Наиболее обстоятельно эта концепция разработана в марксистской традиции. Исходными положениями в осмыслении генезиса культуры являются широко известные тезисы основоположников марксизма о сущности человека и роли труда в процессе антропосоциогенеза. Суть же данной концепции можно кратко сформулировать следующим образом: труд создал культуру. Что же стоит за этой фразой?
В работе “Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека” (1873–1876) Ф. Энгельс рассматривал труд в качестве одного из основных факторов происхождения человека. В сочетании с членораздельной речью и сознанием труд как целесообразная деятельность, начинающаяся с изготовления орудий труда, позволил человеку совершить, говоря словами классиков, прыжок “из царства необходимости в царство свободы”. Но труд явился не только решающим пунктом в антропогенезе, он также послужил и мощным импульсом, приведшим к возникновению культуры. Таким образом, орудийно-трудовая концепция выделяет в качестве основных компонентов культурогенеза труд, речь и сознание.
Кроме того, как уже говорилось, важное значение в рамках данной концепции имеет марксистское понимание сущности человека как совокупности общественных отношений. Фактически это означает следующее – животным рождаются, человеком становятся. Социальная сущность человека предполагает и социальный механизм его воспроизводства. Этот механизм и находит своё выражение в культуре.
В итоге можно сказать, что, согласно орудийно-трудовой концепции происхождения культуры, труд сотворил человека и культуру как способ его жизнедеятельности.
На первый взгляд такое представление о генезисе культуры не вызывает сомнений. Действительно, всё, что мы называем культурой, создано посредством и в процессе труда. Однако эти рассуждения имеют существенный недостаток: все компоненты культурогенеза связаны между собой и связь их очевидна, но непонятно, как они порождают друг друга. Да, сознание возникает как результат труда, но чтобы начать трудиться у человеческого предка уже должны быть какие-то зачатки интеллекта, неплохо было бы еще и жить для этого в группе и общаться в процессе обретения трудовых навыков. Сторонники трудовой концепции не могут объяснить эти противоречия.
Кроме того, у западных культурологов вызывают возражения и другие положения данной концепции. Все критические замечания в адрес марксистского подхода к культуре можно сгруппировать следующим образом:
1. Критика определения труда. Противники орудийно-трудовой концепции культуры отмечают, что целесообразная деятельность присуща и животным. Некоторые из них преобразуют среду обитания, координируют совместные действия, хотя трудом это ещё назвать нельзя.
2. Ряд критических замечаний вызывает и положение о труде как отличительном качестве человека. Собственно, критикуют не само положение, а его аргументационную состоятельность. Соглашаясь с тем, что труд – это нечто, что отделяет человека от царства природы, критики совершенно справедливо отмечают, что в трудовой концепции не затронуты следующие, связанные с этим положением вопросы: как человек обрёл то, что не заложено в его генетической программе (труд)? Что заставило человека пойти по пути внеприродного? Эти и другие вопросы остаются без ответа.
3. Выдвигаются и возражения против понимания орудий труда как направляющей функции и центрального места в развитии человека и культуры. В частности, американский культуролог Л. Мэмфорд считает, что в этом утверждении К. Маркс ошибался, так как, во-первых, изготовление примитивных орудий труда, как показывают последние исследования, не требует особой остроты мысли, и, во-вторых, при таком подходе выпадает предыстория человека, ведь прежде орудий человек сделал самого себя. К этим возражениям примыкает и позиция коллеги Мэмфорда Т. Роззака. Он пишет, что, согласно марксизму, деятельность человека направлена на достижение прямой пользы для себя, поэтому он должен ориентироваться лишь на приспособление к природному окружению и овладение практическими навыками. Однако до наступления палеолитической эры господствовала другая – палеотаумическая (от греческих слов – “древний” и “достойный удивлений”), когда еще не было никаких орудий, но уже была магия, и мистические песнопения и танцы составляли сущность человеческой природы. Получается, что древние люди были скорее искателями смысла и творцами видений, чем homo faber [гомо фабер].
Следует отметить, что некоторые из критических замечаний сами не лишены противоречивости и умозрительности. Тем не менее, можно сказать, что орудийно-трудовая концепция культурогенеза не может в полной мере раскрыть тайну культурогенеза и предполагает альтернативные проекты.
