можно видеть далекое предвосхищение тех идей, которые в наши дни оформились как гипотеза лингвистической относительности Э. Сепира и Б. Уорфа.

Язык и природа

В. Вундт (1832-1920) - крупнейший ученый на границе веков, разрабатывавший вопросы психологии языка и речи. С его именем связывают начало психологии как самостоятельной науки, имеющей свои экспериментальные основания. Среди многих изученных им психологических вопросов проблема языка и речи рассмотрена не только в психологическом, но и естественнонаучном аспекте. Он интересовался происхождением человеческого языка и объяснял его присущей людям общей способностью выражать свои чувства и аффекты. Язык, по мнению Вундта, имеет то же происхождение, что и жесты, крики радости или горя, являясь средством выражения психологических состояний и эмоциональной сферы. Он анализировал язык жестов маленьких детей и глухонемых, сравнивал жесты первобытных народов и европейцев. Большое значение Вундт придавал использованию в речи природных звуков, считая, что звукоподражание и звуковые жесты составляют натуральную основу человеческого языка. Наблюдаемую изменчивость языков он объяснял сдвигами в звуковой структуре, которые вызваны причинами физиологического и психологического характера: затруднениями в произнесении, смешением звуков, заимствованиями одного языка из другого, влиянием социального окружения, культуры.

Основная работа Вундта, посвященная проблеме языка и речи, издана в 1900 г. и, к сожалению, не переведена на русский язык. Кроме многих ценных мыслей и наблюдений, она представляет естественно-

3.8. Речь, язык, коммуникация

ориентированный подход к рассматриваемой проблеме, что оказывается актуальным и в наши дни.

Аналитическая установка

До XX в. исследования по интересующей нас тематике носили глобальный характер. Ставились и обсуждались вопросы наиболее общего свойства: происхождения языка, его природы, связи с рациональной или эмоциональной стороной психики. Такого рода подход соответствовал современному уровню развития естественных и гуманитарных наук. Он сохраняет свою ценность и в наши дни. В то же время для дальнейшего развития области было необходимо накопление конкретных фактических данных, проверка и уточнение гипотез, порой сужение сферы исследования для достижения более точных результатов.

Именно это и произошло в начале XX в., когда в науке активно развивался эксперимент, возникали подходы к формированию психологии как позитивной науки, опирающейся на объективные факты. В области исследования речи появились темы конкретно-эмпирического характера. Поначалу исследователи пользовались первым доступным объективным методом — наблюдением. Стали накапливаться описания развития детской речи (ее онтогенеза). Собирались и издавались словари речевых ошибок типа оговорок. Привлекли внимание формы речевых нарушений, патологий речи, наблюдаемых при недоразвитиях, мозговых травмах. Несколько позднее появились темы взаимоотношения речи и мышления, речевой памяти, внутренней и эгоцентрической речи, биологического и социального в языке и речи. Возник поток исследований по отдельным, порой частным проблемам. Здесь следует сказать об этапе эмпирической многоаспектности исследований (как это квалифицируется Я.А. Пономаревым).

Большое значение в науке первой половины XX в. приобрела аналитическая установка. Образцом для подражания стали естественные и точные науки. Их идеалы и нормы определили представле-

ние о научном результате, доказательности, организации научного знания. Аналитическая установка ориентирована на изучение таких аспектов речи и языка, которые поддаются объективной регистрации и измерению, являются устойчивыми, повторяющимися, допускают классификацию. Школа И.П. Павлова, бихевиористский подход, структурная теория языка, другие работы, относящиеся к этому периоду, выражали стремление ученых подойти к предмету изучения так, чтобы избегать всякого рода субъективных, «ментальных» составляющих, связанных с оперированием смыслами, сознанием говорящего человека. Результатом развития в этом направлении стали знания, относящиеся к системе языка, активное проведение экспериментальных исследований. Наряду с достигнутыми успехами полезными оказались и те поражения, которые испытала наука, встав на этот путь.

Вторая сигнальная система •>•'''•••

Развивая физиологическую теорию высшей нервной деятельности, И.П. Павлов ставил задачу раскрытия законов психической деятельности, в том числе в самых сложных ее формах, — таких, как речь человека. По Павлову, «слово благодаря всей предшествующей жизни взрослого человека связано со всеми внутренними и внешними раздражителями, приходящими в большие полушария, все их сигнализирует, все их заменяет»; оно допускает отвлечение и обобщение и свидетельствует о «чрезвычайной прибавке» в механизмах высшей нервной деятельности человека по сравнению с животными. У человека формируется вторая сигнальная система, которую Павлов понимал как сложнейший физиологический механизм, осуществляющий речеязыковую деятельность. Идея второй сигнальной системы была выдвинута в конце жизни ученого и не получила серьезного развития при его участии. Однако она обладала большим внутренним потенциалом, поскольку способствовала укреплению естественнонаучной позиции, ориентации на изучение механизмов речи

ПОЗНАНИЕ И ОБЩЕНИЕ

и соблюдение объективности анализа. С этой точки зрения есть основания считать, что павловский подход подготовил почву для появления когнитивного направления в психологии нашего времени, который как раз и направлен на точное описание скрытых механизмов познания.

Идея второй сигнальной системы повлияла и на конкретные исследовательские разработки. Они оказались ценными, поскольку показали возможность исследования внутренних механизмов речи и воспроизведения в эксперименте некоторых сторон их организации. Наиболее ранними в этой области были эксперименты Н.И. Красногорского и А.Я. Федорова (1935), в которых выявлялись межсловесные временные связи — те, которые в психологии называются ассоциативными. Опыт состоял в том, что детям для заучивания давался ряд слов, обозначающих птиц («воробей», «грач» и др.), и между этими словами устанавливались ассоциации. Затем лишь на одно из слов («воробей») путем подкрепления его безусловным раздражителем вырабатывался условный рефлекс. После закрепления условно-рефлекторной реакции каждое слово из ассоциативного ряда стало вызывать ту же реакцию, что и слово «воробей». Далее вводилась проба на обобщающее слово «птица». Оно без специальной выработки, «с места», вызвало условно-рефлекторную реакцию. Данный факт с очевидностью свидетельствовал о возможности устанавливать в опыте межсловесные временные связи, а также выявлять те, которые сложились в прежнем опыте детей.

Позднее ряд авторов в нашей стране и за рубежом в разных формах воспроизвели аналогичную экспериментальную ситуацию (Г. Разран, Б. Рис, Л.А. Шварц, О.С. Виноградова, Т.Н. Ушакова и др.). Было накоплено много свидетельств тому, что слова языка хранятся в нервной системе человека в виде связанных структур, получивших названия «вербальные сети», «семантические поля». Позднее эти данные оказались ценными при разработке проблемы организации вербальной памяти человека. Выяснилось, что все слова человеческого лексикона включены в

структуру вербальной сети (рис. 3.28). Этой структуре принадлежит важная роль в общем речеязыковом механизме.